Devil may cry: D

      Давненько агентство не было столь оживлённым. А всё потому, что Вергилий так и не вернулся из мира демонов. Первым забеспокоился Неро: буквально через час после проводов у него случился ничем не обоснованный нервный приступ, настолько сильный, что он не смог удержать геймпад трясущимися пальцами и продул раунд в файтинге, в который они с Ди уселись играть, как только «строгий папочка» исчез в портале. Мужчина вскоре тоже ощутил схожее чувство, но был слишком занят попытками успокоить парня, что как ужаленный носился из одной комнаты в другую. В конечном итоге стрелку это удалось самым наглым способом: он усадил юношу на кровать и лёг головой ему на колени, так что парню просто некуда было сбежать (и он стал ерошить послушно рассыпающиеся черные локоны). Так, находясь рядом с родным, взрослым и внушающим уверенность в благоприятном исходе дядей, Неро смог расслабиться и перестать думать о худшем. В тот вечер они заснули вместе, неосознанно защищая друг друга от страхов, ведь уже к следующему утру должен был вернуться охотник с разведки.       Но вместо него пришла внешне спокойная Триш якобы по очень важному делу, а не из-за беспокойства. Только называть дело демонесса не стала, отмахиваясь, что это тайна. И уходить на своё «дело» охотница не спешила, оставаясь в компании парней до обеда (к тому времени пришла Неван, дабы повидать своего господина, и блондинка поспешила ретироваться). Очень скоро опытным путем была выявлена простая закономерность: чем дольше Вергилий оставался в преисподней, тем больше обеспокоенных людей наведывалось в агентство. Так, к Неро, несмотря на самый разгар учебы, приехала его подружка (та самая, которая просто подруга, а не та, которая нравится чуть больше, чем обычная подруга), чего уже говорить о Моррисоне или Леди. Даже та самая Пэтти, с коей пацан грозился познакомить дядю, как раз не вовремя позвонила и теперь собиралась приехать на помощь. Почему-то парня это совсем не обрадовало.       Неро справлялся неплохо: они с Нико засели в гараже и что-то творили с бедной Алой Королевой. Охотник и выглядел весьма сносно в старых «рабочих» джинсах и грязной от машинного масла и оружейной смазки футболке, излучая свет своей широкой белозубой улыбкой, хотя у самого в душе не прекращали бушевать тревоги и опасения. В противовес этому Ди с каждым часом выглядел всё хуже: темные тени вернулись на своё законное место под глазами, волосы перестали фиксироваться гелем и лаком — теперь их завязали в хвост на макушке красной резинкой, рубашка более не была застегнута, открывая белую майку. И если раньше неряшливость в виде встопорщенного воротника, в чуть съехавшей набок шляпе, в мятых штанах выглядела просто как небольшой штрих в стильном образе, то сейчас она превратилась в то, чем и была изначально: в наглядное выражение безразличия к себе.       Вот он вышел из туалета, вытирая мокрые руки о посеревшие брюки, совершенно не заботясь о том, какие следы оставляет на своих бёдрах, и внезапно остановился рядом с роялем, повернув голову к нему. Было слишком рано для привычных сейчас гостей, а подростки очень громко копались в гараже за стеной со своей молодёжной музыкой (которую Ди как настоящий старик совсем не понимал): так что он, оглянувшись, осмелился сесть за инструмент, но не стал открывать клавиатурный клап, рухнув на него сверху щекой. При нём Вергилий играл на своём новом (взамен сломанному безобразным братцем) белом красавце всего пару раз, но это были волшебные пару раз, совсем как в детстве. Старший брат даже в восемь мог безошибочно исполнять сложнейшие этюды, с которыми сдавали экзамены настоящие пианисты, что же говорить про сейчас.       Брюнет положил руку перед лицом и, прикрыв глаза, стал отстукивать пальцами едва ли похожий ритм. Вергилий бы над ним сейчас посмеялся: на самом деле он тот ещё шутник, просто шутит с таким же серьёзным тоном, с каким уничтожает врагов — очень сложно различить.       Инструмент совсем не пах хозяином, лишь лаком и пылью. Теперь ещё клубничным мылом от руки.       Он ломано, с усталым стоном поднялся и провёл пальцем по подставке для нот, а потом поднял крышку, обнажая ряд чёрно-белых клавиш. Вергилий ещё мальчишкой говорил, что игра его успокаивает. Так, может быть, Ди тоже успокоит?       Первое движение было настолько робким и неуверенным, что белая клавиша до второй октавы не поддалась, не дрогнула струна и не родился звук. Ди немного истерично фыркнул, поражаясь собственной трусости, и надавил сильнее до четкой ноты. Перебирая пальцами, он воспроизвёл всю октаву и положил вторую руку на нижний регистр, воспроизводя совсем простенькую незабытую мелодию. Матушка так сильно расстроилась в тот раз, что её непутёвый младший сын не желает сосредоточить внимание на уроке, что попросту ушла посреди музыкального часа. И Данте в слезах упрашивал Вергилия помочь ему изучить эту «глупую песенку» — а тот помог. Оказалось, что нужно было всего лишь сыграть в четыре руки. Сейчас тоже не хватало двух рук.       Ди остановился и похлопал себя по щекам, чтобы остановить дрожь губ. И где же пропадает этот чёртов сын?! Он волнуется!       Вдруг массивная входная дверь отворилась, впуская внутрь звуки улицы и два женских голоса: мужчина вздрогнул, захлопнул клап рояля и развернулся в другую сторону, будто не он сейчас насиловал клавиши своими жалкими потугами (словно он делал нечто постыдное). Однако охотницы, увлеченные своей оживлённой беседой, даже не заметили звука удара деревянной крышки.       — Ну конечно же, это он, — уверяла Триш, положив руку на плечо собеседницы. — Когда я тебя обманывала?       — Да верю я! — отмахнулась Леди. — Я сама думала, что это его сын. Особенно, когда увидела пистолеты.       Ди удивлённо вытянул шею, вслушиваясь в разговор дам и всё больше поражаясь услышанному. Он раньше и не думал, что они такие сплетницы. Но не то чтобы его мысли когда-то обращались в подобное русло (честно признаться, ему были безразличны все, кроме членов семьи).       — Сын?! Он же явно старше Неро! А Вергилию при его рождении было всего девятнадцать.       — Не мне это стоит говорить… Просто… он же был в приюте, а там что только дети не вытворяют…       — Но не в восемь же лет! — демонесса прервала поток мыслей подруги, а потом всё же заметила стрелка. — Привет, Данте!       Мужчина поморщился, будто увидел самую противную вещь во вселенной, и чуть отвернулся. Сил злиться не было, но вот быть язвой — всегда пожалуйста:       — Доброе утро, Беатриса.       Теперь уже демоница поморщилась от звучания своего полного имени: его-то она не слишком жаловала. Очень наглядное пояснение.       Глядя на две кислые рожи, Леди со смехом опустилась на кресло, полностью откинувшись на спинку и устроив одну ногу на другой. Почти непринуждённо, если не обращать внимания на нервно дергающийся носок сапога. Триш «совсем не натянуто» усмехнулась и уселась на подлокотник всё того же кресла. Охотник принял вызов в этом безмолвном соревновании непринужденности, облокотившись о рояль за спиной. Они смотрели друг на друга, будто бы всё в порядке и они хорошие друзья, которые собираются такой компанией каждый божий день.       — Давно не виделись, девочки, — совершенно не стараясь скрыть кривизну своей ухмылки, отсалютовал двумя пальцами Ди, — примерно девять часов, да? Уже соскучились по моей милой мордашке, красавицы?       — Непременно, так оно и есть, сладенький, — не менее ядовито ответила демонесса с лицом его матери (Ди от этого передёрнуло).       Но вторая дама отчего-то решила не поддаваться елейному настроению подруги, серьёзно спросив:       — Ты и правда он? — она непроизвольно потерла свой старый шрам, полученный в той самой битве — это не укрылось от взора мужчины.       Он со вздохом посмотрел на незваных посетительниц и, уперев локти в колени, сложил голову на руки. Была ли хотя бы одна знакомая душа, которой он (Данте) не нагадил в течение жизни? Едва ли.       — Частично, — правдиво ответил он, разглядывая уже взрослую, повидавшую виды женщину, отца которой он убил. Ха-ха.       Женщину такой ответ явно не устроил: она нахмурилась и стиснула зубы, пытаясь не кричать. Вся напряглась, будто натянутая струна, в любой момент готовая сорваться. И Ди даже не был против того, чтобы она сорвалась.       — Хватит придуриваться, г-!.. — чуть не сорвалась охотница, но одернула себя, сморщившись. — Прямо скажи: ты — Данте?       Он просто не смог — да и не пытался — выдержать пронзительного взгляда разноцветных глаз и согнулся пополам, легким движением стягивая резинку и пряча тем самым лицо за густыми волосами. На плечи всегда давил вес всех его прежних проступков, но рядом с Вергилием и Неро, казалось, он становился почти невесомым, в сравнении с настоящим. Теперь он один, вполне заслуженно один.       — Да.       Было сказано даже с облегчением, будто бы Ди только что решил самую важную вещь для себя. Он в тот же миг стал совсем расслабленным… нет — усталым, смирившимся, и более в его глазах совсем не было озорного огонька, только тяжесть. Едва ли эта перемена осталась видна для собеседниц.       Леди лишь хмыкнула, удовлетворившись чистосердечным признанием, и не имела более никакого желания продолжать этот разговор: для охотницы уже давно были расставлены все точки над «i», и на былого врага она не держала зла ни за полученную боль, ни за убийство отца (конечно, ей бы хотелось разобраться во всём самой, но теперь этого не изменить), даже ни за открытие портала в преисподнюю. Ей было незачем тормошить старые, давно покрывшиеся пылью обиды.       Так что все должно было — просто обязано было — закончиться именно так, но всё сложилось иначе, потому что в комнате их было отнюдь не трое. Неро услышал игру на пианино сквозь кричащие колонки и ослеплённый собственной догадкой выбежал в холл, ожидая увидеть вернувшегося отца, но увидел дядю и испытал разочарование. Сам же потом себя и корил за глупость: не стал бы Вергилий сразу же после возвращения садиться за рояль! Это глупо.       А вместе с ним вышла Нико, чтобы спросить, что произошло. Так она стала невольной свидетельницей всей сцены. Внутри девушки вихрились, перемешивались, бурлили разные эмоции: негодование, интерес, подозрение, а затем возбуждение и ярость. Данте — от одного звука имени начинались крошиться сжатые до боли зубы — настолько она ненавидела это имя.       Имя единственного, кого она ненавидела по-настоящему.       Нико вообще-то родилась в хорошей семье, которая в одночасье рассыпалась после ухода отца и скорой смерти матери, так что её воспитывал дядя — подслеповатый на один глаз оружейник по имени Рок Голдштейн. У него Николетта с сопливого детства переняла любовь к убойным пушкам, быстрым тачкам и знаменитой оружейнице, художнице сорок пятого калибра, его матери — Нелл Голдштейн. Каждый раз она, девчонка, с дрожащим сердцем слушала рассказы о своей не кровной, но оттого не менее обожаемой бабуле, и лелеяла надежды однажды встретиться с ней, а дядя всё откладывал и откладывал обещанный визит.       В семь лет её мечта осуществилась — Рок привёл племяшку к матери. На могилу, где та покоилась без малых двенадцать лет. Тогда Нико, глотая слёзы, узнала, что бабушка погибла в результате пожара за день до того, как дядя нашёл её мастерскую.       Она навсегда запомнила слёзы в глазах самого близкого человека, когда тот говорил о случившемся, как о собственной вине: не успел, не смог, не нашёл, не сказал… Но это была вовсе не вина Рока! Нико была сообразительной девочкой и тут же подумала: её гениальную бабушка убили. Но кто? Конкуренты? Завистники? Враги?       Кроме того Нико была любопытной девочкой, и эта загадка завлекла её. Так она пошла в городскую библиотеку, чтобы отыскать газеты двенадцатилетней давности — в газетах же не могли не написать о пожаре с погибшими. И бинго! Десятки статей о странном пожаре без установленной причины возгорания и даже интервью с очевидцами! Последнее было наиболее занимательным, поскольку там утверждали: из дома до приезда пожарных вышел человек в красном плаще с оружием в руках. Некий Дж. Николс вспоминал: «Это был молодой, но уже седой мужчина, одетый не по погоде в красный плащ. Я сразу заподозрил неладное: кто же носит плащ в июне?! Так вот, он был как будто чем-то потрясён, либо пьян, косо шагал и крепко сжимал в руках какой-то сверток. Определённо это был воришка! Я решил схватить и задержать его до приезда полиции, но тот отбросил меня одной рукой. А я, между прочим, мужчина крепкий и сильный — не просто так работаю охранником. А парень этот, хоть и рослый, как зараза, тоньше меня в два раза! Отбросил, представляете?! А потом взглянул из-под челки — я вам клянусь — красными от налитой крови глазами. Тогда я и понял: он и не человек вовсе, а дьявол во плоти!»       Возможно, не стоило доверять такому сомнительному изданию, где на двадцатой странице была подробная инструкция того, как нужно навсегда прогонять злых эльфов из домов, однако Нико было всего лишь семь, и она даже не подозревала, что в настоящей, напечатанной на бумаге газете может быть недостоверная информация. Это же не глупые школьные учебники по домоводству.       Так что, заполучив такую существенную зацепку и придумав сценарий преступления, девочка начала своё расследование длиною в несколько лет. Ну, расследование, на которое способна младшеклассница: продолжила искать заметки в газетах и даже отвоевала себе компьютер в библиотеке ради розыска беловолосого мужчины с красными глазами (выяснила, что глаза не красные, а серо-голубые). Потом уговорила Рока привести её к бывшему дому бабушки и попыталась опросить соседей. А поговорить с настырной девчонкой согласилась только совсем древняя, оголодавшая до общения старушка, которая за чашечкой чая была рада поделиться с незнакомыми людьми обо всех событиях на этой улице за последние полвека. Рок был рад узнать что-то новое о своей покойной матери от её знакомой, а Нико с жадностью впитывала крохи информации о возможном поджигателе. И оба были удивлены неожиданным открытием: у Нелл был нахлебник, некий платиноволосый безродный пацан Тони Редгрейв, рослая такая детина, что аж взрослых мужиков от мастерской гонял. Она его ещё недорослем приютила, и тот стал у неё вроде ученика или даже преемника, но позже связался с бандитами, продолжая жить у оружейницы до конца. А куда подевался пацан после пожара — никто не знает.       Нико, зацепившись за знакомые детали, робко спросила, носил ли тот парень красный плащ. И, получив в ответ детальное описание целых трёх, точно убедилась в личности злоумышленника, не задумываясь о других словах старой женщины.       После этого, несмотря на все недовольства дяди (который был вовсе не в восторге от сомнительного расследования воспитанницы), негодница только разгорелась интересом и выяснила, что поджигателя звали вовсе не Тони — то был псевдоним, — а Данте. И чем больше, уже девушкой, она узнавала о подозреваемом, тем сильнее убеждалась: Данте убил её бабушку. Это был человек низких моральных принципов: наемник, преступник, ловелас, пьяница и дебошир — худшего набора качеств и представить нельзя было. Так ещё нагнетали слухи, которые о нём ходили: якобы тот в поисках силы легендарного тёмного рыцаря Спарды открыл врата прямиком в Ад, из которых на землю полезли смертоносные твари. Так же молва вторила о том, что этот сукин сын орудовал именными пистолетами, подаренными самой Нелл! Он не только убил её, но и осквернил память о ней своими мерзкими делами.       Непреодолимый гнев с обидой смешались в юной девушке (как же так: бабушка, с которой она так хотела сблизиться, отдавала своё время неблагодарному сучёнышу, что её убил?!), и Нико решила обратиться за помощью к отцу, ведь слухи о платиноволосом дьяволе с пушками, к сожалению, уже давно не сотрясали мир. Она знала, что Агнус состоял в секте, поклоняющейся тому самому Спарде, чью силу, как ей казалось, желал заполучить Данте, и предполагала, что отец хоть раз в её жизни сделает что-то полезное для «своей кровиночки». Конечно же, все пошло наперекосяк: отец решил сделать из неё монстра, но Николетту в последний момент спас Неро, которого позже она сама чуть не огрела трубой, приняв за Данте.       Уже Неро с неохотой поведал ей о пропавшем дяде и поделился своим робким предположением: «кровавый дьявол» остался в Аду. И Нико ощутила неописуемое опустошение: её расследование, которому она посвятила большую часть жизни, завершилось. А преступник и без неё уже отбывал свой срок в самом подходящем месте из возможных. И всё разрешилось совсем без участия охотившейся за справедливостью, всё это время её действия были бессмысленны.       В уныние не дал впасть, что удивительно, всё тот же случайный спаситель, сказавший: «Ты восхищаешься своей бабушкой? Я тоже восхищаюсь кое-кем. И изо всех сил стараюсь стать таким же… нет! Стараюсь стать лучше него! Попробуй также». Банальные слова, которые тем не менее вдохновили Нико превзойти Нелл, став лучшей оружейницей в истории.       А теперь оказывается, что ни черта Данте не сидит в Аду, а спокойно пиликает на фортепьяно, и Неро, её, казалось бы, друг, по первому зову которого она ринулась на помощь, прекрасно о том знал, но ничего не говорил, защищая убийцу!       Девушка, видя стрелка в красной рубашке с парными пистолетами перед своими глазами, ощутила себя обманутой дурой. Опущенные ладони сжались в кулаки, а в кармане как нельзя кстати оказался гаечный ключ на 14.       — Ублюдок! — Нико кинулась на удивлённого мужчину со своим оружием.       Ди увернулся от нацеленного в голову удара только благодаря рефлексам, о существовании которых даже позабыл, но тут же свалился с банкетки на бок и скрестил руки перед лицом, защищаясь. Однако второго удара не последовало: подоспел Неро, который без труда обездвижил подругу (а считает ли она теперь их друзьями?), не давая ей размахивать как-никак тяжёлым металлическим ключом.       — Что ты творишь?! Ты же его прикончишь! — взволнованный подросток в растерянности повысил голос.       — Он убил мою… он убил Нелл, придурок! — девушка, понимая, что пытаться вырваться из хватки сколько-то-там-демона бесполезно, прекратила трепыхания, но бросила ключ в ногу уроду — тот дернулся и прошипел (попала). — Ты знал и ничего мне не…       — Пожалуйста, Нико, успокойся, — Неро ощущал себя идиотом, говоря это несопротивляющейся брюнетке. — За этот месяц я… я многое узнал о Данте, и я уверен: он не мог убить свою наставницу. Он не убивал таких хороших людей, как твоя бабушка.       Женщины, ставшие невольными свидетельницами произошедшего, не до конца понимали, какой конфликт разгорелся перед ними. Но обе были согласны с последним утверждением охотника по собственному опыту. Леди знала еще молодого полудемона, который не трогал людей и даже пытался исправить свои ошибки — перебить всех вырвавшихся на поверхность бесов, чтобы те не напали на человека (на неё). Триш знала Данте в худшие его годы жизни, и даже тогда, пленником, он до последнего противился своему дьявольскому началу, демонстрируя железную волю. Неро знал, что в прошлом дядя наломал немало дров, но был убеждён в его невиновности: Ди показал, что он горой стоит за своих близких, а Нелл — почти приёмная мать — несомненно была близкой для Данте.       И для всех охотников стало большой неожиданностью, когда стрелок, поднявшись, подошёл на расстояние вытянутой руки к девушке с племянником и обратился к последнему:       — Отпусти её, Неро, — юноша напрягся, не услышав привычного «малого» и не увидев на знакомом лице ни капли знакомого веселья, и не подчинился. — Неро, — поторопил старший, и подросток сдался, отпустив подругу, и отступил от них на шаг. — Ты права… Нико, — он взглянул ей прямо в переполненные гневом, болью и обидой глаза, — это я убил Нелл… твою бабушку.       Потрясённый до глубины души признанием, юноша не успел среагировать на то, как Николетта опять напала на Ди с кулаками, нанося множество хаотичных, непродуманных, но увесистых ударов по мужчине, не стесняясь при этом пинаться и хватать за волосы. А тот даже не сопротивлялся, приняв праведный гнев с раскрытыми руками (только дернулся, когда оружейница рассекла ему губу), а потом и вовсе позволил повалить себя на пол. Девушка, глотая злые слёзы, уселась ему на живот и принялась колошматить голову за волосы о пол: она хотела выместить на нём всю ярость, что копилась в ней все эти годы, и многократно умноженную после предательства приятеля и отсутствием реакции у самого преступника. Он вовсе не Дьявол, которого она искала, это обычный хрупкий человек, и стоит ей сжать пальцы на его шее чуть сильнее…       Демонесса подхватила девушку под мышки и подняла над полом, как нашкодившего котёнка, в то время как Неро вместе с Леди помогли подняться пострадавшему мужчине. Последняя одарила девчонку строгим взглядом и спросила:       — Убив его, вернула бы ты свою бабушку? Или так ты решила отплатить Неро, что спас твою жизнь? Возможно, ты удовлетворишь свою жажду мести, но скольких ты готова сломать ради этого? — оба участника «драки» молча опустили повинные головы.       Нико с содроганием посмотрела на свои разбитые (о тело человека) костяшки, а затем и на ладони, покрытые какой-то странной пылью. Она только что…       — Какого чёр-… — Неро запнулся, ругая дядю, поскольку не был уверен, что упоминание бесов его не расстроит, — почему ты не отбивался?! Резко стал джентльменом?! Ты же!.. — парень не продолжил фразу, но и без того было понятно, что он имел в виду: бесчисленные красные следы красовались на лице, шее и открытых плечах мужчины, а ещё больше — под одеждой.       — Я виноват в смерти Нелл Гольдштейн, — спокойно повторил мужчина, одергивая рубашку, — так же как и в смертях Грю, Бобби… — он мимолетом бросил взгляд на демонессу с девушкой, — мамы. Они погибли на моих глазах, а я ничего не сделал, чтобы это предотвратить.       В гнетущей тишине брюнет, хромая, покинул стены агентства «Devil may cry». Никто тогда не ещё знал, что навсегда.