Devil may cry: D

      С неверием и диким страхом Ди взирал на клинок, за которым ещё недавно явился в мир людей бывший Нело Анжело и пролил за него немало родной крови. Неро протянул ему Мятежника рукоятью вперёд с таким видом, будто делал что-то совершенно обычное и совершенно не опасное. Неужели совсем не осталось плохих воспоминаний? Дурной ребёнок!       — И что ты мне суёшь? — стрелок преувеличенно брезгливо отмахнулся от предложенного оружия, второй рукой потирая устроившуюся на должном месте Эбони.       Подросток закатил глаза и протянул меч ещё ближе к его хозяину, ощущая возбуждённый рокот демонического оружия из-за близости к прежнему хозяину.       — Бери уже его и поехали, — юноша, не желая более задерживаться по непонятной причине, с присущим ему напором всунул рукоять в свободную руку брюнета.       Ди задохнулся от возмущения, ощутив даже сквозь митенки теплый адский металл (слишком живы были воспоминания о прошлой жизни, закованной в демоническую сталь), а потом приоткрыл рот от изумления. Он знал: Мятежник — один из сильнейших клинков преисподней, созданный самим Спардой — имел бунтарский характер и ни за что добровольно не дался бы такому слабаку, коим без прикрас сейчас являлся бывший хозяин. Так что мужчина ожидал как минимум ожога своей ладони до хрустящей корочки и с содроганием сердца точно в замедленной съёмке наблюдал, как пальцы подростка по очереди отстраняются от гарды. Зажмурился. И ничего не почувствовал. Даже веса клинка, что не был проблемой для Данте, но должен был стать ею для Ди.       С трепетом открылись темные глаза, чтобы увидеть то, что повергло в шок и племянника, и ведьму рядом. Огромный двуручный меч в человеческий рост пропал, но на его месте появился изящный кинжал с обоюдоострым лезвием и узнаваемой гардой-скелетом. Мужчина покрутил в руках изменившееся для него оружие, всё ещё не веря в происходящее, а клинок игриво зарычал от проявленного внимания, как котёнок.       И Ди припомнил это чувство — такое уже случалось, но так давно, что воспоминание не сразу вынырнуло из глубин разума. В день «знакомства» с Вергилием: тогда ещё Тони следил за подозрительным парнем, настолько похожим на него самого, и застал нападение тех самых чудовищ — демонов — на своего двойника. И грудь сдавила небывалая прежде ярость, потому что никто в мире не имел права вредить этому незнакомцу (на тот момент Тони не понимал почему). И меч, прежде молчавший, отозвался на немой крик своего владельца. Тогда пробудились спящие в Тони силы Данте, Мятежник это почувствовал и увеличился едва ли не вдвое.       А сейчас уменьшился… раз в шесть? На глаз так и не скажешь.       Похоже, секрет Мятежника заключался в том, что он мог изменяться в зависимости от силы владельца (и, если подумать, когда Данте был мальчишкой, меч был с его рост).       — Ну, хей! Привет, парень, — брюнет, тронутый такой преданностью, ласково погладил дол лезвия клинка.       Мятежник был легок и, как бы банально это не звучало, чувствовался как продолжение руки.       — Вот ты фокусник, — улыбнулся Неро, с удовольствием наблюдавший за ураганной сменой эмоций на лице дяди. — Но серьёзно, поехали!       Ди размашисто кивнул. А следом засунул возвратившийся клинок за пояс и подсел к Неро на мотоцикл, обхватив племянника поперек талии. Неван будто бы распалась на множество летучих мышей (в действительности лишь превратилась в одну из них), и целая стая черным облаком устремилась к Антею.       — Так можно было? — недовольно буркнул парень, глядя на бестию, что так просто насмехалась над ним, и они тронулись.       Хотя на самом деле юноша опасался брать дядю с собой в опасную дорогу: мало ли, шальной бес или тем более сам Антей достанет хрупкого человека. Но лучше уж так — под его защитой — они доберутся вместе до отца (а там Ди постоит в сторонке от битвы, чтобы не задело), чем оставлять его одного здесь, в кишащем демонами городе, на произвол судьбы.       Чем ближе они подступали к разлому между мирами, тем более деформированным было пространство вокруг: ровную асфальтированную дорогу заменили ухабистые демонические ландшафты с мерзкой вязкой жижей, разъедающей асфальт в низинах, и бетонные — обвитые сомнительной плотоядной растительностью — здания не выдерживали таких перемен, местами обвалившись.       По пути им приходилось то и дело останавливаться хотя бы на пару минут, чтобы уничтожить дорвавшихся до человечинки демонических выродков — ничего необычного, но Неро переживал, боясь не успеть на главное представление.       Добрались они в удивительное место. Во-первых, оно будто укрылось под каким-то защитным куполом, поскольку повсеместные изменения его нисколько не коснулись. Во-вторых, здесь пребывали искомые нелюди (подросток издали заметил фигуру отца и очень удивился его виду). В-третьих, это был старый особняк Спарды (Ди понял это ещё до того, как увидел знакомую остроконечную крышу).       Охотник поборол желание с разгона въехать в морду замеченного демона — главным образом из-за того, что после такого мог пострадать Ди, а уже потом в его голову пришла светлая мысль: пострадает Антей — пострадает Данте. Да, наверное, из-за этого отец сейчас находился в столь… печальном положении.       Вергилий был многократно изранен и полностью обнажен: одежда, после бессчетных поединков разодранная клыками и когтями, теперь вовсе истлела, когда противники в пылу сражения решили поваляться в наполовину застывшей лаве. Ожоги давно зажили, а вот сил на восстановление экипировки категорически не было. После трех-то дней почти нескончаемых битв.       Но не нагота смущала воина, он всё ещё был способен держать в руках оружие, а это уже залог победы для сына Спарды. Проблема была в том, что он не может победить своего противника. Только убить.       Антей слишком силён и быстр, чтобы поймать и обездвижить его в человеческом виде. И у Антея же сносило все тормоза, когда Вергилий обращался в демона, и он становился на порядок безумнее и яростнее — попросту неудержим.       Всё потому, что, видя перед собой человека, он воспринимал его как брата, родную кровь и сражался с ним, как с противником в споре, поэтому мог контролировать безумство; а видя демона — воспринимал как омерзительное чудовище, недостойное существовать ни в одном из миров, и голоса полностью порабощали его волю. Охотник понял эти правила и пытался играть по ним, но из раза в раз терпел поражения, потому как уже ослаб и устал.       Но ему удалось хитростью выманить доверчивого к людям брата в мир людей, чтобы привести в это место. Определённо, в родительском доме состояние того станет ещё более нестабильным, и старший планировал воспользоваться этим преимуществом.       Таков был изначальный план, но Вергилий даже не представлял, что Антей уже настолько силён, поэтому обычного портала, открываемого Ямато, ему будет недостаточно. Пришлось разрывать пространство между мирами самым грубым способом, обрекая на смерть ни одну сотню душ. Однако не время сейчас отвлекаться на это. Главное — придерживаться плана, иначе всё будет зря.       К счастью, дьявол сам хорошо помог в реализации этого плана. Антей заглушил, казалось, никогда не затыкающиеся рты своим громоподобным басом:       — Помнишь наше прекрасное детство, брат? — он начал вполне спокойно, подойдя к старому дереву, легким движением когтей раздирая его кору. — Как мы играли в саду, пока мама читала стихи на скамье? — Вергилий, не теряя времени, кинулся на него, крепко сжимая рукоять катаны. — Помнишь нашу прекрасную мать? — второй рукой демон остановил лезвие и продолжил, несмотря на явную агрессию брата. — Её нежные руки, тёплый взгляд и ласковый голос? — его тон будто бы стал слаще (это всё равно, что облить взрывчатку сахарным сиропом). — А помнишь, как она визжала в неистовстве, когда её заживо задирали эти ничтожные демонические выродки?! Такие вот! — он неожиданно вырвал из земли старую заржавевшую арматуру и бросил на манер копья в Неван, что стояла в двух десятках ярдов от них.       Стальной прут попал в живот и вошел почти наполовину. Демонесса даже не вскрикнула, лишь инстинктивно схватилась за рану, а потом удивленно уставилась на собственные окровавленные ладони. К ней тут же бросился Неро.       — Эти твари не должны существовать. Я истреблю их всех, всех до единого.       — Придурок! — бросил ему в ответ разозлённый парень, когда уже вынул металлический штырь из демонессы — та задрожала и отползла назад, за спину защитника. — Ты тоже демон.       Вергилий с недовольством обернулся на сына. Хотя он был рад видеть отпрыска живым и невредимым после слишком долгой для него разлуки, Неро сглупил. Кто вообще в здравом уме будет злить многократно превосходящего тебя противника? Ах, да, Неро будет.       Мечник встал наизготовку, чтобы в любой момент стать стеной между братом и мальчишкой для защиты последнего. Однако, похоже, в этом пока что не было необходимости. Насколько охотник мог судить, демон пребывал в ярости не больше, чем в своём «спокойном» состоянии, то есть, чем пару минут назад. Только самая большая кривая пасть на груди скривилась ещё сильнее (за другими Вергилий не так старательно следил).       Антей посмотрел на него, будто бы прицениваясь, а потом всё же решил ответить:       — Сначала все они, затем — я, — что-то подобное, только другими словами он сегодня уже слышал.       — Идиот!       Но демон его более не слушал, поглощенный своей идеей:       — Ты хорошо придумал, мой брат: сейчас все эти отродья выползут из дыры, и мне не нужно будет тратить время на их поиск! Сразу избавлю людей от демонической заразы.       На самом деле это была утопичная идея: избавить весь мир от зла в лице демонической расы, но… та же Неван была не безумной кровожадной монстрякой, а надменной, игривой и крайне самодовольной женщиной, и Неро не хотел видеть её крови. А ещё не хотел видеть бессмысленного убийства других демонов, что отринулись от своей животной природы (как когда-то сделали и люди): той же Триш, Люсии, Брэда или кого-то ещё, с кем он успел познакомиться по роду деятельности. Тем более он не желал смерти полукровкам: отцу, дяде… себе.       И люди не идеальны: столько войн, бессмысленной резни, братоубийства знает история. Без какого-либо демонического вмешательства — просто человеческая жадность, зависть и другие не лучшие качества.       Вот что-то такое, более-менее обоснованное хотелось парню выдать в ответ, но вместо логичных слов на языке вертелись маты.       Ещё больше умных слов вертелось на языке у Ди, поскольку тот видел перед собой себя, и мог очень многое сказать на этот счет. Во-первых, ему противно. Эта часть Данте словно бы специально впитала все самые ненавистные черты, такие как бессмысленная агрессия, самодурство, мстительность, раздутое эго и необъятная наивность, граничащая с глупостью. И да, безумие.       По одному только внешнему виду было очевидно, как сильно Антей ненавидит демонов и всё с ними связанное: он, несмотря на распирающую каждую клеточку силу, требующую масштаба, оставался человеческих размеров и человеческой фигурой (не считая хвоста и рогов, но без них ему бы пришлось совсем туго), а так же пользовался только своим телом и окружающими предметами — не магией. Дьявол пытался подражать горячо обожаемым людям. Однако демоническая природа перла из всех щелей и искажала не только облик, но и сознание до той степени, что язык не поворачивался назвать это жестокое ужасное создание демоном. Психопат.       Во-вторых, удивительно, но брюнету оно на руку. Слабости Данте — свои слабости — он знал лучше кого бы то ни было.       Он на трясущихся ногах вышел вперёд, обращая на себя внимание. Обратил он внимание Неро, который закричал, чтобы старик держался подальше, а уже на этот крик среагировал Антей: повернул голову и посмотрел в глаза своей половине.       В-третьих, Антей стал уже настолько сильным, что на таком расстоянии высасывал из Ди скромные демонические силы себе, даже не замечая этого. А без этих сил стрелок не сможет жить.       — Это ты… — с благоговейным рокотом прошептал демон, вызывая у всех приступ кратковременного панического ужаса. Его голос совсем не подходил для восхищенных интонаций, отчего те звучали слишком неестественно, отталкивающе и пугающе.       Если Ди видел перед собой свою худшую часть, то Антей, напротив, увидел недостижимый идеал себя же. Прекрасный человек без грамма примеси омерзительной скверны. Статный, прозорливый, храбрый, отважный и неимоверно харизматичный (и не спятивший) — такой, каким Данте всегда мечтал стать. Планировал он таким стать, избавившись от демонического начала в себе. Запланировал он это уже после плена и полного помешательства.       Да, демоническая часть забрала себе львиную долю самолюбия. Но не всю.       Ди, осознав, с каким обожанием его пожирает пара вертикальных зрачков, расправил плечи и, игнорируя слабость, куда увереннее пошел навстречу дикому зверю.       Стрелка не смущал стрекочущий рокот мерзких, не резонирующих друг с другом голосов, которые советовали Антею «сломать эту тонкую шею», «вырвать серые волосы вместе со скальпом», «раздробить хрупкие косточки и выпить сладкий костный мозг». Если его смутят такие выкрики, то произведённый эффект крутого парня тут же спадёт на «нет».       Он заговорил, и голос его не мог задрожать:       — Хей, приятель! Ты тоже чуть модернизировал своё тело? Только тату — не столь круто для тебя? Понимаю, — и голос его не дрогнул — Ди умел хорошо притворяться, обманывать себя.       Дьявол не мог вымолвить ни слова. Мало того, что кто-то впервые решил с ним заговорить без явного презрения или страха в интонациях, так это ещё и был само совершенство.       Пасти, конечно, не молчали, выдавая свои пошлые, неуместные предложения наперебой. Но к этому здесь не привык лишь зелёный Неро, который на каждое провокационное высказывание хмурился, поджимал губы и сильнее сжимал рукоять меча за спиной — охотник был готов броситься на противника. Но его удержала рука отца на плече — подросток удивлённо обернулся.       Вергилий уже видел подобный взгляд у брата: давным-давно, как будто в прошлой жизни, когда старшему удавалось овладеть новым приёмом (естественно, раньше, чем младшему), и он с долей горделивого превосходства демонстрировал его близнецу. Данте смотрел на него с точно такими же широко распахнутыми глазами. Был в восхищении. И Вергилий пробыл с Антеем достаточно долго, чтобы понять, что в том осталось очень многое от Данте.       — Сейчас он не тронет, но будь настороже, — тихо сказал он сыну.       Неро кивнул и со всем вниманием уставился на Ди и Антея. Те сейчас были удивительно похожи, хотя природа этой схожести была различной: их тела уже видимо стали трескаться, вокруг них стала виться видимая невооруженным глазом энергия. Ди терял силы, и его тело начинало разрушаться быстрее. Антей впитывал в себя очень много энергии, и такая маленькая, нестабильная оболочка была просто неспособна её вместить. Но об этом нюансе пока догадывался лишь резко поседевший брюнет.       — Ты хочешь уничтожить всех демонов?! — спросил мужчина, стараясь перекричать поднявшийся ветер, но не дождался ответа и продолжил на той же громкости. — Я тебя прекрасно понимаю: они мерзкие, отвратительно выглядят и невыносимо воняют! А ещё они убили маму… — последнее он сказал намеренно небрежно, чтобы не сбиться с настроя, однако его голос дрогнул, и мужчина дальше затараторил. — Но подумай: даже такому здоровяку, как ты, не справиться в одиночку со всеми легионами треклятых бесов! Так что давай объединимся!       — Что?! — поразился демон, и даже все его пасти замерли, не найдя, что сказать.       — Что он такое несёт?! — так же негодовал Неро, растерянно глядя на отца.       Благо, Неро настолько доверял дяде, что мысль о предательстве не смела посетить его светлую голову. Вергилий радовался этому, а винить сына за недогадливость не стал. Сам понял идею не сразу:       — Он заговаривает ему зубы… все пару тысяч разом. Мы должны выждать момент и схватить Антея. Жди отмашки, — скомандовал старший и быстро перенесся по другую сторону от своих братьев.       — Вот же Ди… — усмехнулся парень, глядя на мужчину, — это вполне похоже на план.       Но это не было планом. По крайней мере то, о чем подумал и высказал сыну Вергилий. План был немного другим, и стрелок уверенно приближался к его завершению:       — Чего ты так удивлён? Я пришел тебе помочь! Мы — части одного целого и преследуем одну цель! Так что мы просто обязаны объединиться, мой друг! — сладкие речи звучали достаточно сладко, чтобы растопить в демоническом сердце пламя надежды. Его эталон полностью разделяет его цели, когда родной брат — теперь смещённый с почётной должности совершенства — даже слушать не стал.       Антей был потрясён и даже не слышал истеричного визга пастей, предупреждающих об опасности. Всё же эти голоса имели первобытные зачатки разума и руководствовались базовыми инстинктами (и то, не в полной комплекции). Схема простая: инстинкты вопили об опасности — голоса вопили об обмане.       Ди немного напрягся, однако не стал выдавать этого ни словом, ни жестом, ни взглядом. Он, сдерживая дрожь, преодолел последние разделяющие их метры и встал напротив своей половины, раскрывая руки:       — Ты согласен принять мою помощь? — мужчина задыхался от губительной для него близости, но больше из-за страха, поскольку автономные пасти стали недовольно, предвкушающе щёлкать заострёнными зубами.       Антей, глядя в эти темные омуты глаз напротив, преисполнился веры в свою лучшую половину. Если кто-то и мог знать, как лучше, так это человек перед ним. Потому демон решил поддаться и стал раскрывать руки для объятий. Это послужило сигналом для Вергилия, а тот дал отмашку Неро.       Секунда, и Дьявол оказался схвачен отцом и сыном в их демонических формах. Его охватила паника лишь от одного ощущения несвободы, скованности движения, возрождая в голове худшие из возможных воспоминания. Однако буря утихает, стоит стрелку прижаться вплотную и прошептать в предполагаемую ключицу:       — Сейчас всё пройдёт, Данте.       Слова как первая колыбельная матери успокаивают спутанное сознание. Кинжал, удобно лежащий в человеческой руке, беспрепятственно рассекает чешую и плотную кожу между лопатками, проходит меж рёбер, проникает в сердце, а потом, напившись долгожданной крови и наполнившись демонической силой, увеличивается и выходит из груди во вторую, меньшую грудь, соединяя два тела, два сердца, две половины души.       Ни брат, ни племянник не успевают даже закричать — их тут же откидывает в разные стороны высвободившаяся энергия, а белая вспышка ослепляет.       Позабытая всеми Неван извивается в бессмысленном протесте, но должное происходит.