Здесь много тайн

«Я уже достала лезвие и пишу это всё, осознавая насколько я банальна. Люди ведь так поступают, когда хотят уйти — оставляют записку. «Я пошёл в магазин.» или «Я ушёл гулять, не переживай, сильно пить не буду». Я тоже оставлю. Она будет адресована только тебе, ведь я почти на сто процентов уверена, что ты первым обо всём узнаешь. Запоминай, Чарльз, — я умерла. Так, как тот мальчишка, которого я убила. Я не хотела... Я никогда ни кому не желала смерти. Он был так мал. Чёрт, ему было всего десять! Он должен был ещё столько пива выпить, пересмотреть столько порнушки, соблазнить стольких девушек, а я убила его! Одно моё касание превратило его в пепел... Я монстр! Знаешь, мне не страшно умирать. Хотя нет, вру. Это чертовски страшно, ибо я не знаю, что со мной случится по ту сторону. Больше всего мне сейчас хочется покончить с собой. Выскочить в окно. Я, наверно, и выскочила бы, если б я знала, что кто-нибудь сразу подоспеет и прикроет меня, как только я упаду. Не очень хочется, чтобы какие-то любопытные идиоты смотрели, как я лежу вся в крови. И да, кстати, я люблю тебя. Прости, что ты узнаешь об этой, когда я буду лежать на столе патологоанатома. Наверное, читая это ты будешь чувствовать себя отстойно, но прошу не расстраивайся. Оно того не стоит. Я того не стою. Навеки, Фэл. Я грустно улыбнулась, складывая лист бумаги на две части. Перед глазами то и дело всплывало лицо Джимми, того мальчишки, чей прах передали его родителям в фарфоровой вазе. Чарльз всем немного поправил воспоминания, но я сказала, что если он сунется в мою голову, то я мокрого места тут не оставлю. Я должна об этом помнить. Я должна помнить о том, что я монстр, который убил ребёнка. Поэтому я должна понести наказание. Жизнь за жизнь, как говорят. Я повернула голову, рассматривая полную ванну холодной воды. В руках была пачка лезвий, а в голове полное отсутствие страха смерти. Страшнее было жить и понимать, что единственный человек, которого ты любишь разочарован в тебе. Я сама всё испортила. Если бы я послушала Чарльза и приняла тот факт, что плохо контролирую свою силу разрушения, то всё могло бы быть иначе. — Гордая мразь, — тихий хрип в перемешку с рыданием ворвались из моей груди. — Он был бы жив, если бы не ты! — громко закричала я, а потом зарыдала. Я впервые так громко плакала. Я сняла свою блузу, а затем брюки, оставаясь в одном нижнем белье. Сердце словно вылетало из груди, когда я садилась в ледяную воду, а кожа покрывалась мурашками. Было так больно. Больно от своей же слабости. Я Фэллон Джей Миллиган. Я родилась в Шотландии, чертовых 24 года назад. До пяти лет я была обычным ребёном, который ныл, чтобы родители исполняли любую его прихоть. Но потом мои пальцы приобрели чёрный оттенок, а всё к чему я прикасалась превращалось в прах. Родители меня боялись, всегда боялись, но продолжали любить. Поддерживали. Я мутант. Мутант, который причиняет вред не только себе, но и остальным. Девушка, которая была настолько слабой, что пряталась за сарказмом, оскорблениями и самоиронией. Которую всегда считали избалованной, недалекой стервой. Порой даже шалавой. Но я не такая. Я люблю читать классику, встречать рассветы, слушать рок и мечтать. Я всегда мечтала только об одном: я мечтала влюбиться. Сильно, искренне и бесповоротно. Так, как пишут в сопливых романах. — Я так тебя люблю, — слёзы обжигали лицо, когда я открывала пачку, доставая острую по краям пластинку. — Прости меня. Прости. Господи, в этот момент мне так хотелось жить! Смеяться, любить, путешествовать, а не платить за свои грехи. Не так. Не сейчас. Но возможно, это даже к лучшему. Если я умру, то никогда не смогу стать чьей-то судьбой. Стоило мне подумать о себе в свадебном платье, как я с зарыдала с новой силой, совершенно не сдерживая себя. Я никогда не выйду замуж. Никогда не рожу детей. Я не встречу старость за руку с любимым. Я просто, сука, умру! Тело начало сильно трясти толи от слёз, толи от холода, толи от жалости к себе. Умыв лицо холодной водой, я растёрла тушь по лицу окончательно. Плевать. Я закрыла глаза, сжимая лезвие пальцами. Давай же, Фэл, всего лишь несколько вертикальных порезов, чтобы не зашили Это не больно. Это не страшно. Страшно было Джимми, когда его тело начало чернеть, в потом рассыпалось. Набравшись смелости, я поднесла лезвие к запястью, сдерживая новую порцию слёз. Когда я это сделаю, то вода станет ярко алой. Я когда-то любила этот цвет. В сантиметре от кожи, лезвие замерло так и не достигнув цели. Я просто не могла пошевелить руками, их словно парализовало. Тоже самое произошло и остальным телом, оно мне не подчинялось. — Нет, Чарльз, нет, — взмолилась я, когда поняла кто контролирует эту часть моего разума. — Я должна... должна, твою мать... — я заплакала, когда дверь в ванную открылась. Ксавьер держал руку у веска, прожигая меня взглядом голубых глаз. — Ты не имеешь права меня останавливать! — Фэллон, — он тихо выдохнул, словно ему было больно видеть меня в таком состоянии. Я пыталась вернуть тело себе под контроль, но безуспешно. — Отпусти меня. Позволь исправить ошибку, — мой голос еле звучал. Моя правая рука затряслась, от чего лезвие выскользнуло из пальцев в воду. — Иди ко мне, — Чарльз старался говорить спокойно, но я слышала, как дрогнул его голос. Он протянул мне руку, но я отрицательно покачала головой. — Вылезай, я сказал, — Чарльз рывком поднял меня с ванной, сжимая мой бицепс с такой силой, что кожу саднило. Я даже не сопротивлялась, когда мужчина вытащил меня из леденой воды, крепко прижимая к себе. Тело трясло настолько сильно, что я не могла стоять на ногах. Я осела на кафель, а Чарльз вместе со мной. Он быстро снял с ближайшей вешалки полотенце, вытирая им моё лицо, а потом набросил его на мои плечи. Было холодно, холодно и так противно от себя. Я даже убить себя не могу, чёрт возьми! Мне хотелось перестать плакать, но я не могла. Чарльз обнял меня, прижимая к себе в попытках хоть немного согреть. — Зачем, Фэл? А если бы я не успел? — шептал Чарльз мне в макушку. — Ты сам знаешь зачем, — губы настолько сильно дрожали, что я еле могла говорить. — Ты и не должен был успеть. Я всё хорошо обдумала, приняла правильное решение. Чарльз поглаживал мои плечи, пока я неосознанно прижималась к нему с такой силой, словно он был моим спасательным кругом. Возможно, так оно и было. — Ты действительно хочешь умереть? — вопрос был далеко не риторическим, словно если я дам положительный ответ, то он всучит мне в руки новое лезвие. Или петлю, к примеру. — Не совсем, — я сжала пальцами края его чёрной футболки. — Я просто не знаю, что с собой делать. Как мне жить, зная, что я убила ребёнка? Верно, ни как. Я слушала биение его сердца, от чего мне становилось спокойно. Вода стекала по моим волосам, а я смотрела в одну точку. На кафеле образовались лужи, в которых отражался свет . — Ты не попадёшь в Рай или Ад. Эта жизнь просто закончится. Когда твоё сердце остановится, ты останешься наедине с тьмой. Ни единой мысли, ни воспоминаний, — Чарльз аккуратно убрал мои мокрые волосы на бок, чтобы вода с них перестала капать ему на брюки. — Ты больше не сможешь насладиться чаем с лимоном. Не сможешь почувствовать объятия другого человека. Никогда не услышишь смех своего лучшего друга, — я почему-то сразу же вспомнила МакКоя, от чего улыбка появилась сама по себе. — Тебе не согреют сердце воспоминания о том, как же приятно было целовать того парня, гулять вместе с ним допоздна, валяться с ним целый день в кровати, слушать, как он волнуется о тебе и отчитывает тебя за то, что ты не надела шапку, — я ощутила, как Чарльз поцеловал меня в макушку, от чего я вздрогнула. — Какого парня? — спросила я, подняв на него глаза. — Этого, — прошептал Чарльз, аккуратно поглаживая мою холодную щеку. Не прошло и секунды, как его тёплые губы коснулись моих. Мозг слишком хаотично реагировал на происходящее, поэтому я не сразу поняла, что меня сейчас целует человек, с которым я не раз представляла себя в постели. В которого я влюбилась за то, что он просто на меня не давил. Который видел меня настоящую. Без масок и сарказма. Этот поцелуй почему-то отличался от всех остальных моих целовашек с другими представителями мужского пола. Сначала он касался моих губ почти невесомо, но потом нажим стал сильнее, жестче. Пока я не ощутила, как кончик его языка прошёлся по моим губам, вынуждая меня открыть рот и пустить его внутрь. Это был глубокий, долгий поцелуй, кажется, что мы исследовали друг друга, лишь на мгновение отрываясь, чтобы глотнуть воздуха. Чёрт, где он научился так мастерски целоваться?! Он же там кандидат каких-то наук, ботан, короче. Я всегда считала, что таких можно только унижать, таким образом повышая своё эго. Вот только, теперь я понимаю, что этому «ботанику» ничего не стоит залезть мне в трусики. Да что уж тут скрывать, я уже давно готова раздвинуть перед ним ноги. — В этом мире пропадёт всё, — Чарльз говорил в сантиметре от моих губ. — Тебе больно, но ты не виновата. Эти силы тебе неподвластны. Но я тебе помогу, такое больше никогда не произойдёт. Никогда. — Чарльз, я.... я не понимаю, — я словно задыхалась, до сих пор ощущая его прикосновение губ. Точнее, я понимала к чему он это ведёт, понимала все слова, но почему..? — Я ужасная, прости меня. Он меня целовал... — Фэллон, я не дам тебе умереть, понятно, — он смотрел мне прямо в глаза. — Можешь ненавидеть меня за это, придумать прозвище, как Хэнку или разгромить пол школы. Чарльз поднялся на ноги, помогая мне тоже встать. Мои босые ноги скользили по мокрому кафелю, ибо тело до сих пор плохо слушалось. На дне ванной, под толщей воды можно было легко рассмотреть серебристую полоску лезвия. — Зачем тебе это? — спросила я, крепко сжимая ладонь мужчины. — В мире слишком много тупых сучек, которыми можно заменить меня. Одной больше- другой меньше, Ксавьер. Ничего не изменится. — Ты не тупая сучка, Фэллон! — зарычал Чарльз, заглядывая мне в глаза. — Я постоянно совершал одну и ту же ошибку: отпускал тех в ком нуждался. Вначале Рейвен, потом Эрик, — Чарльз говорил тихо. — Поэтому я не могу отпустить ещё и тебя. Только не тебя... — Почему? Чарльз сжал кулаки, пытаясь собрать мысли в кучу. Казалось, я заставляла его говорить то, что ему не очень хотелось. Склонив голову на бок, он полностью меня осмотрел. В эту секунду я поняла, что до сих пор была в одном только белье, которое полностью промокло. Чувство неловкости пробежалось по спине, но я даже не попыталась прикрыться. Это последнее, что меня волнует. — Но знаешь, можешь не отвечать, — я покачала головой, обнимая себя руками за плечи. — Я сделала тебе больно, разочаровала. Прости! Не знаю, почему я так долго притворялась, что мне всё равно... — мой голос сел до шёпота. — Наверное, боялась именно этого - боли. Но я люблю тебя! Я неизлечимо влюблена в тебя! И мне плевать, что поезд уже ушёл, я всё-равно тебе признаюсь... Сердце было готово выскочить из груди, ладошки, которые были всё ещё влажными, вспотели ещё сильнее. Я должна была это сказать, давно должна была. И я знаю, что у меня не было другого более подходящего шанса. Я никогда ни кому не признавалась в любви. Ни разу в жизни. Я даже не уверена, любила ли я кого-то так же сильно. Что была бы готова покончить с собой, лишь не делать ещё хуже. Это, наверное, ненормально. Хотя, что нашем мире принято считать нормой? — Я знаю, — так же тихо прошептал Ксавьер. Я растерянно заморгала, что было абсолютно мне не свойственно. Ох, да, точно он же чёртов телепат. Но подождите, выходит, он давно знал всю правду. Знал и молчал. Хотя, на что я надеялась? Что он сделает мне предложение, мы заведём детишек и будем жить до глубокой старости? Чарльз никогда не давал мне поводов думать о подобном, никогда переходил грани общения. Он был аккуратным. — Хорошо, так даже лучше, — я кивнула, прочищая горло. — Я не жду от тебя ответа. Всё в норме. Мне хотелось исчезнуть. Собрать вещи и уйти. Чарльз видел меня слабой, видел, как я чуть не наложила на себя руки, видел, как рыдала и билась в истерике. В добавок ко всему, он теперь ещё и знает о том, что я, глупая дурёха, что влюблённа в него. Он знает меня настоящую. — Фэллон, — Чарльз дёрнул меня за руку, когда я попыталась быстро прошмыгнуть мимо него. Смотря мне прямо в глаза, он нежно поцеловал тыльную сторону моей ладони, а затем как-то бережно что ли, начал растирать холодные пальцы. Я завороженно за этим наблюдала, пока моё эго делало пируэты и громко орало. Благо в этот период моя сила была не активна. — Ты гораздо важнее, нежели сама считаешь. Важнее для меня, — Чарльз не отрывал от меня взгляд. — Но ты не ощущаешь ко мне того же, что чувствую к тебе я, — я поджала губы, стараясь снова не заплакать. Лицо и так горело. — Я хочу чтобы ты знала, что ты нечто больше, чем просто красивый макияж и длинные ноги. Я часто не могу перестать на тебя смотреть. И мне надоело засыпать и просыпаться с мыслью о том, что в этот самый момент я мог бы тебя обнимать, — я поняла, что почти не дышу, словно горло сдавило в стальные оковы. — Что, прости? — мне казалось, что у меня на фоне нервов начались слуховые галлюцинации. — Если бы ты умела читать мысли, то знала бы, как часто я хочу тебя целовать. Практически всегда, — он наклонился ближе к моему лицу, оставляя смазанный поцелуй на губах, а затем приблизился к уху, обжигая кожу горячим дыханием. — И я так больше не могу. С этого дня ты и ночи не проведёшь в другой постели. Только со мной. Слышишь? Всегда со мной.