Здесь много тайн

— Условия, созданные революцией, происходившей во время… — я вертела карандаш в руках, продолжая читать эссе написанное на урок литературы. Мне нравился этот урок, но были темы, которые меня не особо интересовали. Я любила романы с красивой историей любви. Увы, не все произведения мировой литературы имели нужный мне сюжет. — События в "Отверженных" происходят не во время Великой французской революции. Книга о наследии этой революции и о небольшом восстании парижан 40 лет спустя, — скрипучий и ехидный голос позади, заставил меня нахмурится. — Ты её вообще читала? Я плотно стиснула зубы, пытаясь унять внутри себя раздражение. Я ненавидела когда он посещал мои уроки, ненавидела когда он говорил с моими друзьями или родителями, ненавидела даже одно его присутствие где-то рядом. Да, как вы поняли, я всей душой ненавидела - Питера Максимоффа. — Почему он посещает этот урок? — я подняла взгляд на мисс Рунет, учительницу, которая работает в школе лишь из-за того, что мечтает захамутать моего отца. — Мне казалось, что ему давно пора на пенсию. — Почему ты посещаешь этот урок? Тексты явно слишком сложны для тебя, — продолжал язвить Питер, видимо, наслаждаясь моим раздражением. — Ты до сих пор говоришь? — я резко повернулась, желая воткнуть чёртов карандаш в глаз этого "шутника". — Хорошо, достаточно. Вам обоим. Питер, прекрати перебивать её, — Мисс Рунет грозно обратилась к нам. Но мне казалось, что Максимофф даже не слышал её слов. Он смотрел мне прямо в глаза, при этом ехидно ухмыляясь. — Истти, продолжай. — Истон, — поправила я учительницу. Только родители и близкие друзья могли коверкать моё имя. Увы, тётка, которая мечтает занять место моей мамы, не имеете на это право. — Да, я забыла, о чем говорила, поэтому… — я хотела продолжить, но фырканье, а затем смешок Питера меня перебили. Ох, как же я хочу ему врезать. — Хватит улыбаться, — мой голос сел до неузнаваемости. — Я не улыбаюсь, — ответил Питер, после чего послышалось шуршание фантиков. Опять жрёт что-то. — Я это чувствую, — сквозь зубы, прошипела я. — Чувствуешь? И как я? — мои брови взлетели вверх от этого вопроса. Как он вообще смеет?! Вот именно поэтому я его ненавидела. Он слишком наглый, самовлюблённый, эгоистичный балван. Конечно, будь у меня характер, как у мамы, то, возможно, мы были бы с ним лучшими друзьями. Но, увы, Бог не одарил меня таким чувством юмора. — Какой же ты Мудак, — я устало вздохнула. — Хочешь действительно почувствовать? — шепот парня обжёг мне ухо. — Питер, Истон! — Мисс Рунет оказалась рядом с нами, хотя ей бы стоило обратить внимание на кого-то другого. Один из моих одноклассников так громко смеялся, что из его рта вылетела огненная сфера, которая чуть не подожгла его соседа. Вот что значит учится в школе для мутантов. Я уже привыкла к этой обстановке. — Что? — фыркнула я. — Я сейчас врежу этому придурку. — К директору, живо! — учительница указала на дверь. — Думаю, твоему отцу будет интересно узнать из-за чего его дочь сорвала урок. — Старая стерва, — буркнула я себе под нос, собирая книги со стола. *** — Старая стерва? Истон, ты серьёзно? — папа нахмурился, постукивая ручкой по поверхности стола. Я сидела на краю дивана, поджав губы, а Максимофф стоял у противоположной стены и жевал шоколадный батончик. Всё таки мисс Рунет настучала на нас папе, так ещё закатила такую истерику, словно мы ей волосы подожгли. Но мне кажется, что папа и без её слов бы обо всём узнал. Тяжело быть дочерью Чарльза Ксавьера. — Я не думала, что у неё такой хороший слух, — мне было стыдно смотреть папе в глаза, поэтому я продолжала рассматривать узор ковра на полу. — Да какая разница услышала она или нет? Где ты вообще таких слов нахваталась? — не смотря на свой статус серьёзного директора, папа всегда старался говорить со мной спокойно. Я уже хотела была ответить, как с улицы раздался истерический женский вопль, затем звериное рычание и кажется что-то разбилось. — МакКой, сукин ты сын, это было новое платье! — кричала мама, а дядюшка Хэнк злобно огрызался в ответ. — Фэл, последний раз предупреждаю, исчезни! — Хрен тебе, я ещё не закончила. Это была вполне привычная ситуация, ибо сколько я живу, столько мама и дядюшка ссорятся. Обычно первой провоцирует мама, а потом убегает к отцу, чтобы дядя Хэнк не прибил её. Услышав вопли мамы, отец устало потёр переносицу, находя в её словах ответ на свой вопрос. Мне осталось лишь пожать плечами. — Ладно, забудь, — бросил папа, переводя свой взгляд на Питера. — Что ты вообще забыл на их уроке литературы? — Мне было просто скучно, — Максимофф сунул руки в карманы джинс. — Я уже развлекал себя как мог. — Ты серьёзно? — папа вскинул брови. — Питер, тебе ведь не пять лет. Питер за долю секунды оказался рядом со мной на диване, от чего я слишком резко ощутила запах его духов. Чёрт, как бы его ненавидела, но этот засранец приятно пахнет. — Да, я знаю, профессор, — Максимофф дёрнул меня сзади за хвостик, за что тут получил по рукам. — Мне на пару десятков больше. Папа несколько секунд внимательно рассматривал Питера, и я почему-то была уверена, что сейчас во всю работал процесс телепатии. Видимо, папа читал мысли парня, после чего нахмурился, едва заметно сжимая кулаки. Он разозлился. — Ей шестнадцать, — словно напомнил отец, прожигая Максимоффа взглядом. — Да, я в курсе, что ей шестнадцать, — Питер слишком резко поднялся на ноги, запуская пальцы в свои серебристые, достаточно отросшие волосы. — И это не то, о чём ты подумал, Чарльз. Вот тут я действительно начала переживать. Питер практически никогда не обращался к моему папе по имени, только в исключительных случаях. Казалось, что в этой комнате только одна я не понимаю, что происходит. — Пап, что происходит? — я нахмурилась. — Истти, выйди, — голос отца был низким. — Но пап... — Выйди, я сказал, — уже более грубо приказал папа. Взглянув на Питера из подо лба, я накинула рюкзак на плечо. Парень на удивление не ухмылялся, лишь виновато поджал губы. Как же я его ненавидела. Просто всеми фибрами свой души и разума. — Не подходи ко мне больше никогда, — зарычала я, сквозь зубы, вложив в голос всю злость, что была во мне. Никто не имеет права портить или хоть как-то подрывать мои отношения с отцом. Ни одна живая душа. — Истон, — Питер вмиг оказался рядом со мной, несмотря на то, что мой папа мог в любой момент сделать из него овощ. Казалось, что Максимоффа это мало волновало. Парень выглядел через чур тревожным. — Ты глухой?! Я сказала не подходи ко мне больше, — уже громче проговорила я, а потом повернулась к папе. — Прости, пап, я не хотела тебя расстроить. — Я знаю, — казалось отец немного смягчился. — Иди, детка, нам с Питером нужно поговорить. — Обо мне? — я задала последний вопрос, подойдя к двери. Мне нужно было услышать ответ. — Да.