Бумажные котята

Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

      Это было чудесное утро ранней зимы. Правда, Снусмумрик не был уверен, пришла ли зима на самом деле. Он никогда не пользовался календарём, чтобы знать наверняка, покидая Муми-дол с первым выпавшим снегом, традиционно оставляя своему дорогому Муми-другу записку с обещанием вернуться с первым днём весны. Шествуя среди высоких вечнозеленых елей, Мумрик вдруг остановился, ахнув от неожиданного озарения. Он совершенно не помнил, чтобы уточнял в своем письме о дате его возвращения в следующий раз. Сомкнув брови в недоумевающем выражении лица, он начал вспоминать, что именно он написал в своем обращении. Дорогой Муми-тролль! Спи спокойной и не горюй. Я отправляюсь на юг, чтобы вернуться с новой весенней песней и множеством интересных историй. Я всё ещё помню про наш ночной разговор. Думаю, что я смогу найти Вегвизир! Обещаю вернуться, Снусмурик. — Обещаю вернуться… — пробормотал Снусмумрик, сделавшись печальным в лице.       Но печаль его прошла также быстро, как и пришедшая мысль, что, вероятнее всего, Муми-тролль не обратит внимания на это мелкое недоразумение. К тому же, его друг наверняка знал, что именно имел ввиду юный путешественник, подразумевая под «обещаю вернуться». Прекрасная долина была уже в трёх днях пути, что не прибавляло Мумрику желания вернуться и переписать письмо. А вот желание отвлечься от остатков неприятных мыслей ждать себя не заставило. Его правая рука сама потянулась в карман, нащупав там побитую жизнью гармонику. Снусмумрик не знал, что именно он хотел сыграть. Он шел некоторое время в полной тишине, прислушиваясь к шелесту опустевшей кроны ветвей, пению мелких птиц и манящему завыванию ветра где-то там, на абсолютной высоте. Долго не думая, Снусмумрик начал извлекать из гармоники мелодию, тихо подвывающую всему, что он видел, параллельно предавшись приятным воспоминаниям об ушедшем лете в Муми-доле.       Что же такое Вегвизир, о котором они говорили с Муми-троллем за несколько дней до того, как Снусмумрик покинул долину? Вегвизир — это таинственный, давно утерянный компас, о котором юный путешественник услышал от старой Хемулихи в своем прошлом зимнем путешествии на юг, когда та помогла переждать ему сильный шторм. Да только компас этот был не простой: его стрелка всегда указывала в том направлении, к которому лежала душа путника, независимо от того, что он искал, будь то выход из пещеры, деньги или даже истинная любовь. Услышав этот невероятный рассказ, Муми-тролль пришел в такой восторг, что они всю ночь болтали о том, куда бы их мог привести этот компас. Остаток дней в Муми-доле Снусмумрик потратил на размышления, смог бы он разыскать столь интересный предмет только по тем сведениям, что были у него от Хемулихи. И, взвесив все «за» и «против», он решил, что это вполне возможно. Да и, к тому же, разве вы не хотели бы знать, куда на самом деле хочет отвести вас ваше сердце? Сочтя эту затею довольно занимательной, Снусмумрик начал вспоминать, в какие же края его направила старая леди.       На самом деле, Вегвизир заинтересовал Мумрика не из-за его возможностей, и даже не из-за того, что он очень понравился его другу, а из-за того, что это было неплохим поводом отправиться на порядок дальше, чем он уходил в последние года. От этой мысли к горлу гармониста подступила лёгкая неприязнь, из-за чего его мелодия начала приобретать немного иной оттенок. Он был достаточно горд, чтобы отрицать тот факт, что был загнан в условную клетку, но и достаточно честен, чтобы начать рассуждать на эту тему с самим собой. Ещё несколько лет назад Снусмумрик путешествовал совершенно свободно, не сдерживаемый границами времени и дружбы. Ах, иногда ему было действительно жаль Муми-тролля. Ведь мир был настолько огромным, полным загадок, тайнами и множеством других рас, не похожих ни на Муминов, ни на Хемулей, ни даже на Филифьонок. Муми-дол располагался на северо-западе одного относительно небольшого продолговатого континента, чем-то по форме напоминающем причудливую тыкву, которая выросла на грядке Муми-мамы в прошлом году. Относительно этой тыквы Муми-дол был почти у самого стебля, когда как юг, на который отправлялся каждый год Снусмумрик, составлял большую часть всей поверхности продолговатой суши. Но из года в год на этом юге оставалось всё меньше мест, в которых юный Мумрик не бывал ни разу. Это не могло не навеять его на мысль о том, как же было хорошо там, за океаном, за которым он некогда бывал.       Что за чудное время. Мир, который прятался за морями и океанами, бережно закрывавшие Муми-дол от всех опасностей. О, нет, тот мир был совсем другой. Иногда Снусмумрику казалось, что все жители долины, да и всего континента не знали горести печали, едкого запаха вражды и обмана. Возможно, оно было и к лучшему, но до чего же все были здесь наивные. На мгновение это заставило путешественника улыбнуться. В его мелодии также всплыли нотки невинности, уверенности в каждом дне и о предстоящем светлом будущем. Он вспоминал о мире большем. Мире, в котором его бунтарский дух чувствовал себя более уверенно. Мире, в котором осталось столько неисследованного… Безусловно, он скучал по тем временам, но разве он имел право сожалеть? Ведь он, как путешественник, позволил себе невероятную роскошь: завести друзей и иметь место, в котором, по возвращению, тебя всегда будут ждать. — Да, ждать… — оторвался от гармоники Мумрик.       Воспоминания нахлынули на него неожиданно, как девятый вал. Он вдруг вспомнил о том, что в те далёкие дни великих путешествий он был не один. С ним почти всегда был тот, кто знал дорогу. Снусмумрик всколыхнул головой, выветривая воспоминания из сознания, вспомнив про лучшую тактику для отвлечения — музыка. Он снова принялся играть незатейливую мелодию, но мысли всё не покидали юную голову. Его шаг ускорился при воспоминании о знакомой палатке, в которую навечно въелся приятный запах дыма и костра. С каждой секундой росло неясное беспокойство в сердце юноши, и вот он уже вспомнил, что примерно тоже самое он чувствовал в тот момент, когда писал письмо своему другу. Неопределенное чувство тревоги всплыло в сознании Снусмумрика. Абсолютно неясное, мутное. Он уже чувствовал это, покидая Муми-дол. Некогда кое-кто называл это «предчувствием», утверждая, что это старый друг, на которого всегда можно положиться. В отличие от спутника минувших лет, Мумрик испытывал эти чувства намного более редко, и не всегда был уверен, что они означают, поэтому он просто попытался это проигнорировать. Остановившись на окраине едва заметённой снегом опушки, он закрыл глаза и начал прислушиваться к мелодии, которую подсознательно наигрывал в момент внутренней тревоги. Что-то знакомое и утешающее было в этих нотах, что-то такое, что заставило сердце Снусмумрика замедлить ход, снова услышать шелест кроны и тихое завывание ветра. И вот он уже практически вспомнил слова, как вдруг — озарение. Это было ничто иное, как… — Колыбельная?       Мумрик отстранился от инструмента, рассматривая его, словно тот попал в его руки в первый раз в жизни. Затем его распахнутые глаза от удивления сузились в гримасе лёгкой тоски и разочарования. — Ох…       О, да, он точно вспомнил, где раньше мог слышать эту мелодию. Когда он был гораздо меньше, Юксаре, его спутник во всех ранних путешествиях, почти без перерыва насвистывал эту незатейливую песню, будь на то повод или даже без него. Надо признаться, что эта песня порядком раздражала Снусмумрика в те времена. Он постоянно задавался вопросом: неужели его отец не знает ничего другого, кроме этой мелодии? Но стоило Юксаре начать импровизировать, так Мумрик был готов слушать и надоедливую, уже приевшуюся колыбельную. Что уж там, Юксаре во многих своих действиях ставил Снусмумрика в тупик. Они были разными Мумриками ровно настолько же, насколько и похожими. Вероятно, что оба эти фактора сыграли на их дальнейший разрыв.       Вспомнив об этом неприятном факте, Снусмумрик повел носом, фыркнул и что-то пробурчал себе под нос. Он неосторожно засунул обратно в карман свою гармонику, поправил на плечах рюкзак и снова пустился в путь, варя в своей голове некоторые томные размышления. Он и сам не понимал, почему любые мысли о Юксаре приводили его в такое раздражение, но он не мог отрицать, что прожитые вместе дни были для него ценным уроком. Все-таки именно благодаря его отцу он научился практически всему тому, что он знал сейчас, и этот факт нельзя было просто так забыть.       Ближе к вечеру Мумрик разбил лагерь у подножья Медвежьих гор, все шло четко по плану и не было никакого повода для волнения. Он достал из рюкзака немного ягод, что насобирал в течении дня, и немного хлеба из Муми-дома, на взятии которого настояла Муми-мама. Снусмумрик безоговорочно её любил, но также знал, что в рюкзаке он может найти и другие сюрпризы, которые члены семьи Муми-тролля могли подкинуть ему на плечи. Так, например, перебирая рюкзак в поисках маленького котелка для воды, Снусмумрик обнаружил парочку катушек с нитками и воткнутой в них иголкой. Это показалось ему на мгновение милым, пусть он и не видел надобности в этом предмете. Закончив с вечерним распитием кофе, Снусмумрик остался лежать у яркого костра, разглядывая движение звёзд. Куда приведет его эта дорога завтра? Встретит ли он попутчиков, или так и будет странствовать в гордом одиночестве, найдя компанию только в своих мыслях? И, что самое главное, можно ли назвать это мучительное ощущение предчувствием, к которому стоит прислушаться? Все это показалось Снусмумрику неважным сразу после того, как он забрался в свою палатку и закрыл глаза, дав своему телу сбросить усталость целого дня. Ведь чтобы не произошло, завтра снова воссияет солнце, и юный путешественник, натянув на голову любимую шляпу, отправится за новыми приключениями.