Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила.
Прошло уже более недели с того момента, когда Снусмумрик в последний раз доставал из кармана свою губную гармошку. Но не тяжелое бремя тоски или навязчивые мысли о прошлом были тому виной. Зима наступила совершенно внезапно, застав Мумрика врасплох в момент долгого, затяжного перехода на Восточный перевал Медвежьих гор. Стихия, имя которой было «вьюга», окружила юного путешественника, заставив того двигаться почти без остановок, не находя в пурге ни удачного места для бивака, ни возможности даже развести костер, чтобы побаловать уставшее тело тёплым супом или кофе. Мумрики — выносливый народец, но даже Снусмумрик был рад снова увидеть синее, морозное небесное пространство спустя три дня нескончаемой пурги. Однако мимолетное счастье ушедшим невзгодам длилось недолго. Температура резко снизилась, и всё, что могло некогда напоминать ему тропинку, превратилось в белоснежную пустошь; к счастью, ориентиром для него служили не только знакомые тропы и звёзды. Впрочем, едва ли Снусмумрик когда-то видел проблему в незнании дороги — напротив, он чувствовал себя намного лучше, когда мог свернуть в любом направлении, в котором только хотелось его любопытной душеньке. Однако на данный момент его больше волновал пронзительный холод, которого он как раз хотел избежать, уходя из Муми-дола при первых же признаках зимы. То, кем на самом деле являлся путешественник, было загадкой не только для всех его друзей, но и для него самого. Снусмумрик не любил светить своим «животным» происхождением перед Муми-троллем, но, тем не менее, это было налицо: юноша обладал некоторым не самым густым меховым покровом, который спускался тонкими полосами от плеч Мумрика вплоть до кончиков его лап, форма которых, скрываемая под легкими осенними сапогами, сама по себе являлась доказательством необычного типа существа. Также Снусмумрик обладал неплохим набором достаточно острых когтей, которые, надо признать, почти никогда не использовались по назначению, чего не скажешь о его острых клыках, главной способностью которых была возможность превосходно справляться с любым жестким мясом и даже, при надобности, расколоть орех. Но единственное, о чем он сейчас жалел, так это о том, что природа не наградила его чем-то большим, чем просто мелким пушком. Шерстяной покров Снусмумрика был довольно тонким и в данный момент почти никак не спасал его от нежданного мороза. Именно поэтому юноша уходил как можно раньше. Он отлично знал, что его палатка не рассчитана на минусовые температуры, равно как и он сам не был готов встретиться со стихией лицом к лицу, рассчитывая прийти на юг раньше, чем его настигнет непогода. Он не имел привычки хранить в своем рюкзаке вещи, которые находил ненужными, такие как зимний спальник или накидку на случай морозов. В конце-концов, в такой неожиданной ситуации у Муми-мамы всегда можно было одолжить плед, что случалось крайне редко. Но ведь поблизости Муми-мамы нет… В такое затяжное, напряженное молчание Мумрику оставалось лишь слушать. Слушать шепот ветра, раскатистый рев бурана среди горных вершин, хруст свежевыпавшего снега под ногами. Хотелось отвлечься от этой напряженной какофонии, а потому Снусмумрик прислушивался к тихому голосу его мыслей, его сознания. Невольно он поймал себя на размышлении, что ничего не знает, в первую очередь, о себе же самом. В голове начали всплывать философские вопросы: «что такое сознание?», «каков мой путь?», «зачем я путешествую?», но, как ни странно, главным вопрос стал «кто я такой?». Ведь, в действительности, Снусмумрика этот вопрос беспокоил довольно давно. Он сомневался, что знал других Мумриков, помимо родного отца, а ведь чем старше он становился, тем больше у него появлялось вопросов к своему собственному «я». Он начал замечать в себе вещи, которые некогда делал Юксаре, но он не был уверен, инстинкты это или же простая передача привычек от отца к сыну. Приостановившись, Мумрик еще раз взглянул на свои замерзшие, обветренные лапы, внимательно рассмотрев каждый коготок, каждую подушечку. Мысли, подобно бусинам, нанизывались на тонкую нить воспоминаний. На мгновение он пропустил мысль: а смог бы Юксаре дать ответы хотя бы на половину тех вопросов, что кружились, подобно осенним листьям, в его голове? Мумрик вытянул руку к небу, закрывая ею холодное солнце, продолжая варить внутри себя мысли на тему: «а что, если?». Он почувствовал легкое покалывание в лапах, сомкнув их в кулак и поднеся ко рту, начав дышать на них теплым паром. В голове всплыли картинки, словно это было совсем недавно: он был так мал, когда в первый раз столкнулся со снегом и морозами. Тогда Юксаре, предпочитавший носить его на руках, останавливался каждые полчаса, чтобы растереть его руки, рассказывая сыну о том, что даже в такой, казалось бы, суровой погоде есть истинная, неповторимая в других сезонах красота. Но как только к нему пришло осознание, что его размышления на тему собственного существования плавно перетекли в аналитику своей персоны с другой, юноша нахмурился и сунул руки в карманы, решив продолжить свое путешествие на юг.***
Путешествие через Медвежьи горы показались Снусмумрику практически невыносимыми. Перерывы на сон были короткими не только из-за того, что он желал поскорее выйти за пределы горной гряды, но и потому, что спать на таком морозе было просто-напросто невозможно. То и дело он просыпался каждые два часа от того, что неприятный мороз, передаваемый ему через собственный хвост, неожиданно бил его в спину, заставляя укутаться в имеющиеся вещи еще плотнее, но далеко не всегда Снусмумрик мог снова после заснуть. Спуск с северного склона был для него как бальзам на душу. От потери высоты Мумрик, наконец, смог разглядеть проблески желтых осенних лугов, более мелкое количество снега с которых дружелюбно согнал ветер. К вечеру, когда смеркалось, Снусмурик дошел до лесополосы, которая в аккурат граничила с едва видневшемся черничником. Какая удача! Пройдя буквально пару метров, юноша заметил под своими сапогами красные следы, которые указывали, что под снегом все еще можно было найти на кустах ягоды. Снусмумрик внимательно осмотрел место, в которое пришел: на лугу, неподалеку от драгоценных кустов, была неплохая полянка, на которой он мог бы даже, наконец, разбить неплохой лагерь, да и дрова по близости можно было раздобыть без особых усилий. Недолго думая он направился к месту будущего бивака, скинув с плеч рюкзак, прислонив его к бревну, достав лишь на первое время металлическую кружку, решив наполнить ее, по возможности, дарами природы, отправившись обратно. Тем не менее, сбор ягод занял у него чуть больше времени, чем хотелось бы. К моменту, когда кружка была наполнена лишь наполовину мелкой черникой, солнце уже окончательно село за горизонт, погрузив лес в ночную мглу. Но едва ли Мумрика это смутило. От отца ему также досталась возможность неплохо видеть в темноте, хотя продолжить сбор мелких ягод было всё равно затруднительно. Однако он чувствовал, что в этой лесополосе сегодня он не один. Конечно, Снусмумрик привык, что помимо него в лесу могут быть и другие животные, начиная от таких крох как Тити-уу и заканчивая кем-то посерьезнее, вроде оленя или, того хуже, медведя. Вот уже в течении часа он вел тихую охоту за ягодами, включая все свои органы чувств, чтобы распознать возможную опасность. Но ни зрение, ни нюх не могли ему сказать, враг кроется от него в этих лесах, или вполне мирное создание. И вот, Мумрик заметил, как что-то промелькнуло неподалеку от него, почти тут же снова скрывшись за большим монолитным куском скалы. Путешественник выпрямился во весь рост, пытаясь распознать, что ходит вокруг него. Некоторое время на лугу стояла тишина. Казалось, что сам лес замер, как вдруг, ровно оттуда, куда, казалось, скрылось животное, показалась пара зеленых глаз. Снусмумрик не дрогнул. Их взгляды встретились и не могли разойтись на протяжении нескольких минут. Он не чувствовал опасности, хотя, откровенно говоря, от такой неожиданной встречи ему было не по себе. Набравшись смелости, он, все же, решил заговорить. — Не стой в тени. Покажись! — окликнул его Снусмумрик. Но существо не пошевелилось. Снусмумрик было хотел попробовать позвать его ещё раз, но повторять не было нужды. Пара ярких глаз двинулись ровно к юноше, не сходя с тропинки, взяв четкий курс. Что же, это говорило как минимум о том, что оно понимает человеческую речь, но, почему-то, легче от этого на душе не стало. По мере приближения существа Мумрик почувствовал странное чувство, вероятно вызванное из-за встречи с неизвестностью, но не сделал ни шагу назад. Нечто становилось все ближе и ближе, и вот, оно должно вот-вот выйти из-за кустов, чтобы Снусмумрик смог, наконец, нормально его разглядеть, и какого же было его удивление, когда через бревно, лежащее перед ним, перешагнуло не просто нечто, а, вероятно, такой же Мумрик, как и он сам. Снусмурик на мгновение чуть приоткрыл глаза в изумлении. В паре метров от него стояла юная девушка, визуально немногим старше его самого. Она не без доли любопытства рассматривала новое лицо, которое, казалось, тоже не ожидала увидеть здесь в это время года. — Ты немного задержался, разве не так? Женский голос прервал неловкую тишину. Она говорила со Снусмумриком так, словно они были давно знакомы, хотя он был более чем уверен, что впервые встретил её на своем пути. К тому же, не нужно было сильно напрягаться, чтобы расслышать в этом коротком предложении какой-то странный акцент. Мумрик сразу подумал, что, вероятно, девушка пришла сюда из совершенно других краев, на что указывал и её собственный запах, нотки которого говорили о необычном масле, в котором, как ему показалось, были измазаны её руки. Сам же вопрос показался ему немного странным. С чего она взяла, что Снусмумрик куда-то опаздывает? Он вполне себе вольный и мог начать путешествие в любое время года, в которое ему только бы захотелось. От этой мысли он немного прищурился и натянул шляпу пониже, ближе к глазам. — Кажется, я никуда не опаздываю, — с ноткой грубости ответил ей Снусмумрик, сочтя вопрос девушки весьма некорректным. Но вряд ли это её хоть как-то задело, ведь в этот момент она была увлечена изучением встретившегося ей путника. Взвесив его внешний вид еще раз, начав с ботинок и закончив широкой шляпой, она таки удосужилась натянуть на лицо эмоции легкой радости, сменив тем самым глупое недоумение. — Одет ты, кажется, не по погоде. — съязвила девушка, тихонько хмыкнув при виде его едва дрожащего хвоста. — Ты действительно уверен, что хочешь остаться здесь, на наветренном склоне? Вопрос заставил Снусмумрика прислушаться к окружению еще раз. Он поднял взгляд к ночному небу, обратив своё внимание на быстро бегущие облака в его направлении. В действительности, казалось, ночью мог подуть весьма сильный морозный ветер, а он, на своё несчастье, хотел развернуть лагерь на пустоши, куда и пришел бы основной удар стихии. — Есть идеи получше? — предположил Снусмумрик, внимательно наблюдая за выражением её лица. — Возможно. Смотря, как ты относишься к компании, — любезно отозвалась девушка, устремив свой взгляд за правое плечо Мумрика и разглядев около бревна его поклажу. Это еще раз заставило её хмыкнуть и снова перевести взгляд на юного путешественника. — Я остановилась ниже по склону, у излучины реки. Места там не сильно много, но, если ты поможешь принести немного хороших еловых веток, думаю, я даже смогу угостить тебя тёплым супом. Не успел Снусмумрик дать положительный или отрицательный ответ, как девушка развернулась и снова устремилась к лесополосе, идя достаточно медленно, чтобы путешественник успел её догнать. Мумрик потратил немного времени перед тем, как решил, что стоянка у реки могла бы быть действительно лучше в этом случае. Он быстро поднял свой рюкзак и отправился за женским силуэтом, стараясь не потерять его из виду. Они шли молча около сорока минут перед тем, как юноша почуял в воздухе запах кострового дыма и громкий рокот горной реки. Водное пространство в ночи выглядело особенно замечательно. Быстрая река, которая показалось Снусмумрику не такой уж и маленькой, с успокаивающим плеском разбивалась об острые камни. Кажется, если здесь и шёл когда-то снег, то его было совсем немного. Почти сразу он заметил немного странную конструкцию. Кажется, это была палатка, но, при этом, установленная совершенно не так, как задумывалось изначально: её развернули как тент, натянув по косой линии от двух вертикальных палок и до самого берега, образуя что-то вроде угла с шестьюдесятью градусами, формируя лишь своеобразную крышу. Внизу же, прямо под тентом, располагался большой, практически идеально ровный камень, на котором уже тлел костер. Забросив в него немного дров, которые девушка насобирала по пути, она устремилась к небольшому бревну, которое лежало прям напротив крыши и костра, очевидно, служа не только неплохим местом для снятия усталости, но и специфичным столом. Она похлопала по нему, когда юноша приблизился, как бы приглашая присесть рядом. Снусмурик не видел причины отказываться, к тому же, перспектива погреться у костра показалась ему весьма заманчивой. Именно в тот момент, когда костер набрал мощность, Снусмумрик смог детально разглядеть попутчицу. Первое, что бросилось ему в глаза, так это большая, запутанная копна тёмных волос, из которых небрежно торчало множество самых разных перьев. Из всего этого безобразия аккуратно лежала лишь одна тонкая коса, спускавшаяся по левому уху, которая, почему-то, была короче прочих прядей не меньше, чем в половину. На самой же голове девушка носила темно-синюю шляпу с широкими полями, украшенную тонкими еловыми веточками. Вся эта композиция была весьма знакома Мумрику, ведь он носил на своей голове что-то похожее, предпочитая, правда, вдевать в неё лишь одно перо или «коллекцию» цветов. Его внимание также обратилось на пару колец, продетых через шляпу, на одном из которых был закреплен весьма странный небольшой камень, по форме напоминающий молодой месяц, свисающий на тонкой нити, но впечатление тяжелого предмета он совсем не производил. Одета же девушка была очевидно теплее, чем Снусмумрику показалось на первый взгляд. Одежды на ней было столько, сколько могло быть листьев на капусте: довольно объемный, тускло-жёлтый свитер, от которого едва лишь было видно теплый ворот и вязанные рукава; тёмно-красные от постоянной носки брюки-шаровары, протертые местами до дыр; поверх всей это конструкции также был тонкий, но преданный годами тёмно-синий анорак, весьма похожий на тот, который носил и сам Снусмумрик, но даже, казалось бы, после такого большого количества одежды, девушка накинула на плечи тёплое зелёное пончо, украшенное простым клетчатым узором. От этой картины дрожь снова пробежала по всему телу Мумрика. Кажется, он понял, что она имела ввиду, говоря про «одет не по погоде». Тут он заметил, что не обнаружил главного элемента её одежды — ботинок. Вместо какой-либо обуви он увидел лапы. Тонкие, но приспособленные для преодоления больших дистанций, защищенные весьма грубой, длинной шерстью. Руки её тоже едва ли можно было назвать человеческими. Острые, подобно бритве Муми-папы когти, берущие своё начало из неопределенного места, показывающие из-под густой черной шерсти. Взгляд Снусмумрика переключился на лицо путешественницы: яркие, немного узкие изумрудные глаза, которые смотрели намного глубже, чем поверхность; тонкая шерстяная «стрелка», захватывающая весь нос девушки, уходя на лоб; немного причудливый узор точно такого же цвета, как и нос, только на этот раз подчеркивавший её глаза и скулы, отдаленно напоминающий усы какого-то животного; весьма острые уши и этот плавно извивающийся тонкий хвост… — Ты Полярия? Выдал свою гипотезу Снусмумрик, на что получил весьма скромный одобрительный кивок. Полярии — это очередной кочующий народ, на этот раз исключительно женского пола. Снусмумрик знал о них немного, вспомнив лишь помимо внешнего описания то, что Полярии названы так в честь того, что следуют по зиме за Полярной звездой в созвездии Малой Медведицы, то есть — на север. Это заставило юношу немного улыбнуться. — Прошло уже около часа с нашего знакомства, а я все ещё не имею ни малейшего представления о твоём имени. — добродушно отозвалась Полярия на улыбку собеседника. — Снусмумрик. — не отводя глаз от костра коротко ответил юноша. — Аврора. — Полярия сжала кончик шляпы, любезно представив Снусмурику и собственное имя.***
Спустя сорок минут на костре уже томился суп из мелкой рыбешки, пока Мумрик приволок из леса несколько весьма внушительных еловых лап. Правда, он так ещё и не знал наверняка, зачем они были ей нужны. И вот, пара путешественников уже сидели у костра, разделяя теплый ужин. В его завершении юная Полярия заварила чай, добавив в тот собранные Снусумриком ягоды. На протяжении получаса те тихо разговаривали, узнавая друг о друге что-то новое. Оказалось, что Аврора была картографом, и все те перья, которые они носила у себя в волосах, были, на самом деле, для чернил и отличались друг от друга по толщине. Она показала Снусмумрику несколько своих карт, которые были составлены во время путешествий и рассказала о том, откуда пришла. — Какая тонкая работа… — подметил Мумрик, внимательно рассматривая одну из последних её карт, составленную во время этого путешествия. — Даже немного обидно, что я едва ли успею закончить южную часть до весны. — Разве ты куда-то торопишься? Аврора посмотрела на Снусмумрика своим самым недоумевающим выражением лица из всех, которое она только могла состроить. Они молча смотрели друг на друга в течении пары минут перед тем, как та ответила на его вопрос вопросом. — Хочешь сказать, что ты не собираешься в Берхольм? — В Бер… хольм? Непонимание сменилось искренним удивлением. Она помолчала немного перед тем, как разразиться громким смехом. Снусмумрику же не показалось, что он сказал что-то смешное, а потому недоумение пришло и к нему. — Неужели ты действительно ничего о себе не знаешь? Неожиданный вопрос поразил Снусмумрика, как гроза без грохота. Он было хотел что-то возразить, на его лице появились неоднозначные эмоции, но перед тем, как он сказал очередную глупость, Мумрик немного осунулся и печально посмотрел на костер. — Да. Видимо, ничего… Тяжелая тоска зацепила сердце девушки. Она ещё раз осмотрела сидящего рядом Мумрика и понимающе хмыкнула. — Знаешь, я тоже когда-то этого не знала. Аврора поделилась со Снусмумриком историей о собственном поиске себя. Оказалось, что Берхольм — это небольшое нагорье на континенте Праувер, где Мумрики самого разного возраста и сословия собирались встречать первый день весны в обществе таких же путешественников, как и они сами. Начиная с этой части, Снусмумрик не мог оторваться от её рассказа. Неужели все Мумрики действительно собираются один раз в году, а он об этом даже не знает? А ведь эта традиция тянется с таких давних времен, что даже язык, на котором ранее говорили на этом континенте, был уже утрачен. От языка осталось лишь два слова: Мумрик и Снус-аз-Рэнто — название праздника, что дословно так и переводилось — Весенний Приход. — Знаешь, когда я впервые смог тебя рассмотреть, то подумал, что встретил такого же Мумрика, как и я сам. — Но ведь я и есть Мумрик. — возразила Полярия, из-за чего Снусмумрик снова вопросительно на неё посмотрел — Мумрик, дословно, то и значит — путешественник. Аврора дружелюбно хлопнула хвостом по шляпе Снусмумрика, да так, что та наползла ему на глаза, после чего, довольная удачной выходкой, загадочно посмотрела на костер. — Исходя из того, что я уже тебе говорила, твоё имя можно толковать как Снус — весна, и Мумрик — путешественник… — Аврора немного задумалась, после чего, почти шёпотом, продолжила свою мысль — Хах. «Снус Мумрик»… «Весенний Путешественник»… Мило, не находишь? Снусмумрик совершенно не заметил, как на его лице появилась легкая, абсолютно искренняя улыбка. Он рассказал Авроре про свою жизнь в Муми-доле. Про то, как он возвращается туда каждый год, словно на своеобразный Снус-аз-Рэнто, что, неудивительно, снова рассмешило его собеседницу. В прочем, она видела в этом инстинктивную нить, объяснив Снусмумрику, что этот весенний праздник для многих Мумриков как глоток свежего воздуха. Ведь, по сути, это единственный раз в году, когда они могут встретить старых друзей, знакомых и родственников. Родственников… — К слову, ты довольно юн и немного неопытен. Где твой отец? — Откуда ты знаешь, что я путешествовал с ним? — Возможно, я снова скажу вещь, о которой ты не знаешь, но малыши-Мумрики путешествуют с матерями лишь первые два года жизни. После, мальчики уходят к отцам, чтобы набраться их мудрости. Снусмурик, казалось, оживился на время разговора, но как только речь зашла о родителях, тот снова поник и ушел в себя. Он немного подумал перед тем, как дать ей короткий ответ. — Он забыл меня. Но, почему-то, Аврора не то, чтобы не удивилась, она даже подавила тихий смешок. — Твоим отцом тоже был «просто» Мумрик? — Мой отец Джокстер. Его зовут Юксаре, но едва ли ты с ним встречалась. — Едва ли. — подтвердила Полярия — Зато я встречалась с другим Джокстером. Во всех смыслах этого слова. Знаешь, они ужасно рассеянные… Казалось, в глазах Снусмумрика промелькнул странный огонек. Он немного оживился, снова прислушиваясь к её рассказу о неизвестном ему Джокстере, который то и дело делал глупые вещи с абсолютно серьезными намерениями. Кажется, этот огонек можно было назвать пониманием. Он не только впервые встретил на своем пути путешественника женского пола, но и впервые почувствовал, что этот человек понимает его в тех местах, в которых никогда бы не понял его друг Муми-тролль, приняв бы это за странную шутку, ведь родители не могли вести себя так безответственно. — Так почему ты здесь? Ведь Берхольм находится действительно далеко от этих краев. Ты уверена, что сможешь вернуться вовремя? — Изначально, мой путь лежал к Одиноким горам, неподалеку от Муми-дола. Но та недельная пурга перекрыла мне короткий путь через Медвежьи горы, так что я боюсь, что времени у меня не осталось. — Времени на что? — Знаешь, когда приходит время выводить потомство, самая главная задача Полярии — найти такое тихое и безопасное место, чтобы в течении первых месяцев котятам ничего не мешало расти и развиваться. Думаю, ты-то точно знаешь, насколько тихим иногда бывает Муми-дол. — Да, безопаснее места точно нет. Но приятные воспоминания о Муми-доле и его друзьях оборвались ровно на том моменте, когда Снусмумрик прислушался к другим словам Авроры. — Стой. «Котятам»? Полярия немного ехидно улыбнулась, заметив тревогу юноши. — Ты никогда не задумывался, почему тебе так дорога твоя шляпа? Для Снусмумрика шляпа была чем-то совершенно особенным. Казалось бы: «что такого в этом старом куске ткани?», ведь Мумрики никогда не любили собственность. Они могли отдать друзьям все свои вещи, даже палатку, но вот шляпу — никогда. Когда этого скромного предмета не было на его голове, Снусмумрик чувствовал себя словно не в своей тарелке, и это точно не от того, что он боялся обгореть под ярким солнцем. — Первые годы жизни новорожденные Мумрики настолько малы, что живут и прячутся под шляпой, крепко цепляясь за волосы матери, большую часть времени спя у неё на голове. — Аврора сняла собственный головной убор и принялась его внимательно рассматривать — Шляпа, Снусмурик — это не просто часть образа путешественника, шляпа — это дом. В какой-то степени это многое объясняло. Снусмумрику стоило приложить немало усилий, чтобы разглядеть под большим слоем её одежды намеки на ожидающихся попутчиков, пока Аврора продолжала свой рассказ. Видимо, так уж было задумано природой, чтобы облегчить и обезопасить путешествие Полярий, недаром детки рождались такими крошечными. Оказалось, что Джокстер, Рансу, о котором они говорили ранее, был членом морского экипажа «The Northern Nomads», который отправился в далекую экспедицию к расе гномов на континенте Саокберт, но обещал вернуться к этим южным берегам в середине зимы, дабы помочь своей возлюбленной вернуться к наступлению весны в Берхольм. После короткого молчания она задала финальный вопрос, посмотрев на собеседника. — Как думаешь, им понравится моя шляпа? — отшутилась Аврора, еще раз взглянув на своё сокровище. — Уверен, они будут просто в восторге.***
Поднимая раннее упоминание Вегвезира, Полярия вспомнила, что слышала о нем на пристани в юго-восточной части континента, когда она едва-едва прибыла на эти земли пару недель назад. Какая-то весьма богатая Филифьонка отдала по глупости Вегвезир простому Хемулю-рыбаку, решив, что он окончательно сломан из-за того, что стрелка компаса постоянно показывала в каких угодно направлениях, но только не на север, из-за чего его даже нельзя было продать. В последний раз счастливого Хемуля видела его жена, перед тем, как он отправился на своей лодочке на «рыбалку», а после не вернулся. Если кто и знает, куда его мог увести волшебный компас, так это только его жена. Снусмумрика, однако, эта новость абсолютно не обрадовала. Эта деревня была так далеко на юге, почти на другом краю континента! Если он собирался вернуться в Муми-дол до первого дня весны, то ему нужно было искать более короткий путь. К счастью, такой путь Полярии был известен. Но едва ли она сочла это за счастье. Путь через горы Молчания был действительно тяжелым и весьма опасным. Она не стала отказывать нетерпеливому Мумрику в указании дороги, ведь только он сам был в праве решить, куда он держит свой путь, лишь строго-настрого наказав ему быть предельно осторожным и включить на узкой тропе все свои возможные органы чувств. Полярии пришлось переписать и собственный маршрут, а потому она решила отправиться в его направлении, свернув днём раньше на восток, но проводить юношу до подножья опасных гор. Костер практически прогорел до конца, оставив на плоском камне лишь большую гору горячих углей. Полярия равномерно распределила их по всей поверхности, а после потушила речной водой. Вот тут-то и пригодились еловые лапы. Аврора накидала их поверх теплых углей и, на удивление Снусмумрика, положила сверху свой спальник, оставив место и для него. — Ты же не хочешь замерзнуть, верно? Наверное, юный путешественник впервые видел такую сложную и, одновременно, практичную конструкцию. Угли всё ещё давали хороший жар, от чего спальник Мумрика быстро прогрелся. Его хвост уже не дрожал от нескончаемого холода, и, более того, иной раз хотелось высунуть за пределы горячего спальника ногу, чтобы немного охладиться. Этого было вполне достаточно для того, чтобы сладко уснуть, и даже когда угольки остынут, тепло от тела Снусмумрика уже никуда не денется. А завтра начнется новый день, который поведет бодрого, набравшегося сил Мумрика в новое, невероятное путешествие, но, почему-то, чувство тревоги так и не покинуло его, несмотря на весьма удачный вечер…