Мамору Чиба
Во время нашего спонтанного путешествия в Париж, Сецуна случайно проговорилась, что ее первой любовью был мой отец. Сказать, что известие глубоко шокировало меня, значит ничего не сказать. В какой-то момент в голове промелькнула мысль: «А не полюбила ли Сецуна меня только потому что я на него похож?» Моя же новоявленная супруга в попытке утешить или поддержать, не знаю, какую именно цель она в тот вечер преследовала, припечатала очередным сомнительным комплиментом: «Он был такой веселый». Я без всяких сомнений, под такую характеристику не попадал. Когда-то в бытность серебряного тысячелетия, пока я рос под опекой Кунсайта в кругу своих верных друзей и соратников, наверное… Тогда был иным. А в настоящем мире сам походил на своего бывшего наставника, совершенно не умеющего радоваться, расслабляться и отдыхать. Всему этому меня учила Усаги, без ее влияния я быстро стал самим собой. Невеселые размышления подтолкнули к действиям: нам обязательно нужно организовать свадьбу, и не потому что так принято, а для самих себя. Мы заслужили праздник. Поначалу планы хранились в строжайшей тайне от жены. Хотелось самому изучить все возможные варианты, прежде чем посвящать Сецуну, ведь необходимо было заранее спрогнозировать возможные траты. Женщины, как известно, принимая решение, ориентируются на свой чувственный порыв и почти не тревожатся вопросом разумны ли расходы. Поэтому, покуда у меня недостаточно средств чтобы мгновенно исполнять прихоти своей дамы, приходилось осторожничать. Спустя какое-то время я понял, что совершаю очередную ошибку лишая нас совместного обсуждения и скинул Сецуне ссылку на парочку мест, которые нашел для проведения торжества. Ответ не заставил себя долго ждать, моя жена поинтересовалась тем, что вдруг на меня нашло. Я ответил, что решил устроить свадьбу примерно в середине марта или чуть позже, чтобы совпало с цветением сакуры. Она похвалила мою задумку и сочла ее романтичной. После мы переключились на обсуждение гостей, кого хотели бы видеть на церемонии. Впервые в жизни я не обращал внимания на лектора и прослушал интереснейшую тему, настолько увлекся перепиской. Вопрос Сецуны показался мне странным. Какой смысл обсуждать кого пригласить, ведь это заведомо понятно: «Позовем всю сенши компанию» — написал я. «И Усаги?» «Конечно, Усаги тоже, как же без нее?» «Тебе не кажется, что это странно?» «Почему?» — Удивился я. «Бывшая невеста, жена, женщина с которой у тебя был ребенок» Я с сомнением уставился на экран и даже перепроверил адресата, действительно ли переписываюсь с той самой женщиной или может быть ошибся? «И что в этом такого странного? Мы расстались полюбовно. Она встречается с другим парнем. Кстати, его, думаю, тоже стоит пригласить. В конце концов, элементарно невежливо ничего не сказать Усаги». «Конечно, если бы Дий был жив, я тоже его позвала» Несколько секунд я гипнотизировал экран своего смартфона. «Само собой, как не позвать на свадьбу отца?» Что происходит? Почему она так непонятно реагирует… Неужели… «Ты ревнуешь?» «Я не сомневаюсь в нас, но, похоже, чувствую свою вину перед ней. Это не самые желанные переживания на собственной свадьбе». — пришел ее ответ. Она поставила меня в тупик объявив, что ей попросту неприятно присутствие Усаги на свадьбе. «Мы будем видеться, поэтому хорошо, да. Пригласим Усаги и её парня». — Спустя несколько минут пришло новое сообщение, и я вздохнул с облегчением. «И семью её парня, раз уж на нашей планете они гости. Думаю, ты ничего не имеешь против Тайки?» «Конечно, не против». — Я давно забыл, что когда-то приревновал Сецуну к Тайки, а она, по-видимому, — нет. Решила подразнить меня? Дома мы вернулись к обсуждению свадьбы. И я понял одну важную вещь: не стоит затевать серьёзные разговоры за едой, поскольку велик риск потерять аппетит. Сецуна предложила полностью взять на себя расходы за организацию праздника. Я бы понял, если она решила оплатить половину, это нормальная практика, многие пары делят счета пополам, поскольку суммы выходят баснословные. Однако она настаивала покрыть все траты. Задетый до глубины души, я полюбопытствовал, что побудило её к такой щедрости. Оказалось, она просто желала помочь, поставив под вопрос мою самодостаточность. Пришлось усомниться: — Ты ведь предлагаешь все оплатить, а не часть. На мой взгляд весьма прозрачно намекнул, что она преступает допустимые границы. Половина — куда не шло, но вся сумма — перебор. Она оспорила: — Всё моё теперь наше. Другая часть забот: планирование и подготовка, никуда не денутся. Выходит, мне предстоит заниматься выбором букетов для оформления зала? Всегда считал, что такие занятия больше по душе дамам. — Тем более, тогда ты должна прислушаться к мнению главы семьи. Подготовка — выбор деталей оформление и прочее — по-моему это женская работа. Найти средства для проведения — мужская. Пришлось говорить прямо, раз в начале я выразился слишком туманно. Мир устроен правильно. Природа не случайно сделала мужчину сильнее: заботиться и обеспечивать — его задача. Он вожак и добытчик, только потому что должен лучше справляться с этим. Простой здравый смысл. — Так рассуждали во времена Серебряного тысячелетия. Я думала, мир изменился, — упрекнула она. Конечно, в этом Сецуна была права, все стало другим. Однако я рос без родителей, привык к самостоятельности и не желал уступать. Изменю себе и Сецуна продолжит навязывать мне то, что сочтёт нужным. Я уже проходил через подобное с Усаги. Стоит лишь немного дать слабину, пожалеть женщину, согласиться с ней и она садится тебе на шею, находит рычаги на которые можно давить и начинает манипулировать. Усаги, к слову, абсолютно не интересовали финансовые вопросы, но она всегда могла вытрясти из меня любой подарок. Задумываться о том откуда берутся деньги, она стала лишь после того, как попыталась самостоятельно накопить на сувенир для меня. — Я хотел бы иметь возможность заботиться о своей семье, не лишай меня этой радости. Уверенно настоял на своём и Сецуна отступила. Признаюсь честно, на этот раз меня сильно огорчали её слова. Во времена серебряного тысячелетия патриархат процветал на пяти планетах солнечной системы: на Земле, Марсе, Юпитере, Уране и Плутоне. Естественно одно их упоминание вызывало чесотку у сторонников женской власти. Однако вместо того чтобы объединиться, короли мужских планет предпочитали враждовать. Уран постоянно выяснял отношения с Юпитером, а Марс вёл войну со всеми по очереди, ибо мечтал превратить соседей в свои колонии. В те времена союз с малоперспективным, отдаленным Плутоном был нам не выгоден, поэтому у Сецуны с моим отцом не было шанса. При Дийе политика Земли значительно изменилась: мы перестали воевать, наладили экономику и сумели заключить множество выгодных торговых союзов с женскими планетами. Наш вес на мировой арене вырос неожиданным образом, с нами мечтали породниться. Отец отдавал предпочтение главе Альянса — Луне. Он, конечно, предупредил, что я имею право выбрать любую другую принцессу, если пожелаю, но мне было известно кто стоит в приоритете. Объединиться с Луной, самим возглавить Альянс и подчинить себе другие планеты — такие планы преследовал мой отец. Амбиции Дийя не уступали Аресу, правителю Марса, просто к своим целям он шел иным путем. Мне предстояло продолжить начинания отца. Вероятно именно так бы произошло, но вмешалось древнее зло, обретя союзницу в лице Берилл. Кое-что, во всяком случае, могу сказать наверняка: я — сын своего отца. Его взгляды привиты на уровне подсознания. Сецуна считает свою первую любовь идеалом мужчины, однако с его суждениями согласиться не смогла. Не прошло и пяти минут, как она не выдержала и возобновила спор: — Что это даст, кроме лишних смен на работе из-за которых времени на семью, ради которой все делается, станет меньше? Здесь она ошибалась, у меня не было возможности получить лишние смены, хотя такой приработок дал бы куда больше денег. Я намеревался заняться тем, к чему раньше уже прибегал время от времени. — На самом деле, я планировал взять репетиторство, а не лишние смены. Репетиторство, написание курсовых — не скажу что сильно меня спасало раньше, однако, тогда я и брался помогать исключительно если меня слёзно просили. Да, в конце концов, я был готов занять недостающую сумму у Мотоки, лишь бы не быть должным Сецуне. — Ты бросишь практику? — строгий допрос продолжался. — Я ничего не собираюсь бросать. Все возможно совмещать, если правильно распределить свободное время. — Итого: мы станем меньше бывать вместе. Ради денег, которые у нас есть. Для чего? — Я могу проводить уроки дома. Разве я уделяю тебе мало внимания? Не понимаю, отчего ты так сильно переживаешь? Как мог, старался сгладить возникшее между нами напряжение, но Сецуну удовлетворила только моя полная и безоговорочная капитуляция. — Я не вижу необходимости. Не хочу делить тебя с остальным миром. Ревностно отдаю каждую минуту. Мы однозначно говорили на разных языках, это открытие настолько сильно меня потрясло, что я растерялся. Её слова возродили в сердце прежние страхи, которые поскорее хотелось забыть. — Кошмар, через который мы прошли, пора оставить в прошлом и жить дальше. — Вдруг это наше заблуждение? Может мне стоит убедиться? — встревожилась супруга. Куда привел нас этот разговор? Кажется, стало только хуже. Я дошёл до грани, немногие события и не всякие люди обладали способностью будить во мне худшие чувства. — Давай доедим молча. Не хочу ссориться. Мне требовалась тишина, чтобы остыть, иначе сейчас мог наговорить Сецуне массу обидных вещей, о которых точно пожалел бы в последствии. Разве жена не должна быть на моей стороне всегда и при любых обстоятельствах? Я впервые сталкивался с тем, что наши мнения настолько разнились. Хуже всего, я сам осознавал разумность предложения, но не мог с ним согласиться не столько из-за опасений утратить авторитет, сколько потому что меня почти физически ломило. Конечно, я делал это для себя, а не для семьи. Но неужели счастье одного обязательно означает несчастье для другого? Неужели обязательно необходимо переступить через себя, чтобы в доме был лад? Если мне приходилось раньше ссориться с Усаги, то я почти всегда уступал, пасуя перед истериками и раздутыми до вселенских масштабов обидами. Приходилось напоминать себе, что она ещё ребёнок, а значит мне должно демонстрировать терпение, такт и мудрость. В конечном счёте утешал, что спустя годы мои старания вознаградятся с лихвой: я воспитаю идеальную супругу. О том что может быть иначе - она выдрессирует меня по собственному желанию, как-то не задумывался. Сецуна была другой, а потому и я не вполне понимал как себя вести и что можно от неё ожидать. С одной стороны - зрелая, разумная, сдержанная женщина, которую я обожал и ценил. С другой мне открылась девушка с параноидальными страхами, терзаемая беспрестанным чувством вины. Отчасти именно на моих плечах лежала ответственность за изменения в её личности, потому мне следовало утешить её и поддержать. Но как мне нужно действовать: взывать к разуму или воздействовать на чувства? Остаток ужина прошёл в молчании. Я собрал со стола посуду и принялся за обдумывание новой стратегии поведения. Сецуна ушла в комнату, предоставив мне возможность погрузиться в собственное одиночество. Под мирный шум воды, мне вспомнилось, что поведение жены будто бы как-то незначительно изменилось за последние несколько недель. Я отметил повышенную нервозность и излишнее беспокойство по мелочам. Учитывая, что предохраняться мы решили самым ненадежным способом, появилась ещё одна причина первым подойти к примирению. Я обсушил руки полотенцем и задумчиво заглянул в комнату. Сецуна что-то читала сидя на кровати. — Послушай, я не против, если мы поделим расходы пополам, — проговорил, нарушая ее уединение. — Остальное идёт в разрез с теми установками, которые вложили в меня ещё в прошлой жизни, неважно насколько логично или правильно то, что ты предлагаешь. Я взял книгу из её рук и отложил на прикроватный столик, а сам присел на пол у коленей Сецуны. — Договорились. Скорость с которой она ответила, меня просто поразила. На радостях даже извиниться получилось легко и естественно. — Прости, что твой мужчина такой неотесанный дикарь. Но давай не будем насильно приучать к цивилизации. Рука скользнула вверх по её ноге и нырнула под юбку. — Обещаю, что ты не пожалеешь. Она одобрительно улыбнулась. — Я не жалела полчаса назад и сейчас тем более. — Она ласково касалась моих волос, а ее глаза лучились нежностью. — Любовь к тебе становится с каждым днём лишь сильнее. Пальцы осторожно коснулись ее живота, сканируя на любые изменения. Ничего. Присутствие новой жизни не ощущалось. Ребенок в ближайшее время не входил в наши планы, однако отрицательный результат отчего-то огорчил. Ее пальцы требовательно зарылись в мои волосы, заставляя вскинуть голову и посмотреть в глаза. Я подался чуть вперед и надолго завладел желанными губами, а когда отстранился, произнес: — Мы оба застряли в серебряном тысячелетии, разве не так? Кто сейчас так признается в любви? Шутливо повалил ее на кровать и, задирая юбку, принялся декламировать Шекспира: — О, как я лгал, когда-то говоря: «Моя любовь не может быть сильнее». Не знал, я полным пламенем горя, что я любить еще сильней умею… К поэзии у меня никогда не было особой тяги. Шекспира учил постольку-поскольку этого требовала учебная программа. Однако ему удалось меня увлечь и в результате, я осилил больше, чем требовал курс европейской литературы. Некоторые сонеты знал наизусть только потому, что точные образы и яркие метафоры запали мне в душу. Никогда бы не подумал, что сумею так ловко применить эти в сущности бесполезные знания. Сецуна быстро отметила перемены: — Использовать цитаты Шекспира в спорах должно быть запрещено. Они уничтожают критическое мышление женщин. Я весело расхохотался. — Разве мы сейчас о чем-то спорим? — Вернул ей полный сарказма взгляд, продолжая раздевать. — Нет. Я думаю о будущем, — она загадочно улыбнулась. — Хорошенькое же будущее нас ждет! Оставалось только игриво присвистнуть. — Нужно прописать так же в этом твоем законодательстве, что у мужа должен оставаться шанс вернуть расположение жены. Полагаю, это достаточный аргумент в пользу поэзии! Стоило нам предаться страстной ласке, как квартиру огласила трель дверного звонка. — Кого еще принесло на ночь глядя, — хмуро проворчал я, отрываясь от ослепительных прелестей супруги. Быстро натянул на себя штаны и на ходу накинул на голое тело рубашку, даже успел кое-как ее застегнуть, прежде чем отворил дверь. На пороге меня ожидал сюрприз: Харука Тено в компании с маленькой Хотару. Обе рассматривали меня с любопытством. — Не вовремя, да? — Харука ехидно усмехнулась и я осуждающе изогнул бровь. — Хотару соскучилась по маме Сецуне. Заночует у вас. — Ты обещала, что я поживу с Сецуной! — Серьезно напомнила девочка. — Конечно, золотце, ведь твой новый папа не против? — Взгляд Харуки откровенно потешался надо мной, однако интонации, обращенные к Хотару, были самые добрые. — Сецуна, — девочка заметила жену за моей спиной и сильнее оживилась. Тут я понял, что до сих пор стою перегородив им путь. — Проходите, — смущенно буркнул, пропуская их в квартиру. Харука ободряюще похлопала по моему плечу. — Ну, ничего, в другой раз покувыркаетесь, — прошептала она мне на ухо. Я не счел нужным как-нибудь прокомментировать ее грубую реплику, поэтому она вскоре потеряла ко мне всякий интерес. Спровадить Харуку не стоило огромных усилий, она сама, похоже, мечтала поскорее вернуться домой к Мичиру. Что же до нас, тем вечером мы уже не возобновили прерванное занятие. Меня всю последующую неделю мучили размышления на тему — как другие супружеские пары умудряются уделять время интимной близости, потому что стоило Хотару появиться в нашем доме, как все для меня изменилось. После ужина Сецуна помогала девочке с уроками, читала или еще как-то проводила время вместе с ней. Иногда мы втроем ходили прогуляться. А когда возвращались домой и ложились спать, в голову тотчас лезли мысли о том, что произойдет если Хотару станет случайной свидетельницей нашей любовной игры? Я опасался, что подобное зрелище нанесет непоправимый урон хрупкой детской психике. Поэтому не притрагивался к жене, решил дождаться когда девочка вернется к аутерам, но она решила задержаться. Занятно, что еще недавно я мечтал о ребенке, а теперь когда он появился, желал поскорее от него избавиться. Только выяснилось, что у Мичиру какие-то незапланированные гастроли, а Харука весь день на треке и времени на ребенка у нее нет. Можно сказать Хотару крупно повезло иметь еще одних «родителей». Сецуна уделяла девочке достаточно внимания, как самая настоящая мать. Она даже работала в той же школе, специально, чтобы быть поближе к приемной дочери. Такая самоотверженность прежде мне никогда не встречалась. Я тоже старался, как мог достойно исполнять роль родителя. Однако должен признать, что мне было тяжелее с Хотару, чем с Чибиусой. Не потому что она чужая, а потому, что другая. Хотару вообще отличалась от многих детей. Слишком серьезная по сравнению со своими сверстниками. Ее уже не занимали игрушки, а детские игры она считала глупостью. Мультфильмы и сериалы, популярные среди ровесников, не смотрела. У нее была аллергия на шерсть животных, пыльцу, некоторые морепродукты, арахис, корицу, кое-какие виды жгучих приправ. Знакомство с окружающим миром неизменно заканчивалось для нее каким-нибудь новым разочарованием. Мне казалось вполне естественным, что при этом она стала склонна к меланхолии. Естественно, что общаться с таким ребенком оказалось непросто. Раньше она вроде бы благоволила мне, но после того как Сецуна покинула дом аутеров, стала относиться прохладнее. Неделя практически ничего не изменила между нами, пока однажды вечером Сецуна не поделилась планами на грядущий день. Она должна была вернуться домой позже обычного, задержаться на педсовете. Хотару заканчивала раньше, и я спросил, как она станет добираться до дома. Аутеры считали, что за Сейлор Сатурн необходимо как можно лучше приглядывать, а потому старались не отпускать ее гулять без личного сопровождения. Мне такие превентивные меры казались лишними, в конце концов Хотару выглядела как одиннадцатилетняя девочка. Уверен, многие считали такую гиперопеку странной. Едва ли кто-то из бдительной общественности мог предположить, что в основе ненормальной заботы женщин лежит страх не столько за жизнь ребенка, сколько за жизни других, кому может выпасть счастье навлечь на себя гнев Сатурна. Хотару для аутеров всегда была подобна спящему вулкану, чье пробуждение невозможно предсказать. По крайней мере, так я сам себе объяснял нестандартные отношения между Хотару и ее воспитательницами. В конечном итоге, выяснилось, что Сецуна намеревалась посадить Хоти в своем кабинете дожидаться окончания собрания и после вернуться вместе домой. Я в тот день был ничем не занят, кроме учебы и вызвался встретить девочку, если мне будет позволено так поступить. Сецуна дала добро, а мнение подопечной предстояло узнать непосредственно на месте, потому что жена не сомневалась, что Хотару с радостью воспримет мое появление, ибо по ее словам девочка меня очень любит. Я оспаривать не стал, матери наверняка такие вещи должны быть виднее. Так что пришел, как обещал, однако никого не застал в медицинском кабинете. Идей куда податься дальше у меня не было, поэтому я выглянул из окна и мне открылась неприглядная картина: четверо мальчишек окружили мою приемную дочь и перекидывали друг другу ее сумку. Хотару пыталась отобрать свои вещи у обидчиков, но терпела сокрушительное поражение. Я резко распахнул окно, чтобы пригрозить зарвавшимся хулиганам и услышал как Хотару пронзительно выкрикнула: — Отдайте, иначе мне придется рассказать об этом… — И кому же ты собираешься рассказать? — Нахально огрызнулся один из мальчишек. — Директору нет дела до приёмыша какой-то медсестрички. А мой отец делает каждый год щедрое пожертвование для этой дыры. — Верните мне вещи по-хорошему, — сердито повторила свои требования Хотару, игнорируя обидные насмешки. — Такая смелая, будто тебя есть кому защитить. У тебя даже отца нет! — А еще говорят, ее мать лесбиянка! — Весело поддакнул другой мальчишка. — Правда что ли? — рассмеялся главный задира. — Кого они могут вырастить? Только такую же лесбиянку! Мальчишки покатились от смеха. Больше терпеть не было сил, я перемахнул через подоконник и приземлился на газон. Благо медицинский кабинет располагался на первом этаже и ни у кого не возникло вопросов почему я не переломал ноги. Новое поколение выросло на комиксах про супергероев и свято верит, что сигать с крыш и выпрыгивать из окон можно практически без всякого ущерба для здоровья. — Сумку! — Гортанным рыком потребовал я. Ноги у хулиганов мгновенно подкосились. Однако предводитель устоял и даже слабо пискнул. — Ты кто такой? — Отец Хотару, — после этого заявления, мальчишки бросили сумку, и я поймал ее на лету. — Если когда-нибудь моя дочь действительно предпочтет женское общество мужскому, мне не в чем будет ее упрекнуть. Кажется с каждым годом настоящих мужчин, для которых понятия честь и совесть еще что-то значат, становится все меньше. — Мы просто дразнили ее… Ничего такого, — попытался оправдаться тот из них, кто вернул мне сумку. — Если ваши родители не сумели объяснить как нужно вести себя с другими людьми, вам следует самостоятельно освоить эту науку, а не искать виноватых, перекладывая ответственность на чужие плечи. Парнишки переглянулись и припустили со всех ног, лишь бы не слушать дальше мою нудную демагогию. — Вряд ли они что-нибудь поняли, — Хотару подошла ко мне поближе. — Нужно верить в человека. Не все люди одинаковы… — Да, но хороших мало. Мир находится в руках таких, как они. — До тех пор, пока ты смотришь на него под этим углом. Я передал Хотару сумку, она бережно ее отряхнула и неторопливо ответила: — Угол зрения ничего не меняет, если ты чем-то отличаешься от большинства. — Люди всегда относятся неприязненно к переменам, новшествам и тем кто от них хоть чем-то отличается. Такова наша природа. Назовем это базовыми настройками, которые позволяют нам выживать. Поэтому крайне важно критически пересматривать свои убеждения год от года. — Ты тоже так поступаешь? — Конечно, время от времени. Она задумалась на мгновение и проговорила: — Все равно это ничего не меняет, если даже самые близкие тебя боятся. — Они боятся не тебя, а силу, которую ты не умеешь контролировать, — пояснил я. — И ты боишься? — Спросила она полуутвердительно и не дала мне ответить, озадачив новым вопросом. — Зачем ты назвался моим отцом? — Потому что по бумагам так и есть, хотя правдоподобнее было бы представиться братом. Она слабо улыбнулась и я неуверенно её приобнял. — По правде говоря, я тоже немного побаиваюсь тебя, потому что ты серьёзнее меня. Ее улыбка стала значительно шире. — Ты не одинока, есть много людей, которые любят тебя. И я один из них. Хотару доверчиво прижалась ко мне и закрыла глаза. — Когда у вас появится свой ребёнок, ты будешь любить меня меньше. — Нельзя любить меньше. Обычно или любят или нет. Если однажды к тебе придут такие мысли, значит ты и не любила. — А это утверждение ты не подвергал сомнению? — Нет. Это аксиома. — Выходит, так было с Усаги? Я едва заметно поморщился, вопрос был мне неприятен, но ответил честно: — Да. Но мне казалось будто любил. Сложнее всего стало, когда я осознал правду и понял, что не способен дать столько же любви и тепла, сколько получаю сам. — Чибиуса ведь все равно родится? — Хотару задержала на мне свой печальный взгляд. — Конечно, если бы этого не произошло, я никогда не поступил так. — Получается, что ты солгал. Чибиусу ты любишь больше, чем Сецуну. Я не поколебался ни на секунду. — Нет, не врал. Но если твое решение должно привести к смерти близкого человека, это так себе выбор. Правильный поступок от него отказаться. — Но ты не отказался, почему? — Потому что всегда верил в Усаги и хотел сделать ее счастливой. По-моему, она способна изменять мир вокруг себя по щелчку пальцев, только сама не знает об этом. Ты такая же. В тебе скрыта огромная сила и только тебе решать что ты носишь в себе проклятье или благо. — Разве смерть может быть благом? — Нахмурилась девочка. — Нравится нам это или нет, но смерть всего лишь часть жизни. Все живое однажды перестанет существовать. Поэтому важно научиться ценить каждое мгновение, так что сейчас мы отправимся в кафе полакомиться мороженым, а потом домой — делать уроки. Как тебе такой план? — Звучит неплохо, — поддержала меня Хотару. Вечером, когда вернулась Сецуна, мы с Хотару уже мирно играли в настольную игру. Потом девочка отправилась спать, а Сецуна принимать душ. Я же решил посвятить свободное время чтению, однако супруга надумала внести некоторые коррективы в наш ежевечерний распорядок, негласно принятый за неделю проживания Хотару. Она игриво скинула шелковый халатик и грациозно опустилась рядом со мной, впиваясь долгим обжигающим поцелуем. Волна возбуждения прошла по телу, и я с огромным трудом отстранил от себя жену. — Что ты делаешь? Хотару спит за стенкой и может нас услышать… — Стена не из картона, а мы можем тихо, — проговорила она, отбросила в сторону одеяло и повалила меня новым поцелуем. — Сец…цу…на, — слабо возмутился я, пока ее руки стягивали с меня шорты. Что за абсурдная ситуация? Я словно жена-домохозяйка, которая не может отбиться от приставаний супруга, вернувшегося с работы. — Разве нельзя потерпеть пока Хотару вернется к Харуке с Мичиру? Она удивленно надо мной нависла. — Мамору, как по-твоему живут семьи, у которых уже есть ребенок? Откуда берётся второй или третий? — Абсолютно не представляю, — я скользнул глазами по ее обнаженной груди, — Разве ты хочешь иметь собственных детей? Я думал, тебе достаточно Хотару. Огонек страсти быстро потух, Сецуна посерьезнела: — Не задумывалась об этом. Трудно планировать настолько глобальные события, учитывая специфику нашей жизни. — Немного помолчав она добавила: — Раньше и свадьба казалась недостижимой роскошью, чем-то происходящим не со мной, а посмотри на нас сегодня: почти нормальная семья. К этому привыкаешь. И так быстро, что если мне позволят помечтать без оглядки на неприятные пророчества, отбросив страхи о будущем, навязчивые мысли про новых врагов, то… я бы ответила: хочу. Кого-то похожего на тебя и меня. — Воображение унесло ее в далекое грядущее, и на губах отразилась мечтательная улыбка: — А ты что об этом думаешь? — Я не верю в пророчества, а неприятности — часть жизни, поэтому бессмысленно отказываться от мечты из-за опасения трудностей. Враги у нас всегда будут, так что придется научиться все совмещать, — неопределенно пожал плечами. — Раз у нас уже есть дочь, я бы хотел сына. Она тепло улыбнулась и ласково провела ладонью по моей щеке. — Надеюсь, он будет твоей копией, иначе боюсь, ты полностью посвятишь себя младшему Дийю и напрочь забудешь о моем существовании. Мысль о том, что Сецуна полюбила меня только за внешнее сходство с отцом, прилипчиво всплыла, стоило представить, что у нас может родиться сын. Руки словно против воли скользили по ее шелковистой коже. Как же я тосковал по прикосновениям к жене. Внезапно Сецуна громко рассмеялась, заставляя меня остановиться и судорожно покоситься на дверь. — Ты разбудишь Хотару, — строго напомнил я, но Сецуне как будто было все равно. — Что? Младшему Дийю? Откуда ты знаешь, что девушки часто называют сыновей именем своей первой любви? — Я скрипнул зубами, ее шутка сейчас выглядела как удар в сокровенное место. — Зря я это сказала. Извини, — она попыталась исправить положение, но меня будто ослепило вспышкой молнии. Новая фантазия болезненной занозой засела в голове: если бы отец был жив, кого выбрала Сецуна тогда? — Поверь, тебе не нужно думать будто ты заведомо проиграл потому что жив, а он нет. Я разделяю вас, выбираю тебя и совершенно точно осознаю: с тобой потому что ты — это ты. Ваше родство - нелепое стечение обстоятельств, которое не влияет на мои чувства, — тихий голос обволакивал, но если обычно он действовал успокаивающе, то сейчас только сильнее злил. Возбуждение трансформировалось в агрессию. — Конечно я так не считаю, мне очень повезло, что я жив, а он — нет. Иначе неизвестно как бы все сложилось. Мне вдвойне улыбнулась удача: я сумел переродиться в другом времени и могу поступать так, как мне заблагорассудится, а не так, как мне диктует Король или его Советники. Прошлое преследовало меня, кем бы я ни стал, а будущее сделалось слишком туманным. Каким будет новый Хрустальный Токио без силы серебряного кристалла? Придется ли мне править? А главное хочу ли я этого? — Королевскому наследнику всегда приходится соперничать со своим отцом, даже если он остался только в людской памяти. Но у нас получилось занятнее, — более сдержанно добавил я, усмиряя негодование. — Помнишь ты говорил, что после перерождения стал другим человеком? Что Королева Селена не учла этого, даруя вам новую жизнь? — Она говорила медленно подбирая слова, отчего я даже устыдился неожиданной вспышки собственной ревности. — Я не перерождалась, но тоже с тех времён стала совершенно другим человеком. И может быть Эндимион и Пеллар не полюбили друг друга, но ты Мамору, а я Сецуна. — Ее ладони согрели мое лицо. — Тебе остаётся поверить мне на слово: те главы давно перевёрнуты, как твои с Серенити, ведь я не сомневаюсь в этом. У нас обоих было прошлое и его не стереть, но прямо здесь и сейчас никто не стоит между нами. Ты веришь мне? — Верю, — счастливо выдохнул я, подался вперед и осторожно коснулся её губами. Угрызения совести таяли от жаркого дыхания. Ее тело содрогалось от желания и у меня не осталось сил противиться естественному ходу вещей. Присутствие где-то рядом мирно спящего ребенка, придавало нашей близости особую запретную остроту. Я никогда не испытывал подобного, поскольку был консерватором во всем и в тот раз испытал нечто запредельное для себя.Сецуна Мейо
Долго ли можно пребывать в состоянии счастья не прерываясь на иные? Конечно же придётся спать, но что насчёт самоощущения каждый день? Многие люди считают счастье эфемерным, достигая его, мы радуемся около минуты, а затем всё встаёт на свои места. Я поняла, что оно может стать состоянием души, если проживать каждое мгновение жизни искренне и со всей глубиной. Я, наконец, смогла подружиться с собой и действительностью вокруг меня. Это вполне конкретное и ясное ощущение, что я живу свою жизнь, иду заодно с окружающим миром, а он заодно со мной. В сухом остатке, я поняла, что счастье — единственное нормальное состояние человека. Показал это Мамору, ведь с ним я обрела всё, чего недоставало раньше. Ушли страдания, а в сердце прочно закрепилось чувство наполненности. Я просыпалась — хорошо. Просто так. Шла на работу и мне всё нравилось. Стоило хотя бы раз ощутить невероятное чувство баланса мира во всём мире, чтобы пришло понимание: только тогда начинается жизнь. Слишком идеально и сладко? Верно. Между нами бывали разногласия. Например, обычным будним днём от Мамору пришла ссылка, ведущая на сайт организаторов свадебного торжества. Я подпрыгнула на стуле. Мы не обсуждали необходимость праздника, я не ждала настоящей свадьбы, но стало приятно. Будто Мамору сделал предложение дважды. Вряд ли он задумался о проведении мероприятия потому что с детства мечтал примерить кимоно жениха, старался осчастливить меня. Я сильнее полюбила мужа, но один момент беспокоил и не зря. Мы по-разному видели состав присутствующих. Мамору странного не находил в том, что будут Усаги с подругами, а я негодовала почему парень не понимал, что для меня может быть некомфортна такая компания. Пусть она осталась его другом, но кем являлись мы с Усаги? Я могла уверенно говорить лишь о собственных эмоциях, а в голову другого человека не залезть. Объективно говоря, у неё были причины плохо относиться ко мне. Я же интегрировалась в общество уже достаточно давно, чтобы начать считаться с тем, что обо мне думают люди. Да и пусть себе думают, казалось. Будто я что-то стала бы менять. Нет. Но это не означало моего стремления провести свадьбу в окружении людей, возможно, осуждающих молодожёнов в сердцах. Мамору вещал о какой-то вежливости и я вспылила, защищая наш праздник. Воспользовалась именем прошлого возлюбленного, чтобы наглядно указать как нелепо приглашать бывших на свадьбу. Я тут же осеклась, но в интернете, как и в реальном мире, порой не удаётся забрать слова назад. Если сообщение мгновенно прочитано. Мамору уже знал об истории с Дийем и мне сказочно повезло, что отнёсся с пониманием, не изменил отношения, во всяком случае, я не заметила. Невероятное облегчение сбросить тяжкий груз с плеч, хотя намеревалась скрывать сей скользкий факт до конца дней. Тайны разъединяют людей, но, впрочем, горькие истины тоже. Я жестоко ткнула Мамору, не подумав. Его сарказм вызвал прямо сказать гомерический смех сквозь слёзы. «Да, его отца на свадьбу бы позвали. Какие-то у нас ненормальные отношения», — подумала я. Поделившись с Мамору истинными волнениями, я решила, что Усаги на свадьбе в самом деле не самое безумное, что случилось в наших жизнях. Кроме того, я не считала, что Цукино испортит праздник своим поведением, словами или грустным выражением лица, ведь для человека, сосредоточенного на себе, это не является поводом перестать радоваться. Праздник будет внутри меня и внутри Мамору, как чувства друг к другу, а до них никому не дотянуться. Если парень хотел видеть Усаги, пусть так, но я напомнила, что по цепочке связей придём к приглашению Тайки, а у них в прошлый раз не заладились отношения. Мамору и это не вспугнуло, а значит решено: — Итого пятнадцать человек. — Грандиозный праздник! Дома за ужином, мы возобновили обсуждение свадьбы. Я предложила оплатить мероприятие из собственных сбережений, чтобы Мамору не волновал финансовый вопрос, но у него выпали палочки из рук, и я напряжённо проследила за настроением парня. Похоже, он воспринял превратно мою инициативу. Я хотела минимизировать головную боль, связанную с праздником, ведь останется ещё столько разных забот, но то ли облекла мысль в неверные слова, то ли для Мамору неприемлемо принять помощь, он отказался. При чём в такой форме, что я недовольно свела брови несмотря на превосходный контроль мимикой. Мой муж, как оказалось, ставил себя выше, в то время как я считала будто мы равные партнёры и не имеет значения у кого что было до, сейчас мы имеем всё общее. Мамору пояснил что я должна делать, где моя работа, а где его. В общем, указал на место, спасибо не у плиты. «Ого». — Я сделала пару вдохов и выдохов. Хотелось ответить в разы крепче, но сдержала порыв, позволив лишь сарказм. Иронично, что во времена Серебряного тысячелетия я была бунтаркой, не признающей авторитетов и неразумных сексистких взглядов, а теперь, в двадцать первом веке, похоже, готова безропотно подчиниться мужчине потому что люблю. Видимо, побочный эффект взросления. Мы предаем себя подростков, отрекаемся от прежних взглядов под натиском неумолимых жизненных обстоятельств. Я согласилась, продолжила есть молча, но мысли толпились в голове и в конечном счёте подавили отряд благоразумия, который сдерживал их. Потому что хорошая жена может и прислушается к главе семьи, я согласна стать такой, но чтобы сделать это ни о чём не жалея, мне нужны мотивы и план. Мамору знал, что намерен делать, а объяснить почему — не смог или не хотел. Я же готова уступить, если любимому человеку важно, то мне не трудно так поступить, но парень делал упор на заботу о семье. Я мягко подталкивала его к выводу, который озвучила ранее. Раз уж я его семья, то имела право сказать о желаемой форме заботы. Только Мамору счёл мои слова жалобой на недостаток внимания и добавил, что на время репетиторства будет здесь, в квартире. Мои глаза расширились от удивления. Он правда считал физическое присутствие дома равным по значимости времени, когда мы можем свободно поговорить? Я некстати вспомнила о том, что у нас может не так много времени друг для друга. По правде, и не забывала, страх маячил где-то на периферии. Я старалась подавить его, потому что не нашла у Мамору понимания, после ряда неудачных попыток обсудить этот вопрос. Сегодня он отнёсся особенно холодно к моим словам, запретив говорить об этом и, вместе с тем, словно запрещая мне чувствовать, если не желаю ссориться. Я не желала, но было ощущение, что ссора уже состоялась и не позволять дальнейший диалог значило поставить крест на примирении. Он же не думал, что всё рассосётся само собой? Нам придётся разговаривать, спорить и договариваться ещё ни раз в жизни. К счастью, у нас обоих схожие реакции на переживания с которыми сталкиваемся. Нужно переварить, обдумать, побыть в одиночестве. Мне не составило труда предоставить Мамору личное пространство и укрыться в своём. Почему-то больше всего в ссоре меня заботила неспособность парня открыться, будто я не являлась человеком, которому он может довериться. Если так всегда будет происходить, я не сумею затыкаться по требованию. Необходимо, чтобы со мной говорили. Мамору приятно удивил, когда заглянул в спальню, сменив гнев на милость. Он и компромисс нашёл и объяснился, Хронос, даже извинился. По-моему, тот кто способен на подобный жест, очень сильная личность. Значит, я не напрасно Мамору полюбила. В конечном итоге, важнее всего стать друг для друга такими людьми, когда желания партнёра не кажутся упрёком или претензией, и не являются пустым звуком. Они должны быть значимы, как свои собственные, только так можно построить крепкий брак. Изо дня в день прилагая усилия к тому, чтобы любимый человек становился счастливее с тобой, потому что его счастье и твоё тоже. Если это не так, получается, что каждый гребёт в свою сторону или кто-то один хоронит себя на жертвенном алтаре. В таком случае все силы уйдут на попытку привыкнуть или перетерпеть жизнь, такой она и закончится. Я верила, что это не про нас пока обоим нужны отношения и есть стремление услышать партнёра. Тогда с любым непониманием можно справиться. Даже когда имя Дийя вновь некстати встряло в процессе обсуждения вероятности завести собственного ребёнка, мы достойно вышли из ситуации. В тот вечер я впервые допустила идею материнства к себе в голову и она встретила положительную реакцию мужа. С тех пор уже не покидала меня. Делала почти блаженной, когда я представляла, что мы станем родителями. Кроме того, Мамору решил, что никто из нас не станет возражать назвать сына Дийем и моё дурацкое наблюдение вскрыло рану, что парень скрывал. Как оказалось, его задевали мои прошлые отношения, я не сомневалась, что Мамору думал будто мои чувства тесно связаны с его и Дийя внешним сходством. А ещё конкуренцию с умершим возлюбленным почти невозможно выдержать или выиграть. Я попыталась развеять все сомнения, но услышал меня он лишь вспомнив, что сам прошёл через отношения, которые сумел отпустить. Главное в этой истории, что несмотря на затмевающие разум чувства, Мамору меня выслушал и понял. Так и сложилось в будущем, мы обсуждали, договаривались, заботились о комфорте и интересах друг друга, потому в день свадебного торжества меня не беспокоило присутствие Усаги. Тем более, что оно вышло лучше, чем я могла предположить. Удивительная блондинка. Она искренне плакала от счастья. Её слёзы отчего-то растрогали и меня, провоцируя сентиментальное жжение в глазах. — Я искренне рада за вас с Мамору, — начала речь Цукино, выкроив возможность поговорить со мной наедине, — таким счастливым его ещё никогда не видела. Теперь знаю насколько важно подходить друг другу, потому что не бывает счастья по принуждению. Знаю какой наполненной любовью может стать жизнь. — Подходить друг другу не обязательно, — за спиной Усаги появился Сейя и положил руку ей на плечо. — Главное хорошо друг друга понимать. Он игриво подмигнул подруге. — Этой науке придётся учиться всю жизнь, — подошёл к нам Мамору. — А я никогда не искал лёгких путей, — задорно отозвался Сейя. — Поздравляю, — он добродушно пожал протянутую ладонь Мамору. — Настоящая любовь способна преодолеть любые преграды, — подтвердила Усаги слова парня, нежно Сейе улыбаясь. — Всё закончилось замечательно! — Она подмигнула мне, очевидно, очень радуясь происходящему и в какую точку вывел нас любовный квадрат. Видимо в мире девушки каждая история непременно заканчивалась свадьбой со словами «жили они долго и счастливо». — Это ещё не конец, — высказала я мысль достаточно позитивно, намекая, что впереди ждёт лучшая часть жизненного пути, но про себя подумала, что мне требуется поставить точку в сомнениях.