***
Хоппер повелась на милую мордашку Диггори. Она повелась на эту улыбку, от которой у каждой девушки порхали бабочки. Она повелась на эти голубые глаза, в которых можно было утонуть, как в океане. Только зря она это сделала. Впервые он ударил её, когда приревновал к одногруппнику. Девушка делал с другом домашнюю работу в библиотеке: они тихо смеялись, о чем-то тихо переговаривались, близко наклоняясь друг к другу, а Сара могла коснуться его плеча или руки. А Диггори, когда увидел их, посчитал, что парочка влюбленно смотрит в глаза друг на друга. Тогда, вечером, в порыве ссоры и злости юноша ударил Хоппер. Звонкий звук пощечины наполнил коридор возле гостиной Пуффиндуя, а потом повисла тишина. — Черт... — выругался Седрик, запустив пальцы в волосы. Он смотрел на Сару, которая держалась рукой за пылающую щеку, глаза девушки блестели от слез и страха. — Я не хотел... я правда не хотел. Я просто.. это просто ошибка. За эту неделю столько всего навалилось. Это просто срыв... Я никогда больше так не поступлю! — Диггори заговорил таким искренним и испуганным голосом. Он раскаивался в содеянном, правда раскаивался. По крайней мере девушке так казалось, ведь трудно было не поверить этим глазам. Хоппер выдохнула, кивнув и слегка шмыгнув носом, а потом подлетела к парню и обняла того, уткнувшись носом тому в грудь. Птичка вновь оказалась заперта в клетке Седрика Диггори.***
Это не был последний раз, как обещал шатен, далеко не последний. Но все последующие срывы по типу косого недовольного взгляда, повышенного голоса, резких и грубых одёргиваний, до красных следов и синяков сжатых кистей рук и колен, но Сара списывала это всё на нервы из-за Турнира Трёх Волшебников. Блондинка наивно полагала, что Седрик был просто на иголках из-за соревнований, ведь он был чемпионом Хогвартса, главным претендентом, на него все надеялись и давили. Хоппер просто терпела, продолжая мило улыбаться Диггори и ластиться, словно кошка. Она же и вправду его любила. Только все эти срывы не сравнились с тем, что было после Святочного Бала. Диггори изрядно выпил пунша, в который подмешали алкоголь. Кто-то успешно протащил его на бал под мантией. И этот алкоголь хорошо давал в голову, особенно если выпить его много. И сейчас пьяный Седрик шел рядом с блондинкой по длинному коридору, которая недовольно сдвинула брови. Как так можно было? Зачем он вообще пил? — Ты прекрасна... — заплетающимся языком протянул юноша, погладив блондинку по щеке и улыбнувшись. В коридоре были приглушены факелы, освещающие путь, поэтому основным источником света стал лунный свет, делающий светлые локоны Хоппер практически белыми. Юноша же остановился, останавливая за собой и Сару, которую притянул к себе и поцеловал, аккуратно прижав ту к стене. — Седрик, нам надо идти. Уже поздно, — девушка прервала поцелуй, посмотрев на юношу и уже дернувшись, чтобы уйти, но Диггори лишь сильнее прижал ту к стене, сжав пальцы на девчачьей талии. Он недовольно сдвинул брови, как медведь, и припал пьяным и грубым поцелуем к губам Сары, от чего та начала сопротивляться. Благополучно вырвавшись из плена Диггори, та испуганно глянула на того. — Седрик, идем в гостиную. Поздно уже! — вновь протянула она, а пуффендуец лишь закатил глаза, цокнув языком, после чего грубо сжал рукой щеки Хоппер, повернув её лицо к себе и внимательно посмотрев в глаза той. — Хватит сопротивляться, Хоппер! — сквозь зубы рыкнул тот, от чего в глазах Сары появился страх. Что он творит?! Диггори совсем сошел с ума. Зачем она его простила тогда? Она же буквально дала ему зеленый свет на все издевательства. Воспользовавшись растерянностью Хоппер пуффендуец припал к шее девушки и оставил несколько винных засосов, одной рукой спустившись вниз и начав копошиться в юбках платья блондинки и шуршать ими. Так вот почему Диггори захотел пойти в обход, не для того, чтобы протрезветь. Далеко не для этого. Девушка же попыталась оттолкнуть шатена от себя, но тот зло и недовольно прорычал, прописав блондинке пощечину и перехватив руки той и зажав их над головой девушки одной рукой. На глазах Хоппер проявились слезы от осознания происходящего. Ей ничего не оставалось, как тихо плакать и подчиняться, ведь в этом коридоре все равно никто не услышит её. Когда Диггори коснулся её внизу, та вздрогнула, но была лишь грубее прижата к стене, от чего с губ сорвался тихий томный вздох. Для Седрика это было достаточно, чтобы у него окончательно сорвало крышу, этот вздох буквально стал разрешением для него. Он резко развернул ту спиной к себе, вжав лицом в стену, от чего блондинка поцарапала щеку о шершавую поверхность. Слезы лишь усилились, а Сара жалобно простонала, стиснув руки в кулаки так, что ногти до боли впились в кожу. — Тебе понравится.. — на ухо девушке прошептал Диггори, оставив поцелуй на шее, после чего резко и грубо вошел, заставив Хоппер сжаться от боли и вскрикнуть. Следующие минуты тянулись мучительно долго: шорохи платья, вздохи удовлетворения Седрика, какие-то его тихие причитания и слезы Хоппер. И если та стонала или кричала, то боли, а не удовольствия. Пуффендуйка навсегда запомнит эту ночь. Только должна была запомнить как одно из самых лучших событий в жизни, а не худших. Когда Диггори закончил, тот развернул Хоппер к себе, улыбаясь. Ему нравилось это - нравилось издеваться над Хоппер, и он никогда не прекратит это. Пуффендуец получал нездоровое удовольствие от этого. Он нежно погладил ту по щеке, вытирая все слезы, будто ничего сейчас и не было, а потом наклонился и мягко поцеловал в губы, да так, что поджилки предательски сжались от наслаждения, ведь Сара любила его поцелуи. — Ты прекрасна... — вновь протянул тот, оторвавшись от соленых от слез губ девушки.