Сон длиной в вечность

Где-то за тёмными хребтами гор начала свой путь огненная майя Ариэн и пуща стала оживать. В предрассветной тишине то тут, то там зазвучало отрывистое "циви-циви» чижа, тонкое «пьить-пьить» мухоловки. Нандиэ услышала, как по скрипучим половицам прошелестели лёгкие шаги, ворчливо застонала тяжёлая дверь и в лесной хор влилось сопрано мамы: «Фьюить. Фьюить. Фью-фью-фью-чи-тррррр». Звенящие перекаты знакомого голоса приближались до тех пор, пока не умолкли под окном эльфийки. Под босыми ступнями nana вновь запели тёмные дубовые доски и прохладный воздух комнаты наполнился ароматом её кожи и волос: в нем были и сладость земляники, и свежесть душицы, и легкая горечь полыни. Ласковые пальцы прикоснулись ко лбу Анорсэль, осторожно отводя от лица разметавшиеся пряди: - Вставай, милая. Уже утро, пора в путь. Она собиралась отправиться с мамой на сбор трав, но прикосновения родных рук были так нежны и мягки, что хотелось хотя бы ненадолго продлить волшебство этого момента. И эллет, как в детстве, зажмурилась, притворяясь спящей. - Вставай, моя маленькая пташка. Я знаю, что ты меня слышишь. Что ж, зверобой и шалфей не будут ждать, пока она вдоволь нанежится в уютной постели: как только солнце раскалит воздух и прогреет землю, целительные свойства их листьев и стеблей уменьшатся вдвое. Потянувшись, Анорсэль нехотя открыла глаза - и застыла в недоумении. Рядом никого не было. Вместо увешанной гобеленами девичьей опочивальни пред взором нандиэ предстала безликая, лишенная уюта комната. Пустые, чужие стены. Стены лориенского лазарета. Анорсэль ощутила, как в глубине груди рождается мучительное, тянущее чувство: словно из души вырвали кусок и теперь рана саднила и ныла, растревоженная сонной грезой. Это чувство волнами растекалось по всему телу, заставляя её обхватить руками колени и уткнуться в них лицом, сжавшись в комочек под тёплым одеялом. Оно, как зверь, запертый в слишком тесную клетку, жаждало освобождения: сдавило лёгкие, сжало горло, прорываясь наружу. В последней попытке сдержать слезы эллет сделала глубокий вдох. Не помогло. Горячие капли побежали по щекам – одна, вторая, третья. Мама, мама, почему ты ушла так рано? Сколько сотен лет пройдёт, прежде чем я смогу вновь ощутить теплоту твоих объятий, услышать твой голос? Сможет ли что-то заполнить пустоту, что пожирает меня изнутри, как гниль пожирает сердцевину дерева? Казалось, вместе с судорожными рыданиями она выплескивает ту боль, что копилась внутри весь последний месяц. От этого становилось легче и нандиэ плакала до тех пор, пока вновь не начали гореть места переломов. Целительный настой Лорда Лантира помог немного унять огонь, охвативший её ребра, и через некоторое время Анорсэль смогла встать с кровати. Эллет надела верхнее платье, заботливо оставленное служителями палат. Умыла лицо в стоящем на столике тазу, собрала спутанные волосы в подобие причёски. Она должна быть сильной. Не жалеть себя, не поддаваться слабости. Сейчас лучшим выходом было заняться чем-то, способным отвлечь от горестных мыслей, и эльфийка решила пройтись по лесу. Благая Майя Йаванна, чьей магией напоены эти земли, сумеет даровать её страждущей душе покой… Коридоры дворца, созданные из невесомой вязи сплетающихся ветвей, были пронизаны светом. В другое время Анорсэль была бы потрясена красотой рукотворного леса, созданного лориенскими мастерами, но сейчас какая-то часть ее fea словно онемела и дева равнодушно скользила взглядом по изящным линиям резьбы. Миновав несколько поворотов, эллет вышла на просторную террасу, живописными уступами спускающуюся к поляне. Пред ней во всем своём великолепии предстала знаменитая Лориенская Пуща. Казалось, что Дарительница Плодов* решила пошутить, в разгар лета обрядив ее осенним нарядом: все здесь играло и переливалось тёплыми оттенками охры. Золото листвы шелестело под ногами, золото цветов приглушенно мерцало над головой, оседало мельчайшими лепестками на плечи. Лёгкий ветерок приятно обдувал лицо, неся с собой медовый аромат мэллорнов столь насыщенный, что его хотелось пить как хмельное вино. Где-то на границе слышимого Анорсэль уловила тихий рокот. Он манил за собой, обтекая её fea мелодичной пеленой, вплетаясь в шелест её дыхания. Она знала, что это за звук. Лес звал её. Эллет спустилась по широким ступеням, сделала несколько шагов. Кажется, она уже и забыла, какой чарующей может быть музыка Арды… Шум подземных вод сливался в ней с шелестом крыльев и шорохом шагов тысяч обитателей пущи. Им вторили низкие голоса деревьев, вновь и вновь повторяющие ритмичный напев. Анорсэль подумала, что мэллорны удивительно похожи на воинов, облаченных в потемневшее серебро кольчуг: стройные стволы и гордо вознесенные к небу ветви словно излучали какую-то могучую, мужественную энергию. Стремясь почувствовать биение их жизненной силы, дева прикоснулась к ближайшему исполину. Кора оказалась прохладной и гладкой. В кончиках пальцев приятно кольнуло – раз, другой – и по венам побежали мерцающие искры: выше, от ладони к локтю, от локтя к плечу и дальше, прямо к сердцу. Гул усилился, заглушив все остальные звуки; он переплетался с ее пульсом, отдавался в каждой клеточке её тела… Стоило раствориться в гудящих звуках, и на Анорсэль обрушились сотни чужих ощущений: звон сока, что бежит по древесным жилам, холод источника, сочащегося живительной влагой глубоко под землей. Упоение щекочущими прикосновениями ветра и теплом солнечных лучей, ласкающих соцветия. И наконец - счастье от встречи с удивительной гостьей, умеющей слушать и понимать olwar*. - Я тоже рада нашему знакомству, - прошептала эльфийка, прижавшись щекой к шелковистой поверхности ствола. Быть может, Лаурелиндоренан* станет её новым домом. Она, как и прежде, отдаст все силы заботе о творениях Йаванны: будет помогать покалеченным зверям залечивать раны, в суровое зимнее время подкармливать тех, кто не успел сделать запасы, хранить природу этого края от посягательства людей, запутывая особыми чарами тропы. Заглушенное каждодневной суетой горе постепенно поутихнет, забьётся в сокровенные тайники сознания и тени прошлого перестанут приходить в ее сны. Эллет ещё раз погладила серый доспех мэллорна. Прислонившись к нему спиной, запрокинула голову. Анар уже успел взойти и в просветах янтарных крон мелькало пронзительно-синее небо. Синее, словно глаза Повелителя синдар. В ушах снова зазвучал голос целителя: «Владыка, воистину Валар сегодня милостивы к нам». И память перенесла Анорсэль в события вчерашнего дня… - Приветствую вас… Лорд… Лантир. Она говорила через силу, с трудом справляясь с возобновившейся одышкой и навязчивой болью в груди. Нандиэ чувствовала себя разбитой и потерянной, словно ее в одночасье лишили единственной опоры. - Не стоит утомлять себя длинными речами, - мягко произнес лекарь. - Нужно дать вашему hroa* возможность восстановиться. Анорсэль благодарно кивнула темноволосому эльфу и обессиленно откинулась на подушки. Единственное, чего ей сейчас хотелось - остаться в одиночестве. Дать волю рвущимся наружу слезам. - Лорд Лантир, я прошу вас позаботиться о нашей гостье и немедленно сообщить мне, если ей по какой-то причине станет хуже. Деву не покидало ощущение, будто лесной повелитель скользит по её лицу внимательным взглядом. Должно быть, дрожащий голос или внезапная бледность выдали её состояние, и эльда пытался разгадать причину неожиданного смятения. - Я навещу вас завтра, Анорсэль, - голос властителя потеплел, так, словно его губы тронула улыбка. - До скорой встречи. - До скорой… встречи… Дыхание вновь пресеклось и эллет сделала прерывистый вдох, пытаясь закончить фразу. Но Амрот не дал ей договорить: - Тссс, - приложив палец к губам, он с притворной строгостью произнес: - Ни слова! Она не хотела, чтобы их глаза вновь встретились, однако это все же произошло. Нандиэ опустила взор, словно обжегшись; и тем не менее успела заметить, как ласковое мерцание двух синих озер сменила беспокойная рябь. Почти сразу она ощутила волну осанвэ, обтекающую её душу сочувствием и заботливым участием. Она «закрылась» прежде, чем мужчина смог прочитать её мысли. Недостойно выплескивать свою горечь и боль на того, кто указал ей путь к Свету, поддержал в трудную минуту, дал пищу и кров. - Анорсэль… с вами все в порядке? - Да. Я просто устала. - Вам не о чем волноваться, Aran, – голос лекаря звучал успокаивающе, будто плеск глубокой реки. – Самое страшное для неё уже позади. Сейчас её hroa истощено болезнью и оттого быстро утомляется, но целительные настои и крепкий сон через несколько дней вернут госпоже Анорсэль силы. - Я рассчитываю на ваше мастерство, Лорд Лантир. Tenna san*. - Navaer, Aran nin*. Бросив последний взгляд на белоснежное пятно кровати, Амрот покинул комнату; Анорсэль ещё долго слышала, как под упругими шагами эльды мягко поскрипывают доски пола. После беглого осмотра и короткой беседы удалился и целитель. Эльдар ушли, а тяжкое, тёмное чувство, сковавшее душу девы, осталось: разочарование, обида на собственную несправедливую судьбу, жалость к себе сплелись в тугой клубок, что пульсировал и ныл где-то в глубине груди. С каждым часом это чувство зрело и росло, будто какой-то чудовищный нарыв. И Анорсэль боялась того мига, когда нарыв прорвётся, изливая неприглядное содержимое её души; боялась в порыве гнева сказать необдуманные, жестокие слова, способные ранить Амрота. Чужак, повелитель беженцев из Дориата, он все же был её спасителем и не заслуживал неблагодарности. Неожиданно внимание Анорсэль привлёк чей-то негромкий говор, сопровождаемый жалобным поскуливанием. Из-за витых колонн анфилады, обрамляющей дворец, вышел эльф в зелёных одеждах. Эллет вздрогнула: на мгновение ей показалось, что перед ней Владыка... Но нет, сходство было мнимым: этот эльда был тоньше и ниже ростом, а оттенок обрамляющих лицо кудрей напоминал не золото, а спелую рожь. За пазухой у воина, беспокойно фырча и перебирая длинными лапами, кто-то копошился. «Щенок», - подумала нандиэ. Однако голова животного, неожиданно вынырнувшая из складок плаща, принадлежала явно не псу. Острые уши были слишком крупны для собаки, морду окаймляла белая «маска», а зрачки напоминали по форме две иглы – как у кошки. Сердце девушки радостно дрогнуло. Неужели это её рыжий друг? - Наурос! – вскрикнула Анорсэль. Лисенок вывернулся из рук мужчины и бросился навстречу эльфийке, повизгивая и виляя пушистым хвостом. Сомнений быть не могло: это действительно её малыш. Но как изменился вчерашний слабенький найденыш! Зверек окреп и заметно похорошел: лоснистая шерстка переливалась всеми оттенками багрянца, задорно блестели чёрные бусинки-глаза. - Иди ко мне, мой хороший, - прошептала эллет, опускаясь в шуршащий лиственный покров и раскрывая объятия. Наурос прижался к ее коленям и замер, блаженно сощурившись. Время от времени он сильнее зарывался холодным носом в ладонь девы и издавал высокие, похожие на смех звуки, словно пытаясь сказать: «Не грусти! Ты не одна, теперь мы снова вместе». Анорсэль почувствовала, как разгорается тот огонёк благодати, что затеплился в её душе после разговора с деревом. По fea разлилась волна покоя и тепла, заставляя отступить печальные мысли и болезненные воспоминания. Маленький лис начал игриво покусывать её пальцы, требуя ласки. Нандиэ провела рукой по покатому лбу рыжего непоседы, плавными движениями спустилась к покрытой густым мехом шее, оглаживая, почесывая и щекоча. - Mae govannen*, госпожа Анорсэль. Вижу, этот озорник успел по вам соскучиться. Дева подняла взгляд. На неё, приветливо улыбаясь, смотрел эльф в зелёном. Большие глаза и пухлые губы придавали его лицу какое-то почти детское, простодушное и доброе выражение. Черты мужчины были ей смутно знакомы. Интересно, где она могла его видеть? - Да воссияют звезды над благородным воином… Отчего-то мне кажется, что мы с вами уже встречались. - Мое имя Лалорн, я следопыт из того отряда, что убил унгола. Когда Лорд Лантир сообщил о том, что вы пришли в сознание, я подумал, что визит вот этого разбойника, - он потрепал зверька по шее, - ускорит ваше выздоровление. Синдарские слова её новый знакомый произносил на манер лесных эльфов, чётко проговаривая согласные, отчего его речь приобретала дробный, словно перестук капели, ритм. Да и унизанные деревянными бусинами косы выдавали в нем нандо: пришельцы из Дориата редко украшали себя плетением волос, предпочитая драгоценные камни и диадемы из дорогих металлов. Встретить в Золотом лесу кого-то из своего народа оказалось неожиданно отрадно. Встав с колен, Анорсэль отряхнула подол от сухих травинок и улыбнулась: - Спасибо за то, что спасли меня от чудовища и позаботились о моем четвероногом друге. Я столь многим вам обязана… - Бросьте, - смущённо пробормотал её собеседник. - Любой из эльдар сделал бы для девы, попавшей в беду, то же самое. Что касается рыжего проказника, вам стоит благодарить не столько меня, сколько брата моей матери, Бериона. Мне пришлось на несколько дней отлучиться из дома и он любезно согласился приглядеть за вашим питомцем. - Ваш родственник - настоящий волшебник! Никогда не видела, чтобы истощенный зверёк так быстро шёл на поправку, – сказала девушка, глядя на резвящегося Науроса. - Берион - старейший Хранитель леса* по эту сторону гор. Говорят даже, что он был одним из тех эльфов, что когда-то обучили речи энтов. Анорсэль вспомнила двух onodrim*, Фингласа и Фладрифа, оберегавших сосновый бор и берёзовые рощи неподалёку от её дома. Еще ребёнком эллет прибегала к ним, чтобы узнать тайны леса; и, затаив дыхание, слушала их напевный рассказ о деревьях и травах, о зверях и птицах, о ящерах и насекомых. Глубокие зелёные глаза исполинов светились такой мудростью, что порой нандиэ казалось, будто эти могучие дети Йаванны помнят зарю времен. Сколько же знаний об устройстве Арды должен хранить эльф, обучивший искусству слова самих энтов! - Мне бы очень хотелось побеседовать с братом вашей матери, - призналась дева. - Я ведь тоже Хранительница леса… - О, я с удовольствием вас с ним познакомлю. Попробую найти Бериона осанвэ и узнать, когда и где он сможет с нами встретиться. Юноша прикрыл глаза. Казалось, что на некоторое время он полностью отрешился от внешнего мира, весь ушёл в себя: дыхание стало редким и глубоким, не шевелились губы, не трепетали светлые ресницы. Анорсэль не могла не заметить, как просветлело лицо эльфа. Теперь оно будто бы было окружено мягким, едва заметным сиянием. «Должно быть, Лалорн очень привязан к своему дяде», - решила эллет. - Берион сейчас как раз у себя и ждёт нас, - наконец произнес следопыт. - Его дом находится недалеко, примерно в часе ходьбы от дворца. Однако, если вы плохо себя чувствуете, можно навестить Хранителя в другой раз. - Спасибо за заботу. Я уже почти здорова и небольшая прогулка только пойдёт мне на пользу. - Что ж, тогда следуйте за мной, - улыбнулся лориенец. - Тебе не терпится отправиться в путь, непоседа? - спросил он у Науроса, который терся у ног воина, явно пытаясь привлечь его внимание. Зверек навострил ушки и коротко тявкнул. Было видно, что он рад предстоящему путешествию. Анорсэль на несколько секунд задержалась, любуясь тем, как пробившиеся сквозь густые кроны лучи солнца зажигают янтарные искры в волосах следопыта и красные – в мехе лисенка, а затем нырнула под полог Золотого Леса вслед за своим проводником.