Это кто еще чудовище?

      1. Поговорим о чудовищах       – Это кто еще из нас чудовище! – Неудержимо рычит альфа, понимая, что не справляется с ситуацией.       Мелкий гаденыш невыносим настолько, что хочется противоречивого: вырвать глотку, чтобы заткнулся – закономерное желание для раздраженного всей этой ситуацией волка, и поцеловать, чтобы получить тот же эффект, но последний порыв явно принадлежит человеку. Вот только теперь Дерек Хейл альфа, значит, больше похож на волка, чем на человека. Значит, в большей степени зверь. Но если поддасться инстинктам, ничего не будет. Ни сладкого запаха карамельных тянучек, которыми неизменно пахнет от большеглазого мальчишки, ни колючих, язвительных замечаний, которыми тот сыплет без счета, словно ничего не боится. Но страх… Он есть в этом языкастом маленьком чудовище, и запах его страха самое крышесносящее, что когда-либо обонял Дерек. Но чуять альфе уже недостаточно, его снедает жажда осязать.       – Эй! Это не я бегаю по потолку и не у меня глаза, словно лазерные указки!       – Еще слово и вырву горло.       – Но я… понял. Замолчал.       Заводи машину.       – А если… хорошо-хорошо. Уже завожу.       Двигатель оживает, послушный повороту ключа в замке зажигания. Мальчишка отвлекается на то, чтобы следить за дорогой, но… Поджимает губы, отчего на щеках проступают едва заметные ямочки. Дерек закрывает глаза, но это мало помогает. Он все еще слышит дыхание, стук сердца, и этот сумасшедший, приторный аромат тянучек. И все–таки он находит в себе силы не прикоснуться. Не смять клыками мягкие губы, не растерзать когтями узкую грудь. Потому что не хочет кусать и превращать в еще одного волчонка своей быстро растущей стаи. Потому что Стайлз должен быть выше этого, потому что альфа не собирается делиться со стаей тем, что считает только своим.       – Сверни.       – Я думал, мы к тебе едем.       – Там засада.       – Откуда ты все знаешь? – Стайлз капризничает, но послушно выкручивает руль. Дерек удовлетворен. Точнее, Альфа пытается убедить свою волчью натуру, что вполне способен удовлетвориться малым. Пока малым, как знать, что будет потом. Но…       – Эй! А дальше–то куда? Тут же тупик. Вот навязался на мою голову, – последнюю фразу Стайлз бубнит себе под нос, и лишь суперслух оборотня позволяет Дереку расслышать ее окончание, – дворняга.       Человек внутри Хейла понимает, что мальчика нелепо огрызается, чтобы хотя бы на пару секунд заглушить собственный страх. Понимает и, наверное, мог бы простить, но Альфа оскорблен. На него посмел тявкнуть даже не волчонок – щенок! Пальцы сдавливают беззащитное горло.       – Жми на тормоз, – слова едва можно различить сквозь рычание.       Стайлз выкатывает глаза, бледнеет и послушно вдавливает педаль в пол. Качнуться вперед от резкого торможения ему не дает твердая рука Дерека и когти, самыми кончиками вспоровшие нежную кожу. Дерек Хейл опытный волк, у него не бывает провалов в памяти даже в полнолуние. Он думает, что не бывает. Но, когда приходит в себя, обнаруживает, что спинка водительского сиденья в машине Стайлза откинута до предела, мальчишка лежит под Дереком с широко распахнутыми глазами и боится лишний раз шевельнуться, потому что Альфа зализывает собственноручно нанесенные царапины и ловит кайф, как бы банально это не звучало. В следующую секунду Стайлз понимает, что волк уступил место человеку, и рискует подать голос:       – Может, хватит меня слюнявить? Вот уж не думал, что ты такой извращенец!       – А что думал? – Интересуется Дерек, не отстраняясь.       – Это для тебя в порядке вещей, лизаться как… – Стайлз осекается, когда ему демонстрируют красные глаза и медленно, словно в замедленной съемке, удлиняющиеся клыки. Но даже открытая угроза затыкает мальчишку лишь отчасти: – Да слезь ты с меня! – Взрывается он, – Под тобой ни вздохнуть, ни пернуть!       На этот раз Дерек пропускает подростковое хамство мимо ушей, ухмыляется и замечает:       – Ответь, слезу.       – А если ничего не скажу, то что?       – То есть, если продолжишь трепаться не по теме?       – В точку, приятель!       – У меня на уме два способа тебя заткнуть. Вырвать горло, ты уже прочувствовал каково это, – Хейл проводит подушечкой пальца по кровоточащей борозде на шее Стайлза, мальчишка тяжело сглатывает, Дереку приходится сдерживать волчий порыв впиться зубами в кадык. Хейл продолжает: – Второй, понравится тебе еще меньше.       – Почему? – Пришибленно интересуется Стайлз, переводя взгляд с клыков на глаза оборотня.       Дерек прищуривается и отвечает:       – Потому что останешься в живых и запомнишь, – И никак не ожидает того, что мальчишка фыркнет ему в лицо.       – Пф! Что я с Денни не целовался ни разу? – Бахвалится Стилински, зачем–то приплетая одного из одноклассников. Дерек помнит этого парня. Тот заходил к Стайлзу, когда Хейл прятался от полиции в его комнате. И теперь Альфа ловит себя на мысли, что восхищается дерзостью этого щенка. Даже на волосок от смерти мальчишка показывает зубы. Настоящий волчонок. И почему он отказался принять укус Питера? Хорошо, что отказался. Возможно, когда–нибудь Дерек укусит сам. Мысль не нравится человеку, а вот волчью натуру опаляет жаром от возможности удовлетворения. Невольно всплывает вопрос: почему не сейчас?       – Ты мне лучше скажи, – болтает Стайлз безумолку, – от царапин этих я хоть не взвою? В том смысле…       Дерек коротко рыкает, и мальчишка затыкается. В его лице отчетливый испуг смешивается с детской обидой. Альфа давно заметил, какой–то ненатуральный страх у этого подростка. Словно парень, несмотря на все происходящее вокруг, до сих пор не определился явь все это или только сон. Дерек щиплет его за бедро до того, как успевает сообразить, зачем он это делает. Стайлз коротко вякает, словно, и правда, щенок. Хейл удовлетворенно отстраняется.       – Заводи и разворачивайся. Мы едем в другое место. И да, заразиться можно, но царапины должны быть глубже. А это так, щекотка.       Стайлз тут же спешит оставить последнее слово за собой:       – Ну, ничего себе пощекотал!       Мальчишка пытается повернуть ключ в замке зажигания, но рука дергается, соскальзывает, ключ падает куда–то под ноги. И все лишь потому, что широкая ладонь Дерека накрывает бедро. Оборотень почти удовлетворен такой реакцией на себя. Но это длится меньше минуты. Стайлз явно живет по принципу: лучшая защита – неуемная болтовня. Заболтай противника до полусмерти и будет тебе счастье.       – Чувак, я все понимаю, но моя бедренная артерия дорога мне как память. Не хочу испачкать кровью сиденье собственной машины. Ее же потом не ототрешь!       – Тебе уже будет без разницы.       – Какое там! Это же моя машина!       Дерек снова прикрывает на пару секунд глаза, после чего все же решает опробовать второй способ заткнуть Стайлза, раз уж угрозы и легкое членовредительство не помогли. Тут же выясняется, что поцелуй куда действенней угроз. Всю обратную дорогу до города Стайлз помалкивает и не смотрит никуда кроме дороги. Дерек позволяет себе ухмыльнуться, слыша, как от звука его смешка заходится в бешеном биении сердце подростка. Губы у Стайлза мягкие, еще не успели обветриться, высохнуть и затвердеть, ведь их обладатель юн и не искушен. И он весь такой сладкий, не только на запах (чертовы тянучки!), но и на вкус. Дерек всерьез размышляет о том, чтобы изменить свои предпочтения, ведь раньше его к волчатам не тянуло. Но они как раз въезжают в город, тем самым словно пересекая некую невидимою черту, за которой Стайлз снова обретает голос.       – Я погуглил… – признается мальчишка, запоздало отвечая на вопрос, откуда у него взялись мысли про волчьи извращения, – чтобы утвердить свой статус, Альфа может завалить бету… ну, как самку…       – И? – Невозмутимо тянет Хейл.       – Эй! Мне и так тяжело. Я просто понять хочу!       – Как я к тебе отношусь?       – Я-то тут причем? Просто должен же я знать, отчего стоит предостерегать Скотта, если он надумает вступить в эту вашу стаю. Кстати, я не собираюсь критиковать твой выбор, но как по мне, из всех оборотней, которых я знаю, только Скотт тянет на бету. Остальные трое омеги.       – Изнасиловал гугл и теперь считаешь себя экспертом, Стайлз?       – Так в чем я ошибся?       Дерек игнорирует вопрос, считая, что проведение разъяснительных работ для Стилински никак не входит в круг его интересов. Да и не к чему пока Стайлзу знать, что стая оборотней лишь отчасти повторяет иерархическую структуру волчьей. Потому что кроме звериной сути у перевертышей есть еще и человеческая составляющая. Поэтому бета – это не тот, кто в будущем сможет заменить альфу, хотя и это тоже, но среди оборотней бетами называются те, кто уже состоит в стае. А омега – волк-одиночка, ищущий пристанище. Разумеется, омега по определению всегда слабее, потому что бету, даже если тот находится на расстоянии, всегда поддерживает стая.       – Эй, Дерек, но ты ведь не гей, – настороженно уточняет Стилински.       И Хейлу впервые за долгое время страсть как хочется рассмеяться. В голос, можно даже до слез, но он привычно держит хмурую мину.       – Нет.       – Уф! Я так рад, чувак! Скажу Скотту, что фигня это все про Альфу и статус.       – А себе что скажешь? Ты ведь умнее МакКола и намеки схватываешь налету.       – Это комплимент? – Стайлз все еще испытывает чужие нервы на прочность, но уже без огонька, потому что все он понял, не дурак. Вот только подросток еще не знает, что оборотень для себя все решил. Мнение Стилински Хейла не волнует. Изначально не волновало, чтобы мальчишка не думал о своей находчивости и убедительности.       – Нет. Обозначение намерений, – отвечает Хейл на риторический вопрос.       Стайлз не контролирует мимику лица. Его щеки явственно бледнеют. Хочется очертить гладкие, лишенные намека на щетину, скулы когтем и… снова почувствовать вкус тянучек на своих губах, привыкших к привкусу теплой крови.       – А если я против? – Блеет Стайлз.       – Уже за. Иначе давно бы попытался выпихнуть из машины.       – Я помню, как ты приложил меня о руль! И вот это, – Стайлз тыкает пальцев себе в шею, – не располагает к протесту.       – Ты протестовал всю дорогу.       – А ты трахал мне мозг всей этой оборотничьей дурью! – Вскипает Стайлз и явно не готов к спокойной реакции альфы.       – Могу вытрахать в рот, может, хотя бы тогда заткнешься?       После чего следуют сначала пять, а там и все пятнадцать минут блаженной тишины, перемежающиеся сухими указаниями Дерека, добровольно исполняющего роль штурмана.       – Все, тормози.       – Я в этом районе из машины не выйду.       – Отнести на руках? – Спрашивает Дерек, одновременно с этим покидая салон машины.       Стайлз ругается, обеими ладонями в бессилье лупит по рулю, но уже через полминуты присоединяется к оборотню, который хватает его за шкирку, не давая лишней возможности открыть рот, и толкает перед собой.       –Полегче! – Бросает Стайлз через плечо.       Но Дерек привычно игнорирует его возмущение.       – Здесь я их тренирую.       – Выглядит как после атомной войны. Ничего получше не нашел? И что я здесь… – договорить Стайлзу не дает властная рука, толкающая к обшарпанной бетонной стене. Дерек нависает над мальчишкой, глаза которого широко распахиваются и в них… страх, как приглашение. Хейл тянется к губам, но замирает в полудюйме от вожделенной добычи, потому что слышит:       – Дерек, не надо, – голос мальчишки ломкий, но не дрожит. Это не мольба слабого к сильному, это просьба равного. За такую дерзость волк готов порвать в клочья, а мальчишка еще и добавляет: – я прошу.       Дерек бьет кулаком в стену рядом с его лицом. Бетон крошится. Стайлз зажмуривается. Дерек смотрит. Смотрит на сведенные брови, на трогательную морщинку между ними, на плотно сжатые губы и бледные щеки. А еще на ресницы, такие пушистые, что так и подмывает провести по ним подушечкой указательного пальца, или, и того лучше, – губами. Ведь так должно быть щекотнее, или нет?       – Ты сможешь убедить приятеля, признать, что он часть стаи?       – Это шантаж.       – Нет.       – Тогда и у меня нет.       – Думаешь, что можешь торговаться?       Но тут Стайлза явно подводит его хваленое бахвальство. Он начинает медленно сползать вниз по стене.       – Что–то мне фигово… сейчас вырвет.       – Только не на мои ботинки, – рыкает Дерек и удерживает подростка в вертикальном положении.       – Чувак, если бы я мог это контролировать, – слабо фыркает Стайлз.       Дерек не дает ему развить мысль. На этот раз поцелуй выходит смазанным не от злости, а потому что в ноздри ударяет запах быстро приближающейся беты. Нашел–таки и быстро. В чем-то Стайлз прав – Скотт самый перспективный из всей четверки. Перспективнее его разве что сам Стилински, но Дерек не хочет пока об этом думать. Слишком соблазнительно, но даже Питер не смог убедить мальчишку принять укус. У Дерека нет времени убеждать. Но и кусать без согласия нет желания. Такой сюжет не для Стайлза. Только не для этого маленького чудовища. А там, как знать. Волки отличные охотники, и если что умеют, так это выжидать.       Лишь легко мазнув по губам, которые с удивительной готовностью раскрываются навстречу, Дерек с сожалением разрывает контакт и разворачивается на сто восемьдесят градусов, чтобы молниеносным ударом отправить наполовину обратившуюся бету в длительный полет к противоположной стене. Вот так. Вот это правильно. Ему нужен самый сильный, чтобы выпестовать приемника и разобраться с канимой, кто бы не был этой чешуйчатой тварью. А Стайлз самый удачный рычаг давления, который удалось найти Дереку. Связываться для этих целей с дочкой Аржентов он бы не рискнул. Поэтому и запихнул Стилински в его же собственную машину, пока Скотт зависал после школы с Эллисон.       Еще немного попортив волчонку шкурку, Дерек достаточно успокаивается для разговора. Скотт тоже приходит в себя, возвращает свой человеческий облик и первое, что спрашивает:       – Для чего тебе Стайлз?       – Просто, чтобы выманить тебя.       – Тогда что ты с ним делал у стены.       – Запугивал, – огрызается Альфа.       – И как, успешно? – Ехидствует МакКол, прекрасно зная характер друга.       Дерек кривится и оборачивается, чтобы взглянуть на предмет разговора. Можно не опасаться, что Скотт ударит в спину. Хейл никому не верит, но в том, что у парня твердые моральные принципы, вполне уверен. Только обернувшись, Альфа обнаруживает, что Стилински, лишившись его поддержки, все же сполз на пол, скрючился, прижав к себе коленки и уронив голову на грудь. Стайлз такой тихий и безучастный, что внутри Дерека пробуждается волк.       – Дерек, ты что? – Голос МакКола доносится словно через вату, потому что для Хейла во всей вселенной сейчас существует только один звук – биение сердца человека, сидящего на грязном полу. Дерек поднимает Стайлза на руки и командует Скотту, которые только сейчас увидел, в каком плачевном состоянии его друг.       – Придержи дверь.       МакКол бросается выполнять приказ, когда в районе грудной клетки Дерека раздается хриплый и злой голос:       – Все-таки нашел повод потаскать. Доволен?       – Заткнись. Если загнешься, я не смогу контролировать твоего друга. Напомнить, кто первый в списке старика Аржента?       – А я думал ты…       – Нет. Я, – раздается голос Скотта, – Он приходил к матери в больницу, когда я ждал ее после смены. Вонзил мне нож в печень и пригрозил, что убьет ее, если я…       – Чего?!       Дереку едва удается удержать Стилински, когда тот буквально подрывается у него на руках. Будь Хейл просто человеком, не удержал бы, но тут все же ставит пришедшую в себя ношу на пол.       – Какого черта ты не сказал?! – Набрасывается Стайлз на Скотта.       – А что бы ты мог сделать? – Резонно возражает тот, – Никто бы не смог.       Повисает неловкая пауза, после которой Стилински озвучивает неожиданный для обоих оборотней вывод.       – Ты должен вступить в стаю. Я думаю, что Дерек, хоть и мерзкий тип, но, если кому и доверять, то ему.       – Почему? – Выпаливает Скотт, и на лице Хейла читается тот же вопрос.       – Ну, – не тушуясь, поясняет свой вывод Стилински, – помнишь, что нам рассказывали о том пожаре? У них в семье были и обычные люди, даже дети. Они жили вместе, значит, оборотни защищали их не только от посторонних, но и от самих себя. А тебе важны мама, ну, Элисон там…       – Ты, – вставляет МакКол.       – Ну, да, – чуть снисходительно улыбается ему Стайлз, – Я думаю, что он сможет это понять и будет уважать твой выбор.       Оба мальчишки выжидательно смотрят на Альфу. Тот хмурится, но ничего не говорит. Просто разворачивается и уходит. Благо дверь рядом.       – И… что это было? – Спрашивает Скотт у Стайлза.       – Кажется, пронесло, чувак! – Хлопает того по плечу Стилински и улыбается. О своих проблемах с альфой он подумает потом, Скотту незачем знать. И он воодушевленно продолжает: – Ну, и ты знаешь, как говорят, молчание – знак согласия. Так и воспринимай!