Это кто еще чудовище?

      7. Поговорим, отчалим и спалим              – Да, твою мать! Нет! Не обознался! Не вам читать мне нотации! Пока вы отвлекали меня, а я отвлекал вашими стараниями Дерека, Джерард побывал у меня дома. Да, что вы? Думаете, я поверю? Он распылил у нас какую-то хрень из арсенала охотников. Вы же уже в курсе, что Айзек живет у меня, да? А тут, на шерифа по официальной версии напало бы дикое животное, а по неофициальной молодая бета порвала на куски человека. Руки развязаны, я же прав? Сволочь! Не верю! Вы там все за одно! Все Арженты! – На этом душещипательном вопле Дерек безапелляционно отбирает у Стайлза телефон. Он бы предпочел еще минут пять послушать, как мальчишка с дерзостью, достойной восхищения, распинает Криса Аржента, но альфу смущает бешеные стук сердца, покрасневшее, как томат, лицо и тяжелое дыхание. Все это, безусловно, можно списать на злость и раздражение, но у Стайла слишком неровный сердечный ритм, слишком лихорадочный блеск глаз.       – Когда ты последний раз пил свои таблетки? – Тут же спрашивает у сына шериф.       Стайлз все еще тяжело дышит и даже слова не говорит относительно самоуправства Хейла. Это что-то да значит.       – Ну… вчера? – Неуверенно откликается младший Стилински.       – Так. Ясно, – решительно произносит шериф, – тебе нужно прилечь. Давай я… – он осекается, когда Дерек, стоящий к Стайлзу ближе, закидывает руку мальчики себе на плечо и разворачивается к лестнице. – Ладно. Хорошо, – сдается старший Стилински и принимается инструктировать альфу: – таблетки в верхнем ящике стола. Обычная его доза две штуки.       – Понял, – не оборачиваясь, бросает Хейл и поднимается вместе со Стайлзом наверх. Мальчишка подозрительно тих и покорен.       Когда за их спинами закрывается дверь комнаты, Дерек толкает на нее Стайлза и… в полумраке спальни глаза подростка кажутся провалами в какой-то другой темный мир, и Хейл падает, проваливается в Стайлза, как в бездонную пропасть. Ощущение такое, словно кто-то проворачивается в животе раскаленную спицу.       – Дерек? – Тяжело сглатывает Стайлз.       Хейл прекращает цепляться за его футболку и поднимает обе ладони к мальчишечьему лицу.       – Красивый, – неожиданно с рыкающими, но совсем незлыми нотками заявляет Дерек, – забавный, – добавляет, видя, насколько сильно теряется подросток от таких безыскусных комплементов. И слыша, как успокаивается его дыхание, как замирает сердце, улыбается, обнажая крепкие, белые зубы и добавляет еще одно слово: – Хочу.       – Что… прямо здесь? – Рот Стилински приоткрывается. Такой влажный и соблазнительный, что улыбка сползает с лица Хейла. Волк жаждет предъявить права, но человек из последних сил удерживает его за холку.       – Тебе нужно сбросить напряжение, – замечает Хейл, наконец.       – Мне нужно? – Тянет с сарказмом Стайлз. Ладони альфы обхватывают его лицо. И, если бы Дерек захотел, мог бы легко свернуть шею. Но конкретно в этот момент, несмотря на всю язвительность неугомонного Стилински, Дерек может думать только о жажде насытиться чужим дыхание. И пусть кто хочет говорит, что воздухом сыт не будешь.       – Дерек? – Снова зовет Стайлз, и в этот момент тот понимает, что волка уже не удержать. Не сейчас, когда вместе прошли очередное боевое крещение. Только не в этот конкретный момент.       – Да или нет?       – О, боже! А менее банального вопроса ты придумать не мог? Стой, стой, я понял. Да, конечно, да. Когда я тебе отказывал?       Брови альфы от этого заявления непроизвольно ползут вверх, даже тяга к поцелуям несколько притупляется. Стилински это понимает и рискует уточнить:       – В сексе ни разу.       – Все еще впереди, – замечает рассудительный Дерек, ловя себя на том, что только Стайлз может вынудить его болтать по пустякам, когда, по большому счету, давно пора перейти от слов к делу. Похоже, болтливость Стилински заразна. Ага, и передается воздушно-капельным путем. Но волк готов заразиться чем угодно, лишь бы смять эти ядовитые губы, лишь бы вогнать в чужую глотку язык по самые гланды. Последнее Хейл и претворяет в жизнь.       – С тобой никакие таблетки не нужны, – замечает Стайлз, оказавшись опрокинутым на кровать, до которой Дерек его довел, не разрывая поцелуя. Толкнул в грудь и навис сверху, любуясь видом.       Стайлз думает, что Хейл козел, потому что так смущать девственника, это преступление. Но не говорит об этом. Похоже, не только Дерек перенимает некоторые из типичных для Стайлза поведенческих особенностей, тот тоже учится у альфы. Они смотрят друг на друга. Глаза у Дерека обычные, человеческие. Это успокаивает Стайлза, который до победного думал, что, разорвав поцелуй, встретиться взглядом с волком. Поэтому Стилински с такой готовностью поднимает руки вверх, когда Хейл стягивает с него футболку. Оборотень тут же наклоняется, даже футболку из рук еще не выпустил, чтобы широким жестом лизнуть живот подростка, от пупка до солнечного сплетения. Влажно, горячо… Да, что там! Кончить можно только от одного вида, ведь Дерек все это время не спускает со Стайлза глаз.       И тут случается самый идиотский облом во всей истории человечества. Нет, Стайлз не питает иллюзий. Он давно понял, что, когда в родильном отделении рая ангелы раздавали благодать, он встал не в ту очередь. Иначе как объяснить его особое «везение»? В момент, когда Дерек прерывает облизывание и замирает в паре дюймах от лица Стилински… черт, это офигенно возбуждает! У альфы такой взгляд, от которого в груди течет и плавится гранит и кишки сплетаются в затейливое макраме в виде волчьей морды, не иначе. Так вот, именно тогда в окно влетает частично перевоплощенный МакКолл. Он рычит и скалится на Дерека. Альфа отвечает ему тем же, глаза вспыхивают красным на раз. На два оборотни встают друг напротив друга, готовые кинуться в любую минуту. На три Стайлз сползает с кровати и… марширует между ними по направлению к столу. Его провожают одинаково прифигевшими взглядами. А подросток плюхается на вращающийся стул, достает из ящика таблетки и, крутанувшись лицом к волкам, не глядя на них, принимается вытряхивать себе на ладонь стандартную дозу. Заталкивает в рот два светлых кругляшка и, резко запрокинув голову, глотает. При этом, несмотря на всю показную невозмутимость, Стайлз понятие не имеет, что оттого, как дергается при этом его горло, Дерек приходит в себя, потому что первой мыслью волка становится впиться зубами. Это отрезвляет человека. Потому что подобный порыв будет смертельным для простого человека, которым является Стайлз. Да и волк уже не так кровожаден в отношении его. Просто инстинкт, который удается подозрительно легко подавить.       – Ну и что ты скажешь, МакКолл? – Бросает Хейл, выпрямляясь. Скотт тоже уже пришел в себя и принял естественный для себя вид.       – Ты его… вы… то есть… – начинает запинаться парень, то и дело косясь на безучастно вертящегося на стуле приятеля. – Я же не знал, что Стайлз не против! Думал ты его…       – Мы, кажется, еще днем прояснили, что я его не принуждаю.       – Да, но… его сердце колотилось как бешеное. Нет, а что я должен был подумать! Стайлз! – Тут же поворачивается к другу Скотт в поисках поддержки. Но тот его не слышит. До Стилински запоздало доходит, что произошло до того, как они с Хейлом оказались наедине.       – Слушай, я, правда, сказал Крису Арженту, что он мудак? – Задается подросток вопросом. Видит ответную реакцию альфы и запрокидывает голову в бессилии, – О, черт! Если меня не убьешь ты, то пристрелит он!       В этот момент Дерек думает о доверии. Хотя на периферии сознания маячит мысль, что волк по идее давно должен зарычать и выпустить клыки от такого заявления, ведь как иначе он может доказать, что будет способен защитить свое. Но рядом со Стайлзом волк ведет себя нетипично. В принципе, чем сильнее углубляются отношения, тем сильнее становится его самоконтроль. Хотя, в первый момент казалось, что будет наоборот. И ведь не объяснишь мелкому чудовищу, что такое тлетворное влияние не просто раздражает Хейла, а серьезно пугает. Дерек не понимает, что с ним происходит. Он помнит свои чувства к Кейт. Слишком хорошо помнит и не может не сравнивать их с тем, что испытывает к Стайлзу. Кейт была старше, Дерек был слишком юн и неопытен. Он преклонялся перед ней, боготворил, особенно, после того, как рассказал ей о своей волчьей сущности, и девушка не отвернулась от него. Кто ж знал, что она уже знала о ней, и что все это изначально было ложью. Все чувства… любовь. Если бы в комнате сейчас не было Скотта, Дерек напомнил бы Стайлзу о доверии. Если они вместе, то Стилински не должен сомневаться, что Хейл сможет его защитить. Всегда. На самом деле это страшно лживое слово. Дереку об этом хорошо известно. Но именно оно дарует иллюзию верности и доверия. Дерек не хочет снова обманываться, но Стайлз никогда не спрашивает о его желаниях. Просто врывается в сердце ураганом и переворачивает уютную крепость вверх тормашками. Очень скоро бастион вокруг волчьего сердца падет и тогда… хотя, поздно. Даже тогда уже ничего не измениться. Подлый воришка, маленькое чудовище, уже подобрал ключик к потайному ходу и пробрался внутрь. Боже, сколько пафоса! Но ведь все правда от первого до последнего слова.       – МакКолл, погуляй, – бросает Дерек и шагает к Стайлзу, не глядя больше на Скотта.       – Да не могу я, – восклицает тот почти с мукой, – Крис едет сюда. Эллисон сказала, что отец… в общем, у него какие–то неясные намерения. – И МакКолл переключается на Стайза, – За что ты назвал его мудаком?       – Джерард пытался убить моего отца.       – Как?! Зачем?!       – Неправильные ты вопросы задаешь, дружище, – оживляется Стилински, которого, похоже, отпустило. И весело подмигивает: – Главный вопрос «чем он собирался это сделать?».       Скотт смотрит недоуменно, но послушно спрашивает:       – И чем же?       – Айзеком, – почти торжественно произносит Стайлз. Дерек закатывает глаза. Мальчишки, причем оба, его утомили.       – Постой в коридоре МакКолл, мы сейчас выйдем, – вынужден повторить альфа. Бета бросает искательный взгляд на друга. Стилински неопределенно машет рукой, отпуская его на все четыре стороны. Ну, ладно. Если Стайлз не боится оставаться с Дереком наедине, Скотт не будет им мешать.       Парень выходит, запирая за собой дверь. Но подростковое любопытство не дает остаться безучастным к происходящему в комнате. Оборотень напрягает слух и ничего не слышит, кроме дыхания и скрипа ручки по листу бумаги. Кто это пишет, Дерек или Стайлз? И что там у них за секреты, а? Бета не знает, что в этот момент Хейл признается в самом постыдном моменте своей биографии, в своей связи с Кейт. Он, действительно, пишет об этом, а не говорит, так как знает, что Скотт рядом и может их услышать. Да и не только Скотт. Внизу с шерифом Айзек и Джексон. Но тайну своего падения оборотень готов раскрыть только одному человеку.       – Ты шутишь? – выдыхает Стайлз после паузы. Скотт это слышит, но понятие не имеет о чем речь. – Нет, серьезно? Так ты поэтому меня не подпускаешь? Эй! Чего? За что это я заслужил такой взг… уй! – Звук подзатыльника ни с чем не спутаешь, – Больно же! Ладно-ладно. Я понял.       – И что же ты понял? – Раздается в вечерней тишине раздраженный голос Дерека.       Повисает пауза, после которой Стилински говорит то, что даже Скотт от него не ожидает.       – Был не прав, – признает Стайлз, и только сейчас МакКолл окончательно понимает, что у них с Дереком все очень и очень серьезно. Он никогда не слышал друга таким, а ведь они, страшно подумать, знакомы чуть ли не с детского сада.       Они втроем спускаются вниз. По ходу дела Стайлз успевает ввести Скотта в суть происходящего. МакКолл в полном офигении. Дерек молчалив и не вмешивается в их оживленный разговор. Другие участники несостоявшегося ночного побоища обнаруживаются на кухне. Шериф сидит за столом, вид у мужчины подавленный. Джексон успел переодеться в футболку и потертые спортивные штаны, которые ему дал Айзек. Они с бетой то и дело бросают друг на друга злобные взгляды, но подозрительно молчат. Похоже, до того, как в кухню вошли Дерек, Стайлз и Скотт, Стилински-старший успел вправить мозги этим двоим.       – Что мы пропустили? – Спрашивает Хейл у шерифа.       – Мальчишки, – только и говорит тот, выразительно глядя сначала на Джексона, потом на Айзека.       Дерек качает головой, подтаскивает стул и садится со всеми за стол. Скотт мнется в дверях, в отличие от Стайлза, который тут же следует примеру альфы. Шериф поднимает взгляд на друга сына.       – Значит, это с тебя все началось, Скотт?       – Так вы… – МакКолл прокашливается, шаря взглядом по лицам собравшихся, пока снова не останавливается на шерифе, – уже знаете?       – О том, что ты пришел через окно, мне сказал Айзек.       – Ясно, – Скотту ничего не остается, как тоже найти себе сидячее место.       – Что ты успел рассказать? – тут же накидывается на Айзека Стайлз.       – Только то, что знаю о вас, – быстро реагирует тот и… примерзко ухмыляется. – Скотта укусил оборотень, ты не захотел бросать его одного, поэтому ты с нами.       – Эй! Мы не с вами! – тут же взвивается МакКолл.       – Да? – Айзек стреляет глазами на Дерека, – а я думал…       – Да прекратите вы! – кричит Стайлз, который все это время не интересовался ничем, кроме реакции отца.       Шериф хмурится и явно близок к тому, чтобы встать и плеснуть себе немного виски. Стайлзу не хочется, чтобы отец напивался. Ему важно обсудить все сейчас. Подросток нутром чует, что время скрытности и молчания прошло. Только честностью можно расположить отца к стае Дерека и самому Хейлу. Два дня назад он уже пытался быть честным, но тогда еще действовал запрет рассказывать что-либо о существовании оборотней, поэтому быть честным до конца не получилось. Обычно Стайлза не смущало в какие-то особо пакостные моменты водить отца за нос, но все это было не всерьез. Так, по мелочи. Ерунда одна. Теперь же от того, сможет ли шериф принять их, зависит слишком многое. Сегодня вечером, в момент, когда Дерек назвал его забавным, Стайлз окончательно понял, что не сможет отказаться от этого парня. Хейл ему нужен, впрочем, как и он Дереку. Такая простая, в сущности, мысль, но от нее проблем только прибавилось. Поэтому Стайлз кричит на МакКолла и Лейхи, поэтому принимается объяснять сам, прекрасно понимая, что от немногословного Дерека в принципе не стоит ждать поддержки. Тот болтает только с ним, со Стайлзом, который своим беспрестанным трепом вынуждает альфу реагировать и облекать свою реакцию не только в физические действия, но и в слова. С другими Дерек себе такого не позволяет.       – Пап, Скотта укусил не Дерек, а Питер Хейл, – начинает Стайлз и делает паузу, когда видит, как вытягивается лицо шерифа.       – Но Питер Хейл был…       – Да-да, инвалидом и вообще провел шесть лет в образе овоща, – кивает Стайлз и продолжает: – Но у них этот, как его… о! Рецессивный ген…       – Лучше помолчи, Стилински, – вмешивается Джексон, – если не знаешь, о чем говоришь. – Парень поворачивается к шерифу, – ваш сын пытается сказать, что в семье Хейлов все такие. Это врожденное.       – Нет, – отрицает Дерек, – в том пожаре погибло только три врожденных оборотня, двое обращенных и шестеро обычных человек, включая детей.       Голос альфы спокоен и безучастен, но все присутствующие в комнате прячут глаза. И так понятно, что эта не та тема, о которой легко говорить или слушать. Помедлив, Хейл продолжает.       – Я думаю, когда стало окончательно ясно, что из дома не выбраться, кусали всех, чтобы смог выжить хоть кто-нибудь. Питер был человеком.       Стайлз в ответ на это с силой растирает лицо.       – Жуть какая, почему ты раньше… – он осекается, встретившись взглядом с Хейлом. – Ладно. Понятно. С доверием туго, как всегда. – И Стилински-младший снова переключается на отца: – В общем, Питер тронулся умом, я тебе точно говорю, поэтому стал носиться по округе и мстить всем подряд.       – Знаешь, я даже могу его понять, – вставляет шериф. – Его семья погибла у него на глазах…       – Да… – тянет Стайлз и снова приободряется: – Короче, он тяпнул Скотта в ту ночь… ну, ты помнишь, когда мы потеряли в лесу его ингалятор.       – За которым вернулись к дому Хейлов и нашли захоронение Лоры Хейл?       – Ну, да.       – И обвинили во всем Дерека. – Шериф явно из тех людей, которые схватывают все налету, не зря его выбрали на эту должность: – Вы уже знали, что он оборотень?       Стайлз молчит, пряча глаза. Отвечает Скотт.       – Да, знали.       – Он сам виноват! – Тут же вскидывается Стайлз. – Мог бы и нормально все объяснить, – и бросает на Дерека обвинительный взгляд. Тот качает головой, хмыкает, но ничего на это не говорит. Сволочь! Вот всегда он так. И бедному Стайлзу приходиться за всех отдуваться. Он набирает в грудь побольше воздуха, и чтобы отвлечь отца от щекотливой темы, принимается рассказывать обо всем подряд. О том, как они искали, кто же на самом деле альфа, и как Дерек убил единственного оставшегося в живых родственника, чтобы самому стать альфой. На этой фразе в разговор снова вступает Хейл.       – Он начал убивать людей. Законы стаи однозначны. Если кто-то преступает закон, его убивают свои.       Повисает неловкая пауза, которую почти сразу нарушает опомнившийся Стайлз.       – А раньше объяснить было нельзя, Чингачгук на допросе, блин?!       – Так, но Айзека, как я понимаю, укусил ты? – Вмешивается шериф.       – В город вернулись охотники, – роняет Хейл, встретившись взглядом со старшим Стилински.       – Арженты. – Дерек кивает. – И что теперь? Будешь набирать себе новую стаю?       – Вообще-то, уже набрал, – закладывает Хейла Стайлз, – это они вчера вломились в дом Скотта.       Шериф молчит. Похоже, переваривает услышанное и сопоставляет факты. В отличие от неусидчивого и суетного Стайлза, старший Стилински способен весьма успешно аппроксимировать даже самую скудную информацию, полученную из весьма противоречивых источников. Его размышления прерывает Хейл, которому тоже есть, что спросить у шерифа:       – Почему вы так спокойно реагируете?       – А что, моя истерика как-то изменит уже существующие факты? – С печальной иронией отзывается старший Стилински. И всем присутствующим в комнате становится понятно, почему именно этот человек стал шерифом их, казалось бы, спокойного городка. Он поворачивается к Айзеку, долго и внимательно всматривается в паренька, потом говорит: – Извини, я знаю, что мы это уже обсуждали, но в свете открывшихся фактов, я должен спросить. Ты уже был оборотнем, когда погиб твой отец?       – Да, – коротко отвечает Лейхи и ждет следующего вопроса, который напрашивается.       – Это ты его убил?       – Нет. Но теперь вы мне все равно не поверите.       – Почему ты так считаешь? Когда директор Арджент ушел, ты же хотел спуститься, но сбежал, когда понял… – шериф намеренно недоговаривает фразу.       Айзек отводит глаза, ему стыдно. Стыдно перед Дереком за слабость. Точнее, это он думает, что проявил слабость, предпочтя сбежать, в надежде, что сможет удержаться и не причинить вреда шерифу, приютившему его.       – Я же только что сказал, – с самодовольной миной замечает Дерек, – что, если убьешь невиновного, я, как альфа, должен буду убить тебя.       Айзек вскидывает на вожака глаза, недоверчиво долго всматривается в лицо альфе и… осторожно выдыхает, так страшно ему было не оправдать ожидания. Но тут в разговор вступает Джексон, который произносит, ни на кого не глядя:       – Они говорят, что это я его убил.       – Кого? – В первый момент недоумевает шериф.       – Старика Лейхи, – выплевывает Уитмор, не скрывая своего отвращения.       – Ты тоже оборотень?       – Он канима. Ящерица такая, – вмешивается Стайлз, который и так побил свой личный рекорд не вмешательства. – Это за ним они приходили вчера.       – Дерек говорит, что она тоже оборотень… то есть он, – вставляет Скотт.       – Выродок, – спешит вставить Стилински–младший.       – Эй! – Тут же вспыхивает Уитмор, такое определение себя, любимого, ему явно не по нутру.       – Он себя не контролирует, когда перевоплощается, – произносит Дерек. Они с шерифом переглядываются, как два самых вменяемых человека в комнате, и старший мужчина, перенимая эстафету, обращается к Джексону.       – Зачем бы тебе даже в невменяемом состоянии помогать Айзеку? Я помню, что ты мне ответил, когда я спросил, почему, зная, что его отец избивает его, ты никому об этом не сказал.       – Не знаю, – шипит Джексон и делает страшные глаза, повернувшись к Айзеку, словно пытается о чем-то предупредить. Но Лейхи настолько шокирован адекватностью отца Стайлза, что не обращает внимание на предупреждение. Его собственный отец никогда бы так себя не повел, доведись ему узнать все то, что в течение каких-то двух суток вывалил на отца Стайлз. К тому же, он уже не тот беспомощный, забитый паренек, каким был раньше.       – Я просил его молчать, – говорит Айзек, не глядя на Джексона, который кривится, словно лимон проглотил.       – Прости? – Шериф вопросительно смотрит на подростка.       Лейхи глубоко вздыхает, косится на Уитмора, но, несмотря на морду кирпичом последнего, продолжает:       – Я не хотел, чтобы меня забрали в приют. Отец… он мог быть и хорошим.       – О, черт… – бормочет прифигевший Стайлз и обращается к Джексону, – тебя же усыновили. Ты не хотел, чтобы его, как ты…       – Заткнись! – Взрывается тот.       Но Стайлза невозможно так просто заткнуть, если он уже начал говорить.       – А отцу ты соврал, потому что не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, что капитан команды по лакроссу сентиментальный парень. Типа общение с Айзеком могло бы повредить твоей репутации.       – Если ты не закроешь пасть, Стилински…       – То что? – Стайлз чувствует себя безнаказанным. В этой комнате, он совершенно точно уверен, двое однозначно на его стороне – это отец, который всегда его защищает, и Скотт – лучший друг. В Дереке он все еще сомневается, хотя, если бы тот сейчас вступился за бедненького Стайза, было бы совсем хорошо. Ага. Как же! Дождешься от этого Хейла! Скорее в Австралии стег выпадет!       – Стайлз, – укоризненно осаживает сына шериф. Тот строит невинную мордашку. А я что? Я ничего. И тут же принимается тараторить снова:       – Зато это объясняет, почему он напал на мистера Лейхи. И другие случаи тоже.       – Какие случаи? – тут же хватается за эту фразу шериф.       Стайлз тушуется:       – Ну… А, знаете, что я вам скажу? Я думаю, что их двое.       – Что? – Тянет тут же вскинувшийся Дерек.       – Я же тебе уже говорил, что канима, может, не такой уж плохой. Правда, то, как он расправился с теми охотниками в лесу, и тем чернокожим парнем, которого принесли в ветклинику к боссу Скотта, все эти эпизоды выступают против этого. Но, что если, ящериц две? Это все объясняет.       – Что объясняет, Стайлз? – Первым не выдерживает Скотт, не давая приятелю в своем самодовольстве затянуть с драматической паузой.       – Мы тебя очень внимательно слушаем, – обращается к сыну шериф. Но Стайлзу хочется, чтобы его попросил Дерек. Вот только тот скрещивает руки на груди и отвечает подростку нечитаемым взглядом. Засранец! И чего ему стоит просто сказать «Стайлз, пожалуйста…». Эх! Мечты, мечты.       – Я встречался с этой тварью трижды. Первый – в автомастерской, где механик, конечно, погиб. И канима был косвенно в этом виновен. Но ключевое слово – косвенно. Ящерица его парализовала, но не порвала, не сожрала, не…       – Мы тебя поняли, – перебивает шериф, зная его неуемное многословие.       – Просто так получилось. Несчастный случай, потому что ящерица еще до конца не осознавала свои способности. Потом был случай в бассейне. – Последнее Стайлз произносит почти торжественно. Он все еще надеется вытянуть из Дерека хоть что-то, но в итоге доводит до точки кипения шерифа, который смотрит на Хейла и выдает:       – Я так понимаю, тебя с детства учили самоконтролю?       Вопрос альфу обескураживает. Он вскидывает брови, ожидая продолжения.       – Будь я оборотнем, уже бы придушил.       – Пап! – Тут же укоризненно восклицает Стайлз, отчаянно розовея.       Дерек усмехается. Похоже, с потенциальным тестем у них уже обозначилось полное взаимопонимание. И окончательно это становится ясно, когда шериф вдруг поднимается и предлагает, обращаясь, разумеется, исключительно к Дереку, остальные ребята еще не доросли до спиртного.       – Виски?       Альфа качает головой.       – Алкоголь не действует на оборотней. Ускоренный метаболизм.       – А я выпью, – вздыхает старший Стилински и смотрит на сына, – так что там в бассейне?       Стайлз насупливается. Он никак не ожидал, что Дерек и отец так быстро смогут найти общий язык. И тут его озаряет. Причем то, что у Стайлза в голове только что сложилась какая-то взрывоопасная головоломка, понимают все. Уж больно подвижная у подростка мимика.       – Канима, как и волк, существо социальное. Но, если волк ищет стаю, то канима ищет друга. Скотт, Эллисон ведь так сказала?       – Откуда об этом узнала Аржент? – Встревает Джексон.       – В книжке деда прочитала, – отмахивается Стайлз.       – Точнее, за нее прочитали, – поправляет Дерек.       – Слушай, ну нельзя же быть таким недоверчивым? Ты думаешь наша психологиня мисс Моррел какая-нибудь Мата Хари оборотнического разлива? – Возмущается младший Стилински. – И вообще, кто еще мог бы прочитать для нас на старой латыни, а? Ты можешь? Я не могу! А ты, Скотт? Может быть, Джексон?       – Ладно-ладно, Стайлз, – вмешивается МакКолл, – кончай трепаться. Что ты там придумал.       – Я единственный, кто сталкивался с этой тварью трижды, и оба раза ушел без единой царапинки.       – И что? Это типа означает, что ты его друг? – Кривится Айзек.       – А что, есть другие варианты? – Ехидничает Стайлз.       – Чушь! – Шипит Джексон, – на кой ты мне сдался, Стилински?!       – О, так уже тебе? Вспомнил что-то, Уитмор?       – Ничего я не вспомнил! Это вы утверждаете, будто все это я сделал! – Распаляется со-капитан команды по лакроссу.       – Да, что ты? – Голос Стилински сочится приторным ядом, – Хочешь сказать, что ты не слышал, что сказал мне Дерек, когда отвел наверх… – парень оставляет в конце предложения многоточие, видит, как вытягивается лицо Джексона, выдавая того с головой, и удовлетворенно откидывается на спинку стула. Миг триумфа длиться недолго. У Дерека тяжелая рука.       – Эй! – Кричит Стайлз сразу после подзатыльника.       – Кажется, кто-то был против транспарантов, – напоминает Хейл невозмутимо.       – Я и сейчас против. Но как еще было узнать? Спроси я о чем-то другом, у него бы на лице это не отразилось!       – Так, хорошо, – вмешивается шериф, – уверен, что лично я предпочту остаться в неведении, но ты так и не объяснил нам, в чем логика? Твоя доказательная база шита белыми нитками. Вы с Джексоном не друзья и никогда ими не были. С чего ты решил, что его звериная форма выбрала именно тебя?       – Вот именно! С какой стати мне выбирать тебя? Раз уж на то пошло, у меня есть друг. Это Денни, – горячо поддерживает шерифа Джексон.       – Просто предположил, – принимается защищаться Стайлз, который откровенно не ожидал такого сильного отпора, но тут его неожиданно поддерживает Айзек.       – Для человека, возможно, – начинает Лейхи медленно, потом поднимает глаза от стола, когда слышит, что все притихли и внимательно его слушают. Улыбается, словно прочный ангел, и добавляет, – но звериная сущность она иногда существует словно отдельно от тебя. Я помню себя в перевоплощении. И то, ощущение, словно стоишь в стороне и только наблюдаешь. А, если уж Уитмор не помнит, когда перевоплощается… могу только представить, как это ощущается.       – И что? Человеком Джексон дружит с Денни, а канимой хочет дружит со Стайлзом? – Недоумевает Скотт. – С чего бы это вдруг?       – Потому что боится, что таким… ну, чешуйчатым и хвостатым, его не примут человеческие друзья, ведь даже собственная человеческая сущность не принимает. А Стайлз верный и… преданный. Он не отказался от тебя после обращения, хотя сам не оборотень, – Айзек молчит, потом добавляет, – Дерек говорил, что ты пытался убить его в полнолуние…       После этих слов все смотрят на шерифа, ожидая реакции отца на потенциальную угрозу жизни сына. Тот не сразу это понимает, потому что как раз вертел в руках стакан с виски на самом донышке. И допить хочется, и в тоже время что-то останавливает.       – О… что? – Поднимет он глаза, когда чувствует, что все внимание приковано к нему, а потом роняет самую философскую фразу этого вечера, которая в полной мере характеризует происходящее, – Ну, не убил же… даже не покалечил, насколько я могу судить.       Скотт, который переживал больше остальных, широко улыбается. Он сидит за столом напротив шерифа, и они как раз сталкиваются взглядами. Шериф качает головой, улыбается в ответ и залпом допивает свой виски. В этот момент раздается звонок в дверь.       – Кто там? – После секундной заминки спрашивает шериф у оборотней.       – Крис Аржент, – отвечает за всех Дерек.       – Понятно, – говорит старший мужчина и встает из-за стола.       Открывать дверь он идет уже с табельным оружием в руке. Он бы предпочел захватить не пистолет, а охотничье ружье, но за ним нужно идти на второй этаж, а время дорого.       На пороге его, действительно, встречает Крис Аржент. Шериф мало что знает об этом человеке, но после выходки Джерарда держит ухо востро. Крис замечает в его руке пистолет. Снова переводит взгляд на лицо шерифа. Старший Стилински чувствует себя глупо. Никто не поймет, если увидят, как он встречает мирного гражданина их славного городка. Но заставляет себя держать непроницаемую мину.       – Аржент.       – Стилински.       – Чем могу…       Крис всматривается в лицо шерифа, потом глубоко вздыхает и выдает:       – Не думаю, что тебе понадобиться оружие, когда в доме как минимум два оборотня.       – Четыре, – роняет шериф.       Крис вскидывает брови.       – Вот как. Быстро. Он обратил твоего сына? Тебя?       – Дерек, Айзек, Джексон и Скотт.       – Джексон? – И тут же без перехода, – Так я могу войти?       – Мой дом – мои правила. Весь свой арсенал, чтобы у тебя там ни было, оставишь в холе на комоде. Я надеюсь, мне не придется тебя обыскивать.       Крис напряженно молчит, шериф не спешит посторониться.       – У тебя есть мое слово, Стилински.       – Весомо, но после выходки твоего отца, сам понимаешь, слову Аржентов веры немного.       – Хорошо, – наконец, соглашается на условие Крис.       Только тогда Стилинский-старший отходит от двери и пропускает незваного гостя внутрь.       Тот достает пистолет, несколько метательных ножей и снова лезет куда-то во внутренний карман куртки, когда резко вскидывает голову и обнаруживает в дверях кухни Дерека. Шериф даже не услышал, как тот пришел.       – Проваливай, Аржент, – произносит альфа.       – Мне есть что сказать Стайлзу.       – Ты уже достаточно ему наговорил.       – И все-таки, не тебе решать.       – Это все твое оружие, Крис? – Уточняет шериф деловито.       – Нет, – после заминки отзывается охотник и продолжает опорожнять карманы. Наконец, когда на комоде скапливается внушительная кучка, он говорит, что это все.       – Проходи, – шериф не убирает собственный пистолет, идет в сторону кухни.       Дерек пропускает его, обжигает Криса взглядом и тоже скрывается внутри помещения. Крис заходит. На него смотрят шесть пар глаз. Ему достается стул, на котором до этого сидел Дерек. Последний теперь стоит позади Стайлза, опираясь на спинку стула Стилински. Взгляд оборотня не предвещает ничего хорошего. Напряженное молчание нарушает Стилински-младший.       – Так о чем вы хотели мне сказать? – Конечно же, Скотт, у которого куда лучше со слухом, пересказал приятелю разговор в прихожей.       – Я никогда не разделял категоричность отца, – сразу переходит к делу Крис, – но, когда стал понятен расклад в молодой стае нового альфы, присоединился к нему в желании разобраться с вами всеми как можно быстрее.       В ответ на это заявление Айзек по-волчьи скалит зубы и рычит, Дерек же светит красными глазами и так смотрит, что откровенное порыкиванее Айзека воспринимается миролюбивее.       – Я объясню, – стоически не реагирует на угрозу Крис и смотрит на Стайлза, теперь он говорит в первую очередь для него, – Среди охотников есть внутренняя градация стай оборотней. Они несколько отличаются от классических волчьих стай с их жесткой иерархией. В случае с оборотнями не стоит забывать о человеческой составляющей их натуры, потому что она, как правило, действует наравне с волчьей ипостасью. А в редких случаях даже превалирует над ней. Суть этой классификации в том, что если у волков существует классические альфа-самец и альфа-самка, то у оборотней данные комбинации могут быть разными. Мотивируя перед другими охотниками, присоединившимися к нашей семье, необходимость избавиться от Дерека и его стаи в кратчайшие сроки, Джерард напирал на сведения о том, что ты, Хейл, обратил молоденькую девушку. Бывшую эпилептичку, Эрику, кажется.       – Минуточку. Что не так с Эрикой? – Тут же уточняет Айзек, у которого даже клыки пропали, хотя глаза все еще горят янтарем.       – Дерек и сам еще недостаточно опытный альфа. Поэтому, когда он обратил молоденькую девчонку, отец решил, что он собирается подтянуть ее до уровня своей альфа-самки, условно выражаясь, – быстро добавляет Крис, видя, как вытягивается лицо шерифа, – Это самый худший вариант из всех возможных. Молоденькие волчицы нестабильны. И молодые альфа-самцы быстро попадают под влияние их капризов, поэтому такие стаи проще сразу уничтожить, чем потом расхлебывать то, что они натворят, если начнут бесконтрольно разрастаться.       – Да, ладно, – тянет Стайлз, – Это же полный бред! – Восклицает Стилински и резко запрокидывает голову назад, чтобы встретиться взглядом с Хейлом, – я думал, ты для Скотта ее обратил. Ну, типа, чтобы вывести его из-под влияния Эллисон. И выбрал именно Эрику, потому что Скотт добрый, всегда готов помочь сирым и угнетенным, к тому же он ее уже спасал. Что? Разве я не прав?       – Эй! Ты серьезно? – Видя, что Дерек не спешит отрицать предположения Стайлза, вскидывается Скотт. Хейл отвечает ему насмешливым взглядом. Стайлз угадал.       – Еще и блондинку выбрал, – добавляет Стилински мстительно, – чтобы сыграть на контрасте. Эстет, блин!       Дерек выпускает когти и демонстрирует их Стайлзу, вздумавшему повернуть голову и посмотреть, что это колет его в плечо. Подросток тут же спешит сесть ровно, но не забывает возмущенно сопеть, всем видом демонстрируя свое недовольство таким к себе отношением.       – У тебя очень сообразительный сын, – тем временем говорит Крис старшему Стилински.       Тот невесело хмыкает.       – Сам страдаю.       – Так что там с другими вариантами иерархии? – Вмешивается Джексон.       – Самыми стабильными, как ни странно, считаются не те стаи, в которых оба альфы – природные оборотни, причем старшей считается самка. Хотя, есть немало примеров, когда именно такие стаи, основываясь на внутренних традициях, успешно соседствуют с людьми многие годы. А такие, в которых правят ведьма и волк или охотник и волчица.       – Чего?       –Альфа-ведьма или альфа-охотник, это мужчина и женщина, которые не являются оборотнями, но живут в стае и правят вместе с альфа-волком или волчицей. Я пересмотрел свои взгляды на утверждение отца относительно твоей стаи, Дерек, – Крис поднимает взгляд на Хейла, – когда увидел вас со Стайлзом в лесу.       – Почему охотник и ведьма? – Спрашивает Скотт.       – Потому что в старые времена человек, выходивший из леса в компании волка, мог быть только охотником, или лесником, но последнее фактически тоже самое, – отвечает МакКоллу сообразительный Айзек.       – Стоп–стоп–стоп. Я не понял, это что же, я типа основа стабильности и все такое прочее? – Уточняет ошарашенный Стайлз. – Дерек? – Тянет он, снова запрокидывая голову. У альфы странная реакция, он почему–то предпочитает сменить тему:       – Что ты там говорил, будто этих тварей в действительности две?       – Каких тварей? – Настораживается Аржент.       – Канима, – отвечает на его вопрос Скотт.       – Ну, что бы ты там не говорил Скотту про внутреннюю сущность и бла-бла-бла, я думаю, это не ты неправильно Джексона укусил, а кто-то до тебя его втихую тяпнул, поэтому твой укус и не прижился. Просто этот кто-то решил, что Уитмор мог бы стать ему другом. Но дружба ведь не любовь, да? То есть, если бы в книге было сказано, что канима ищет себе пару и все такое… наверное, подразумевалась именно взаимная любовь-морковь и прочие помидоры, но там говорится о друге. Но ведь кто-то может и отказаться быть тебе другом, потому что у него уже есть на примете кто-то другой.       – Я половины не понял, – жалуется Скотт после паузы.       – В этом что-то есть, – замечает шериф.       – Откуда у вас книга? – одновременно с ним обоими вопрошает Аржент.       А Стайлз смотрит снизу вверх на Дерека и видит в человеческих глазах альфы одобрение. Это воодушевляет!       – Тот парень у ветеринара тоже был охотником. И попал он к каниме рядом с домом Хейлов, я уверен. Похоже, тот, кто укусил Джексона, караулил его у Дерека, потому что решил, раз Уитмор позволил себя укусить Хейлу, то другом выбрал его…       – Не слишком ли сложно? – Морщится Скотт.       – А мы не ищем легких путей. Да и не хочется, чтобы Джексон, в действительности, был ублюдком, способным покромсать на куски энное число человек. Кстати, я кажется, понял, почему для вас это больная тема, – Стайлз с чувством собственного превосходства смотрит на Аржента. Тот весь подбирается. Крис не из тех, кто будет разбрасываться комплементами просто так. Сообразительность Стилински-младшего его, действительно, впечатлила. И мальчишка не разочаровывает, когда говорит: – Вы сами были таким альфа-охотником, но убили своего волка, когда тот в полнолуние кинулся на вас.       Повисает неловкая пауза, все пялятся на Криса, но тот игнорирует чужие взгляды, сморит на Стайлза и ничего не отвечает, пока не раздается голос Хейла:       – Это невозможно. Даже в полнолуние, если пара сложилась… это невозможно. Он скорее отгрыз бы себе лапу!       Аржент встречается с бетой взглядом.       – У меня остался от него шрам через всю спину.       – Возможно, – вздыхая, соглашается Стайлз, который только сейчас почувствовал, насколько смертельно устал: – Но, зная вашего папашу, не удивлюсь, если это он подстроил. Опять какую-нибудь хрень распылил или просто отравил…       – У тебя нет доказательств!       – Насчет вашей сестры их тоже не было, только косвенные, основывающиеся больше на предположениях. Но я ведь был прав, да?