Цветущий ликорис: вторая жизнь

      Неделя прошла в обычном для меня темпе. Кажется, я даже привыкла быть студенткой этого колледжа. Память прошлой жизни неплохо так мне помогала, так что адаптировалась к среде относительно быстро. Меня уже не удивляло поведение Сьюзи (ох, ну, почему это имя такое детское?) и Амелии. Ну, со второй я немного погорячилась — меня все еще напрягает то, сколько таблеток она проглатывает за день. Это ненормально для человека, даже если он сильно болеет. Иногда мне кажется, что именно таблетки делают её таким овощем. Серьезно, у неё заторможенная реакция, двигается как будто ей лень и единственное, что она действительно хочет, или даже мечтает — это лечь в постель. Будь проклято мое любопытство, но я решила для себя, что узнаю, что она пьет и зачем. Может, даже помогу с её болезнью, разобраться бы еще с какой. Все же медицина 21-го века совсем не то, что 19-го. В это время считают, что кровопускание помогает человеку вылечиться от болезни. О реинкарнация, что за бред? Согласно учению Гиппократа, в теле человека циркулируют четыре вида жизненных соков, а именно: кровь, флегма (или же слизь), желчь и чёрная желчь. Так вот, согласно этой теории, болезнь вызывает дисбаланс жидкостей, который можно восстановить, удалив избыток одной из них. Так думают доктора этого столетия, считают, что кровопускание — оптимальный вариант. Его осуществляют двумя основными методами: с помощью пиявок и путем надрезания вены, например, скарификатором или ланцетом. Что. За. Бред? Как люди могли додуматься до такого? Вот уж точно, больная фантазия. Вот представьте, что вас укусила ядовитая змея. Ладно, яд можно удалить, но действовать нужно быстро: сделать надрез около укуса и высосать яд. Тогда человек имеет большие шансы еще пожить. Но если змея укусила, а ты бездействовал, например, день, или хотя бы час, то режь, не режь, эффекта никакого. Кровопускание… Забыла, кто именно автор этой идеи, но он точно решил действовать по простому принципу: нет человека — нет проблемы. Прекрасный принцип, должна признаться…       Так вот, как я уже говорила, прошла неделя. За это время ничего необычного не было. Как я и думала, никаких подруг у меня в классе нет и не будет. Эти «леди» то и делают, что шепчутся за спиной (особенно моей). Они вообще, что-то еще умеют кроме этого? Знаниями на уроках они особенно не блистают, но учителя не злятся на это. А вот я определенно выделялась не только цветом волос, глаз и одежды, но еще характером и поведением. Как бы сказать… Я не манежилась. Нет, я вела себя как благовоспитанная девушка, леди, никогда не опускала взгляд и голову, держала плечи расправленными и старалась говорить с учителями сдержанно. В общем, ничего необычного, но. Всегда это пресловутое «но». Дамочки ныли, что они сами должны заплести себе волосы, одеться и — о, ужас! — принять ванну. А еще они сходили с ума от того, что здесь не разрешено быть со своими слугами: дворецкими, лакеями, горничными и т.д. Они даже хотели притащить из своего дома поваров, потому что им, видите ли, вкус еды не нравится! Вао, просто вао. Не знаю, чем именно им не понравилась местная кухня, но, как по мне, парфе здесь делают просто объедение! Да, это десерт, а не полноценное блюдо, но оно слишком вкусное, чтобы не упомянуть его. К чему я клоню, девушки сразу поняли, что я не жалуюсь и пришли к гениальному выводу — я простолюдинка. Аплодирую стоя их логике. То есть, их не напрягает то, что я придерживаюсь этикета, как не смогла бы сделать обычная крестьянская девушка, правильно держу столовые приборы и еще несколько мелочей? И эти еще хотят себе в мужья достопочтенных мужей Англии? Хах, я, конечно, знаю, что в этом веке мужчины не особо разговаривают с женщинами, особенно о чем-то возвышенном, но теперь я понимаю почему! Уж если я не могу понять их, то куда уж там прекрасным принцам? Так что слух о том, что некая Анджелина из первого года обучения в колледже — простолюдинка — распространился удивительно быстро. Шепотки за моей спиной только усиливались.       Ладно одноклассницы, ничего удивительного и неожиданного в их поведении нет. С учителями у меня была гармония: я не грублю им, они не трогают меня, если и спрашивают, то по делу и отвечаю им я тоже по-деловому. Ну, этого негласного правила держались все, кроме мадам Морис. Вот, скажите мне, чем таким я успела ей насолить? Своим существованием? Извините, но из-за какой-то истерички, которая сама не знает, чего хочет, или кого хочет, я на себя руки накладывать не буду. Весь класс просек фишку, что у меня с ней негласная война и, конечно же, леди болели за мадам М.М, а не за свою «горячо любимую» одноклассницу.       Еще я хорошо учусь. Не на отлично, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но достаточно хорошо. Любимым моим предметом был, наверное, этикет. Нет, серьезно. Хоть миссис Потс была очень строгой, но ценить чей-то труд и потраченные усилия она по своеобразному могла. Ох, какое мне доставляло удовольствие смотреть на муки «любимых подруг»! Но миссис Потс и не думала меня хвалить, а если и делала это, то тоже своеобразно. Назвать меня горной козой, чем не похвала? М-да… Но девушки тогда на меня еще больше злились. Как?! Как можно быть такими тупенькими? Знания прошлой жизни иногда мне мешали, например, знания матерных слов. Честно, я сдерживала себя из последних сил. Решила заменить эти слова на любые другие, ну, например, коза — любезная, не дебил, а своеобразный, чертов на удивительный и т.д. На будущее, так сказать…       Теперь я знаю, кого так постоянно нахваливает миссис Потс и что это за «прелестница Френсис». Кстати о ней, мы больше не пересекались. Нет, я видела её несколько раз краем ока, но подходить к ней не спешила, впрочем, как и она ко мне. Что не говори, а внешность у меня приметная, поэтому не заметить меня может только слепой.       — О чем задумалась? — заинтересовано спросила меня Сьюзи.       Я сейчас шла на улицу, так как перемена уже началась. Сью опять весело улыбалась и сверкала глазами, которые были ничуть не темнее, чем цвет её юбки. Не сказать, что мы за эту неделю сильно сблизились. Скорее, мы были просто хорошими знакомыми, что с моей репутацией сравнимо с чудом. Ну, или так думаю только я, так как Сью все равно продолжает звать меня подругой. Вот чисто любопытно, она вообще знает значение этого слова, а то, когда не спрошу, то все здесь её друзья. Настолько наивна и простодушна, что часто бесит. Или она мастерски притворяется. Еще не поняла.       — Не важно, тебе все равно не понравится, — отмахнулась от неё я, немного ускорив шаг, стараясь оторваться от неё. Не в обиду Сью, но сейчас я просто хочу побыть в тишине, что с ней просто невозможно.       Я облюбовала себе прекрасное местечко в теньке деревьев, откуда прекрасно видно все. У меня как на ладони были все девушки, которые вышли на улицу подышать свежим воздухом, ну, или поесть. Да, в хорошую погоду мы ели на улице, там были белые столики и обслуживали нас местные слуги. Вот и сейчас я села себе в теньке, стараясь слиться с обстановкой. Просто нереально сложно. Но, за что люблю это место, так за то, что на него не обращают внимание: оно вдали от всех, в тени деревьев… Если не целенаправленно искать — не увидишь. За что еще люблю это место, так за то, что здесь растут разнообразные розы. При входе в колледж, например, растут синие розы, перед ними –голубые, перед голубыми — белые… Около меня растут красные розы. Некоторые были очень бледные и я понимала, что садовники их попросту состригут, поэтому от нечего делать просто вырывала их, попутно вынимая их шипы, пытаясь сплести венок. Не пропадать же добру. Да, даже сейчас я не изменяю себе. Честно говоря, я уже привыкла к этому цвету и даже полюбила его. У моего отца красные волосы, он выглядит потрясающе элегантно и впечатляюще. У меня красные волосы, и я стараюсь быть похожа на отца. На мне длинная юбка, цвета красного вина, и белая рубашка с пуговицами, цветом спелой ягоды. Мои глаза — цвета рубина. Без этого всего я — не Анджелина, маленький ангел семьи Даллес.        — Ох, — вздохнула я, прикрыв глаза и посмотрев на девушек, которые сидели и пили чай, жалуясь на то, что они знатного происхождения, а с ними так неподобающе ведут. Непременно кто-то кинет шутку о том, что здесь не место таким, как Анджелине, то есть мне, — Иногда, смотря на людей, которые окружают меня, я задумываюсь: не заразна ли их деградация.        — Уверяю тебя, этот «вирус» охватил почти все человечество, — прозвучал позади меня мелодичный голос, из-за чего я опять испуганно подпрыгнула, резко обернувшись.       Позади меня стояла знакомая мне «незнакомка». Она выглядела все так же идеально, как и в последнюю нашу встречу.        — О, — неподдельно удивилась я. Кто мог подумать, что она первая подойдет ко мне? — Та самая «юная прелестница Френсис»?        — А ты та самая Анджелина, о которой говорят все, кому не лень? — и опять её вопрос был скорее риторическим. Кстати, я видела, как недовольно сморщилось её лицо, когда я обратилась к ней как миссис Потс.        — Ох, моя слава идет впереди меня, — наигранно смущенно пролепетала я, приставив ладонь к щеке.       Френсис хмыкнула. Я молча подвинулась, давая ей место, чтобы присесть. Девушка так же молча села около меня, тоже смотря на остальных леди. Настала тишина. Она не была напряженной, скорее уютной. Я и хотела посидеть здесь, чтобы побыть одной, и никто не мешал моим мыслям, но, как я поняла, Френсис не тот человек, что будет говорить не затыкаясь. Меня передернуло от одного только воспоминания о Сьюзи. М-да, вот это вечный энерджайзер…       Вздохнула, посмотрев на девушку около меня. Оказалось, та уже смотрела на меня. Бр-р-р, от её взгляда реально мурашки по коже.        — Что? — спросила я, хмурясь.        — У тебя открытое лицо, — просто ответила Френсис, — За мимикой любопытно наблюдать.        — Это плохо?        — Плохо. Не нужно показывать людям свои настоящие мысли.       А она знающий человек. Я внимательно оглядела её. Сама идеальность.        — Почему с тобой никто не разговаривает? — спросила её я, продолжая плести венок.        — Тебя уж точно это не касается, — грубо фыркнула Френсис. Я улыбнулась её ответу.        — Ты такая милая, когда стараешься быть серьезной, — доверительно сообщила ей, подперев щеку кулаком.       Девушка недоуменно посмотрела на меня. Неужели ей действительно никто не говорил такого? Перевести тему, что ли?..        — Тебе не противно со мной разговаривать? — видя её скептический взгляд я почему-то объяснила, — Ну, я простолюдинка и все такое…        — Я не верю слухам, — отрезала Френсис, — Особенно слухам, которые распускают девушки.       Я хохотнула. Да уж, будет странно, если люди будут верить всему, чему говорят сплетницы. Тем более я давно уяснила, что фантазии у них толком нет, и они используют стандартные клише. М-да, видимо, перечитались любовных романов.        — А на третьем году обучения девушки такие же, как и на первом? — поинтересовалась я, заканчивая плести венок. Хех, красиво получается.        — Годы идут, а люди все те же, — недовольство так и сквозило в её голосе, становясь красноречивым тысячи слов.       Это что же получается, даже старшие так сплетничают о своих одноклассницах? Не завидую я таким жертвам. Хах, смешно звучит, особенно от «жертвы». А ведь высмеивают не только внешность, но и поведение… Почему-то вспомнилась Амелия, моя старшая соседка по комнате. Даже я нахожу её поведение странным, а тут еще эти курицы в шкуре леди. Они ведь точно не пропустили бы такой лакомый кусочек…        — Френсис, — впервые обратилась я к ней по имени, надевая на себя венок из бледно-красных роз, из-за чего девушка сразу же обратила на меня внимание, — Ты знаешь Амелию?       Странный вопрос, но она действительно такая незаметная, что даже я не сразу обратила на неё внимание, что уж говорить о такой как Френсис. Наверное, она тоже ни с кем не общается. Эх, понимаю-понимаю, у самой похожая ситуация. Только со мной не говорят из-за того, что я «простолюдинка», а с ней, потому что она слишком опасная дама для них.        — Амелия? — девушка нахмурилась, пытаясь понять, о ком я говорю, — Может, Эмилия?        — А? — недоуменно моргнула я, — Нет, именно Амелия — моя соседка по комнате, третий год обучения, такая неприметная блондинка с чёрными глазами.       Френсис недовольно скривилась, как только я начала описывать свою соседку. Я определенно что-то не понимаю…        — Не знаю, кто тебе сказал её имя, но её зовут Эмилия.       Я выпала из реальности. То есть, Сьюзи все еще не знает, как зовут собственную соседку по комнате? Нет, я, конечно, знала, что Сью балаболка, но не до такой же степени! Они же второй год знакомы!       Напряженно выдохнула. А ведь эту неделю я часто здоровалась с ней, называя её Амелией. Не думала, что скажу, или даже подумаю об этом, но мне так стыдно.        — Вот как, — помассировала переносицу, — А как к ней относятся?        — Хуже, чем к тебе.       Отвратительно.        — Ясно, — вздохнула я, замолчав.       Несколько минут мы просидели в тишине, витая в своих мыслях. Все же, Френсис говорила правду: время идет, люди не меняются, а если и так, то в худшую сторону. А ведь в 21-м веке будет еще хуже. Души людей портятся, как фрукты на прилавках уличных магазинов. Действительно от-вра-ти-тель-но.       Я не знаю, сколько бы мы еще так просидели, но к нам подошла Аме… Нет, Эмилия. Она выглядела все так же бледно, лицо все еще выражало безразличие, но мое внимание сразу же привлекла раненная рука, из которой сочилась кровь.        — Что случилось? — подскочила к ней я, бесцеремонно хватаясь за её руку, рассматривая рану. Это был порез, явно от ножа, рана свежая.        — Не могла бы ты дать мне свой ключ от комнаты? — безразлично спросила меня блондинка, не обращая внимания на руку.       Без слов потащила её за собой, на ходу оборачиваясь к Френсис:        — Извини, поговорим как-нибудь потом.       Я как буксир тащила за собой Эмилию. Она только и успевала, что лететь за мной флагом. На нас странно косились девушки разных возрастов, шепчась, но мне на них сейчас было глубоко наплевать. Меня беспокоила только рана на ладони Эмилии и то, как она сумела её получить.       В комнату мы буквально влетели. Я сразу же усадила её на свою кровать, подлетая к своей сумке, пытаясь найти антисептик. Слава паникеру Бенджамину, он все-таки впихнул мне одну баночку. Кто бы мог подумать, что она действительно пригодится? А Бенджамин говорил, что я еду в опасное место… То ли вещий сон ему приснился, то ли действительно накаркал.       Бинты я бесцеремонно стащила с тумбочки Эмилии. Садясь напротив неё, я взяла её за руку. Рана глубокая, но на лице Эмилии ни намека на то, что ей действительно больно.        — Сколько крови, — прошептала я, смачивая ватку, — Потерпи, сейчас будет щипать.       Но на лице Эмилии все равно не было ничего, кроме арктической мощи блаженного пофигизма.        — Как ты умудрилась?        — Порезалась, когда резала мясо, — спокойно ответили мне, не смотря на мое скептическое выражение лица. Это же как нужно было нож держать, чтобы так порезаться?        — Тебе не больно? Рана довольно глубокая, — забеспокоилась я, когда нечаянно сильнее надавила на порез.        — Глубокая? — заторможено переспросила она, опуская глаза на свою руку, — Больно?       Я уже конкретно начала волноваться. Похоже было на то, что такая заторможенная реакция из-за того, что она недосыпает. Но это же бред! Я свидетель, как много она спит. Нахмурилась, аккуратно беря её за подбородок, поднимая голову. Эмилия безразлично посмотрела на меня, когда я же вглядывалась в её глаза.       Бинт выпал из руки.       У неё глаза совсем не черные. Совсем не темные. Я видела тонкое кольцо голубого цвета… Это не глаза её были черные, это зрачки её были максимально расширены. Но это же совсем ненормально! Если только… Приставила два пальца ей на запястье. Её пульс был быстрым.       Я резко поднялась с места и метнулась к её тумбочке, где она держит все свои лекарства. Но лекарства ли? Рваными движениями копалась в её препаратах, пытаясь найти маленькую склянку. Когда, все-таки, нашла, посмотрела на этикетку.        — «Настойка белладонны»? — я посмотрела на Эмилию, — Ты пользуешься ею? — девушка кивнула, — Ты закапываешь себе в глаза яд?! — крикнула, сжимая склянку.       Опять кивок. Белладонна — красивое название для опасного растения, с итальянского значит «красивая женщина». Такое название растение получило из-за того, что итальянские девушки, да и некоторые богатые леди с других стран, закапывали её себе в глаза, чтобы глаза красиво блестели, а зрачки выглядели расширенными. Не спорю, выглядело это действительно красиво, если бы не симптомы… Цена такой красоты для здоровья была очень высокой, например, белладонна увеличивает частоту сердечных сокращений и ухудшает зрение. Нередко это приводило к слепоте. И Эмилия сознательно капала себе это в глаза?!       Рыкнув, быстрым шагом направилась в ванную с намерением вылить это, но Эмилия впервые на моей памяти проявила активность. Она резко подорвалась с места и схватила меня за руку, в которой я держала яд.        — Отдай.        — Эмилия, ты в своем уме?! — прикрикнула на неё я, — Это яд! Может, ты еще и мышьяк поедаешь?!       А что, почему бы и нет? Некоторые люди ведь едят его, чтобы выработать к нему иммунитет! Медленно увеличивая дозу они добиваются этого, но при резком отказе человек умирает.        — Нет…       Психанув, откупорила яд белладонны и вылила его в вазон с цветком. Эмилия сразу же метнулась к нему, пока я — к её тумбе. Опять на глаза попался еще один флакончик. Опять белладонна?        — Нет, ты превзошла все мои ожидания! — истерично выкрикнула я, резко поворачиваясь к ней, показывая её флакон.        — Это успокоительное.        — Лауданум?! Ты хоть знаешь, что это наркотик?!        — Он безопасен, — возразила Эмилия, более осмысленным взглядом смотря на меня, — И стоит дешевле, чем алкоголь.        — Дешевле? Безопасен? — неверующе переспросила, падая от шока на её кровать, — Да в нем же опиум! Наркотик!        — Это универсальное успокоительное, — спокойно ответили мне, продолжая теребить листики цветка, в который я вылила настойку, — Он свободно распространяется и рекомендуется даже детям.       Ага! Универсальное лекарство от всех болезней! Ах, о чем это я! 19-тый век на дворе! Никогда не думала, что увижу такое в реальной жизни. Да в любой из жизней! Я рвано вздохнула, понимая, что задыхаюсь. Как жарко… Расстегнула несколько пуговиц на блузке и опустила глаза, вчитываясь в текст на этикетке. Так, рекомендуется даже детям, средство от диареи, бессонницы (теперь понятно, почему она так много спит!), для лечения нервных болезней, универсальное успокоительное и обезболивающее при всех видах боли (понятно, почему Эмилия не чувствовала боли с глубоким порезом), лекарство от простуды и кашля.       Рвано выдохнула. Неужели, это правда? Неужели, в это все еще верят? Да это лекарство имеет больше минусов, чем плюсов! Оно вызывает привыкание! Ох, а ведь в некоторых семьях лауданум, или даже алкоголь, дают детям, чтобы успокоить. Даже младенцам!       Начала быстро дышать. Кажется, мне плохо. В глазах мутнеет и тошнотворный комок подкатил к горлу. Прикрыла рот свободной ладонью. Кажется, меня сейчас стошнит…       Я не заметила, как ко мне подошла Эмилия, аккуратно забирая флакончик с наркотиком. На несколько секунд она пропала из моего поля зрения, но именно сейчас мне на это было плевать. Как же мне плохо…       Уже через несколько секунд она присела напротив меня с чайной ложкой в руке, протягивая её мне.        — Что это? — слабо спросила я, смотря на жидкость.        — Успокоительное, — кратко ответили мне, приближая ложку ко мне.       Меня охватил ужас, глаза расширились, а зрачки, уверенна, и без белладонны были максимально сужены от страха. Она мне сейчас лауданум предлагает?! Резким движением откинула ложку, от чего она сделала несколько сальто в воздухе, в конечном итоге падая на пол с громким стуком. Кажется, Эмилия впервые удивленно посмотрела на меня.        — Не смей, — прохрипела я, хватая её за плечи, — Не смей давать мне наркотик.       Соседка ничего мне не сказала, просто недоуменно покачала головой, поднимаясь и помогая мне дойти до своей кровати. Плюхнувшись на неё я, не раздеваясь, накрылась одеялом с головой, прячась от всего мира. Кто бы мог подумать, моя соседка травила себя. Постоянно, каждый день… А сколько отравы она выпила до этого?        — Как давно? — тихо поинтересовалась я, свернувшись клубочком.        — Полтора года, — я не видела её лица, но, судя по звуку, она тоже легла на кровать.        — Полтора… года, — медленно, смакуя слова, произнесла я, чувствуя, как меня охватывает озноб.       Тишина угнетала. Я боялась выползти из-под одеяла. Здесь лучше. Здесь теплее и безопасней.       Как страшно…        — Мне страшно, Рейчел. Так страшно, — просипела я, закрывая уши руками и жмуря глаза. Хочу забыть этот день.

*****

      Весь день я пролежала здесь без движения. И ночь тоже. Я игнорировала слова Сьюзи, просто не понимала, что она говорит. Слышала, но не понимала. Когда кто-то попытался забрать у меня одеяло, я с испугом пискнула, вцепившись в него еще крепче. В конце концов, Сью оставила попытки выпутать меня из него.       Я не помню, как уснула, но проснулась, когда за окном была ночь. Сев на кровати, я тупо уставилась в окно.        — Красивая луна, — тихо проговорила, не отрывая взгляда от небесного светила.       Наверное, сейчас я напоминала Эмилию, но мне было плевать. Я подошла к своему шкафу и, взяв вещи для сна, ушла в ванную комнату, по пути посмотрев на своих соседок. Сьюзи спокойно спала, кажется, я даже слышала её храп. Постойте. Она действительно храпит! Это немного подняло мне настроение и я, хихикнув, посмотрела на самую старшую в этой комнате. Она хмурилась во сне и нервно сжимала одеяло. Тихо подошла к ней и села на кровать. Так и есть, ей снится кошмар. Посмотрела на тумбочку. Лауданума не было. Неужели сегодня она решила поспать без него? Почему-то ощутила, что при этой мысли у меня будто камень с души упал. Даже дышать стало легче. Легко погладила её по волосам. Мягкие. Эмилия заворочалась, что-то пробормотав, и дальше спала. Выдохнула. Все хорошо, никто умирать не собирается.       Быстро приняв ванну и погладив свою форму, опять легла на кровать, смотря в потолок. А почему Эмилия решила принимать наркотики, или, как она говорит, успокоительное? Это же не от простой жизни. Ну, не верю, что её на адреналин потянуло. Есть много более эффектных способов умереть, так она выбрала самый длительный. А белладонна? Это же кошмар! Хоть кто-то знает, какого цвета её настоящие глаза? А характер? Её ведь чувства и эмоции притуплялись из-за лауданума, а теперь? Какой она будет? А если Эмилия все еще будет принимать наркотики? От этого же просто так не отделаешься, все же, они вызывают сильное привыкание. Как много вопросов и ни одного точного ответа. Но как же страшно оставаться в неведенье!       На следующий день я старалась вести себя так, будто ничего не было. Я игнорировала одноклассниц, что-то отвечала Сьюзи, не обращала внимания на Эмилию, а на переменах сидела на моем уютном месте в теньке около красных роз. Это место меня странным образом успокаивало. А еще оказалось, что у Эмилии невероятные глаза льдисто-голубого цвета. Мне нравятся глаза Рейчел — такие глубокие, полны жизни и эмоций. Глаза Эмилии совсем не такие — полные холода, отрешены от реальности и полны одиночества. Но все равно очень красивые… Намного красивее, чем были с белладонной.       Из мыслей меня выдернули самым грубым способом, а именно опрокинули на мою юбку чашку чая. Горячий напиток тут же пропитал ткань и коснулся моих ног, из-за чего я вздрогнула. Больно и горячо…        — Ой, извини, я такая неловкая, — ехидно произнесла девушка, что держала в своей руке чашку, где раньше был чай. За ней стояли её подруги, или, по правде говоря, свита.       Ага, как же, неловкая. Легенда так себе, потому что в это место кроме меня никто больше не ходит. И не поленились же они подойти сюда, чтобы за что-то отомстить мне. Неужели меня опять «похвалила» миссис Потс, а я не в курсе?        — Ничего страшного, — величественно кивнула я, — Глупо обижаться на человека, у которого не все в порядке с… координацией.       Каждое слово я буквально смаковала, перекатывая на языке. Они думали, что после их трюка я начну бояться их? Пхе, да коне-е-ечно. Я с удовольствием смотрела на то, как закипает эта девушка.        — Да как ты смеешь? Простолюдинка, вроде тебя…        — Конечно-конечно, — закивала я, усмехаясь и поднимаясь с места, делая шаг к ней. Девушка рефлекторно отступила от меня на два шага.        — Ты… ты… Да ты…        — Я. Я. Да, я, — перекривила её, гордо проходя мимо неё, — Именно ты сейчас поступаешь как необразованная. Ох, а на правду ведь не обижаются.       Наша перепалка набирала обороты и теперь все смотрели на нас. Краем глаза я заметила, как сюда приближается мадам М.М. Хм, а ведь можно проучить эту «неловкую» выскочку…        — Да ты хоть знаешь, кто я?! — вскипела моя «противница», из-за своей ярости не видя ничего и никого, кроме меня. В принципе, это мне только на руку.        — Прости? — наиграно удивилась я, обернувшись к ней, — Но откуда я могу об этом знать? Но, судя по твоему поведению, именно ты крестьянская дочь, а не я.        — Да как ты смеешь?! — все, я довела её, — Я Оливия Нейлет! Мой отец…        — Вы нарушили правила, мисс, — раздался чопорный голос с явным французским акцентом. Никогда не думала, что я буду рада его слышать!       Я с невинным лицом посмотрела на мадам М.М. Женщина пылала праведным гневом.        — Мадам Морис? — испуганно пискнула, как недавно выяснилось, Оливия.        — Вы нарушили правила этого колледжа, мисс Оливия Нейлет. Идите собирать вещи. Сегодня Вы покинете стены нашего прекрасного учебного заведения.        — Я?! — противно запищала истеричка. Ох, милая, зачем переходить на ультразвук? — Это все Анджелина виновата!       Я состроила ангельское лицо и посмотрела на мадам М.М, которая, в свою очередь, строго посмотрела на меня.        — Леди Анджелина, это правда?        — Не понимаю, о чем она говорит, мадам Морис, — кристально честно посмотрела ей в глаза, — Я просто сидела и обдумывала какую лучше взять литературу по французскому языку, — да, побольше невинности во взгляде и голосе, скромно и немного испуганно отпустить глаза, посмотрев на свои сжатые в испуге руки, — Леди Оливия пролила на мою юбку чай, и я просто сказала, что я не обижаюсь на неё. Но она, наверное, подумала, что я неуважительно с ней говорю и обозвала меня, назвав потом свою фамилию.       Правда и щепотка лжи, какая ядерная смесь. Я удовлетворенно смотрела на побледневшее лицо Оливии. Пока мадам М.М говорила что-то еще о правилах и приличии, я посмотрела на уже бывшую ученицу этого колледжа. Наши взгляды встретились, и я позволила себе победоносно посмотреть на неё.       Никто не смеет оскорблять меня и уйти безнаказанным. Оливия побледнела еще больше и с неприкрытой ненавистью посмотрела на меня. После того как ушла мадам М.М с нарушительницей школьных правил, все вернулись обратно к своим делам, обсуждая увиденное, будто какой-то сериал.       Больше мне здесь не хотелось быть. Развернувшись, я ушла в свою комнату. Юбку чистить, да. На мое удивление, комната была открыта, а когда я зашла — увидела Эмилию. Она сидела на своей кровати и смотрела в маленькое зеркальце. Услышав звук открываемой двери, она резко подняла голову. Возникла неловкая паузка. Мы смотрели друг другу в глаза и не знали, что сказать.        — Привет, — начала я. О великая реинкарнация, что за тупое начало беседы?!        — Привет, — неловко улыбнулась мне Эмилия.       И опять тишина. Да что такое, а? Стараясь скрыть свою нервозность, ушла в ванную. Переодевшись в другую, такую же юбку, я мысленно поблагодарила Натали и Нину, что сделали мне юбки в количестве трех штук. Закинув грязную юбку в корзину, потом горничные заберут и постирают, вышла из ванной комнаты, опять натыкаясь на соседку. А я уже и забыла о ней. Молча села на свою кровать, доставая из тумбочки свой блокнот, перьевую ручку и чернильницу, я написала то, что вспомнила вчера — эффекты наркотиков и яда.        — Эм-м, Анджелина, — несмело позвали меня, вырывая из мира медицины, — Я хотела извиниться перед тобой.        — За что? — лениво поинтересовалась я, закрывая блокнот.        — За вчерашнее. Ну, за то, что предлагала тебе лауданум.        — Извинения приняты, — вздохнула я, понимая, что девушка говорит искренне. Но одна мысль все же не давала мне покоя, — Эмилия, мне вот что интересно… Если про «успокоительное» я еще могу понять, то вот про белладонну — никак. Зачем ты эту дрянь себе в глаза капала?        — Дрянь, — моргнула голубыми глазами девушка, после чего несмело захихикала.       Я удивленно замерла и уставилась на неё. Она впервые смеется на моей памяти. А смех у неё ничего такой, красивый, хотя немного хриплый от яда и наркотика, которые она принимала на протяжении полутора лет.        — Ну, так каков ответ?        — Понимаешь… — соседка поджала губы. Оу, видимо, эта тема не очень-то и приятна для неё, — Это все из-за моего мужа.        — …А? — не поняла я, — То есть ты травила себя из-за какого-то мужчины?       Моей ярости не было предела. Вот как можно добровольно употреблять буквально яд? Пусть даже чтобы понравится мужчине!        — Почти, — кивнула Эмилия, отводя взгляд, — Мой муж очень… своеобразный человек. Я его побаиваюсь.        — Ты живешь с человеком, который тебя пугает? — уточнила я. Опять кивок, — Не понимаю. Зачем тогда выходить за него?        — Это не была моя инициатива. Просто я ему приглянулась, хотя я почти что из бедной семьи. Он богат и знатен, родители были просто счастливы отдать меня за него замуж.       Я вздохнула. Как все же тяжело… Вот мои родители — просто идеальные! И богатые, и знатные, и красивые, и добрые, и любят нас с сестрой, и уважают мое мнение… И чем я заслужила таких прекрасных людей?        — А лауданум…        — Пила, чтобы успокоиться и скрыть свое недовольство мужем.        — М-да. Тяжело-о, — вздохнула я, падая на подушки.       Эмилия опять хрипло хихикнула, повторяя мое движение.        — Кстати, а почему твоя юбка была мокрая?       О-о-о, как кстати. Мне как раз нужно выговориться! Кажется, жизнь понемногу налаживается.       А она не такая уж и странная, как казалось на первый взгляд. По крайне мере, именно так я подумала, когда она эмоционально рассказывала смешную историю своего детства, хрипло смеясь вместе со мной.