***
Тсуна проснулся не резко, медленно выходя из спящего состояния. Проморгавшись, шатен уставился на белый потолок, который точно был не в его комнате. Привстав, мальчик скривил лицо, так как тело болело и ныло. В голове вдруг очень ясно вспыхнула картина того, что его опять побили. Лучи солнца, что проникали в помещение медпункта, были красноватого цвета, что говорила о позднем времени. Осмотревшись, Еши не увидел своей мамы, которая всегда с беспокойством ждала его пробуждения. Еще один осмотр комнаты, дал свои плоды. Шатен с расширенными глазами уставился на черноволосого мальчика, который видимо, уснул на стуле. Прислушавшись к себе, ребенок радостно отметил, что ему не холодно. Замерев в одном положение, Тсуна впился взглядом в ребенка. Он точно знал, что это именно из-за него. Из-за него ему лучше, а вредный холод отошел, будто испугался. Холод тоже боится! Это открытие порадовала мальчика, который будто засветился, чувствуя, как внутри зарождается что-то теплое, но сразу тухнет, к разочарованию мальчика. Ребенок на стуле зашевелился, заставляя шатена почувствовать разочарование. Его опять побьют и тогда, это теплый человек уйдет и Тсуне опять будет холодно. Это мысль стала решающей, заставляя Еши замереть в легкой нерешительности, которая быстро сменилась решительностью. Не убьет же он его за это, а новые синяки не станут чем-то удивительным. — Проснулся, — от голоса Кёи, шатен дергается, выходя из своей задумчивости. — Да. Слушай, давай дружить! — Еши сжал руками простынь на кушетку, подался вперед и упал на пол. Зашипев, мальчик потряс головой, снова уставившись на черноволосого. — Нет! — от такого грозного рявка, Тсуна сжался, большими глазами глянув на ребенка напротив. Хибари вдруг почувствовал себя извергом, но быстро откинул эту мысль. — Пошли, я провожу тебя, — Кёя не стал ждать, когда шатен поднимется и двинулся к двери. Еши завозился, быстро подскакивая с пола и устремившись за черноволосым. Полпути они шли в тишине, но шатен не переставал бросать на нового знакомого взгляды. Хибари потихоньку закипал, так как замечал, жалостливые карие глазки, а воображение дорисовывало мальчику еще и кошачьи ушки, плотно прижатые к голове. — А если не дружить, то быть рядом, редко. Я не буду мешать, честно! Просто ты теплый и с тобой не холодно, — Тсуна хотел схватить мальчика за руку, но вовремя передумал, почувствовав, что это ему точно не понравится. — Что значит холодно? — все же решил уточнить Кёя, которого распирало любопытство. Шатен как-то сжался, недоверчиво глянув на него. — Внутри холодно, холодно. А когда улыбаюсь или злюсь, будто леденеет все. А с тобой не так, холод боится тебя! Ты такой сильный! — мальчик не знал, как объяснить знакомому, что за холод. Ведь никто ему особо не верит, говорят температура низкая, но ведь это не температура! Просто огня больше нет, вместо него холод и пустота! Еши и правда считал нового знакомого сильным, его ведь холод боится, который даже чай победить полностью не может! — Шевелись, — Хибари ничего не ответив, продолжил путь. Не было похоже, чтобы мальчик врал или что-то вроде этого. А та мольба во взгляде говорили о серьезности этого для шатена. Холодно? Внутри? Черноволосый прислушался к себе, пытаясь понять, где там может быть холодно и неожиданно для себя замер. А ведь и правда, тепло! Было что-то еле теплое, но такое привычное, что если не искать, не найдешь. Но если тепло, как может быть холодно? — Спасибо, что проводил, — Тсуна поклонился, как его учили, но не сдвинулся с места. Ведь там опять будет холодно. — Может, зайдешь? — неуверенно проговорил Савада, переминаясь с ноги на ногу и умоляюще смотря на Кёю. — Нет, — черноволосый фыркнул и, развернувшись, двинулся в сторону, чувствуя, что на него продолжают смотреть. — Хибари Кёя. Ты не сказал, как зовут тебя, — неожиданно даже для себя мальчик остановился, но не развернулся. — А? Точно! Тсуна. Савада Тсунаеши, — шатен радостно подпрыгнул, светящимися глазами посмотрев в спину Кёи. Это ведь хорошо? Тсуна был уверен, что да. Поэтому уход черноволосого, больше не вызывал такой паники. Они ведь еще встретятся. А холод…. Он его потерпит, ведь теперь он знает, кого тот боится.Часть 2.
19 июня 2019 г. в 09:51
Шатен с неким безразличием смотрел на доску, в пол уха слушая учителя. Сейчас шел последний урок, и ему очень хотелось спать. Вся энергия уже была потрачена за день, ведь Тсуне в очередной раз пришлось убегать от соседней собаки, а потом еще и бегать на физкультуре. Мальчик этого не хотел, так как знал, что плохо переносит физическую нагрузку, слишком быстро устаёт, а внутри все холодеет, что ребенок боится заледенеть.
Холод и пустота, стали привычными, за три года-то. В школе его обходили стороной и за глаза называли бесполезным и никчемным. Мальчик возможно и хотел возразить или глупо улыбнуться, но зачем тратить на них свое и так иссякающее тепло. От эмоций еще холодней, это он понял давно и именно тогда перестал улыбаться и реагировать на злость и радость. Не сказать, чтобы он перестал их испытывать, просто подавлял, пытаясь не зацикливать на них внимание.
Это получалось не всегда и не со всеми. Наверное, единственный человек, на которого не жалко было потратить тепло, была мама. Она улыбалась и очень сильно волновалась, когда он замыкался и покрывался коркой «инея» не только внутри, но и снаружи. Тсуна улыбался ей, правда пытался как тогда давно, когда еще не было холода, вот только не морщиться и не передергивать плечами не получалось. Холод сковывал.
— Савада! Не летай в облаках! — шатен даже не вздрогнул, а поднял на учителя карие глаза, которые были слишком темными, почти сливаясь со зрачком. Мужчина сжимает кулак, смотря на то, что ребенок практически не отреагировал. Выгонять его он не хотел, да и бесполезно это было. Тот только еле видно улыбнётся, тускло так, неискренне и опять будет вести себя также.
— Простите, сенсей, — учитель качает головой на извинения и разрешает сесть, прося не отвлекаться. Шатен как-то неуверенно кивает, а глаза светлеют всего на пару тонов, но снова тухнут. Мальчик передергивает плечами, ежась и сжимаясь, пытаясь вернуть хоть крохи тепла.
— Ну, что опять такое? — устало, выдыхает мужчина, замечая, что шатен сжался, слегка подрагивая.
— Холодно, — мужчина даже не удивляется. Он говорил матери ребенка сводить его к врачу, вот только и врач разводит руками. Температура мальчика тридцать шесть и один, постоянно. Возможно аномалия, но вот мальчик часто жаловался на холод, объяснить который никто не мог. Шатена провели по всем врачам, но отклонений не нашли.
— Эх, Савада иди домой, урок все равно скоро кончится, — по классу прошлись шёпотки и недоброе гудение. Тсуна беспомощно посмотрел на мужчину и опустил голову, так и не дождавшись реакции учителя, стал собирать вещи. Ослушаться он не мог, но делать свои отношения с классом еще напряжений не хотелось, хотя куда уж хуже.
Ребенок вышел из класса и, прикрыв за собой двери, медленно двинулся к выходу из школы. Холод немного отступил, не уходя совсем, но, уже не заставляя мальчика трястись и ежиться. Пусть погода на улице и была немного прохладной, это не сильно заботило Тсуну. Холодней снаружи, чем внутри, определенно не будет.
Уже у ворот, шатен было обрадовался, что без происшествий смог выбраться из школы, только вот оклик, заставил его ускориться, но он не успел. Его резко дернули назад, заставляя паренька тихо вскрикнуть и упасть. Мальчик поднял взгляд, наткнувшись на трех хулиганов, которых он знал, они на два года старше его. Эти ребята часто его задирали, чем Тсуна успел им насолить, он не знал, хотя что-то подсказывала мальчику, определенной причины нет. Просто он изгой, а значит никто за него не постоит, а сам дать сдачи он не сможет. Драка вызывала новый приступ холода, как и сильные эмоции.
— Что гаденыш думал, сможешь удрать? — кареглазый сощурился, внутри поднималась злость. Мальчик дернулся, расслабляясь, пытаясь не думать и игнорировать хулиганов. В груди затеплилось, что вызвало волну ужаса у ребенка, который попытался подскочить на ноги, но его поймали за шиворот.
— И куда мы собрались? — гаденько ухмыльнулся один из мальчишек. Тсуна замер сусликом, при этом не испытывая страха перед этими ребятами, холод пугал его намного больше.
— Бейте уже, — устало произнес шатен, обвисая в руке, которая его держала и, закрывая глаза. Бороться не было ни сил ни желания. Хватка разжалась, и Еши кулем полетел на землю, даже не вскрикнув, когда первый удар прошелся в районе живота. Мальчик просто сжался, тихо попискивая и сдерживая предательские слезы злости и непонимания. Почему он? За что? Где он успел так нагрешить, что теперь расплачивается?
— Ай! — изменение в ситуации ребенок заметил не сразу, просто уйдя в себя и не ощущая, что его больше не бьют. Открыв глаза, Тсуна резко сел, вызывая головокружение и боль в новых синяках. Осмотревшись, он увидел, что один из бивших его ребят лежал недалеко, из его головы бежала кровь, и он с ужасом смотрел в сторону. Повернув голову, Еши увидел незнакомого ему мальчика с черными волосами, который стоял к нему спиной и разглядеть получше не вышло.
Шатену было даже как-то все равно. Возможно, у этого мальчика счеты с этими тремя и помогать он ему не хотел. Да, так и есть. Поднявшись с земли, Тсуна отряхнул одежду, быстро ощупав повреждённые места и понял, что серьезного ничего нет. В принципе, ощупывать и не надо было, просто знал, так было всегда. Хоть, что-то не меняется.
На тихий звук, черноволосый повернул голову, уставившись на мелкого мальчика, с растрёпанными темными волосами и темно-карими глазами. Глаза шатена смотрели бесстрастно, да и не остановились на нем долго. Ребенок отряхнул одежду и, поклонившись, развернулся, двинувшись к воротам.
Черноволосый быстро отошел от шока, и дернулся в сторону ребенка, схватив того за шиворот. Тсуна даже не стал сопротивляться, с быстро погаснувшим раздражением глянув на схватившего мальчика. Чего от него хотят на это раз, шатен не знал, но здраво рассудил не дергаться.
— Учебное время не кончилось. Прогуливать урок является нарушением правил, — Еши пару раз глупо моргнул и во все глаза уставился на мальчика перед ним. Карие глаза потеплели, и в них появилось восхищение и радость.
— Не холодно, — с восторгом заключил ребенок, улыбаясь неуверенно, но с каждой секундой все шире и шире. Ему наконец-то не холодно. Не тепло конечно, но ведь не холодно! Пустота понемногу отступила, но полностью не ушла, напоминая о себе.
— Камикорос, — Тсуна даже понять ничего не успел, как его ударили в подбородок, а потом и в живот. Мальчик непонимающе глянул на черноволосого, замечая блеск серых глаз. Сознание ушло слишком быстро, оставляя, одну совершенно абсурдную мысль в голове шатена: «Хотя бы не холодно».
Черноволосый мальчик с удивлением заметил, что ребенок потерял сознание. Всего с двух ударов! Кёя стал с интересом оглядывать шатена, подмечая в голове, что так и не увидел страха в карих глазах, только непонимание и растерянность. Что-то на краю подсознания заскреблось, вызывая тихую жалость и вину, от которых мальчик попробовал отмахнуться. Только вот не очень успешно.
Хибари дернул ребенка за шиворот, поднимая с земли. Оставлять его тут было плохой идеей, да и вдруг проснувшаяся жалость почему-то не давала так поступить. Может дело в том, что мальчик напомнил ему котенка, который подбежал для ласки, чувствуя чужое тепло, а получил пинок под ребра. В голове вдруг всплыли слова шатена «не холодно», от чего Кёю передернуло, а совесть заскреблась еще сильней.
Ситуацию усугубило еще то, что когда он тащил бессознательное тело в медпункт, по пути ему встретился учитель, который узнал ребенка. Мужчина, обеспокоенно глянул на шатена и покачав головой, поблагодарил, что Хибари занес ребенка в школу, так как того уже не первый раз находят избитым. На вопрос, почему он был не на уроке, мальчик получил ответ, что Саваде стало плохо и его отпустили. Шатен часто мерзнет.
Кёя около минуты стоял в опустевшем коридоре, осознавая слова сенсея. Мальчика били не первый раз, да и тот был болен. В голову вдруг полезли воспоминания, что шатен, скрутившись на земле, не издал ни звука, пока его били, а потом просто встал и собирался уйти. Черноволосому вдруг стало совестно, он ведь можно сказать, ни за что избил и так слабое телом существо, которое с таким счастьем на него смотрело. Ассоциации мальчика с котенком, побитым, измученным, но еще стоявшим на ногах, все никак не выходило из головы.