П.М.М.Л.

      Когда Тэ заходит в квартиру, его сразу окутывает густой вкусный аромат тушеной свинины. Это так уютно и по-домашнему, что губы невольно расплываются в улыбке. Минни светящийся, в огромном свитере, полностью скрывающем его фигуру, виснет у него на шее и целует в щеку. — ТэТэ, я так соскучился по тебе! Проходи же, не стой на пороге! — он тянет своей маленькой ручкой за рукав Тэхена, и тот смеется. У Минни глаза-полумесяцы и совершенно очаровательные щечки, при взгляде на которые так и хочется потискать за них.       Чимин. Вот кто на самом деле идеален. Никогда не строящий из себя гордого и независимого, безумно гордящийся своей меткой и альфой, который ее оставил, абсолютно счастливый в своем самом заурядном быте, беременный… Тэ никогда не смог бы так. Тэ не идеальный. — Юнги вышел за кофе, сейчас вернется. Знаешь, ТэТэ, он же написал для нас с принцессой прелюдию. Чтобы мы спали лучше. Представляешь?! Для нас! Чимин щебечет, как маленькая канарейка, с небольшим восторженным придыханием. Он теперь часто говорит «мы» и гладит себя по животу. У Тэхена внутри все сжимается в тугую пружину при виде этого. Его жизнь кажется еще более омерзительной, чем обычно.       Волею судьбы именно Тэхен стал той точкой, в которой впервые пересеклись жизненные пути альфы и омеги, что были созданы друг для друга. Тэ познакомился с Мин Юнги на каком-то приеме в школе искусств. Родители тогда заставляли его играть на саксофоне, хотя выходило у него весьма посредственно. Ему не нравилось. Совсем. Несмотря на свои желания, он все равно упорно продолжал посещать занятия, потому что это была самая престижная школа в городе и маме нужно было чем-то хвастаться на бранчах. То, что он не был в числе стипендиатов, всегда благополучно упускалось.       Тэ спокойно отыграл свой номер, получив аплодисменты, которые были данью уважения положению его родителей, а уж никак не его способностям, и собирался под шумок покинуть зал минут через десять. На сцену вышел директор школы и что-то довольно долго и восторженно рассказывал. Из всего потока слов Тэхен запомнил только одну фразу: — Фредерик Шопен. Ноктюрн си бемоль минор. Исполняет — Мин Юнги. Невысокий угрюмый парень слегка поклонился и сел за рояль. Тонкие длинные пальцы коснулись клавиш, и мир вокруг замер и поблек. Остались только руки, взлетающие над инструментом, словно крылья, и музыка. Никогда ни до, ни после, Тэ не испытывал такого. Как будто все, что есть — это звуки рояля, умело извлекаемые ничем не примечательным на вид пареньком. В те минуты он впервые увидел, что такое настоящий талант, даруемый одному на сотню тысяч. В те минуты он осознал, что больше не возьмет ни одного урока в этой школе. В те минуты он был влюблен в Мина Юнги. Когда мелодия кончилась, и, на мгновение, в зале повисла гробовая тишина, Тэхен поймал на себе взгляд парня. Он был ошарашен. Во взгляде Мин Юнги было равнодушие. Ему было все равно, как его оценят и что о нем подумают. Он просто любил музыку, на остальное было наплевать. Волна громких искренних оваций оглушила Тэ, а Мин Юнги коротко поклонился рукоплескавшей ему публике и ушел со сцены. Так состоялась их первая встреча. Впоследствии Юнги любил шутить, что такими влюбленными глазами Тэ не смотрел больше ни на кого в своей жизни. Отчасти это было правдой. Сам Юнги тоже не был исключением.       Мин рассказывал, что сначала Тэ его ужасно раздражал, и он не знал, как же от него избавиться, но со временем притерпелся к его закидонам. Тэхен был первым из тех, чьи родители могли позволить себе обед в мишленовском ресторане, кто не смотрел на него свысока. Наоборот, он был так восхищён, что Юнги становилось неловко. А еще доставляло ужасный дискомфорт, что окружающие порой смотрели на него, как на альфонса, пытающегося закадрить состоятельного омегу. Тэхену было шестнадцать, и он сам еще не обращал на такое внимания. Ему просто нравился Юнги. Не как альфа, как человек. Он был такой забавный и, вместе с тем, мудрый не по годам. Словно старший брат, который ворчит на тебя, но, на самом деле, сильно любит. Юнги вечно был им недоволен, но всегда покупал ему мороженое, хотя денег у самого почти всегда было впритык, и отдавал свою куртку, если Тэ мерз. Родителям такая дружба не особо нравилась, но Тэ был еще ребенком, поэтому пометить его в любом случае не могли, и это их успокаивало. Конечно, в представления семейства Ким о будущем зяте Мин не вписывался никак. Впрочем, Юнги это мало волновало. Тэ был его маленькой надоедливой занозой, которая каким-то образом перебралась через стену, которой он так старательно отгораживался от людей. Юнги был благодарен ему за это.       А потом в его жизни появился Чимин, и все словно озарило солнечным светом. Тэхен как-то притащил это маленькое застенчивое чудо с собой и заявил: — Юнги-хен! Это мой друг, Чимин. Я столько о тебе рассказывал, что не мог тебя не показать. Тогда Тэ еще не изображал из себя идеальную фарфоровую статуэтку и поражал своей непосредственностью. Юнги честно пытался сдержать улыбку, глядя на этих двоих, но не смог. Чимин заметил это из-под опущенных ресниц и тоже несмело улыбнулся в ответ. Наверное, именно тогда Юнги все понял. Просто не захотел признаваться, даже себе. Не реагировал, старательно игнорируя всевозможные знаки, избегал встреч. А сердце, глупое предательское сердце, рвалось к Чимину, отчаянно желая защитить, уберечь, позаботиться. Каким же ослом Юнги был тогда, мучая себя и изводя хрупкого маленького Минни. Тот лишь смотрел на него печальными ничего не понимающими глазами. Ведь всем же вокруг все было очевидно. Ведь теперь уже больше никогда и ни с кем. Тогда в чем же дело?       Сейчас смешно вспоминать все это, но тогда Чимину казалось, что он самый несчастный на Земле. Его альфа, тот, которого он выбрал, не хотел его. Минни всю жизнь мечтал о крепкой семье, о заботливом, любящем альфе, о куче детишек, которых они будут вместе воспитывать. Он не хотел быть свободным и независимым, как желал Тэ. Природа создала его омегой, так было суждено и Пак не испытывал никаких сожалений по поводу своей участи. Когда он впервые увидел Юнги, сердце радостно забилось в сладком предвкушении. Вот он, тот самый, с которым дом, семья и детки. Чимин смотрел на него и не мог оторвать взгляда, а альфа словно ничего не понимал и чувствовал это он один. Впервые в жизни ему было так больно. Минни не знал, что делать. Пак искренне не мог понять, почему Юнги так старательно делает вид, что ничего не происходит. Он испробовал все — от открытого соблазнения до полного игнорирования. В какой-то момент, от отчаяния, Минни начал флиртовать со всеми, кто вообще мог дать хоть какую-то реакцию, и чуть было не схлопотал себе соответствующую репутацию.       Все оказалось до смешного просто — нужно было поскользнуться и подвернуть лодыжку. В тот момент Минни видит настоящий испуг на обычно равнодушном скучающем лице, а потом чувствует сильные жилистые руки, прижимающие к груди. Мысль «Почему я не догадался раньше?» вытесняет на второй план ноющую боль в ноге. Он счастлив. Он не один. Его альфа рядом. Юнги заботился о нем, и лодыжка прошла довольно быстро. Юнги забрал его к себе, и теперь это их дом. Юнги сделал его своим, и теперь они навсегда связаны. Совсем скоро он подарит Юнги ребенка, плод их любви. Разве можно быть счастливее? — Я дома! Голос Юнги доносится из прихожей, когда они с Тэ сидят на их небольшом диване с кучей пестрых подушек. Минни не может сдержать улыбку, а Тэхен закатывает глаза, качая головой. Чимину немножко стыдно за то, что он так неприлично счастлив, но ничего не может с собой сделать. — А я еще думал, чьи это ботинки создают диссонанс в моем доме своей заоблачной ценой. Привет, заноза. Юнги облокачивается о косяк. Он еще не снял свое черное пальто, и в руках у него бумажные пакеты. Он проходит к столу, мимоходом целуя Чимина в макушку, тот жмурится, как кот, и хихикает. Тэхену так больно от простых искренних нежностей этих двоих, что хочется отвернуться. Тэ сидит лицом к Юнги и наблюдает, как тот разбирает пакеты. Видя, как он достает упаковку с клубникой Тэхен не может не улыбнуться. Минни ее так любит, и Юнги знает об этом. Мин быстро опускает пару ягод под воду, а потом идет по направлению к ним. Тэ как-то упускает момент, когда в его руке появляется маленький букет лесных фиалок. — Для самой красивой омеги на свете от самого преданного поклонника, — Юнги опускается на колени рядом с Минни, кладя руки на его колени. — Юнги! Минни прижимает к лицу фиалки, вдыхая их тонкий легкий аромат, который ярко раскрывается только к ночи. Юнги улыбается и открывает ладонь, в которой лежат несколько красных ягод. Чимин округляет глаза и смеется громко, заливисто, словно маленький колокольчик. В этот момент Тэ отчаянно хочется родиться в этой прекрасной семье. Чтобы его родители смотрели друг на друга, как смотрят эти двое, чтобы его любили просто потому что он их ребенок, несмотря на то, что он несовершенный, чтобы Юнги писал ему колыбельные, а Минни говорил о них «мы», чтобы они все были вот так счастливы.       Они ужинают вкуснейшим жаркое с пастернаком, и на пару с Юнги выпивают по бокалу Шардоне. Минни варит кофе в старой железной турке, и комната наполняется густым пряным ароматом. Юнги подходит к нему со спины, складывая руки на округлившемся животе и что-то шепчет. Минни улыбается и целует его в щеку. Тэ кажется, что на его глазах происходит настоящее волшебство. Любовь даже из такого мрачного и депрессивного человека, как Мин Юнги, способна сделать мягкого и трепетного альфу, который готов носить своего омегу на руках. Любовь и Чимин, все-таки она вряд ли бы справилась в одиночку. — Тэ? Тэтэ? — Прости, ты что-то сказал? — Твой телефон. Он слишком увлекся фантазиями, что поделать. На дисплее высвечивается знакомое имя. Сказочный принц возвращает его в суровую реальность. Иронично. — Да, Ми, привет. Нет, я у Юнги и Чиминни, пока не знаю. Когда? Ну, думаю, что они не будут против. Хорошо. Целую. — Вы ведь не против, если Минхо заедет? Он как раз сегодня закончил пораньше. — За кого ты нас принимаешь? Да мы любим Минхо больше, чем тебя. Они дружно смеются над репликой Юнги. Тэ на душе легко и свободно, словно он впитал в себя атмосферу этой квартиры, уютную, светлую, пахнущую вкусной едой и лесными фиалками. Словно он сам светлый, чистый и правильный. В этот момент он действительно верит в это.       Чимин устраивается на диване, а он садится на ковер около и кладет его маленькую ручку себе на плечо. Юнги садится за рояль и что-то наигрывает, импровизируя на ходу. Тэхен вспоминает их первую встречу и думает, сколько же всего случилось с тех пор. Они были совсем детьми. Неизменными остались только талант Юнги и его любовь к Шопену.       Тэ вздрагивает от звонка в дверь. Он так привык, что в их апартаментах консьерж всегда спрашивает, можно ли людям подняться к ним на этаж, что давно уже не слышал этот звук. Задремавший Чимин открывает глаза, сладко потягиваясь. Юнги идет в прихожую, попутно роняя на мужа ласковый взгляд. — Ну вот, теперь стоимость вашей обуви превысила цену всей бытовой техники в этой квартире. — Ты стал подозрительно зациклен на чужой обуви, хен. Минхо появляется в дверях, поправляя волосы. На нем легкий голубой костюм от Марка Джейкобса, выгодно подчеркивающий его фигуру, и кипельно-белая рубашка с цветочным принтом от Майкла Корса. Выглядит он чертовски свежо и соблазнительно. — Минни, здравствуй! Боже мой, ты такой красивый, как будто светишься! Я здесь принес тебе витамины, Ли их мне порекомендовал. Минхо опускается на одно колено около дивана, как и положено принцу, и Чимин краснеет и отрицательно качает головой, мол ты все врешь. Юнги закатывает глаза — ну, конечно, наш сказочный герой такой сказочный, а Чимин посылает ему убийственный взгляд. Тэ поднимается на ноги, и альфа легко целует его в губы. — Минхо, ты ужинал? Давай я покормлю тебя, — Минни неловко пытается встать, роняя подушки на пол. Они оба бросаются ему помогать, а Юнги раздраженно щелкает языком. — Лежи уже, чудо, я тут хозяин и поухаживаю за гостем, — он поднимает подушку и подкладывает Чимину под поясницу, чмокая в лоб. — Да я и сам могу, Юнги-я, в самом деле…- смущенно бубнит он, опуская глаза. Тэ треплет его по волосам, не удержавшись, таким милым сейчас ему кажется друг. Он задается вопросом, были бы они с Минхо такими же счастливыми, носи сейчас он их ребенка? Тэхен уверен, что Ми будет идеальным отцом, любящим, надежным, мудрым, а вот он… Будет ли он любить этого нового человека? Способен ли на это? Что сможет ему дать? Пока он не знает ответы на эти вопросы, спираль идеальный для него вариант, а Эм просто уважает его выбор. Как всегда. Тэхен знает только одно — он не хочет быть, как его родители. Идеальные дети ему не нужны.       Потом они втроем допивают Шардоне, а Чимин тянет теплое молоко из большой пузатой кружки, заедая его имбирным печеньем. — Знаю, я не должен это говорить, но не могу удержаться, — произносит Минхо, смотря, как Минни пальчиком собирает остатки печенья и кладет в рот. — Что такое, Ми? Надеюсь, это что-то хорошее. Минни смешно морщит нос и все трое не могут сдержать улыбку. — Премия Юн Сон До в области литературы и изящных искусств. Вы оба в номинациях. — Не может быть! — Да иди ты! Юнги округляет глаза, а Минни прикрывает рот ладошками. Это самая престижная награда в стране, которую только можно получить в области искусства. И вот они претенденты. — Лучшее концертное исполнение классической музыки и лучшая хореографическая постановка. Я же вхожу в жюри, если помните.  — Минхо… — Я вам ничего не говорил! Он поднимает вверх руки, показывая, что, мол, он не при делах, Тэ шутливо толкает его в бок. Юнги поднимается со стула и порывисто обнимает мужа, соприкасаясь лбами. Минни смотрит ему в глаза, и на его щеках проступают ямочки. Только им одним известно, что это значит, и каждый рад за другого больше, чем за себя. — Ума не приложу, как ты протащил меня в номинанты, Минхо. Тэ ни капельки не удивился подобному выпаду. В этом был весь Мин Юнги. Минни осуждающе шикнул на него, но тот только крепче его обнял. — Если бы я знал, что ты примешь от меня хоть какую-нибудь помощь, то мне достаточно было бы лишь призрачного намёка, чтобы сделать тебя солистом лучшей филармонии страны. Даже учитывая твой непростой характер. — Минхо-ши, он иногда такой упырь, что зла на него не хватает! — искренне возмущается Чимин, всплеснув руками. Секундное молчание нарушает громкий заливистый смех.       Когда они выходят из дома, на часах уже десять вечера. — Ты на машине? — Отпустил Сонга домой. Давай поймаем такси. — Нет, лучше пройдемся. Мы давно не гуляли вместе.       Тэ прижимается к Минхо, а тот целует его в макушку, как делает всегда. На улице тепло, и легкий ветерок колышет листву деревьев. Тэхен ощущает почти забытое чувство нежности, которое он испытывал в те дни, когда они с Ми только познакомились. Так хорошо было просто идти вместе, держа его под руку, слушая приятный родной голос. Тэ сейчас очень спокойно. Сидя там, в маленькой квартирке на последнем этаже, он словно попал в прошлое на шесть лет назад. Ему снова восемнадцать, он безумно очарован и, кажется, уже чуть-чуть влюблен в совершенно нереального парня с факультета международной журналистики. Тот читает Диккенса в оригинале и любит Фрэнка Синатру, а когда улыбается, кажется, что его улыбка преображает мир. — Эм? — Что? — Я люблю тебя. — Ты — моя жизнь, Тэтэ.       Тэхену хочется выть, словно раненому, загнанному в угол зверю. Как же он мог так поступить с ними?! Втоптать в грязь все то светлое и чистое, что у них было. Опуститься до банального пошлого адюльтера ради того, чтобы подставить задницу тому, кто трахнет пожёстче. Какой же он мерзкий. Минхо заслуживает другого, правильного, понимающего, такого же сказочного, как он сам. «Прости меня, моя любовь, за то, что мое тело все еще жаждет прикосновений чужих горячих рук».