П.М.М.Л.

      Чимин любит их с Хоби хореографическую студию. Небольшая и уютная, с двумя классами и небольшим актовым залом для отчетных концертов. В свое время они перелопатили почти весь Сеул и нашли относительно недорогое место в центре, превратив бывшие складские помещения в их личный танцевальный рай. С деньгами было туго, но они смогли получить правительственный грант для программы реабилитации трудных подростков посредством танцев. Он никогда не думал, что придется работать с мальчишками-альфами, которые в свои одиннадцать лет уже сидели на чем-то таком, что он даже и в глаза-то не видел. Хосок его убедил. Он верил, что танец обладает удивительной силой, способной кардинально изменить жизнь человека. Именно это спасло от улиц и самого Хоби, родившегося в бедном районе Кванджу, и вместо банды он вступил в танцевальную команду. Чимин заразился от него этой идеей, ведь увлечение хореографией не раз спасало его, когда опускались руки. Правда, было одно большое «НО». Юнги был категорически против, чтобы его омега общался с криминальными личностями, пусть и еще маленькими, и они с Хосоком еле смогли уломать его, хотя Мин все равно был недоволен.       Для себя Минни решил, что обязательно полюбит и примет этих детей, и научит их выражать свои эмоции в танце, будь то злость и ненависть, или любовь и счастье. Он открыл для них свое сердце, и они ответили ему со всем пылом, на который только способны одинокие, никому не нужные дети. Многие из тех, кто посещал их студию, вернулись в школы и завязали с криминалом. Один парнишка, живущий в Итэвоне, даже получил стипендию в колледже искусств. Минни безумно гордился ими всеми, и немного расстраивался, что теперь редко бывал в «Ту Джей». Когда все же удавалось выбраться, дети всегда облепляли его, как маленький рой, и засыпали различными вопросами о ребенке, толкается ли он уже, как себя ведет и понимает ли, что ему говорят. Им всем хотелось, чтобы малыш уже поскорей появился, и Минни смог вернуться к преподаванию. Сначала Чимин даже боялся, что дети будут ревновать его, но те, наоборот, были счастливы за него, все знали, как они с Юнги ждали этого ребенка.       С тех пор, как они с Юни узнали, что у них будет принцесса-альфа, он еще ни разу не был в студии. Юнги теперь вздрагивал от любого его вздоха, и в глазах у него Чимин видел такой ужас, что сам невольно пугался. Сам альфа все отрицал, заверяя, что Чимину все это просто кажется, однако одного его никуда не отпускал. Между ними вдруг образовалась недосказанность, и это очень удручало Минни. Он всегда хотел, чтобы они были максимально открыты друг для друга, не стесняясь говорить о том, что чувствуют, вслух. Было сложно, особенно в самом начале. Юнги, привыкший все и всегда держать в себе, отчаянно не хотел пускать его, боясь, что это сможет оттолкнуть Чимина, но тот был настойчив. В итоге, Мину пришлось сдаться на милость победителя, и теперь, когда его начинала одолевать депрессия, он всегда приходил к своему омеге и делился с ним, чтобы вместе это пережить. Конечно, не все у них было просто. Смотря на Минхо и Тэ, Юнги отчаянно старался найти себе способ заработать больше денег. Ему безумно хотелось, чтобы его омеге не приходилось вырезать скидочные купоны из журналов, чтобы сэкономить им сто тысяч вон. Сколько бы Минни ни пытался его убедить, что ему совершенно безразлично сколько у них денег, и он любит эти купоны, Юнги все равно не мог смириться, что не может дать своей птичке то, чего он заслуживает. Когда Минни забеременел, все стало еще хуже. Детские вещи и визиты к врачу съедали большую часть их бюджета, хотя доктор Вонг за свои консультации, благодаря Минхо, не брал с них ничего. Юнги хватался за любую подработку, взял дополнительных учеников, писал заказные примитивнейшие мелодии, чего раньше никогда не делал, помогал с текстами песен. Минни безумно хотел как-то облегчить его бремя, но не мог. Он больше не преподавал, а брать с Джей Хоупа половину того небольшого дохода, что приносила их студия, не позволяла совесть, ведь он, по большому счету, оставил его отдуваться одного.       Конечно, номинации в самой престижной премии страны в области искусства могли существенно повлиять на их финансовое положение. О Юнги, наконец-то, узнает широкая публика, и есть шанс, что его феноменальный талант будет оценен по заслугам, а они с Хоби смогут набрать коммерческие классы. Минхо, конечно же, приложил здесь свою руку, пусть он даже и старательно отрицал сей факт. Юнги, благодаря своей бескомпромиссности и довольно скверному характеру, стал для многих персоной нон грата, и ни за что бы не попал даже в списки кандидатов на отбор. Минни верил в талант своего мужа, но прекрасно понимал, что до разбора комиссии Юнги довел именно Ми, за что он был тому безумно благодарен. Их жизнь, наконец-то вошла в спокойное русло, Юнги, хоть и старался не показывать, но был очень горд тем, что они претендуют на награду Юн Сон До. Когда все стало хорошо, между ними вдруг выросла непонятная преграда. Конечно, Чимин догадался, что это как-то связанно с тем, что их принцесса оказалась альфой. После приема он зашел в интернет, и потом еще часа три не мог унять в руках дрожь. Как только ни называли бедных деток: и монстрами, и убийцами, и исчадьями ада. Да разве может это быть про их принцессу? Что за вздор! Ведь доктор Ли сказал, что все под контролем, а он лучший специалист в стране, и у Чимина нет поводов сомневаться в его словах. Однако Юнги мог быть иного мнения. Каждый раз, когда Минни пытался завести об этом разговор, тот менялся в лице и старался перевести тему. Омега никак не мог взять в толк, почему Юнги так старательно пытается избежать любого упоминания о вторичном гендере их дочери, и это беспокоило. Идти на открытый конфликт не хотелось, но Чимину все больше казалось, что другого выхода у него не остается. Если для Юнги это так важно, то он должен знать! Он сумеет убедить альфу, что все будет хорошо, главное, чтобы тот открылся ему.       Минни сложил руки на своем животе, осторожно поглаживая их принцессу, это всегда успокаивало его и внушало уверенность. Постояв так пару минут, он глубоко выдохнул, и тряхнул головой, мысленно веля себе собраться. Сегодня у них с Хосоком должна была состояться встреча для портфолио номинантов. Небольшое интервью и пара снимков, час времени от силы. Минни так устал от повышенного внимания Юнги, что решил умолчать о своем сегодняшнем походе. В конце концов, он беременный, а не смертельно больной, и вполне может позволить себе небольшую самостоятельную вылазку, учитывая, что с ним будет Хосок.       Немного поразмыслив над тем, что же ему надеть, он остановился на просторном, отлично маскирующем фигуру лонгсливе от Баленсиага, подаренного Тэ, и черных брюках. Взглянув в зеркало, он одобрительно улыбнулся сам себе, слегка поправляя волосы.       Хоби заехал за ним ровно в три, как и договаривались, и они вместе отправились в Ту Джей, куда должен был приехать фотограф и кто-то из организаторов премии. Минни немного нервничал, поскольку раньше ему не приходилось давать большие интервью для такого рода ивентов, плюс он был не уверен, что хочет, чтобы его беременность стала достоянием общественности. Чимину было немного стыдно, что он ничего не сказал Юнги о том, что собирается на эту встречу, но тот, скорее всего, бросил бы все свои дела, чтобы его сопровождать, а Минни не хотел тревожить мужа. В конце концов, это же простая формальность и много времени не займет. — С каждым днем ты становишься все больше похож на пингвинчика! Такой милый! — Сомнительный комплимент, Хоби, особенно для танцора. — Но ты теперь не танцор, а будущая мамочка.       Так за дружескими подтруниваниями Хоби, Чимин и не заметил, как они добрались до места. При виде небольшой вывески, закрепленной на неоштукатуренной стене, сердце сжалось. Он так давно не танцевал!       Минни не мог подвергать их малышку хоть малейшему риску, поэтому не тренировался с тех пор, как узнал, что их скоро будет трое, но каждый раз в танцевальном зале его неизбежно охватывало чувство грусти. Вот и сейчас он не смог сдержать вздох, глядя на балетный станок. Подойдя ближе, Чимин положил руки на поручень и закрыл глаза. Сколько часов провел он около станка, оттачивая мастерство. Не одну сотню уж точно. Еще и еще, раз за разом повторяя движения, зазубривая наизусть комбинации. Когда было хорошо и когда на душе скребли кошки, Минни всегда приходил в зал и танцевал, танцевал, танцевал… — Прости, я не помешаю?       Голос заставляет Минни вздрогнуть. Он оборачивается и видит его. Ын У все так же красив, и улыбается ему все такой же улыбкой. Альфа скользит по нему внимательным взглядом, останавливаясь на его животе, и в его глазах проскальзывает удивление. Чимину инстинктивно хочется закрыть Лею руками. Черт… Откуда он здесь? Зачем пришел? — Нет, я просто задумался немного.       Между ними повисает неловкое молчание. Оба не знают, как продолжить этот разговор. Ын У явно расстроен, и не нужно быть Шерлоком, чтобы понять, что Чимин тому причина. Господи, почему все так? Неужели тот ничего не значащий флирт, целью которого было лишь привлечь внимание Юнги, действительно был для Ын У чем-то важным? Ведь он признанный красавчик, единственный наследник миллиардной империи, при одном взгляде которого омеги начинали биться в экстазе. Он мог выбрать себе кого угодно, но почему-то решил, что ему нужен именно Чимин. Какое-то безумие…       Они познакомились на вечеринке в честь дня рождения Тэ. Темой в тот год был цирк Дю Солей, и Минни по этому случаю подготовил специальный номер в соответствующей эстетике. Тот гимнастический костюм, весь расшитый стразами, до сих пор пылится где-то на верхних полках его шкафа. Выступление имело оглушительный успех, его с ног до головы засыпали комплиментами, но Чимин был расстроен. Юнги со скучающим видом сказал дежурное: «Ты молодец, было здорово», и поспешил побыстрее удалиться. Было обидно до чертиков, он ведь выложился по полной, и так хотел, чтобы Юнги, наконец, посмотрел на него другими глазами. Вот в тот самый момент, когда он злился на Юни, к нему и подошел Ча Ын У. Ему в то время было всего семнадцать, но на его счету уже был с десяток разбитых сердец. Он был красив и прекрасно об этом знал, смотря на всех немного свысока. Миллиарды отца и хорошее образование лишь укрепляли в нем мнение о своей исключительности. Минни никогда не нравились такие, а роскошью его было не удивить, поскольку он с детства дружил с Тэ, который уже в десять лет щеголял в последней коллекции от Дольче.       Они перекинулись парой ничего не значащих фраз, Минни улыбался ему, отвечая на заигрывания, но увидев, что это не вызывает никакой реакции у Юнги, почти потерял интерес к их беседе, продолжая ее по инерции. Они даже станцевали пару танцев, Ын У, к слову, отлично двигался. От предложения подвезти Минни вежливо отказался и справедливо посчитал, что на этом их знакомство окончено.       Видимо у альфы на это счет было совсем иное мнение. Ын У был уверен в своей неотразимости, но споткнулся на нем, простом омеге из совершенно обычной семьи. В этом, без сомнения, и было все дело. Он просто не смог смириться, что такой как он посмел не ответить на его ухаживания.       Чимин не принял ни одного из тех бесчисленных букетов, которыми Ын У буквально засыпал его, он возвратил все подарки, не открыв ни один из них. Ему не нужна была шикарная жизнь, ему нужен был Юнги, а Ын У никак не мог взять это в толк. Не сказать, что он был пугающе навязчив, но в определенный момент Минни стал бояться, что альфа решит использовать все свои возможности, чтобы перекрыть им с Юнги кислород. К чести Ын У, он оказался порядочным человеком, и после того, как они с Юни стали жить вместе, ни разу не дал о себе знать. До сегодняшнего дня. Неужели съемки и интервью были лишь предлогом? — Для чего ты здесь? — он не выдерживает этой звенящей тишины. Она кажется ему почти зловещей. Альфа чуть вздрагивает, словно выходя из оцепенения, и отводит глаза. — Я… Да, глупо вышло, прости. Поздравляю…       Минни теряется, не зная, что сказать, столько горечи сейчас у Ын У в голосе. Ему становится стыдно, что он был так резок с ним, но он никак не мог понять, зачем тот снова появился в его жизни. — Мы отсняли часть с Хосок-ши, могли бы мы приступить к вашей?       Чимин готов расцеловать этого парня с фотоаппаратом, за то, что появился так вовремя. Вроде как он сказал, что его зовут Чон Чонгук, но Чимин не был уверен на сто процентов. — Да, конечно! Что от меня потребуется?       Чонгук выглядел немного озадаченно. Оно было и понятно, ведь обычно танцоров для таких портфолио просят исполнить какой-нибудь из своих номеров, что Минни, по понятным причинам, сделать был не в состоянии. Немного поразмыслив, он еще раз посмотрел на Чимина, и попросил просто попозировать ему у станка, совершая такие движения, которые были бы ему комфортны. Чимин постарался расслабиться и отдаться своим ощущениям. С Ын У они больше не сказали друг другу ничего, кроме слов прощания. После их ухода у Минни засосало под ложечкой. Прошлое внезапно дало о себе знать, а он совсем не был к этому готов. Прошло ведь три года! Неужели он мимоходом разбил Ын У сердце? Ему ведь казалось, что красавчика просто задело, что ему отказали. Минни не хотел ранить его, это так несправедливо, потому что уже тогда он любил другого. — Тебя подвезти? Голос Хосока возвращает его из раздумий в реальный мир. — Да, Хоби, пожалуйста. Я поскорей хочу домой.       Минни делает глубокий вздох, старательно отгоняя от себя печальный взгляд таких красивых глаз. ****       Они уходят из студии в полной тишине, Ын У так бледен, словно увидел призрака. Возможно, отчасти так и было. Чонгук сразу понял, что это тот самый омега, достаточно было лишь взглянуть на друга. Такой удар — узнать, что тот, кого ты любишь, носит чужого ребенка. Чонгук знал, что его друг давно и безответно влюблен. Почему так случилось, и кто этот омега, Ын У не говорил, но Гуку всегда было безумно интересно, кто же украл сердце их ледяного принца. Теперь он узнал. Наверное, это даже логично, что холодного, чуть отстраненного Ын У потянуло к миниатюрному солнечному омеге, с милыми щечками и маленькими ладошками, от которого исходили осязаемые теплые волны.       Противоположности притягиваются, как всем известно, однако, во всяком правиле бывают исключения, а любовь часто бывает не взаимна. Может их просто кто-то проклял или эта зараза передается воздушно-капельным путем? Как же их обоих угораздило так вляпаться?!       Уже на половине пути в офис, Ын У, наконец, прерывает молчание. — Я не видел его два года. Запретил себе, как только узнал о свадьбе. Решил, что так будет проще забыть, даже казалось, что у меня это получилось. А неделю назад пролистывал анкеты номинантов, и сердце удар пропустило. Ничего не ушло. Так увидеть его захотелось, хотя бы один раз! Как дурак думал, вдруг он несчастлив, вдруг увидит меня сейчас и все изменится, а он…       Чону больно слышать, как подрагивает уверенный обычно голос друга. Он впервые в жизни видит Ча таким. Обычно бесстрастный Ын У сейчас выглядел таким несчастным, что у Гука защемило в груди. Любовь нихрена не приносит счастья, он убеждается в этом который раз. Ын У пытался забыть, но не вышло, даже после стольких лет. Оказывается, красота и богатство еще не гарантия взаимности. Иронично, но ему всегда казалось, что кто-кто, а уж Ын У точно добьется взаимности у того, кого захочет. Ын У, который мог бы превратить жизнь этого Чимина в рай, бросив к его ногам весь мир. Добрый, порядочный Ын У, говорящий на трех языках, преуспевающий во всем за что бы ни брался. И вот ему суждено было страдать по омеге, который, судя по всему, был вполне счастлив без него. Разве это справедливо?       Есть ли у него самого хоть какой-нибудь шанс отпустить Ким Тэхена? Ведь только услышав, что в числе организаторов премии числится Чхве Минхо, он без раздумий принял предложение Ын У стать официальным фотографом мероприятия, хотя раньше считал это недостойным настоящего художника.       Вот он, его шанс официально познакомиться с Ким Тэхеном, окончательно перестав быть для него лишь аббревиатурой из двух букв. Зачем это ему, учитывая их расставание? Ведь Чонгук понимал, что Тэ больше не вернется. Очевидно. Поэтому он просто не мог дать ему исчезнуть так просто. Омега должен понять, что взять и уйти уже не получится. — Тебе стало легче?       Чонгук не знает, зачем спрашивает, ответ очевиден, но, может быть, Ын У станет немного легче, если он расскажет о своих чувствах вслух. Ему самому отчаянно хотелось поделиться с кем-то тем, что происходит с ним, не скрывая имен и деталей, но он не мог. Пока еще нет. — Стало хуже. Он такой красивый, еще красивее, чем был. Словно светится изнутри…       Как должно быть нестерпимо видеть такое. Чонгук даже представить не может, что бы сделал на месте друга. Наверное, разнес бы студию к чертям. Ын У всегда был благоразумней. У него даже хватило сил улыбнуться на прощание. Чон, конечно же, так не смог бы. Ын У сохранил лицо. В конце концов, омега свой выбор сделал, не давая никаких шансов, по крайней мере, это честно. — Зато теперь ты точно знаешь, что напрасно ждал, и он никогда не будет твоим. — Знаю, но это не значит, что мне не больно от этого.       Больно будет еще долго. Некоторые раны не заживают никогда, сколько бы не минуло лет, ведь время на самом деле ни черта не лечит. Маленькая балерина разбила хрустальное сердце его друга, Красотка с блядским аперолем в руке прожгла дыру в его.       Так или иначе, сегодня Ын У получил свою свободу, пусть она стоила слишком дорого даже для наследника миллиардов, а Чонгук пока еще не готов отступить. О нет! Ким Тэхен от него так просто не отделается, пусть даже не мечтает. Он так отчаянно не желал пускать Гука в свою настоящую жизнь. Что ж, теперь ему придется, хочет он того или нет. Чонгук не сдастся, чтобы там ни думал себе этот совершенно невозможный омега.