****
Минхо вставляет ключ в замок и открывает дверь. Квартира встречает его звенящей тишиной и неуютным пугающим полумраком. Ёнтана приютили его родители, на время, пока Тэхен не вернется домой. Раньше приходя домой, он находил Тэ на тахте с бокалом вина и какой-нибудь книгой или в мастерской, за очередным эскизом. Все пространство было наполнено родным, необходимым как воздух запахом, и одно это словно преображало все вокруг. Теперь же это просто пустая шикарно декорированная коробка. Ми не может больше назвать ее домом. Минхо всегда и все в своей жизни старался делать правильно, так его учили с детства. Он родился в семье бет, что само по себе было удивительно. Его родители безумно гордились своим мальчиком, стараясь вложить в него только самое лучшее. Справедливость, честь, человеколюбие, отзывчивость, сострадание, умение прощать — вот лишь краткий список тех основных понятий, которые они заложили в своём сыне. Они безумно любили его, стараясь дать все самое лучшее, что только могли. Ми всегда был окружен теплом и заботой, а отношения родителей считал за идеал. Конечно, он старался радовать их. Был президентом школы, лучшим по успеваемости на потоке, капитаном футбольной команды, председателем литературного кружка. Еще с младших классов к нему приклеился ярлык прекрасного принца, по которому сохнут все омеги и беты, но которого уважают и альфы. Он был воплощением всего светлого, правильного, что ставят остальным в пример. Минхо никогда не был против, он действительно был таким. Всегда отстаивал правду, не терпел несправедливости, старался оказать помощь, если мог. У него было много друзей, и даже самые отъявленные бэдбои, которые терпеть не могли правильных маменькиных сынков, уважали его. Ведь Минхо всегда мог за себя постоять, в том числе и физически. Конечно, насилие — это, безусловно, не выход, но некоторые люди понимали только силу. Окончив школу с отличием, он получил грант на обучение в лучшем университете страны и выбрал для себя журналистику. Конечно, родители без проблем могли позволить себе его учебу, но Минхо было важно сделать это самому, чтобы они могли им гордиться. Он всегда делал все, чтобы радовать их. Все успехи, награды, благодарности — все им. Пока в его жизни не появился Ким Тэхен, абсолютно неземной, и все стало для него. Он увидел Тэ во дворе кампуса, когда тот читал книгу, задумчиво кусая нижнюю губу, и слегка хмуря брови. Минхо это показалось до ужаса милым, как и сам Тэхен. Он был прекрасен и в тоже время угловат, как бывает с омегами в таком возрасте. Минхо подошел ближе, и в ноздри ударил завораживающий чувственный аромат с горьковатой нотой. Это было прямое попадание, та самая любовь с первого взгляда. Минуту он колебался, но потом все же решился заговорить. Бросив беглый взгляд на книгу в руках омеги, он произнес: — Пробираясь до калитки Полем вдоль межи, Дженни вымокла до нитки Вечером во ржи. Очень холодно девчонке, Бьет девчонку дрожь: Замочила все юбчонки, Идя через рожь… Тэхен поднял на него глаза и слегка наклонил голову. Между ними повисло неловкое молчание, и Ми уже было хотел извиниться, что так бесцеремонно помешал омеге, но тот вдруг улыбнулся, широко и открыто: — Если звал кого-то кто-то Сквозь густую рожь И кого-то обнял кто-то, Что с него возьмешь? И какая нам забота, Если у межи Целовался с кем-то кто-то Вечером во ржи!.. Внутри все потеплело от этого мягкого низкого голоса с легкой вибрацией. В глазах у Тэхена искрились смешинки, а у Минхо в груди вдруг появились те самые пресловутые бабочки, о которых все говорят. Он сел около Тэ, они болтали о всякой ерунде и Минхо пропустил историю и теорию литературы, хотя, вообще-то, никогда не прогуливал. Оказалось, что они оба без ума от Толкина, любят постимпрессионизм, предпочитают только черный кофе и терпеть не могут устриц. На улице стоял май, и прекрасная весенняя погода как нельзя лучше настраивала на романтичный лад. Ми понял сразу — вот оно, то самое, мое. Тэхена хотелось окружить вниманием, заботиться о нем, сделать счастливым, просто быть с ним рядом. Все случилось по золотым канонам романов, Прекрасный принц встретил свою Принцессу. А дальше жили они долго и счастливо, и умерли в один день. Ведь так же было бы в книгах. В реальности их поэтично начавшуюся историю не пощадила проза жизни. Увы. Они оба упустили момент, когда все пошло не так. Безграничное доверие, граничащее с равнодушием, гладкая вылизанная любовь, где каждый сюрприз, каждое признание всего лишь составная часть плана под названием «идеальная пара», безусловное уважение желаний друг друга, даже если самому от них на стену лезть хочется. Мы не хотим метку, мы не хотим вступать в брак, мы не хотим детей. Что из этого «мы» хоть когда-то было правдой? В те теплые майские дни могли ли они оба представить, что все сложится вот так? Когда Минхо ждал Тэ у порога его дома с кофе и морковными кексами. Когда Тэ засыпал у него на плече по дороге из театра. Когда Минхо читал ему «Ричарда Третьего» в оригинале, сидя на полу в темной гостиной. Когда они впервые испробовали друг друга, соединяя тела, подтверждая прочность их связи… Минхо больно. Больно от того, что им обоим стало настолько важно, как они выглядят снаружи, что они упустили тот самый момент, когда внутри все покрылось толстым слоем ржавчины. Он сам виноват. Заигрался. Перестал замечать изменения. Поверил в то, во что заставлял верить других. Нет, не идеально, даже не хорошо. Никак. Наверное, было бы легче, если бы они разлюбили, но это не так. Они с Тэ любили друг друга, но любили вот так, холодно, безэмоционально, заученно. Вместе, но не близки. Да как, черт возьми, можно спокойно реагировать, когда твой омега начинает пить подавители, живя с тобой? А Минхо не возражал. Черт, да он в какой-то момент даже обрадовался этому. Ничто не отвлекало от карьеры, которую он строил… А собственно, для чего? Для себя? Для Тэ? Для родителей?! Раньше ему казалось, что он знал, зачем. Раньше казалось, что блокирующая терапия на благо Тэ, ведь он так часто уезжает, а без метки для него это сплошные мучения. Все ложь. От и до. Он же знал все с самого начала, но предпочел притвориться. Не замечать то и дело появлявшихся отметин на теле. Скалодром? Отлично, пусть будет скалодром. Все, чтобы можно было закрыть глаза. Не придавать значения частым отъездам. Поиск фактурных тканей для новой коллекции? Конечно, все что тебе нужно. Они оба шли на дно, упорно делая вид, что не тонут. Теперь, когда под ногами ощущается дно, нужно оттолкнуться и попытаться выплыть. Вместе. Тэ не ушел, он рядом, значит все еще можно спасти, значит и ему не все равно. Начать заново, с нуля, честно. Пережить случившееся. Переступить гнев и обиду. Главное, что Тэхен остался жив. Если любишь по-настоящему, если физически не можешь жить без человека — можно простить все. Даже то, что простить нельзя. Минхо знает, что та беременность была не от него…Глава 16
6 октября 2019 г. в 10:21
Чонгук нервно теребит молнию на куртке. Он стоит неподалеку от служебного входа в больницу, стараясь не привлекать внимания. На улице сизые предрассветные сумерки делают силуэты размытыми, и ему это на руку. То, что он собирается сделать, не вполне законно для него и совершенно незаконно для Югема. Чон совсем не хочет подставлять друга, но ему жизненно важно увидеть Тэ, хотя бы на минуту, иначе он умрет. Чувство вины нарывает уродливым гнойником на его душе. В ушах до сих пор звенит тихое, отчаянное «Чонгук, помоги мне», как приговор, без права на обжалование. Он виновен, безусловно. Тэхен диктовал правила в их изначально неправильных искалеченных отношениях, но ведь его все устраивало. Охуенный секс с офигенным омегой, да еще и без обязательств, ну чем не мечта любого молодого альфы? На деле глухой беспроглядный кошмар. Он все пытался выбраться из него, освободиться, но увязал все больше и больше. Их связь буквально вывернула его наизнанку, порвав сердце в клочья. Он сделал столько отвратительных вещей, за которые сейчас стыдно. Теперь ему так нужен был еще один шанс. Сказать, сделать, доказать.
— Блять, Чонгук, если кто узнает, меня выпрут из универа.
Югем оглядывается вокруг, протягивая ему сверток с больничной униформой. Уговорить его провести Чона в больницу было нереально, но тот смог. Чонгук буквально умолял его, обещал сделать все, что друг попросит. Югем не ожидал такого напора, тем более что просьба была более чем странная.
— Ю, никто не узнает.
Чонгук забирает одежду, тут же скрываясь в проулке.
Югему до одури страшно — если их поймают, то все его мечты стать врачом пойдут прахом. Годы учебы, бессонные ночи, куча денег. Он ругается сквозь зубы, что опять пошел на поводу у лучшего друга. Всегда влипал из-за него в неприятности, и жизнь его ничему не научила.
— Нахуя тебе вообще нужен Ким Тэхен? Что за важность то такая?! — шипит он, смотря, как Чон надевает на лицо маску.
Господи, их точно запалят! Вне всяких сомнений. А потом его мама в газетах прочитает, что двое половозрелых альф обманом пытались проникнуть в палату интенсивной терапии к омеге.
— Я люблю его.
— Чего?!
Ю кажется, что у него от страха начались слуховые галлюцинации. Чонгук только что признался в любви. Сколько лет они были знакомы, такое Ким слышал от друга впервые. Конечно, это самая логичная причина, зачем ему понадобилось проникать в реанимационное отделение ночью, если бы не одно «но»: в отличие от Чона, который не так давно вернулся из Штатов, Югем следил за светской жизнью Сеула и знал, что Тэхен несвободен, причем уже очень давно. Признаться, ему даже нравилась эта пара.
— Что слышал.
— Подожди, но ведь он с этим журналистом…
— Он со мной.
Безапелляционность в тоне Чонгука окончательно сбивает его с толку. Друг уверен настолько, что Югем невольно начинает ему верить. Есть, конечно, вариант того, что Чонгук просто спятил и теперь преследует чужого омегу, и тогда они точно сядут. Оба. Он вообще ни за что, если не считать собственной глупости.
В любом случае, раз уж он уже согласился, остается только молиться, чтобы все прошло гладко, а потом-то он придумает, что стребовать с Гука за такое безумие. И еще обязательно попытается образумить его.
Время выбрано идеально — четыре утра. К пяти подойдет новая смена, а сейчас в коридорах пусто. Ю думает: судьба ли то, что этот месяц он дежурит в реанимации, и именно в эту ночь как раз выдалась его смена. Наверное, просто так ничего не бывает.
Он щелкает картой и пропускает Чонгука вперед. Слава богу, доктор Вонг убедил журналиста поехать поспать и вернуться утром, иначе ничего бы не вышло. Югем вспоминает тот глухой страх вперемешку с отчаянием, которые читались в глазах альфы. Страх за чужую жизнь, что дороже своей собственной. Ему хочется сказать другу: «Ты ошибаешься, это не твой омега, а его», но Ю только сжимает пальцы. Чонгук сам должен осознать свою неправоту, и он осознает.
— У тебя пять минут.
Чонгук коротко кивает другу и проскальзывает в палату. Основное освещение выключено, лишь боковые светильники бросают косые белые линии на кровать. Теперь звук кардиомонитора не кажется ему таким оглушающе громким, как в машине скорой. Сердце Тэ бьется ровно и спокойно, семьдесят ударов в минуту.
Чонгук подходит ближе и касается руки, в которую вставлен внутривенный катетер. Лицо у Тэ расслабленное, умиротворенное, он кажется совсем юным без своих вечных масок. Грудь альфе сдавливает тисками, так щемит сердце от такого Тэхена. Он видел омегу разным, но таким — никогда. С ним он был Ви — диким, мятежным, свободным. Ким Тэхен с вежливой полуулыбкой на губах принадлежал другим людям, не ему. Поэтому сейчас Чонгук в этой палате словно вор, не имеющий никаких прав, даже узнать о его состоянии.
Он морщится от горечи, что рвется наружу, разъедая горло. Зверю хочется выйти из недр души и убивать за своего омегу, уничтожить всех, кто встанет между ними. Он истошно воет, смотря в это прекрасное лицо. «Мое, мое, мое» крутится в голове, и Чонгук едва сдерживается, чтобы не упасть на колени, целуя длинные изящные пальцы. От Тэ сейчас почти не исходит его волшебного аромата, заглушаемого резким тошнотворным запахом лекарств, но крови тоже больше не ощущается. Он весь бледный, словно прозрачный. Ускользающая красота.
— Прости меня, моя любовь, — шепчет Чонгук, касаясь губами прохладного лба, пытаясь сдержать предательские слезы.
Возможно, для всех было бы лучше, чтобы он ушел, навсегда оставив Тэхена в покое, но альфа не может. Они оба не смогут, Чонгук знает, чувствует. Он звал его, не Минхо, он был нужен ему. Их тянет друг к другу, неизбежно, как два разноименных заряда. Тэ все еще пытается это отрицать, но бесполезно. Если бы все было так просто, он давно бы уже перестал назначать встречи, но он до сих пор пишет, когда и где. Даже после того, как Чонгук нарушил правила, вторгшись в жизнь за пределами гостиничных номеров. Просто это сильнее логики и здравого смысла. Желание быть рядом, глаза в глаза, тело к телу, сердце к сердцу. Созданных друг для друга людей не бывает, но они — созданы. И никто, и ничто не заставит его усомниться в этом. Ким Тэхен — недостающая часть его картины мира.