П.М.М.Л.

      Тэ паркует машину возле шикарного особняка в центре деревни ООН. Они с Ми рассматривали варианты в этом районе, когда решили, что пора бы обзавестись уже совместным жильем. Не сложилось, может быть, не случайно.       Бэки с Чанёлем переехали сюда уже после того, как сошлись во второй раз, им очень хотелось хоть какого-то уединения. Тэхен прекрасно понимал их желание. В тусовке в них не тыкал пальцем только ленивый. Людей хлебом не корми, дай порыться в чужом грязном белье, тем более, здесь представилась такая шикарная возможность.       С момента его возвращения из Пусана прошла почти неделя. Как он не пытался убедить себя, что оставил Чонгука на том пляже, выходило хреново. Теперь все стало еще запутанней. Никогда он не оставлял Чонгуку шанса, но теперь все, вроде как, изменилось. Это было безумием в чистом виде, но он не мог перестать думать об этом. Оттого ему сейчас отчаянно нужен был кто-то, с кем можно поделиться всем и спросить совета. Бэкхен подходил на эту роль как нельзя лучше.       Бэкхен всегда был на виду. Их с Тэ частенько сравнивали за похожую манеру одеваться, однако образ Бэки кардинально отличался. Он был известным певцом, вокруг которого всегда крутилось множество поклонников. Самые известные политики, бизнесмены и спортсмены мечтали стать второй половиной яркого Бэки, а он, в итоге, выбрал какого-то галериста. Так вышло. Пак Чанёль имел неплохое состояние, но, по мнению большинства, был совсем не пара для яркого Бэки. Этот союз не простили им обоим. Стоило только оступиться, их низвергли вниз, с удовольствием смешивая имена с грязью. Кто кого бросил, кто кому изменил, кто с кем теперь спит. Отвратительно. Наверное, не будь у Тэ перед глазами этого примера, он бы не отталкивал Чонгука так отчаянно, но теперь он знал, что с ними сделают. За себя он почти не боялся, но просто не мог позволить кому-то говорить плохо о Минхо, тем более быть ответственным за это.       Бэки встречает его в легком голубом костюме из льна. Волосы у него были выкрашены в темно-красный, что Бэкхену очень шло.       — Отлично выглядишь, солнце. Ну и жути ты на нас нагнал! — Бэкхен улыбается, сжимая его в объятиях. Тэ обнимает друга в ответ, чмокнув в щеку.       — Спасибо, Бэки.       Они проходят внутрь, сразу оказываясь в просторной гостиной, оформленной в черно-белой гамме.       В специальной нише, отделанной черными панелями из бука, стоял белый Фациолли, за который Юнги «готов душу продать», с небрежно разбросанными на нем нотными листами. В середине, на белом мраморном полу, стоял большой диван и два кресла, обитые черным бархатом, а также круглый стол, имитирующий древесный пень, с вазой, полной красных маков. По краям располагались конструкции, напоминающие белое дерево Минас Тирита, а завершала дизайн люстра причудливой формы, которую, специально для их гостиной, создал один из многочисленных друзей Чанёля. Никаких картин, подушек, свечей и прочей икеевской атрибутики.       — Как ты? Я смотрю, вы отлично устроились.       Тэ очень нравился их дом. Стильный, но в то же время уютный. По разбросанным на рояле нотам, по открытой книге, лежащей на диване, по галстуку, оставленному на спинке кресла, было видно, что здесь живут люди, хотя сама обстановка была словно с разворота профильного журнала по дизайну.       — У нас не все гладко, но мы любим друг друга, так что справимся со всем вместе.       Бэки замечает галстук, слегка улыбается и берет его в руки. Тэ понимает, что это галстук альфы. Ми тоже вечно разбрасывает их по всему дому, и Тэ так и не смог приучить его складывать все в одном месте. От этого воспоминания сердце словно колет ржавой иголкой.       — Белое или красное? — Бэки кивает в сторону двух бутылок итальянского вина. Они останавливаются на более легком Шардоне, решив разбавить его холодной газированной водой, чтобы получился шорле.       Удобно расположившись на террасе, они болтают о всякой ерунде. Коллекция Бэки имела бешеный успех, а происшествие на презентации даже подогрело к ней интерес, что оказалось большой неожиданностью для всех. Тэ был рад, что так сложилось, ведь он никак не хотел навредить другу.       Разговор заходит о Минни, и они оба поражаются тому, как этот маленький, смешливый омега смог изменить Мина Юнги. Бэки учился в музыкальной школе на параллели с Юнги и утверждал, что тогда тот распугивал людей одним своим взглядом. Теперь же он сам преподает, и дети его очень любят. Кто бы мог подумать, что грозный Мин Юнги станет таким. Тэ умалчивает о нынешнем состоянии Чимина, поскольку не уверен, вправе ли он делиться чужими секретами.       — Я все хочу тебе сказать…в общем, мы с Чанни решили завести ребенка. Теперь мы точно знаем, что готовы.       Они сами перешли к той теме, на которую так хотел поговорить Тэ, но все никак не решался.       — Бэки, поздравляю! Я…каково это…после?       Вот он, тот самый вопрос. Как уйти и как вернуться после, а главное - почему? Что вообще могло заставить Бэки, имея метку, однажды просто встать и уйти.       — Не знаю. Мы зашли в тупик и выбрали такой выход, очевидно неправильный, но, чтобы понять это, нам пришлось пройти через то, что мы прошли. Знаешь, не важно кто ушел первым. Отношения — это всегда двое.       Да, он знает, хотя в его случае это и не так. Наверное, их проблема с Ми в том, что, в какой-то момент, они перестали слышать друг друга. Не пара, а просто два отдельных человека. Рядом, но не вместе. Теперь Минхо пытается все вернуть, но, возможно, уже слишком поздно.       — Для меня сложно представить, как ты вообще решился на такое.       Тэ отводит глаза, а Бэки невесело усмехается. Сколько он заплатил за то, что оступился, Тэхен мог лишь представлять.       — Просто! — он театрально вскидывает руки, а у Тэхена в горле застревает ком. Он прекрасно помнит осуждающие, ядовитые разговоры, которые велись у Бэкхена за спиной.       Тэ старался защитить его, никогда не присоединяясь к кучке злорадствующих омег и альф, но оставался в одиночестве. А потом он понял — дело не в Бэкхене или Чанёле, дело в людях, которые любят смотреть, как падают с пьедестала красивые, богатые и успешные. Толпе доставляет особое удовольствие низвергать идеалы. Вот тогда-то он и осознал, в какую ужасную ловушку они с Минхо загнали сами себя. Один неверный шаг, и их разорвут с радостными воплями. Никакого снисхождения, никакой пощады. А ему вдруг так отчаянно захотелось выбраться, изодрать кожу в кровь, сняв приросшую идеальную маску, и стать, наконец, свободным. Чонгук был его крыльями, шальным солнечным ветром, раздувающим его паруса, глотком сладкой опьяняющей свободы, его несбыточной мечтой быть самим собой…       — Но какой ценой…       Тэ говорит это себе. Ему придется вонзить нож в самое сердце его милого, любящего Ми, который всегда был за него. Всегда. Он не может так поступить, для него цена слишком высока, и Тэ не принесет такую жертву своему черноглазому богу. Он просто отречется от него, потому что так правильно, даже если Чон Чонгук — единственное, во что он хочет верить.       Бэки не отвечает, вопрос риторический, это ясно им обоим. Сделав пару больших глотков, он внимательно посмотрел на Тэ, словно все знал. По спине у того пробежали мурашки.        — Знаешь, для меня это всегда были лишь стереотипы о гендере. Беты ничуть не хуже! Нет, правда. Поверь мне, даже самый классный запах альфы, не сравнится с любым ароматом от Тома Форда. О, они могут быть такими горячими! Взять хотя бы вашего Сокджина. Такой красавчик! А главное, нет никаких проблем — ни тебе сцепок, узлов и нежелательных детей. Шансы забеременеть — нулевые, а секс ничуть не хуже. Только это ведь не главное…       — А что — главное?       — Когда ты знаешь, что дома тебя ждут. Когда едешь по Мендону и вспоминаешь, как вы где-то здесь ели свинину в кисло-сладком соусе, промокшие от дождя, а вот там вы спасались от твоих бешеных фанаток, а там он впервые поцеловал тебя, глядя прямо в глаза. Когда он поздравляет твоих родителей с годовщиной свадьбы, о которой ты совсем забыл, когда он знает наизусть все твои песни, что он услышал раньше всех остальных, и еще миллион подобных вещей… — голос его звучит немного глухо, и Бэки сразу отпивает из бокала, пытаясь сдержать подступающие слезы.       — Бэки…       Тэ хочется рассказать про Чонгука, что он теперь не может представить свою жизнь без него, как бы ни старался, что он проиграл своей сущности, своей природе и теперь не знает, что делать.       — Послушай меня, Тэ. Я знаю этот взгляд, видел в зеркале много раз. Так вот, если бы можно было все исправить, вернуть назад, я никогда не сделал бы того, что сделал. Никогда. Глупо было мечтать.       — Но…       Внутри него какой-то неведомый зверь воет и скребется, протестуя против услышанного, но Тэ понимает, что Бэкхен абсолютно прав. Птицам, с подрезанными крыльями, не суждено летать, лишь падать в бездну. Для него не будет попутного ветра. Никогда. Глупо было мечтать.       — Без «но». Просто поверь мне. Сначала ты думаешь, что невозможно противиться этому новому, всепоглощающему чувству, а потом понимаешь, как ошибся, но поздно. Поздно…        И нечего добавить. Тэ услышал то, что и ожидал услышать, но легче от этого не стало, может даже наоборот. С Минхо их связывает столько разных людей, вещей и событий, а с Чонгуком — только дикое нездоровое влечение друг к другу, пара ночных прогулок и альбом с фото.       Да, рядом с ним безумно хорошо, сердце замирает в сладкой истоме, а земля уходит из-под ног, но достаточно ли этого? Бэки говорит, что нет. Недостаточно. Тэхен не знает, возможно, они могли бы построить свой мир из общих впечатлений, воспоминаний и чувств, но он уже связан, да так крепко, что не выпутаешься. Нужно, наконец, принять эту правду, и не обманывать ни себя, ни Чонгука.       — Я понимаю, но это не значит, что мне не больно… — он пытается улыбнуться, но выходит как-то слишком криво, и Тэ перестает сдерживать подступающие слезы. Бэки обнимает его и ласково гладит по голове, он понимает Тэ и не осуждает, а Тэхен так устал сдерживаться, что сейчас просто не может остановиться.       Он плачет горько, навзрыд, выплескивая наружу свою ломающую, неправильную любовь, которую ему предстоит вырвать из сердца собственными руками. Решено. Неправильный Ким Тэхен, наконец-то, должен стать правильным, даже если для этого нужно почти умереть. ****       Бэкхен наливает себе еще один бокал вина и выходит в сад. Чанёль задерживался в галерее, и у него было время побыть наедине с собой и подумать. Встреча с Тэ оставила после себя неприятный осадок. Сразу, как тот позвонил, Бэки понял, о чем он хочет поговорить.       На самом деле, они все поняли еще на той пресловутой презентации, когда Чон Чонгук поменялся в лице, стоило только Тэ появиться в зале. Пережив на личном опыте крах отношений, им с Чанёлем теперь открылось многое, и оба с облегчением осознали, что не бывает идеальных пар. Ми и Тэ не стали исключением. Конечно, мало ли до этого было альф, влюблённых в Тэхена, ничего необычного на первый взгляд. Но оба они уловили это движение в сторону Чона, рефлекторное, просящее, и тихое, едва различимое: «Чонгук, помоги мне». И как тот подхватил его на руки, точно, не оставив даже шанса упасть, и как нес Тэ, бледного как мел, с горящими животным страхом глазами потерять своего омегу, ведомый лишь одним желанием — спасти.       Когда двери машины закрылись, и скорая помчалась прочь, включив сирену, они посмотрели друг на друга и этого было достаточно.        Позже, по дороге домой, он спросил у Чанёля:       — Простил бы ты меня когда-нибудь, если бы узнал все не от меня?       — Нет. Но если бы ты притворился и остался, я бы тоже притворился. Даже если бы знал.       Вот оно, горькая правда ни черта не лучше сладкой лжи, теперь он знает точно. Ему стоило просто промолчать или уверенно сказать «нет, все неправда», но он не сделал ни того, ни другого. Тогда ему казалось, что они больше не могут быть вместе. Никогда. Чанни хотел детей, он — нет, а дальше — тупик. Вместо того чтобы решать проблемы, они предпочли забыться в чужих объятиях.       А дальше все до ужаса банально — твои фото в машине с горячим бетой, который ко всему прочему, еще и моложе, громкие заголовки на первых полосах желтых газет, препарирование тебя под микроскопом, комментарии ваших «друзей», которые «всегда знали» и так далее. Их, на словах такое свободное и прогрессивное, общество не терпело никаких отступлений от рамок. Омега, будь она хоть сто раз успешная и самостоятельная, ни при каких обстоятельствах не может бросить альфу, только быть брошенной. Сами того не ожидая, они породили сенсацию, обнажив все те проблемы абсолютного неравенства, которые старательно прячут за пафосными речами. Неудивительно, что по их расставанию не прошелся только ленивый.        Они оба молчали, не дав ни одного комментария кроме лаконичного: «мы больше не пара». А ведь могли бы. Поливать друг друга грязью, обвиняя в изменах, холодности, безразличии, но нет. Просто однажды Бэки вернулся домой, сел за стол напротив Чанёля и сказал:       — Я ухожу.       Было странно, почти невозможно. Омега, с меткой, вдруг заявляет, что они больше не будут вместе. Обратная ситуация, когда уходит альфа, типичный тривиальный сюжет кухонной драмы, но это не их случай.       — У тебя есть другой?       Тогда его поразил спокойный тон, которым Чанёль задал свой вопрос. Как будто они обсуждали заказ в ресторане или выбор нового костюма. Совершенно обычно, буднично.       — Да.       — Значит, наше время вышло…       И больше ничего. Бэкхен ушел, кинулся в новый роман, очертя голову. Кому, нахрен, нужен альфа? Кто придумал, что один его запах успокаивает и вселяет уверенность? Пф, что за вздор! Он забывался в жарких объятьях своего беты, вдыхая запах дорогого парфюма. И все было замечательно, все было просто отлично. От него не ждали семьи, детей и домашних ужинов. Он парил, наслаждаясь страстью. А потом огонь начал угасать. Горячий бета, на деле, оказался совершенно скучным, и скинув с себя амплуа тайного, запретного увлечения, стал абсолютно заурядным. У них не было ничего общего, совершенно.       Он все чаще вспоминал, как Чанни любил перебирать его волосы, когда они сидели в их гостиной вечерами, как тот ласково называл его «мой дьяволенок», как смотрел на него, когда Бэки напевал ему песни, которые написал. Все напоминало омеге о той жизни, которую он походя разрушил, бросив безразличное «ухожу».       Жалел ли он? Это мягко сказано. Вся жизнь пошла под откос. Бета все больше раздражал его, и Бэки едва сдерживался, чтобы не закатывать скандалы каждый день. Из-за этой истории его перестали звать в новые проекты, да и старые закрывали один за другим под разными предлогами. Ко всему прочему он лишился возможности делать то, что любил больше всего — петь. Он стал персоной нон грата для большинства своих «друзей», и лишь Тэхен, да еще пара человек, при встрече не делали вид, что они незнакомы. В один миг он потерял все, чего добивался годами.       Бэкхен так отчаянно нуждался в поддержке, в сильном твердом плече рядом, что, находясь на грани отчаяния, набрал номер того, кто всегда помогал. Бэки не надеялся на ответ, это было глупо, после всего того, что произошло. Он ответил. Знал, что нужен, и не смог остаться в стороне, хотя имел на это все основания. Именно в тот момент омега окончательно понял, какую страшную ошибку он совершил, пойдя на поводу у страсти. Разрушил то настоящее, общее чувство, связывающее двух родных людей. Чего ради? Просто чтобы забыться, один раз, на пять минут. Но эти пять минут прошли, а после наступила пустота и горечь от потерянного.       Чанёль смог простить его, переступив обиду, протянуть ему руку, давая их истории еще один шанс.       Их репутация в глазах общественности была хуже некуда, но оба стойко сносили любые выпады в их адрес. Досталось не только ему. Галерею Чанёля стали обходить стороной все мало-мальски известные художники, от сотрудничества отказались несколько коллекционеров, которые раньше являлись постоянными клиентами. Ни разу альфа не упрекнул Бэки в этом, хотя это было бы справедливо. Наоборот, он всегда поддерживал омегу, призывая не обращать внимания. Они действительно начали сначала, учтя прошлые ошибки, усвоив, что компромиссы — это главное.       Смотря сейчас на Тэхена, он видит себя. Если бы в тот момент нашелся кто-то близкий, кто уберег его от всех тех ошибок, что он совершил! Разве он может позволить Тэ пройти через это, если знает, какой катастрофой все обернется? Конечно же нет!        Их миру нужна пара прекрасного принца и его принцессы, равных во всем, которой восхищаются и ставят в пример. Пускай даже это всего лишь красивая ширма для совершенно обычных людей, которые никогда не были идеальными.