Доворчалась

— Да пошёл ты! — вскрикнула я наконец. — Мне это всё надоело! — А у меня твои истерики вот тут уже сидят! — повысил голос парень, тыкая пальцем у горла. — То есть, по-твоему, это я истеричка, да? — моему негодованию не было предела. — Я, что ли, просто так завелась?! Он посмотрел на меня, как на существо, которое не понимает очевидного, и очень медленно противным приторным тонким голоском спросил: — А разве нет? — затем продолжил обычным своим тоном. — Разве я написал, моей же подруге: "Удачи вам", м? Я?! Я задохнулась от ярости. Вся эта ситуация, во всяком случае, как он её преподносил, выстраивалась так, что виновата исключительно я. И пускай в этом случае действия вершились моими руками, с моей стороны, бурду эту заварил он. Пускай сам же за неё и получает. — Нет. Это я написала! Но ведь ты постоянно с ней гуляешь! Все фото в твоих социальных сетях с этой курицей, да и говоришь ты только о ней! На долю секунды он замолчал. Оно и верно. Я сейчас права. Правда, от того, что я это произнесла, мне самой становилось только хуже. Осознание истины втиралось в кожу и разъедало рассудок ревностью. — Ты конченная! — ни с того ни с сего выпалил он. Я опешила. — Она хотя бы, в отличии от тебя, мне мозги не ебёт! Повисло молчание. Это замечание болью отозвалось в моей груди. Я вполне могла бы молчать. И правда. Сама ведь говорила, что в отношениях люди могут общаться с любым полом, это норма. Но разве стоит сидеть на месте и молчать, когда человеку в открытую с тобой не интересно, и он уделяет всё своё свободное время другой? — Знаешь, что? — с вызовом вставила я. — Раз она такая хорошая, вот и иди к ней. Пускай она тебя терпит, пускай она тебе помогает, пускай она тебя ждёт, — тут я запнулась, — пускай она о тебе заботится, — в голосе моём появилась судорожность, в горле застряли слёзы, — пускай готовит тебе, — я задрожала, — и пусть она тебя лю... — закончить он мне не дал. Грубо впившись своими губами в мои, парень с силой прижал своё тело к моему и, громко дыша, закрыл глаза. Я попыталась дёрнуться. Ведь этот кретин никакого права не имеет прикасаться ко мне после всего, что сделал. Однако, отрицать я всё же не могла. Именно этого я и хотела. Тело моё мигом отозвалось дрожью узнавания и возбуждения на его прикосновения. Он отстранился на пару миллиметров, я чувствовала на своих губах его дыхание, и он прошептал: — Ты слишком много говоришь, дурочка... Затем, он снова прильнул к моим губам. Одна его рука лежала на моём плече, надобности сдерживать меня больше не было, я не вырывалась, а просто таяла в его руках, как лёд, а вторая, с каким-то собственническим настроем, обхватывала талию. Затем, прежде покоящаяся на плече, нежно скользнула вниз. По шее, оголённой вырезом, коже, к пуговицам рубашки. Моё дыхание участилось, спина немного выгнулась, будто бы прося его скорее расстегнуть эти чёртовы пуговицы, но парень не торопился. Он медленно, но уверенно, расстёгивал их. Когда чёрная льняная ткань с меня спала, он отметил, не переставая целоваться: — Как мне нравится твоё бельё, — потом вздохнул, прижался ко мне сильнее и прошептал, — даже жалко снимать... Но этот факт совсем ему не помешал мигом сбросить с меня лиф и приступить к брюкам. Я начала расстёгивать его рубашку. Руки мои дрожали от нетерпения и желания, но он, по-видимому, этого совершенно не замечал, потому что дальше совратитель, не долго помяв грудь, стал массировать затвердевшие соски... Продолжение следует.