Волшебный мир зазеркалья

Тирэль лежала на траве, раскинув руки в разные стороны. Нежные языки зеленой растительности ласково гладили обнаженное тело юной эльфийки. Сегодня солнце приобрело приятный розоватый оттенок, и его лучи заставляли цветы тринадцатилистника испускать пыльцу в больших объемах. Фиолетовая, как ее волосы, дымка мельчайших частиц наполняла собой воздух, принося чувство блаженства и разгоняя усталость. Так всегда происходит в День цветения. День священный для всех жителей Загорной Долины. Старшие говорят, что без постоянной подпитки пыльцой тринадцатилистника эльфы начнут терять свою силу, а затем и вовсе умирать. Когда-то сотни лет назад у ее народа была великая прародина, и вся ее природа: каждая веточка, каждое живое существо, — несли в себе эту живительную силу, охотно делясь ей с окружающим миром. Но потом случилась страшная беда. Небо воспылало кроваво красным огнем. И пылающие огненные шары беспощадно выжигали ее прекрасный волшебный мир. Спасая свои жизни, эльфы укрылись в Загорной Долине. Великие и мудрые предки предусмотрительно взяли с собой семена тринадцатилистника, тем самым спасая свой народ от вырождения. Но пыльца этого священного растения давала лишь минимально необходимую толику жизненных сил, и ее народ быстро утратил большую часть своих способностей. Говорят, раньше самый слабый эльф мог двигать предметы величиной с небольшой дом, да еще и на немыслимые расстояния. А еще предки могли общаться друг с другом на расстоянии, не произнося ни звука. Удивительно, правда? И поэтому старшие братья и сестры теперь вынуждены лишать себя счастья личной жизни и заведя потомство с нелюбимыми, но подходящими по здоровью партнерами, отправляться вместе с родителями на поиски былой родины, в надежде, что ее великая сила не иссякла. Тирэль погрустнела. Да, на стариков больно смотреть. Немногословные, вечно угрюмые старцы, замотанные в походные тряпки, уже не напоминали тех кипящих отвагой и обреченной решимостью молодых эльфов, что запрещая младшим плакать, уходили в свой первый поход. В поход, как заведено, начинали брать молодежь от восемнадцати до двадцати лет. Но лишь немногих: тех, в ком Древняя Сила сохранилась в количестве достаточном, чтобы справиться со всеми трудностями опасных странствий. Но она чувствует, что в ней достаточно здоровья, чтобы присоединиться к тем, кто однажды принесет ее соплеменникам долгожданное возрождение. Последнее время среди маленьких эльфов рождается все больше полубольных, таких как Элетил. А о Белгестел вообще думать не хочется. Бедная малышка. Последний год не встает и проводит время либо в постели, либо в поле на переносном кресле, укутанная в плед. — Тирэль! — Послышался голос Гелиргвен. — Тирэль, ты где?! Искатели вернулись! Тирэль резко села на траве, смахивая с себя излишки пыльцы, и помахала рукой подруге. Скромница Гелиргвен, кто бы сомневался, давно была в платье и теперь бежала к ней, придерживая косу белоснежных волос. — Ты как всегда ничего не замечаешь вокруг себя? — подруга сделала укоризненный взгляд. — Так можно и до ночи пролежать. — Зато древняя сила успеет напитать каждую частицу моего тела, — весело подмигнула Тирэль, выискивая свое платье. — Тебе бы тоже следовало больше времени проводить наедине с природой. — Я и так достаточно нахожусь в полях в День Цветения. Мне еще нужно помогать маме по дому. — Гелиргвен поняла, куда клонит подруга, и поспешила уклониться от неловкой темы. Но Тирэль не оставила ей шанса. — Да брось. Ты достаточно помогаешь матери. И она сама уже давно желает, чтобы ты занялась собой. — Эльфийка выполнила несколько пируэтов. Ее обнаженное тело нежно и грациозно воплощало в жизнь каждое движение. — Тебе следует уделять больше времени танцам. — Она лукаво посмотрела на вмиг покрасневшую Гелиргвен. — Прятать такое тело просто преступление. Лучшие братья не смогут не пройти мимо такой красоты. — Зато ты слишком часто любишь сидеть без одежды, — смущенно пробормотала беловолосая красавица, — как будто уже готовишься исполнить Танец Созерцания. — Я просто слежу за собой и хочу впитать в себя как можно больше Древней Силы, — произнесла Тирэль, передразнивая смущенный тон подруги. Но тут же сделала довольную физиономию. — Да и кто знает? Может, в один такой день кто-нибудь из братьев будет проходить мимо и будет достаточно мужественен, чтобы не умереть от смущения? Прям как ты, — она рассмеялась, глядя на ошарашенную Гелиргвен и одним махом скользнув в платье, кинулась наутек. — Ах ты… ах ты бесстыдница! — Гелиргвен со смесью смущения и веселья кинулась догонять подругу. — Ну я тебе сейчас задам! Погоня завершилась единогласной ничьей и обе остроухие девушки спускались к подножью поляны, строя догадки о том, какие вести принесли Искатели. Обе эльфийки синхронно остановились, глядя на юношу, сгорбившегося у реденького куста Тринадцатилистника. — Привет, Элетил, — поздоровалась Тирэль. — Здравствуй, — вторила ей Гелиргвен. — Здравствуй, Тирэль, здравствуй, Гелиргвен, — монотонно произнес Элетил, тыкая пальцем в полузасохший цветок и разглядывая его сомнамбулическим взглядом своих синих глаз. — Это вкусно? — безумно прошептал он, отрывая бледно фиолетовый лепесток. — Ты что, собрался его есть?! — со свойственной ей опекой над другими спросила Гелиргвен. — Мама испекла ягодные пирожки. Давай я принесу тебе парочку? — Пирожки? — словно зомби из легенд протянул Элетил, не отрываясь от своего занятия. — Ягодные? Ягода вкусно. Раньше была. Теперь не такая вкусная. Поменяли… — К-кого? — непонимающе спросила остроухая блондинка. — Кто поменял? Ай! — Пойдем. Нам пора встречать Искателей, — Тирэль неприятно схватила подругу за локоть и потащила за собой. — Пока, Элетил, до встречи! — Тирэль, ты чего?! — возмутилась Гелиргвен. — Прости, — виновато произнесла Тирэль и ослабила хватку. — Его опять понесло в дебри и он может рассуждать так целый час. А нам нужно успеть, а то пропустим все интересные рассказы из первых уст. Она незаметно отвернулась, стараясь, чтобы подруга не заметила слезинки, стекающей по ее щеке. Бедный мальчишка. В свои восемнадцать до сих пор не оправился от гибели родителей. Мать Элетила умерла при родах. А его отец Нимерхос с того дня начал медленно сходить с ума от горя. И как-то на рассвете, презрев даже заботу о родном сыне, в котором души не чаял, кинулся в одиночный поход за пределы долины. Он так и не вернулся. И после этого пятилетний Элетил начал терять здравый рассудок. Тирэль, раньше дружившая с ним, не смогла смотреть на то, как ее друг превращается в овощ и, ненавидя сама себя, свела общение с ним к минимуму. Сделать это было очень больно. Очень больно и очень… легко. Элетил уже тогда забыл об их дружбе. Лишь напоследок произнеся ей какой-то бред о каком-то уродце в бирюзовой мантии и стрекозиными глазами, который словно из воздуха показался в том направлении, куда ушел отец. Сказав это, мальчик, тут же безумно скосив глаза, поднес свой пальчик к губам. Это было так давно. Лучше не вспоминать. — Поэтому Белгестел должна пойти с нами. И, возможно, свечение тринадцатилистника у того ручья окажется тем, о чем мы думаем. Возможно, единственным шансом излечить ребенка. — Собравшиеся вокруг Эльфы возбужденно загалдели меж собой, а некоторые женщины устремили обеспокоенно злобный взгляд на Друлавана. Старый Искатель был уже совсем плох: его болезненное лицо было перемотано голубыми бинтами, а старческий кашель все чаще давал о себе знать. Но несгибаемый старец продолжал упрямо ходить в вылазки, готовый умереть, стискивая в покрытых оспинами руках надежду для своего народа. — Но как так можно, Друлаван?! — одна из женщин, ухаживавших за Белгестел, со страхом посмотрела на старика. — Она же твоя родная внучка! — Вот именно! — На старческие глаза навернулись слезы. — Я не глупец, Тинтур! И я понимаю, что моя кроха может не дожить и до осенней луны. Мне осталось недолго. Но мне не будет покоя и после смерти, если я буду знать, что не воспользовался даже последним шансом на исцеление моей маленькой Белгестел. — Он поднял на собравшихся пылающий взгляд, что даже Тинтур потупила взор. — Вот, — он раскрыл ладонь. В ней обнаружился цветок Тринадцатилистника. Только более насыщенный и испускающий наиболее концентрированную пыльцу. Повинуясь крохам Древней Силы, цветок поднялся в воздух, представая перед удивленным взором эльфов. — Видите? Возможно, наши поиски наконец вышли на нужную тропу. Старик ушел на рассвете, велев остальным Искателям отдыхать. Он взял с собой только двоих соратников, которые должны были нести паланкин с Белгестел. Провожавшие их Тирэль и тихо плачущая Гелиргвен не отвели взора от уходящих, пока они не скрылись за горизонтом. Тирэль обняла свою беловолосую неженку подругу и ласково погладила ее по голове. — Ну распустила нюни, глупышка. Они еще не ушли, а ты их уже хоронишь. — Она взяла Гелиргвен за руку и произнесла: — Лучше давай-ка все подготовим к их возвращению. Ты говорила, что нашла хороший куст ягоды? Здорово! Испечем что-нибудь к возвращению Бел! — Да! Ты права. — Эльфийка решительно отогнала от себя мрачные мысли. — Идем. Тирэль на секунду взглянула туда, где скрылись уходящие. И неожиданно она почувствовала чей-то злой взгляд, полный ненависти и жестокого интереса. Но в ту же секунду что-то резкое, словно выпущенная стрела, смыло наваждение бесследно. — Дедушка Друлаван, а почему с нами пошло так мало братьев? — Укутанная потеплее девочка с интересом разглядывала невиданное ей ранее ущелье, за которым был выход из Загорной Долины. — Ведь там может быть опасно. Мы точно сможем справиться? — Там довольно спокойное место, Бел. Тем более не пристало отвлекать Искателей от отдыха. У них есть дела поважнее. Я же с тобой, Белл, и с нами Эсетхадор и Тауриз. Неужели мы не справимся, если что-то случится? — Дедушка, а там правда цветы Тринадцатилистника ВОТ ТАКИЕ? — девочка изобразила руками нарочито огромный силуэт цветка. — Ну не на столько, — улыбнулся старик и, пряча болезненную гримасу, тревожно положил руку в область сердца. Нет! Не сейчас! Его срок вышел, но ему еще рано! ОН должен довести внучку до ручья, во что бы то не стало должен! А уж потом братья о ней позаботятся. Он повернулся к трещине в скале. — Эсетхадор! Тауриз! Сюда. Осторожнее, не уроните Бел. — Оба эльфа вошли в разлом вслед за стариком, и Друлован жестом скомандовал привал, снимая наплечный мешок. — Как здесь жарко, — поморщилась Белгестел. — Ой, а что у тебя? — Здесь так всегда, — ответил старик, доставая из мешка странный предмет с длинной трубкой на конце и показал его внучке. Остроухая малышка протянула ручонку, но в последний момент дедушка резко направил конец трубки ей в голову. — Карантин все-таки... — Сработано четко, сержант Корвел, как и всегда, — солдат с бланком в руках поставил нужные отметки. — Наблюдатели подтвердили отсутствие подозрений среди Материала… — Мать твою, Джексон! — выругался сержант, снимая с головы уже опостылевшие голубые бинты, за которыми обнаружились какие-то пластины, укрепленные на его обритом черепе и скрепленные друг с другом тонкими проводами. — Завязывай нести эту хрень и вызывай санобработку! — он раздраженно постучал по металлической пластине. — Пусть Линдер снимает с меня эту елочную гирлянду! Уже вся башка в пролежнях! И уберите уже это собачье дерьмо! — Он пнул лежащий рядом черный мешок. — Минуту, сержант, сохраняйте спокойствие, старший патологоанатом уже здесь. В шлюз вошли двое санитаров с носилками и невысокая шатенка в белом халате. Санитары взяли мешок и извлекли из него тело маленькой остроухой девочки с пулевым отверстием в центре лба. — В седьмой блок, на вскрытие! — распорядилась шатенка. — Рядом с останками образца «Друлован», которого сержант ликвидировал пол года назад. — Я бы с радостью их всех там положил! Остроухие уродцы. Вечно пялятся на тебя, словно ищут подвоха, — он нервно хихикнул и посмотрел в камеру наблюдения, словно обращаясь к тому, кто сидит за монитором. — Эй, Дик! Ты просрал спор! Я управился за двое суток. Так что гони мой виски! Джексон предпочел не слушать сержанта. Он подошел к девушке патологоанатому, провожающей взглядом носилки с Материалом. — На тебе снова лица нет, Джейн, — в пол голоса произнес он, — уверена что снова хочешь заняться этим лично? — Да, Майк, это моя работа. — Она тронула его за руку в знак того, что благодарна за заботу, и направилась вслед за подчиненными. Майк посмотрел ей вслед и достал рацию. — Капрал Джексон вызывает профессора Линдера! — На связи. Слушаю вас, Майк, — ответил из динамика спокойный ровный голос. — Все закончено. Образец ликвидирован и отправлен на вскрытие. Никто из группы сержанта Корвела не пострадал. — Рад это слышать. Приступайте к консервации объекта. — Принято, профессор! — Майк повернулся к операторской кабине и скомандовал. — Процедура «кварцевого воздействия на флору» окончена! Закрывайте шлюз! Где-то на верхнем ярусе кварцевые лампы прекратили свое розоватое свечение. И прежде чем гигантские экранированные ворота закрылись, Джексон бросил пустой взгляд на искусственные горы и поля, скрытые от окружающего мира зеркалом Гезелла.