***
Новое пробуждение оказалось не в пример удачнее и комфортнее, чем прошлое. Во-первых, голова почти не болела. Виски и затылок онемели, приятный холодок анестезии не причинял неудобств, а лицо Фрейзера кто-то заботливо очистил от остатков крови и желчи. На зубах тоже не осталось и следа от защитных оболочек, и теперь он мог свободно двигать челюстью. Во-вторых, исчезли все те преграды, которые мешали Николасу хоть немного пошевелиться. Ни кандалов, удерживающих запястья и лодыжки, ни ремней, фиксирующих торс, бёдра и локти. Желудок тоже успокоился, а по мозгам больше не било остаточное воздействие медицинских нейро-зондов и микро-ауспексов. Даже мочевой пузырь перестал напоминать о себе. Коммодор с иронией признал, что последний пункт радовал его больше, чем всё остальное вместе взятое… — Как ваше самочувствие в этот раз? — Механический голос над левым ухом звучал с чем-то средним между искренним интересом и учтивой внимательностью, которой требовал лишь этикет. — Благодарю, уже гораздо… Лучше. Фрейзер аккуратно повернул ещё немного гудящую голову налево и теперь разглядывал того, кто, собственно, и священнодействовал над организмом коммодора последние несколько часов. — Отрадно слышать, — Архимедикаэ, несмотря на свою принадлежность к Омниссии, без малейших трудностей проявлял человеческие эмоции. Либо просто слишком хорошо научился имитировать их за те три столетия, что прожил — или просуществовал — на этом свете. Он парил в воздухе, примерно в полуметре от пола, сделанного из самоподогревающейся керамической плитки. Фрейзер подозревал, что тут не обошлось без помощи миниатюрной антигравитационной технологии, хоть в настоящее время она считалась частично утраченной в Империуме. Должно быть, Сингх-Фот использовал её не только как средство перемещения, но и в качестве показателя своего положения в иерархии Адептус Механикус на Мезоа. — Как только завершится последнее нейро-сканирование, вы сможете приступить к взаимодействию с новоприобретёнными возможностями, — проговорил он, не размыкая губ просто потому, что их у него не осталось. Свободная красная мантия с зелёной окантовкой скрывалась под стерильным прозрачным балахоном хирургического одеяния. По обе стороны от торса в постоянном движении находились почти два десятка различных механодендритов, микро-зондов, небольших серво-рук и миниатюрных захватов. Каждая сегментированная конечность находилась в постоянном движении, транслируя, собирая и анализируя данные о состоянии Николаса. — Я могу встать? — Рекомендую сохранять нынешнее положение, — восемь оптических линз Архимедикаэ со щелчками провернулись и сфокусировались точно на лице Фрейзера. — Сканирование будет завершено… немедленно. Легчайшая, но всё ещё ощутимо горячая волна пронеслась от затылочной части черепа к его глазам. Затем обожгло нервы правой руки, и Николас аккуратно сжал ладонь, привыкая к покалыванию статических разрядов. Офицер поднёс свою человеческую руку к лицу, с интересом рассматривая аккуратное сочетание органики и керамо-полимерных сплавов. — Занятно, — хмыкнул Фрейзер, сжимая и разжимая пальцы. Под молодой розовой кожей выделялась белая сеточка, едва заметная на свету мощных ламп медицинского назначения. Ячеистая сверхпроводящая микроструктура изукрасила кончики его пальцев бледным симметричным узором. От запястья к локтю тянулась столь же миниатюрная линия свежевыращенного эпидермиса. — Сверхмалые электуиндукторы производства Ризы, — счёл нужным пояснить Сингх-Фот. — Предназначены в первую очередь для облегчения ручного взаимодействия различных устройств и продвинутых интерфейсов. Желаете оценить на практике? Николас рассеянно кивнул, потирая между собой указательный и большой пальцы. Импланты едва ощутимо чесались, молодая кожица тянулась при соприкосновениях, но ощущения от касания обычной человеческой плоти оставались прежними. Опасения по поводу утраты чувствительности не оправдались. — Прошу, — предложил Архимедикаэ, одним из механодендритов протягивая Фрейзеру обычный инфопланшет с открытым ежедневником. Николас попробовал набрать строчку текста так, как делал это всегда. Замер… Текст появлялся в поле ввода сам, без лишних касаний рунической клавиатуры. Фрейзер в недоумении потёр бровь биомеханической рукой, а затем хмыкнул. — Оно считывает мои мысли? — Нейронные импульсы в… определённых связях, — поправил его Сингх-Фот. — С наиболее простыми моделями вроде тех, что использует Гвардия, такой подход, конечно, не сработает. В остальном — флотские системы электронного ввода имперского образца имеют такую функцию последние пять тысяч лет. — Удобно, — оценил приобретение Николас. — Но позвольте, значит ли это, что я теперь могу даже передавать бинарный кант через вокс-кастеры? — Не только передавать, но ещё и принимать, анализировать и интерпретировать в форму, доступную даже несовершенному человеческому разуму, — ответ звучал в голове Фрейзера, в то время как Архимедикаэ издал короткую трель на бинарике. Николас мог поклясться, что в интонациях техножреца промелькнула нотка нескрываемого сарказма. — Благодарю… Это чрезвычайно полезно. Он по-новому взглянул на миниатюрные структуры, которые могли показаться кому-то другому всего лишь едва заметными шрамами. В голове коммодора уже роилось больше десятка идей, где новая возможность пришлась как раз кстати. Благодаря аугментации, Николас теперь мог очень многое, начиная от прямого общения с техножрецами «Стража Бездны», продолжая возможностью гораздо быстрее взаимодействовать с тактическим когитатором и заканчивая банальным дистанционным управлением ауспиков. — Я полагаю, на этом сюрпризы не заканчиваются? — Вы правы, — вновь перешёл на обычную речь Сингх-Фот. — Наибольшие изменения были внесены в структуру черепных схем. Также произведена замена прежних узлов нейро-шунтового соединения. Должен отметить, биологические компоненты переходной ткани находятся в состоянии, близком к идеальному. — Мне рекомендовали определённую профилактику, — согласился Фрейзер. — Похвальная предусмотрительность, — чуть кивнул механической головой Архимедикаэ. — К моему глубокому сожалению, многие офицеры Имперского Флота пренебрегают должной заботой о священной аугментике. Сингх-Фот выглядел явно уязвлённым этим фактом. Механические конечности извивались, что-то гудело внутри его организма, алая мантия под операционным балахоном тревожно колыхалась. Голос приобрёл скрипящие нотки. — Мало того, что нарушение святых заветов обслуживания оскорбляет Омниссиию! Так эти глупые Haplorhini потом попадают на операционные столы ко мне и моим коллегам с глупейшими диагнозами, вроде некроза серого вещества, проникающей септической инфекции или банальных паразитов!.. Архимедикаэ, занятый изливанием своей профессиональной проблемы на одного из пациентов, совершенно не замечал, что этот пациент уже полминуты в изумлении разглядывает свою левую руку, состоящую из металла и композитов, вместо человеческих костей и плоти. — Прошу извинить, но… Это нормально? — Что именно? — Вернулся в реальность Сингх-Фот, подлетев ближе к недоумевающему Фрейзеру. — Мой протез, — пояснил коммодор, аккуратно сжимая и разжимая синтетические мышцы: — Он светится синим. И перед глазами надписи появились… — О! Техножрец внезапно прекратил кружить над операционным креслом и замер, устремив внимание всей своей аппаратуры на происходящее с Николасом. — Я предполагал, что вам потребуется больше времени, — с интересом произнёс Архимедикаэ через десяток секунд, которые для Фрейзера растянулись почти на минуту. — Поясните? — С удовольствием, — вновь перешёл на бинарный кант техножрец. — Просвещать неофитов весьма занятно. Восемьдесят семь целых, четырнадцать сотых процента пациентов в вашей ситуации думают, что сошли с ума. Ещё девять процентов ничего не замечают. Поздравляю, вы относитесь к наиболее здравомыслящим четырём процентам… — Благодарю, но хотелось бы ближе к теме, — сухо прервал Николас. Вместо прямого ответа Сингх-Фот просто чуть шевельнул механодендритами, и перед Фрейзером прямо в воздухе раскрылся сияющий инфо-поток. Через пять секунд по помещению операционной разнёсся экспрессивный русский мат. — Что-то востроянское? — Сходу попытался определить Архимедикаэ, но тут же исправился: — Хотя нет, ближе к ново-Вальгалльскому диалекту… Ругань повторилась. Фрейзер, не скрываясь, интенсивно склонял Сингх-Фота по его биомеханической матери и предкам. Завершив тираду экспрессивным выражением, некогда подслушанным у Радуловича, Николас попытался выдохнуть и успокоиться. Получалось… Херово, что уж тут говорить? Впрочем, психовать перед техножрецом не было никакого толку. Коммодор уже понял, что перед ним просто очередной чокнутый на всю механическую башку фанатик. — Вы. Воткнули. Мне. В голову. Ноосферный. Передатчик? — Ледяным тоном отчеканил коммодор, со смешанными чувствами глядя на Сингх-Фота. — Верно, — благожелательно согласился Архимедикаэ. — Я не согласовывал эту аугментацию. Ни с вами, ни с архимагосом Циано, — Фрейзер повысил голос и, наконец, взорвался: — Так какого d'yavola, Сингх-Фот?! — Вы стали на шаг ближе к постижению Омниссии. Это большая честь. Он словно не понимал… — Я не имею отношения к Адептус Механикус, — вновь попробовал Фрейзер. — Я почитаю Омниссию, но верую в первую очередь в Императора Человечества, возлюбленного всеми! Я сказал вам при первой встрече, что не собираюсь раньше времени менять плоть на железо, и вы согласились. Что изменилось?! Архимедикаэ в безучастном молчании взирал на Фрейзера сверху, тараща все восемь механических глаз. Оптика щёлкала, когда линзы перефокусировались на окружающее пространство. Тихий лязг раздражал, шипение сервоприводов будило гнев, кружащиеся вокруг алой мантии потоки ноосферных данных, видимые Николасу, отзывались лишь ненавистью. Всё во внешнем виде техножреца теперь вызывало отвращение… — Нет истины в плоти, только предательство, — прошелестела в разуме Фрейзера мыслеречь Сингх-Фота. — Поздравляю, вы доказали это на своём примере, — ядовито выплюнул Николас и зашагал на выход из операционной. — Наше сотрудничество окончено! Можете передать Циано. Если он не умеет контролировать своих подчинённых, я не желаю иметь с ним ничего общего! — Вы действуете необдуманно, — подал голос Архимедикаэ, когда коммодор уже был на пороге в дезактивационный тамбур: — Это решение импульсивно и лишено логики. Проанализируйте ситуацию, не стоит… — К несчастью для вас, я всё ещё ценю свою человечность, — оборвал его Фрейзер и вышел из операционного блока. Сегодняшний день определённо начинался не слишком хорошо…***
— Suka! — Выплюнул в пустоту Николас, когда двери медицинского блока орбитальной инсталляции захлопнулись за его спиной: — Urod механический! — Сэр? Что-то случилось? — Осторожно обратился к коммодору старший востроянец группы охраны, броня которого отличалась сержантскими нашивками. — Оставьте, — раздражённо махнул рукой тот. — Та территория под юрисдикцией Механикус, вы ничего не могли сделать… Сопровождающие встревоженно переглянулись между собой. Возможно, опасались разноса от явно недовольного начальства, а может быть действительно переживали за Фрейзера и за то, что с ними сделает Радулович, когда узнает. Николас уже ни в чём не был уверен. Перед глазами плыли синие строчки текста, прозрачного для всех людей, несвязанных с Адептус Механикус, или хотя бы не подвергнутых глубоким аугментациями. Мягкое сияние ноосферы могло заворожить, но коммодор был слишком не в духе, чтобы восхищаться нежеланным «дополнением» к собственным имплантам. Честно говоря, Фрейзер до сих пор не понимал, зачем Архимедикаэ сделал то, что сделал? Список аугментаций напрямую согласовывали Тектрий, как старший техножрец «Стража Бездны», и архимагос Циано, как предоставляющий услуги и специалиста по, собственно, имплантированию. От самого Фрейзера требовалось лишь подтвердить документ цифровой подписью, а Сингх-Фот был обязан просто выполнить свою работу. Просто. Провести. Одну! Грёбаную! Операцию!!! — Blyad… Идиотские действия и поведение техножреца действительно взбесили Николаса. Резко вдохнув, а затем выдохнув, как советовали в той методичке, что загрузили ему в мозг в гостях у Хорста, коммодор попытался абстрагироваться от ситуации и непредвзято оценить происходящее. Было не столь важно, почему Архимедикаэ сделал то, что сделал. Управы на него всё равно не было. Даже звания коммодора Имперского Флота и статуса внештатного агента всемогущей Инквизиции не хватало, чтобы требовать ответов у, фактически, пятнадцатого техножреца в цепи командования Мезоа. Не во время Готической войны и очередного Чёрного Крестового похода, уж точно. Да, Николас мог бы сообщить о случившемся Санкаре или напрямую отписать Хорсту, но… Идиотизм ситуации заключался в том, что по меркам Империума ничего особо страшного не произошло. «Подумаешь, дополнительную железяку в мозг воткнули, у нас тут Абаддон планеты с лица Галактики выжигает, так что заткнись и иди воюй!» — Николас ожидал примерно такой реакции от Санкары и Хорста. Отторжение вызывал не столько сам факт получения доступа к ноосфере — в конце-то концов, Фрейзер был умным человеком и понимал, сколь многие преимущества оно даёт. Бесило, что какой-то сторонний техножрец просто взял, покопался в мозгах Николаса, а затем добавил туда незапланированных деталей, причём сделал это так, будто они это изначально задумывали! Фрейзера, откровенно говоря, достали ситуации, когда кто-то, про кого он вообще не знал, не уважал и даже в глаза не видел, пытался использовать самого коммодора в своих целях. — Мне идиотизма и неопределённости в космосе хватает, — пробурчал себе под нос Николас, раздражённо отмахиваясь от очередного ноосферного потока: — Нехрен ещё и с планет всё это тащить! К ангарам малых летательных аппаратов коммодор с группой сопровождения добирался в гробовом молчании, просто нагло оккупировав отдельный вагончик внутристанционного монорельса. Нужно было подумать, а ещё — раздать новые указания подчинённым. Заодно и дополнительный функционал протестировать, чтоб его! — Я уже отправил всю информацию, которой Архимедикаэ счёл нужным со мной поделиться, — мысленно связался с Тектрием коммодор. — Без понятия, как, зачем и почему он сделал то, что сделал, но тебе придётся разбираться с этой herney! Хотя бы как её отключать, не говоря уж об извлечении! — Будет исполнено, сэр, — магос выглядел так же удивлённым произошедшим, как и Фрейзер. — То, что допустил Сингх-Фот, непростительно. Я буду ходатайствовать… — Некогда, — скривился Николас. — Сегодня вечером приём, ещё через два дня мы отбываем в Мисейр. Оставим дрязги на потом. — Как пожелаете. Фрейзер тяжело вздохнул. Голова опять разболелась, благо хоть желудок больше не буянил. — Что по готовности «Стража Бездны»? — Ремонтные работы полностью завершены восемнадцать часов назад, в данный момент продолжается демонтаж оборудования. — Успеем на ходовые? — Фрейзеру не хотелось лезть в кишащий зеленокожими космос на корабле, у которого в самый неподходящий момент могли забарахлить двигательные установки или, паче того, пустотные щиты. — Можем приступать уже через двадцать три часа, господин коммодор. — Добро. Занимайтесь. Следующим на очереди был Уилкинсон. Новому старпому Фрейзер собирался звонить лично, с помощью мощного вокс-кастера, установленного в командирском шаттле «Аквила». Собирался, но реальность решила иначе… Уилкинсон вышел на связь по собственной инициативе. Видимо, узнал у Тектрия, что Николас уже выбрался из медицинского комплекса Механикус. — Сэр, не хочу отвлекать или мешать, но час назад к нам пришёл гимнариум из Центра боевого применения авиа-космических аппаратов имени Рихтера Дагор-Ярни. Документ завизирован винг-майором Эленой Риверо, 5431-е тактическое крыло Имперского флота «Чеглок». — Что ей нужно? И какой умник выдумывал название для данного соединения? — Устало вопросил Фрейзер, массируя ноющие виски. — По первому вопросу — просит о немедленной встрече с командованием либо корабля, к которому будет приписано крыло, либо с командиром всей сводной группы. По второму — не могу знать, сэр! — Значит, придётся лететь мне, потому что «Память Белатиса» до сих пор прёт на Мезоа через варп, — подытожил Николас. — Известно вообще, где этот ЦБП находится? Нашли довольно быстро, монорельс как раз успел доехать до ангаров, и Фрейзер с сопровождающими востроянцами выгрузились наружу. Теперь предстояло добраться до собственного челнока, протискиваясь через толпы всяких сервиторов и разнорабочих, обходя груды разнообразного имущества, а также распихивая нерасторопных. Конечно, коммодору было не по чину «парковать» челнок там же, где разгружались внутрисистемные каботажники, грузовые лихтеры и добывающие баржи. С другой стороны, здесь не было капанья на мозги со стороны флотских безопасников, да и Механикус не цеплялись. Промаршировавший мимо отряд скитариев и вовсе отсалютовал Фрейзеру, пока востроянцы кулаками и прикладами организовывали коридор к личному челноку. — Лететь туда полчаса, поэтому отправляемся прямо сейчас, — распорядился Николас, с блаженством рухнув в мягкое противоперегрузочное кресло: — Всё равно потом к Санкаре в канцелярию документы везти… Хреново начавшийся день не собирался сбавлять обороты.***
— Вызывайте из увольнений всех, кто до сих пор кутит на станциях, — Фрейзер ожесточённо тёр ноющие виски. — За двое суток как раз протрезвеют, оправятся и будут готовы к работе. — Господин коммодор, да мы хоть сейчас! — Попытался было оправдать свой личный состав квартердек-мастер Вега. Челнок тряхнуло. Уже в шестой раз за последние две минуты. — Отставить препирания с вышестоящим руководством. Время у вас есть, выполняйте. Отбой. — Так точно, сэр! Николас был сильно не в духе, но, несмотря на это, а может быть и вопреки, буквально желал поделиться своим настроением с окружающими. Востроянцы пострадали первыми и, к сожалению, вместе с самим Фрейзером. Просто потому, что когда челнок в очередной раз дёргался, трясло в первую очередь их, а уже потом коммодора. Что поделать, противоперегрузочное кресло у него было значительно качественнее. Но вообще, следовало бы выяснить, почему ровный и спокойный полёт вдруг превратился… Превратился, да. — Джаббар, почему нас так kolbasit? — Раздражённо осведомился Николас у пилота по внутренней связи. — Господин, эти тупые… — дальше следовала непереводимая игра слов на каком-то диалекте низкого готика, в которой фигурировали ослы, противоестественное соитие, идиоты и, почему-то, евнухи. — Понял. Сейчас сам гляну, — вздохнул Фрейзер и единственной беззвучной командой подключился напрямую к бортовой электронике «Аквилы». В прямом взаимодействии с ноосферой определённо были свои плюсы… Картинка с внешних ауспиков челнока более-менее прояснила дело. Мимо пролетел караван из тральщиков, в сопровождении монитора планетарной обороны. Причём данная процессия едва ковыляла на «первой докосмической», как иногда шутили в кают-компаниях Боевого флота Готического сектора. С маневрированием и маневровыми двигателями у этих калош всё было в принципе не очень, но, увы, носорогу плохое зрение не очень мешает, в отличие от окружающих. Конкретно в данный момент пристроившаяся сбоку «Аквила» была вынуждена шарахаться в сторону при малейших непонятных движениях от каравана — назвать процессию как-то иначе не получалось. Наконец, шаттл обогнал внутрисистемников и тряска закончилась. У Фрейзера тем временем начинался нервный тик… «Любимые» подчинённые совсем не помогали замотавшемуся начальству, скорее, даже наоборот. Некоторые так и вовсе жгли прометиумом, в лучших традициях дурных анекдотов. — Адам, повторите ещё раз. Я не понимаю. — Лайн-капитан внутренней безопасности станции требовал от госпожи Ниро проследовать с ним для дачи показаний по делу особой важности. — Это я понял. Что было потом? — Мы сообщили лайн-капитану, что госпожа Ниро никак не может быть замешана в краже ростового портрета многоуважаемого главы Гильдии Тарн, поскольку менее часа назад покинула стены лечебного учреждения. И продемонстрировали документальное подтверждение нашим словам. — Адам… Ближе к делу, пожалуйста! Мне только дрязг торгашей не хватало. — Лайн-капитан повёл себя неразумно, угрожал применить силу, а в конце оскорбил госпожу Ниро весьма нелицеприятным сравнением. — Как именно, Адам? — Цитирую, «эта слепая овца пойдёт и ответит». — Дальше… — Фрейзер уже смирился с тщетностью бытия. — Как обладающий наибольшими полномочиями среди группы сопровождения и, по совместительству, отвечающий за безопасность, а также честь госпожи Ниро, я вмешался в начинающийся конфликт. — Вы сломали франтоватому хлыщу нос, руку и три ребра, Адам. Не говоря уже про повреждения мягких тканей и внутренних органов… — Николас был готов побиться головой об корпус шаттла от трагикомичности ситуации. — Отобрали всё оружие у группы внутренней безопасности станции, сковали их наручниками и запихнули в контейнер с охлаждённой гроксятиной. Ничего не хотите добавить? — Полагаю, они усвоили урок. — О, Бог-Император, прости им, ибо не ведают, что творят! Так, комиссар Ланге, за применение физической силы к идиотам лично вам — выговор с занесением в послужной список, а также моя благодарность. Фрейзер на миг призадумался. Пока выходило как-то неравномерно, к тому же Ланге мог и обидеться за выговор. Впрочем, на комиссара, у которого невовремя взыграло рыцарство головного мозга, имелась своя управа. — За издевательство над служащими внутренней безопасности пункта базирования Боевого флота Готик — отправляетесь на гауптвахту сроком на три дня. Отбывать наказание будете во внеслужебное время в главном корабельном госпитиуме под руководством сестры Клементины. Официальную бумажку я выпишу, как доберусь до «Стража Бездны». Вопросы? — Никак нет, господин коммодор. — Рад слышать. А теперь прошу извинить, мы, вроде как, долетели до этих… ЦБП-шников.***
То, что на бумаге гордо именовалось Центром боевого применения авиа-космических аппаратов имени Рихтера Дагор-Ярни, на практике выглядело совсем не грандиозно. Впрочем, сложно было ожидать иного от структуры, которую буквально втиснули в систему Мезоа меньше трёх месяцев назад. Базой для Центра служил довольно большой безымянный — если не считать длинного зубодробительного номера — и совершенно необжитый астероид диаметром под три десятка километров. Раньше на нём что-то добывали, потом насверлили каверн, выгребли все ценные руды и оставили бесполезную каменюку болтаться у центрального оборонительного периметра Мезоа. Прошло полсотни лет, началась Готическая война, Мезоа оказался в полу-блокаде, и про астероид вспомнили. Сначала пытались развернуть тут наблюдательную станцию, затем решили делать торпедную батарею, но в конце концов пришли к идее аэродрома подскока для малых летательных аппаратов. Даже приступили к строительству и почти закончили, тем более что шахтёрские корабли Механикус сделали часть работы ещё за пятьдесят лет до этого. А потом сюда переселили «иммигрантов» с несчастной Платеи, незавидная судьба которой была бельмом на глазу для командования Имперского Флота в субсекторе Циклопа. В общем, эвакуированных просто забыли почти на три месяца, тем более что они и сами особо не спешили о себе напоминать. Просто летали на том, что у них было на вооружении, тренировались, обустраивали базу, налаживали взаимодействие с соседними оборонительными постами, ругались за прометий и чистую воду со снабженцами… Обычное дело для Готического сектора в те чёрные дни. Теперь Фрейзеру предстояло найти где-то здесь авиагруппу для долбанного эскортного авианосца «Память Белатиса». Данный кораблик прямо сейчас беременной клячей тащился на Мезоа с Халемнета, попутно отвлекая на своё эскортирование оба фрегата полу-сформированной оперативно-тактической группы «Денеб». Увы, вначале нужно было отыскать местное начальство. Хоть какое-нибудь. — Узнали что-нибудь? — Устало поинтересовался Николас у подошедшего востроянского сержанта. Коммодор сидел на ящиках с маркировкой Имперской Гвардии, в изнеможении прикрыв глаза и глубоко выдыхая через нос. Всё-таки почти убегать от чёртового Архимедикаэ, даже не выслушав никаких рекомендаций касательно постоперационного восстановления, было не самой лучшей идеей. Равно как и переться потом через треть системы, пусть и на личном шаттле. Про вечерний приём в офицерском собрании сейчас не хотелось даже думать. — Так точно, вашбродь, — привычно сократил уставное востроянское обращение сержант. — Изловили поганца, сейчас он нам тут всё расскажет. Тащить? — Давайте, — махнул рукой Фрейзер, старательно игнорируя заботливое участие в голосе подчинённого. Поганец оказался нервным, бледным и тощим, как смерть, клерком Администратума. Обряженный в скучное мышино-серое одеяние, он почти висел на руках двух дюжих востроянских первенцев, аккуратно придерживавших единственный источник информации. — В-вы кто ещё такие? — Едва выдавил дезориентированный происходящим «язык». Объяснять ситуацию и уговаривать клерка взялся сержант, за что Николас был ему до глубины души благодарен. Мигрень не отпускала, тошнота накатывала волнами, а мозг пытался приноровиться к новым для него источникам информации: едва заметные ноосферные потоки тянулись вокруг в разных направлениях, какие-то агрегаты в боковом проходе сияли жёлто-синим, пестря тревожными сообщениями о необходимости полного техосмотра, а по ушам бил вой фильтрационных установок. Фрейзер понимал, что лучше в ближайшее время ему не станет. Тектрий всё ещё продолжал копаться в спецификациях дополнительных имплантантов. Магос искал противопоказания к стимуляторам и анальгетикам, имевшимся в наличии у коммодора, но честно предупредил, что процесс может затянуться на пару часов. — Да, конечно, я вам всё покажу! — Тем временем вник в ситуацию клерк. — Только отпустите меня, пожалуйста. — Да ты не боись, — по-отечески успокаивал его востроянский сержант. — Мои бойцы ребята справные, не уронят. А так всяко быстрее дойдём. Фрейзер вздохнул и тяжело поднялся с ящиков. Затягивать встречу с местным руководством смысла больше не было, хотя самому коммодору хотелось просто закинуться снотворным и отрубиться часа на три. — Кончайте balagan, — остановил Николас пошедшего на третий круг сержанта. — Времени нету. — Может, вам ещё отдохнуть, вашбродь? — У Золотого Трона отлежусь, — офицер зажмурился, ожидая, пока отпустит особо болезненный спазм. — Выдвигаемся!***
— Мне передали, что вы до глубины души хотели видеть кого-то из командования новой оперативно-тактической группы, — с места в карьер начал Фрейзер, входя в зал предполётных брифингов. Отыскать винг-майора Элену Риверо, возглавляющую 5431-е тактическое крыло Имперского флота «Чеглок», оказалось весьма непросто, даже с помощью востроянцев и при вынужденном содействии Администратума. Дамочка была действительно реактивная, успев трижды поменять своё местоположение за какие-то полчаса. Ну, или персонал Центра боевого применения просто издевался над залётными гостями. Во всяком случае, Николас с сопровождением успел побывать в местной офицерской столовой, до полусмерти напугав тамошний персонал золочёными эполётами коммодора и хеллганами востроянцев. Главный повар с чего-то вдруг решил, что пришли по его душу, и забаррикадировался в кладовке. Само собой, никакой Элены Риверо там не оказалось… Подивившись идиотизму этого долгого дня, коммодор двинулся к кабинету местного начальства, но по прибытии на место обнаружил лишь пару слегка подгнивших сервиторов, пятнадцать грязных одноразовых стаканчиков из-под рекафа, а также заваленный рапортами, докладами и ещё варп знает чем рабочий стол. К добру или к худу, мимо как раз пробегал взмыленный капитан Аэронавтика Империалис, который тоже разыскивал винг-майора. Он-то и определил, где могла быть госпожа Риверо в это время. Как оказалось, не ошибся, и за это Николас даже был ему благодарен. Совсем чуть-чуть. — Возможно, — оторвалась от гололитической поверхности могучая дама рубенсовских форм. — А вы? — Коммодор Фрейзер, с недавнего времени командующий оперативно-тактической группой «Денеб», — представился Николас, внимательно изучая собеседницу. Во-первых, она была выше на полголовы. Во-вторых, говорила низким прокуренным контральто, что называется, внушая и подавляя одним своим присутствием. В-третьих, на лётной форме винг-майора тускло блестели отметка за ранение, значок аса и тройной крылатый череп. Последнее внушало наибольшее уважение. — Я предполагала, что вы будете несколько старше. — Молодость — это тот недостаток, который с годами проходит, — дипломатично отвечал Фрейзер. — Перейдём ближе к делу. Мне сообщили, что имеет место быть вопрос особой важности. — Как и всё, что касается боевой эффективности. Женщина, на счету которой было не менее тридцати сбитых летательных аппаратов противника, тяжело вздохнула и пожевала губами. Тяжелый лоб прорезали морщины, короткие волосы даже не шелохнулись, рваная паутина розоватых шрамов на левом виске, едва видимая при таком ракурсе, бугрилась плохо сросшимися рубцами. Элена Риверо, мягко говоря, не выделялась женской красотой. Хотя, вроде бы, стоящий рядом с Николасом сержант-востроянец считал иначе, беззастенчиво рассматривая винг-майора заинтересованным взглядом. Та, кажется, не возражала… Фрейзер покосился на комплекции обоих, пожал плечами и промолчал. Внешне они друг другу вполне подходили. — Возможно, вам будет тяжело понять… — Снова тяжело вздохнула винг-майор. На её искажённом боями лице мелькнуло замешательство. Кажется, Риверо сама не знала, как подойти к своему вопросу. Фрейзеру это начинало надоедать, но он молчал. Мигрень не отступала. — Увы, я ничего не могу сделать… — Вновь тяжёлое молчание. — Дайте мне пять минут, господин коммодор. Я всё объясню и покажу на практическом примере. Николас взглянул на востроянцев, перевёл взгляд на нескольких инфа-савантов и пришедшего с ними капитана Аэронавтика Империалис. Они выглядели странно притихшими, почти стушевавшимися. Здесь определённо происходило что-то, что уже не нравилось Фрейзеру. — Пять минут, винг-майор. Коммодор демонстративно уткнулся в свой инфопланшет, дав Риверо молчаливое разрешение действовать. Стоило просмотреть последние изменения обстановки, новые приказы в тактической сети Имперского Флота на Мезоа, а также узнать, не вернулась ли с Халемнета остальная часть боевой группы. Дю Белле и Скрев молчали, приказов для «Денеб» не появилось, новость была только одна и внушала осторожный оптимизм. На окраине системы Денерейра вылетел на минную банку одинокий рейдер орков. Как и все самодельные корабли зеленокожих, он был трудно идентифицируем, но по размерам соответствовал классификации тяжёлого фрегата. К сводке прилагалась расшифровка курса фрибутера, из которой выходило, что либо капитан ксеносов был пьян в умат, либо у них сломались маневровые двигатели. Зная некоторые факты об орках, Фрейзер не исключал ни одного сценария. Он с иронией подумал, что персонал тамошней имперской станции наблюдения, должно быть, успел прочесть заупокойную молитву Императору, а теперь истово благодарил Защитника Человечества и само провидение за неожиданное спасение. Больше ничего критичного за последний час не произошло. Хоть что-то хорошее… — Сэр, глядите, — вернул Николаса в реальность голос сержанта из-за левого плеча. Коммодор поднял взгляд, вскинул брови и с интересом присмотрелся к происходящему за толстым слоем прозрачного полимера. Широкие обзорные окна зала для брифингов выходили прямо в ангар, где сейчас медленно, обманчиво неторопливо заходили на посадку жёлто-серые «Фурии» и «Звёздные ястребы». Первыми приземлялись перехватчики. До ближайшего было меньше тридцати метров, поэтому Фрейзер мог в подробностях изучить как сам процесс, так и машины. Семидесятиметровые корпуса двигались без изящества, но с некой внутренней силой и подавляющей мощью. Вместо неудержимой скорости — прочная комбинированная броня. Легчайшая манёвренность, позволяющая творить виртуозные виражи, уступила место могуществу бортового вооружения. Заострённые скосы и прилизанные аэродинамические формы сменились простыми, словно вырублёнными линиями. Каждая «Фурия» покоряла именно этим. Своей простотой, мощью, надёжностью и стойкостью перед ужасами пустоты. Массовостью, в конце-то концов! Тяжелые машины низко гудели, словно сердитые жуки, и этот звук проникал даже в зал для брифингов. Дюзы двигателей сияли тускло-голубым, почти белым светом. Абляционная броня отливала медью, законцовки крыльев были закопчены. Они влетали в створы ангара по одному, тут же приземляясь на посадочные опоры. Специальные энергетические поля удерживали перехватчики от столкновений и разрушения палубы. Спустя мгновения каждую «Фурию» подхватывал специальный крановый захват, который транспортировал машины вглубь ангара, где к ним уже ехали небольшие транспортёры, отдалённо напоминающие гольф-кары времён Древней Терры. Отлаженный и полностью выверенный процесс с точностью имитировал посадку перехватчиков на реальный авианесущий корабль. Конечно, в настоящем бою часть машин будет повреждена, снаружи по носителю будут стрелять, а сам ангар станет похож на филиал преисподней. Тем не менее, Николас не видел здесь проблем. Для учений этого вполне хватало. — Итак? — Сейчас, господин коммодор. Ещё пару минут, — подошедшая сбоку винг-майор мрачно смотрела наружу. Фрейзер нервно дёрнул щекой. Ожидание надоело больше мигрени, даже слаборазличимые ноосферные потоки вокруг приёмо-передающих устройств перестали раздражать. — Намекните хоть, куда мне смотреть? — Край посадочной полосы, перед «Фуриями». — Я вижу лишь экипажи перехватчиков… Николас не договорил. Просто замер, глядя в пустоту безучастным расфокусированным взором. Должно быть, винг-майор удивилась такой реакции, но Фрейзера это не волновало. Ни здесь, ни сейчас. Его сознание было поглощено изучением тонких информационных нитей, тянущихся от машин к их пилотам и далее, вглубь всего учебного комплекса, расположенного в выдолбленном изнутри астероиде. Чем дольше он вглядывался, тем бледнее становилось лицо коммодора. Из носа побежала тонкая струйка крови, пальцы резко сжались на декоративном поручне вдоль окна. — Сержант, — лёд в голосе Фрейзера может заморозить сталь. — Сэр! — За мной, немедленно, — Николас быстро идёт к боковым дверям зала для брифингов, которые выходили прямо внутрь ангара. — Винг-майор, начинайте репетировать объяснения этого! Отмазка «так решили Механикус» меня не удовлетворит. Он спускается в ангар почти бегом, не обращая внимания ни на удивлённые взгляды подчинённых, ни на капающую из носа кровь, ни на пытающуюся что-то сказать Риверо. Всё его сознание поглощено одним простым вопросом. Какого. Варпового. Отродья. Здесь. Происходит? Востроянцы ничего не спрашивают, привычные к прибабахам родного начальства. Где-то в глубине души Фрейзер доволен такой реакцией. Слишком легко было бы сорваться прямо там, если бы ему начали задавать вопросы о сути происходящего. Сами всё увидят. И поймут. Не смогут не понять. Во всяком случае, Николас на это надеется. Сотня метров пролетает как один. В голове пусто, даже мигрень успокаивается, словно чувствуя общее настроение хозяина тела. Фрейзер чеканит шаг, загерметизированные сапоги зло лупят по палубе, магнитные набойки звонко стучат о рифлёный настил. — Сэр, старший инструктор Янколеску… — начинает было стоящий перед строем офицер с нашивками суб-капитана. — Молчать! — Обрывает его Николас и продолжает идти. Он останавливается перед крайним слева пилотом, вглядываясь в холодные ярко-красные линзы, заменяющие тому глаза. Краем сознания отмечает, что вытянувшийся по стойке смирно человечек едва достаёт ему до середины груди. — Имя, звание, возраст в стандартных терранских годах! — Требует Фрейзер, разглядывая кортикальные разъёмы, которыми покрыт совершенно лысый череп. — Андрис Дериметус, первый пилот, пятнадцать! — Звонко чеканит ребёнок-солдат, двадцать процентов тела которого заменены на бионику. Николас шагает вдоль строя. Останавливается, рассматривает каждого из военнослужащих, что восхищённо пожирают его пустыми машинными глазами, и задаёт один и тот же вопрос. — Клаус… Второй пилот, шестнадцать, сэр! — Паулина… Штурман, пятнадцать, господин коммодор! — Христофоро… Четырнадцать! — Амалия… Пятнадцать! Фрейзер хочет орать благим матом, но сдерживается, сам не понимая, как. Вся будущая авиагруппа его эскадры, за исключением командиров эскадрилий, — киборгизированные дети в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет… Неужели этот день мог стать ещё хуже? Оказалось, да, мог…***
Звонкий вой сигнала общей тревоги застал Фрейзера уже в «Аквилле». Сорванное горло саднило, голова раскалывалась, не утихшая злоба была готова выплеснуться через край. Последние полчаса сначала Николас орал на винг-майора Риверо, иногда срываясь на русский, а потом уже она, отбросив субординацию и чины, отвечала ему непереводимыми конструкциями на платейском диалекте Высокого Готика. Звучало даже красиво. Ошарашенные востроянцы, получившие приказ не вмешиваться, с восхищением вслушивались в низкое, иногда едва не шипящее контральто. Как бы то ни было, теперь немного успокоившийся Фрейзер собирался просто из принципа наведаться в офицерское собрание, выловить там начальника управления людских ресурсов Имперского Флота в кластере Циклопа, а затем как следует поболтать с ним о том, что про такие «неожиданности» надо предупреждать заранее. Николас не собирался его бить — хотя Ланге взять с собой стоило — но по мозгам проехаться был обязан. К несчастью, у судьбы были свои планы на остаток вечера… С каменным лицом просмотрев общий тактический циркуляр, пестрящий пометками о срочности, незамедлительности и обязательности к выполнению, Фрейзер откинулся поглубже в противоперегрузочное кресло и ментальным усилием открыл канал связи с Тектрием. — Магос, подключайте всех. Немедленно. Спустя сорок семь секунд на гололитических экранах вокруг коммодора возникли обескураженные, раздражённые, взволнованные и сосредоточенные лица его подчинённых. Кажется, Радуловича выдернули прямо из душа, и теперь востроянец тряс головой, пытаясь избавиться от воды… — Господа, по эскадре объявляется общая тревога. Уровень — оранжевый. Дежурным сменам занять места по боевому расписанию. Все увольнительные, отпуска и визиты «я только за амасеком», — на этих словах Николас взглянул на слегка покрасневшего Фраара, — отменяются до дальнейшего распоряжения. Быть готовыми выйти в открытый космос и вступить в бой в течение трёх часов. Вопросы? — Это, конечно, не моё дело, сэр, но что произошло? — Вызвал огонь на себя Ланге. — Нет, комиссар, теперь это уже наше общее дело, — тяжело произнёс Николас, словно заколачивая гвозди в крышку гроба. — Пять часов назад командование Имперского Флота потеряло связь с системой Фуларис. Фрейзер закрыл глаза. Вздохнул. — Последнее полученное от них сообщение: «К нам пришёл Чёрный Флот»… Окружающие подавленно молчали, не зная, что сказать в ответ. Абаддон Разоритель сделал свой ход. Начинался новый этап Готической войны.