Падение / The fall

Джастин Тусклый свет в помещении. Покачав головой, я отворачиваюсь от высокой и пухлой дамы, которая приближается ко мне, сверкнув белыми зубами за кроваво-красной помадой. Она милая, но не в моем вкусе. Не знаю, почему я здесь. Наверное, от тоски. Мне просто скучно. Толпа продолжала шуметь, но теперь все притихли, как будто кто-то уменьшил громкость. Воздух затуманен, сигаретный и кальянный дым смешиваются, создавая что-то новое, но столь же неприятное. Свет достаточно тусклый, чтобы создать темные уголки и сохранить все секреты. Мгновение спустя сцену освещает красный свет, заливая комнату и ее обитателей малиновыми красками. Напиток из моего стакана лениво стекает по бокалу, капая на пальцы. И тут появляется она. Она выходит на сцену, ее кожа тут же освещается красным. Внезапно весь клуб встал по стойке смирно, как будто воздух высосали из помещения одним вдохом. Волосы у меня на затылке встают дыбом, когда она поворачивает бедра в сторону, а из динамиков доносится первый удар барабана. Коллективный вздох, когда она начинает двигаться в такт. Тяжелый гитарный звук следует секундой позже, и это похоже на повышение температуры в комнате. Я чувствую, как пот начинает просачиваться в ладони. Она другая. Я знаю это. Она это знает. Все это чертово место знает. Она завораживает, сопровождаемая только простым гитарным риффом и голосом панк-рока. Ее кожа покрыта только черным кружевом и неоновым светом. Что-то в ней заставляет меня перестать двигаться, моргать, дышать. Она необузданна. Она могущественна. Она – грех на шестидюймовых каблуках. Она опасна. Барабан в музыке бьется так сильно, лед в стакане звенит, и кровь в венах вибрирует, пока я не чувствую, что дрожу внутри. Я не должен быть здесь – видит бог, у меня есть другие дела – и все же я здесь, не в состоянии двигаться, даже если бы захотел. Ее светлые волосы касаются нижней части спины и свисают по груди, а ее нежные руки порхают по своей коже цвета слоновой кости. Ее движения грациозны и соблазнительны, то ли музыка, то ли мое сердце так стучит… Она крутит бедрами и низко опускается на невероятно длинные ноги. Из динамиков доносятся нечеткие звуки гитары. Воротник рубашки слишком тесен, манжеты, пуговицы на груди – я весь горю. Ее присутствие выжало весь воздух из моих легких, и все, чего я хочу – это никогда больше не дышать. Даже с комнатой, полной людей, кажется, что каждое ее движение лишь для меня, как будто мы здесь одни. Сильные бедра и руки хорошо работают вместе, и это больше, чем стриптизерша на шесте, это гребаная акробатика и ловкость, сила ее уверенности сексуальнее, чем всё остальное. Она поворачивается через плечо, ее губы изогнуты в улыбке, сердцевидное лицо и темные глаза ударили меня в грудь, как поезд. Только не она. Кто угодно, но только не она. Она слишком хороша, чтобы быть здесь. Ловкими руками она снимает с плеч лямки черного кружева, и мне приходится отвести взгляд. Не то, чтобы я не хочу посмотреть, – боже, хочу, – но я знаю, что если посмотрю, то не смогу думать ни о чем другом до конца ночи. Может быть, до конца своей жизни. Мужчина слева от меня наклоняется вперед, не сводя с нее глаз, в то время как хорошенькая девушка на его коленях изо всех сил пытается удержать его внимание. Его взгляд на нее заставляет мои мышцы дергаться. Я сгибаю руку на бедре, пока не чувствую, как хрустят костяшки пальцев, и мне требуется вся выдержка, чтобы не оторвать его от кресла за рубашку и не ударить коленом в лицо. Моя челюсть сжимается, зубочистка во рту почти щелкает, когда я делаю все возможное, чтобы остаться сидеть на месте. Вместо этого я снова перевожу взгляд на сцену. Я не из тех парней, кто дерется из-за девушки. Но я мог бы быть им. Ради неё. Чувствую, как мой телефон вибрирует в кармане. Когда я снова поднимаю глаза, она стоит ко мне спиной, показывая всей комнате свою гладкую кожу. Я делаю последний глоток, все еще не в силах посмотреть ей прямо в глаза. Тем не менее, эти глаза и это лицо пятнают заднюю часть моих век, как яркий луч солнца. Последние ноты песни все еще витают в воздухе, когда я встаю. Повернувшись, я оставляю чаевые официантке. Беру куртку из гардероба. Идя по ярко освещенному коридору в ночной воздух, я натягиваю перчатки, глубоко вдавливая искусственную кожу между пальцами. Телефон снова звонит, и я достаю его из кармана. — Да. Гравий хрустит под ногами, когда я иду к машине, и я слышу музыку из клуба, все еще бьющуюся сквозь стены. На мгновение телефон замолкает. А потом: — Через полчаса. Боулинг на Лоэн. Я смотрю на часы, отключаю телефон и прячу его обратно в карман. Грохот двигателя пронзает полночную тишину, и неоновые огни клуба ярко отражаются от капота моей машины. Вздохнув, я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза. У меня такое чувство, что скоро жизнь станет намного сложнее.