Ты сам решил, с кем сойтись

Входная дверь открылась с противным треском и ударилась острым краем об стену. В коридоре зажглась настенная лампа, которая стала гореть настолько ничтожно, что освещала лишь парочку метров вокруг себя, потому совершенно не имела пользы. Адиль поворчал, вслепую скинул с себя куртку и наскоро расшнуровал обувь, бросил ее к широкой тумбе, а сам, чтобы не упасть, оперся ладонью о поверхность шкафа, по рефлексу опустив голову вниз. Он пьян. Он снова выпил где-то со своими друзьями, наверное, в каком-нибудь проблядушном клубе, где косыми толпами от столика до бара щеголяли разукрашенные шлюхи, от которых несло то ли дешевыми духами, то ли паленым алкоголем. Не суть: Жалелов опять провел время в самой прогнившей среде города. Квартира окутана темнотой, и только свет уличного фонаря, пробравшегося во внутрь кухни, показывал хоть какие-то очертания мебели: стола, стульев, холодильника, череды комодов и прямоугольную голову телевизора. Впрочем, идти в сторону кухни Адиль не собирался, так как ни голода, ни жажды он не испытывал, и единственным желанием, что бешеной центрифугой крутилось внутри нервной сетки, были до жути калечащие усталость и сонливость. Где там спальня? Переступив через туманность спиртовых градусов, Адиль пытался сообразить, в какую сторону ему повернуть, чтобы наконец-то упасть раздряхленным телом на мягкую перину кровати. Он двинулся вперед слишком резким шагом, из-за чего внутри желудка, будто по какому-то сигналу, подступила тошнота, и Жалелов быстро вспомнил, что ванная комната находится с левой стороны и сейчас ему нужно именно туда. Мужчина небрежно вбежал в кафельную комнату и, обхватив двумя руками ободок унитаза, выблевал все, что было съедено за этот вечер. Какое дерьмо ему скормили? Он не помнил точно и, вероятно, не вспомнит вовсе: должно быть, это и к лучшему. Жалелов вытер испачканный рот тыльной стороной ладони, затем смыл всю рвоту, а после подошел к раковине, включив холодную воду. На зеркало он не решался взглянуть, да и свой внешний вид на данный момент ему был понятен: бледная, чуть ли не зеленая кожа, впалые веки, отек лица, пожелтевшие белки и расширенные зрачки. Как его еще мухи не обсыпали? Адиль наскоро освежился, избавился от остатков рвоты со своего рта, помыл руки и выключил водопроводный кран. Прибодрившись от влажного холода, он покинул помещение и, что удивительно, не забыл выключить свет. Оказалось, спальня находится прямо напротив ванной комнаты, и Адиль, когда осознал эту удачу, ментально улыбнулся. Дверь заперта, и это настораживало: обычно она всегда открыта нараспашку или же приоткрыта до возможной половины, но сейчас ее ставни были плотно прижаты друг другу; замка на ней, к счастью, нет. Кажется, Незборецкий сегодня не в лучшем духе. Жалелов недолго столбенел, поэтому, вытянув дверную ручку на себя, осторожно распахнул дверь и зашел, закрыв ее с той же щепетильностью. Как и весь дом, спальня одета в ночную пелену, и только лунный свет тускло доносился через прикрытые шторами окно. Внутри спальной комнаты теплее, чем в других комнатах квартиры, и, вероятно, это объяснялось тем, что единственная живая душа, коротавшая длительное время дома, присутствовала именно здесь. Действительно, на левой части кровати, которая зрительно выходила к окну, лежало укутанное в одеяло тело, очевидно, рассматривающее уже не первый сон в киноленте своего сознания. Кирилл всегда спал чересчур изнеженно. Адиль некоторое время засматривался на данную картину, коротко ухмылялся, а после продолжил путь до кровати, ступая по половицам мелким шагом, но из-за опьянение пройти аккуратно и беззвучно не удалось. Мужчина не брал во внимание то, что было бы желательно снять с себя одежду, на которой пропитался весь аромат клубной гулянки, поэтому он без переодевания тяжелым жестом опустился на свободную половину кровати. Его лицо поднято вверх: оно изучало белый потолок так, словно в нем замешаны какие-либо скрытые узоры. Однако Жалелов бросил это занятие в виду того, что организм, ощутив под собой бархатистость домашней простыни, автоматически перешел в режим отдыха, поэтому посиневшие веки медленно опустились и заслонили обзор перед собой. И, по сути, больше никакое беспокойство не могло раззадорить уничтоженного алкоголем Скрипа, но внезапное шевеление возле себя заставило его молниеносно активировать глаза. — И где ты шлялся до трех часов утра? Голос Незборецкого звучал так бодро, будто бы он совсем и не спал, а лишь втихаря притворялся, выжидая того момента, когда его друг ляжет рядом с ним. Сам Адиль, смутно улавливая суть заданного вопроса, мельтешил взглядом с потолка до лица Ти-Феста и молчал, но недолго: безответная реакция только усугубит ситуацию. — После студии мы пошли с пацанами выпить, вот и задержался, — хрипло бормотал через пересушенные губы, — Блять, надо было тебя предупредить, сорян. — Я уже привык к тому, что ты бухаешь без просыха, — раздраженно произнес Кирилл, когда приподнялся на локтях с кровати и принял сидячее положение, — Бля, ты десять пачек за раз выкурил? От тебя сигами за сто метров пасет. После этих слов парень встал на ноги и подошел к окну, которое быстро освободил от паутины полупрозрачных штор, далее приоткрыл его до "зимнего режима" и возвратился обратно. В помещение постепенно начал проникать холодный воздух, невидимой струйкой обволакивая стены, и Незборецкий, стоявший на полу в одних боксерах, незаметно поддергивал плечами, пальцами и коленями, чувствуя, как неприятные иглы мороза пробегали по его телу. — Я тебе звонил раз двадцать. Ты где телефон проебал? — продолжал белобрысый парень, когда все-таки опустился на кровать и накинул на себя край одеяла, чтобы вернуть прежнее состояние тепла. — Он в кармане куртки лежит, че ты начинаешь? — Адиль уже сам начал ощущать нервозность и, дабы направить ее в какое-либо действие, снял с себя рубашку, перед этим привстав с поверхности кровати, — На беззвучном он был, хули теперь припоминать это? Я уже извинился. — Заебись, — на выдохе кинул фразу Незборецкий и закатил глаза, мысленно сматерившись второй раз. Жалелов спустя некоторые мгновение и комбинацию неуклюжих мановений бросил черную рубашку на пол и тут же заметил выражение лица друга, в котором читалось что-то по типу "мне ее потом вешать, да?". Мужчина среагировал холодно, возможно, даже с упреком. Он решил не снимать с себя белую футболку, ссылаясь на то, что в комнате еще долгое время будет гулять зимний морозец. Хотя кого тут обманывать? Адилю просто лень напрягаться еще раз. Как только пропитое алкоголем тело возвратилось обратно в кровать, Кирилл, щуря глаза, чтобы рассеять перед собой густую темноту, что-то заметил на шее друга и неожиданно отскочил назад, чуть ли не упал навзничь. Скрип непонимающе косил глаза в сторону парня, однако уже ожидал каких-либо претензий: неспроста удивление читалось в этой голубой радужке. — Что это, блять, за хуйня, Адиль? — его взбешенный тембр плавно менялся на строгий тон, от чего комната, по всей видимости, холодела еще на несколько градусов, — Что за пятно у тебя на шее? После двукратно проговоренных вопросов Адиль все же насторожился и пытался вспомнить, что именно может быть на его шее. Для большего уточнения он дотронулся пальцами до кожи и не нащупал на ней абсолютно ничего, однако какой-то маленький зуд, схожий с пощипыванием электрического тока, проследил под кончиками длинных фаланг. Не иначе как засос? С усилием, но Скрип все же напряг мозги, чтобы припомнить, откуда на нем возникло это злосчастное пятно. В голове прокрутились эпизоды прошлого: бар, неоновые огни дискошара, стук бокалов, громкая музыка, невнятный лепет друзей, женский флирт... стоп, что было после? — Мы сидели, бухали, Черный позвал каких-то шалав. Они сели с нами, и все было то же самое, — чесал затылок, восстанавливая память до мельчайших деталей. Тем временем Кирилл внимательно вслушивался в рассказ мужчины, и колкость не стремилась слезть с его лица, — Далее мы куда-то хуйнули на хату и... блять, я не помню, но кажись я с одной из них поебался. Лицо Кирилла быстро преобразилось: привычная раздражимость сменилась на такую злость, из-за которой, кажется, его светлые глаза приобрели красноватый оттенок. По внешнему виду Незборецкого нельзя было точно понять, что именно его поразило в рассказе Адиля: то ли сюжет услышанного, то ли спокойствие при озвучивание правды. В любом случае, все свелось к одному: парень жутко бесился. — Браво, Адиль! На этот раз ты превзошел себя! — иронично выкрикнул, игнорируя присутствие соседей за каждой стеной квартиры, — Нахуя ты сюда тогда пришел? Ночлежку свободную вспомнил? — Заткнись нахуй, — голос Скрип звучал уже более твёрдо, словно он протрезвел сразу после чужого возмущения, — Че ты истеришь? Ты сам решил, с кем сойтись. Забыл? Нет? Так что не надо сейчас удивляться, что я суку трахнул, это не поможет. Адиль через ломанные веки свирепым взглядом просматривал за реакцией парня, и хотя трезвость несильно ударила по мозгам, желание проспаться до утра не покидало пропитую голову казаха. Незборецкий же тупо пялился вниз и молчал, но уже через полминуты он обошёл кровать с той стороны, где лежал мужчина, не медля с дальнейшими действиями, влепил по его лицу смачную пощёчину, причем так, что губа казаха треснула небольшим углом, из которого выступила первая капля крови. Что же, после этого Адиль почувствовал себя еще бодрее. — Ну все, сука, ты нарвался. Адиль схватил парня за затылок и кинул на кровать, а сам резво нависнул сверху и поставил руки по параллельным сторонам, с тем же стянул чужие запястья в агрессивной хватке. Кирилл в ничтожном положении наблюдал за мужчиной, ожидая худшего исхода событий, уже не пытался словесно приостановить того, так как знал, что в таком азарте Скрипа не то что невозможно, а опасно прерывать. Жалелов создал агрессивную ухмылку у себя на лице, за широкую цепь на шее притянул парня к своим губам и впился продолжительным поцелуем. Не дав Ти времени на то, чтобы опомниться, он умело начал сжимать зубами нижнюю губу, оттягивать ее и кусать, стараясь вызвать такую же кровоточащую рану, как у себя, но с большим мучительным свойством. Кирилл неразборчиво шептал через прорезь рта и не хотел большего, из-за чего в кулаках сжимал футболку на груди партнера, но рвение того оказалось намного сильнее, чем прихоть Незборецкого, поэтому нехотя он приоткрыл губы, на что моментально среагировал Скриптонит: ловко проникнул языком и выманил чужой язык, завлекая в свою интенсивную игру. Какое-то время Кирилл не имел возможности как-либо возразить, пока острые зубы не прищемили его язык, поэтому ему пришлось вынудить из себя слабые жесты. Немного погодя, когда воздуха крайне не хватало, парень разорвал поцелуй. — Адиль, слезь! — положил руки на чужие плечи и сжал, отталкивая тяжелое тело назад от себя, — Я не собираюсь сейчас чем-либо заниматься с тобой, отъебись! — Ебальник закрой, — тот отрезал слова, словно заточенным лезвием, меж тем начал грубо водить ладонью вдоль худощавой талии, проминая выступающие кости так, чтобы это доставило соответствующий дискомфорт. Напряженное тело передергивало под прикосновениями, а кожа постепенно нагревалась от настороженности, — Я тебя, сученыш, предупреждал, что нахуй не надо меня выводить. Так что в пизду твои просьбы. Незборецкий ничего больше не говорил, только смотрел из-под полуприкрытых век на мужчину и на свое тело, ощущая внутри два ведущих чувства: злость и обиду. Меж тем, Адиль не терял время зря: спустился губами вниз, к шее, чью нетронутую бледность моментально очернил засосами и укусами, не думая о том, как потом Ти будет оправдывать заметные пятна. Ему приходилось лишь шипеть, когда клыки впивались в кожу, а губы всасывали ее так, будто и вовсе желали разорвать. Изредка он упирался ладонью в широкое плечо, стараясь убрать от себя, на что Адиль дергался, и парень еще раз скомкано шептал "не надо". Это ни коим образом не влияло на процесс. Скриптонит продолжал печатать грязно-бордовые пятна на чистом теле, спускаясь дальше, к ключицам, на которых парочка укусов были оставлены ровно по линии кости, и к груди, где самая яркая метка легла поверх татуировки на солнечном сплетении. Кирилл терпел с поднятыми глазами, на которых читались лишь презрение и жажда поскорее дождаться окончания всего происходящего, сумбурно постанывал от недолгих покалываний. Его рука, находящаяся в плену шершавой ладони, вовсе онемела, так что ее дееспособность свелась практически к нулю. Иногда он искоса наблюдал за лицом партнера, боясь того хищного выражения лица, которое прекрасно читалось даже сквозь темноту. Внезапно Жалелов приподнялся, завершая очередной засос где-то под ребрами, подвинул свободную руку к нижнему белью мелкого и потянул вниз, на что Кирилл вспыльчиво отреагировал, ударив по его груди рукой. Достаточно болезненно, поэтому Скрип невнятно сматерился, и его азарт распылился еще больше. — Если ты сейчас сделаешь это, то можешь напрочь забыть обо мне, — ровным тоном произнес парень, однако волнение по-прежнему выдавало его слабость. Адиль ответил смешком, после которого улыбка на губах стала еще хитрее и отвратительнее, словно изо рта прямо сейчас польется змеиный яд. Секунда — и мужчина ударил по лицу Ти, а затем еще раз, и еще, пока белая ткань подушки не окропилась в кровавый горох. Незборецкий лежал с полностью заслоненными глазами, сплевывал красную слюну, учащенно выдыхал и кусал изувеченные губы, машинально готовясь к новым ударам, но они не следовали, из-за чего он отважился широко раскрыть веки и, не понимая собственных жестов, неразборчиво усмехнулся. — Тебе проще будет убить меня, да? Хуево, Диль, сдаешь планку, раз до конца дело не доводишь, — играл в иронию и щурил прослезившиеся глаза, чтобы добиться от казаха дальнейших действий. — А ты та еще сука. На этот раз Жалелов схмурил брови, так как чувствовал озадаченность, но вскоре опомнился: ему хватило несколько секунд, чтобы понять настроение Ти-Феста, которым он решил до конца воспользоваться, имея в запасе только им известный козырь. Мужчина все-таки освободил партнера от нижнего белья, а тот отреагировал коленным ударом в живот, но сейчас его протесты выглядели настолько неправдоподобно, что Адиль даже не успел ощутить послевкусие боли. Он насильно развел чужие ноги, сжал ладонью под бедром, чтобы Ти, если начнет вновь препятствовать, не смог ему помешать. Да какой там? Как ни странно, но в действиях белобрысого парня начала чувствоваться податливость, которая сильнее раззадорила казаха. Тот быстро расправился и со своими штанами: ему не пришлось расстегивать ремень, ведь он уже был распущен той шлюхой из бара, поэтому просто опустил их достаточно низко вместе с трусами. Его ладонь приложилась к ягодице, оплетая ее пальцами, а те потом славировали к узкой дырочке. Сухо. Хотя Скриптонит и любит пожестче, даже без минимального увлажнения будет больно не только партнеру, но и ему. В полупьяном бреду он мыслил о том, что могло бы послужить смазкой, и, лишний раз заглянув на разъебанное лицо Кирилла, нашел-таки идею. Двумя пальцами он дотронулся до его лица, собирая необходимое количество крови, стекающей из носа, губ. Незборецкий недоумевающе следил за тем, что сейчас происходит, но, разгадав мысли Скрипа, скривился от омерзение и одновременно с этим ощутил, как низ живота приятно заныл. Когда пальцы были, наконец, достаточно смочены в алой жидкости, Жалелов снова приставил их к сухому кольцу мышц и, не думая, проник ими достаточно глубоко, безостановочно начал двигаться, и это вызвало у Ти звонкий стон хотя бы потому, что казах удосужился потратить время на элементарную осторожность. Парень немного задрал голову назад, ощущая, как накопившаяся во рту кровь заполняет горло, сглатывал и вырывал из себя попеременные вздохи. Адиль же, занятый растягиванием, скучливо облизывал разбитую губу, потому запекшаяся кровь сыпалась на постель. — Въебал ты мне сильно, конечно. И ведь осмелился, блять. Второпях посмеялся Скрип, когда вытаскивал размазанные пальцы, а сам Ти как-то отрешенно высвободил из саднящего рта выдох. Татуированной ладонью казах обхватил свой уже эрегированный член, приставил его к испачканной дырочке и, согнувшись над телом партнера, невозмутимо вошел, проникая по самое основание. Из перебитых уст Кирилла раздался звонкий стон, а Жалелов, игнорирующий время на привыкание, начал вдалбливаться со сразу же активным темпом. Незборецкий не прекращал выкрикивать неопределенные слоги, стискивал в руке простынь так, что она чуть ли не проникала под ногти. Его вторая рука внезапно была освобождена из длительной хватки: потертое запястье пульсировало, конечность казалась ватой, поэтому парень по-рефлексу опустил ее куда-то под голову. Он скакал спиной по кровати под темп толчков, словно совершенно не имея опоры со стороны. Так и было: теперь уже обе руки Адиля утыкались только в гладкую поверхность, не стремясь как-либо обхватить Ти-Феста. Осознание того, что казах брезгует дотронуться до него, вывело парня на еще один слабый удар ногой, который пришелся партнеру куда-то в бок. Скрип не ощутил боли, но прекрасно ощутил само действие, которое выбесило его с удвоенной силой, и он решил эффектно отомстить другу за содеянное. Скриптонит возвратился в прежнее положение и незаметно поднял одну руку, после чего поместил ее на чужую шею, где еще неспешным ручьем стекала кровь по подбородку. Ради этого проникать стало сложнее, поэтому пришлось замедлиться. В ту же секунду он сомкнул длинные пальцы и сдавил настолько, чтобы внушительная часть кислорода перестала поступать, и Жалелов не сразу захотел воспользоваться самоконтролем. Мышцы внутри напряглись, обхватывая член, от чего в паховой области удачно защемило. Кирилл моментально распахнул глаза и начал шептать что-то охрипшим голосом, пересилил свою тяжесть, чтобы ухватиться двумя руками за конечность, а именно за запястье, пытаясь хоть как-то облегчить скованные фаланги. Он неразборчиво бурчал слова себе под нос, удивляясь, как комок в дыхательных путях позволял ему говорить даже в столь критической ситуации. На радостях от увиденного Адиль возобновил проникновения на примерно том же уровне, пускай это и было сложнее осуществить. — Пиздатое личико, Ти. Это оказалось намного интереснее, чем Скриптонит себе представлял, но тут он вновь приметил, что толкаться в податливое тело стало еще труднее: видимо, напряжение пронизало парня полностью, а не только возле места удушения. Еще некоторое время он заинтригованно следил за чужой реакцией, игнорируя жалость в лазурных глаза, которые стали закатываться вверх. Они смотрели друг на друга, и у каждого из них лицо искажалось в личном настроении: Жалелов явно забавлялся, в то время как Незборецкий не мог ни о чем думать, кроме как о руке этого монстра. И какая тут, нахуй, дружба? От действовавшего куража Скрип опустился к дрожащим губам и недолго закрыл их своим ртом, тем самым преграждая еще больше воздуха, сновал языком по неровным устам, а потом лег ниже, аккуратно расслабляя сжатые пальцы. Только после этого темп вернул привычную скорость, и Адиль опять ударялся о костлявые бедра малого. Незборецкий же никак не мог придти в понимание того, что он буквально был на шаг от смерти, поэтому его жадные вздохи смешались с ранними стонами: ему казалось, что ладонь еще лежит на шее, из-за чего непроизвольно сковывал свое тело, и Жалелов это прекрасно ощущал, отзываясь грозным рычанием куда-то в ухо Ти. Мужчина все так же грубо трахал парня, а тот в свою очередь смог зацепиться руками о тело, скачущее над ним. Кирилл положил руки на спину, надежно приобнимая, и теперь при каждом болезненном проникновении он царапал ее до розоватых полос. Адиль воспринимал это не как просьбу остановиться, а как жажду усилить начатое, пусть это было и не так. Но прошло каких-то десять минут, и оба партнера уже не могли сдерживать себя: ноги сковывало, фаланги нижних пальцев терлись о суставы и рассыпали костную пыль. Ти-Фест постепенно стал забывать о том, что вообще происходит, так как тело будто само, без его участия, руководило каждой отдачей на грубость казаха, чего не скажешь о внутреннем состоянии: голову заполонил какой-то вязкий похуизм. Даже Скрип теперь не особо старался, хотя продолжал двигаться по-прежнему рваными толчками, но на каком-то автоматическом уровне, без эмоционального вмешательства. Они оба истощены от всей этой хуйни. Еще через пару проникновений мужчина кончил, изливаясь прямо во внутрь обмякшего тела; Незборецкий отозвался следом и испустил семя себе на живот. Никто из них не дышал громогласно, по комнате летали только монотонные вздохи, хотя где-то были криво озвучены матершинные комментарии. Адиль мгновенным действием высвободил свой орган из тела парня, лениво потянул к себе штаны и нижнее белье и дотащил их до полосы бедер, после чего кинулся на то же место, где лежал ранее. Кирилл, кажется, вообще потерял связь со своим организмом, поэтому вовсе не шевелился, не реагировал ни на что более и едва краем глаза заметил, что Скриптонит взял из кармана снятой рубашки начатую пачку сигарет, взял одну, приблизил к себе зажигалку и закурил. Банальщина. Увиденное заставило Ти вяло ухмыльнуться и захлопнуть отяжеленные веки. — Да, Кирилл. Я действительно скурил десять пачек за раз. И Адиль стряхнул пепел над разбитым лицом Кирилла, замечая, как загустевшая кровь впитала в себя серые хлопья истлевшей бумаги.