Две недели спустя.
Блондин докуривал последнюю сигарету из пачки, стоя прямо под табличкой с надписью «Место для курения». На шее висел рабочий бейджик, на котором гордо красовалась надпись «Адвокат Мин Юнги, адвокатский офис Кенгён». Его вполне устраивала его работа. Здесь помогали людям, защищали их и их судьбы. Мин Юнги помогает нуждающимся в помощи людям, которым может помочь в рамках закона и своих полномочий, если они, конечно, невиновны. А вот если они и в правду опасные преступники, которым удалось избежать наказания, одурманить закон, или же вовсе подставить кого-либо вместо себя, то он, Чимин и Хосок подолгу наблюдали за ними, а потом, собственно, избавлялись от безнаказанных преступников. Тэгу, как и многие города Кореи, полон тайн и опасностей. Здесь полно криминальных группировок, контрабанд наркотиков, убийств и ограблений на каждом шагу. Работы вполне хватало, как законной, так и нет. Адвокат Мин проходил мимо рабочих мест и шкафов, вдоволь наполненными различными документами, досье и прочими важными бумагами. Рабочий день еще только начинался, поэтому людей почти не видать. Блондин подошел к автомату с кофе и, засунув туда купюру, получил столь необходимый бодрящий напиток. Хоть он и был не самого лучшего качества, но вполне бодрил. Юнги высыпал в пластиковый стаканчик один пакетик сахара и размешал его пластиковой ложкой. — Утро доброе. Ты чего так рано приехал? — поздоровался коллега, отпив кофе из своего стакана. — Ага, доброе. Хочу закончить работу пораньше и отпроситься у Наён, есть кое-какие планы на день, — ответил он. — Не думаю, что она тебя отпустит пораньше. Ну, короче, я не уверен, но… — Но…? — Я вчера случайно подслушал разговор. Говорят, есть какой-то неопытный нотариус, он что-то там напутал и нам придется разбираться с этим, — Юнги закатил глаза, шепча себе под нос что-то вроде «О, Господи».***
Целый день, не переставая шел дождь. Казалось, что из-за такого количества воды все дороги превратятся в горные ручьи, а машины станут лодками, разве что не хватало весел к ним. Солнца вовсе не видать из-за скопившихся туч. Все небо словно затянуто «темной шторой». Во дворе припарковался повидавший жизнь автомобиль марки «Kia», с желтой табличкой на крыше, на которой красовалось слово «TAXI». Хосок закрыл черный зонт и направился к авто. Машина тронулась. Брюнет всю дорогу смотрел в окно, внимательно разглядывая отдаляющиеся дома и деревья, а потом задремал ненадолго. Чон резко, словно по щелчку пальца проснулся и проверил время на циферблате своих наручных часов, и с облегчением вздохнул. Успевает. По всему телу прошлась волна из сотни мурашек. Ему снился сон. Всего лишь сон, который словно перенес его снова в тот день.***
— Мам! Пап! Я сдал! — на лицо парнишки спадали непослушные кудрявые пряди, а тот снова и снова поправлял их. Он лучезарно улыбался во все 32 зуба, но улыбка ушла моментально, когда он увидел на пороге дома двух незнакомых мужчин в форме, позади которых стояли его родители. Их лица были без единой эмоции, хотя, нет, читались две едва заметные эмоции — потерянность и печаль. Хосок растерялся, даже выронил из рук сумку с ноутбуком, который подарили ему родители на день рождения. Он всегда берег его и буквально сдувал с него пылинки. — Милый, ты молодчина, — женщина едва могла сдерживать поток наступающих слез, но по щеке покатилась слезинка, потом еще одна… Она уже не смогла сдерживаться и уперлась ладонями в грудь мужа, который нежно погладил ее по спине, приговаривая, что все будет хорошо. — Я горжусь тобой. — Пап? Почему мама плачет? Кто они? Что происходит? — Пообещай, что будешь хорошо заботиться о себе, ладно? Хосок был словно в трансе с того дня. Словно выпал из реальности на долгое время и никак не мог отойти от шока, боли, растерянности, но пытался держать все в себе. Он даже не смог попрощаться с родителями. Он лишь непонимающе смотрел в их уставшие от слез глаза, в которых давно потухли прежние искры. Бледная кожа, небрежно растрепанные волосы, темные круги под глазами и стекающие по морщинистой коже слезинки. Все это пугало его. Такого чувства он не испытывал никогда. Это был шок, резкий удар, яркая и моментально ослепляющая вспышка, после которой зрение очень долго восстанавливается, да и то не полностью. А может не восстановиться. С того дня он их больше не видел. Через пару минут уже другие мужчины насильно затолкали подростка в автобус с такими же напуганными детьми всех возрастов, начиная с совсем малышей, которых пытались успокоить сопровождающие люди. Некто из представителей, отвечающих за безопасность страны, пустил крупную утечку данных. Люди могли узнать слишком много. Утечку удалось ликвидировать, но было уже поздно, так как многие работники госбезопасности, спецслужб, а также военные были в курсе об утечке. Взрыв на фабрике и пожар в школе, которые унесли множество жизней, произошли из-за ошибок правительства, а также целая серия взрывов на станциях метро, сваленных на теракт. Незаконный экспорт ресурсов страны в соседние государства, взятки, мошенничество, контрабанды и многие другие дела скрывались от посторонних глаз. Было решено избавиться от всех свидетелей утечки. Работников гражданской службы, работников госбезопасности и спецслужб, забирали специально присланные люди из столицы и увозили их в военный городок, недалеко от границы с Северной Кореей. Сбежать оттуда было почти невозможно. От работников медленно избавлялись, ссылая пропажу около сотни людей на государственную программу, суть которой была переселить работников госслужб в тихий военный городок, где им будет обеспечена полная безопасность и персональная конфиденциальность данных, дабы обеспечить комфортные условия для работы на государство. Обычно у таких людей либо вовсе не было семьи, либо максимум двое детей, поэтому с ними не было проблем. Всех детей распределили по детским домам. Многие дети узнали о том, что случилось и что с их родителями, но старались не подавать виду. Старшие заботились о младших и помогали им, чтобы те выросли и забыли о том страшном дне, когда разлучили их семьи. Детей доставили в обычный детский дом в Сеуле, куда иногда заезжали специалисты, которые следили за привезенными детьми погибших. Родителям пообещали, что за детьми будут приглядывать. Что позаботятся о том, чтоб дети получили хорошее образование и попали в приличные семьи. Сказали, что не могут допустить ни единого свидетеля, потому что если всплывут эти данные, то, возможно, это приведет к бесконечным бунтам, шуму, или даже гражданской войне. Работники добровольно согласились попрощаться с жизнью, взамен на обещанное будущее для их детей. Хотя, у них не было выбора. И те, кто были за, и те, кто были против, в любом случае были убиты. Пятнадцатилетний Чон Хосок попал в хорошую, как ему тогда показалось, семью. У мужа был собственный довольно крупный бизнес, а жена работала риэлтором. Но он ошибся. Пара взяла под опеку его и еще двоих детей, при том условии, что у них была родная дочь. Всем приемный детям казалось, что все просто замечательно, ведь о них заботились как о родных. Они жили в просторной светлой квартире. Приемная мать прекрасно готовила. В квартире всегда была идеальная чистота. Вечером семья собиралась за столом и обсуждала все на свете. Вот только спустя несколько месяцев, прожитых в новой семье, Хосок заметил странности в поведении родной дочери пары и заподозрил что-то неладное. Она всегда ходила в закрытой одежде, мало разговаривала и редко бывала дома, а если не уходила, то всегда носила фальшивую улыбку и странно поглядывала на родителей. Как будто боялась их осуждения и их реакции на каждый свой шаг. Однажды родители уехали с младшими детьми, оставив дома старших наедине. — Хвиин, постой, — Хосок догнал только что вышедшую из дома девушку и схватил за локоть, — давай поговорим. — Нам не о чем разговаривать, Хосок, — огрызнулась она и выдернула руку, а потом продолжила идти в неизвестном направлении, ускорив темп. — Я видел тебя, когда ты выходила из ванной. Ты подумала, что осталась дома одна, поэтому вышла, обернувшись в одно полотенце. Видел твои синяки, ушибы и… — Тебе-то какое дело до моих синяков? Может, я просто упала. И вообще, ты извращенец что ли? Отвянь, цветочек. — А что ты скажешь на то, что я знаю о том, что родители избивают тебя? Я подслушал ваш разговор с родителями. Хёджон сказал, что ты паршивая, непослушная, сидишь у них на шее. Что ты вообще не имеешь права находиться в этом доме, что ты глупая и отвратительная до… — Хосок прервал речь, потому что увидел как по щекам сводной сестры покатились слезы. Она прикрыла лицо руками и начала рыдать. — Хвиин, прости. Я не хотел задеть тебя, — он подошел к ней и попытался убрать руки от ее лица. — Это все? Ты доволен? Чего ты хочешь? — в истерике прокричала она, продолжая плакать. — Просто хочу защитить младших, потому что они явно не смогут постоять за себя. Хочешь поговорить об этом? — девушка продолжала плакать. Хосок подошел к ней поближе. Она сдалась и продолжила уже упершись в теплую грудь брата, который поглаживал ее по волосам и придерживал рукой за спину. — Всё хорошо, успокойся, — тихо приговаривал Хосок. Наконец, когда она более менее успокоилась, Хосок усадил ее на скамейку в сквере неподалеку, не переставая наблюдать за плачущей сестрой. — Они ужасные люди, — грустно протянула брюнетка, — они не те, кем кажутся. — Я уже понял.Что они делают с тобой? — руки парня напряглись из-за появившейся злости. — Мама защищает его, а не меня, поддерживает его во всем. Ну, ты, наверное, еще не знаешь, но Хёджон мне не родной отец. Своего настоящего отца я видела только на фотографиях. Так вот, он хочет создать идеальную семью, где будет все гладко и красиво, потому что я никогда не была отличницей, никогда не слушаю родителей, пью, курю и вообще недолюбливаю отчима. Не хочу работать в компании отца, куда, кстати, он хочет отправить вас. Он наплетет вам, что там все законно, что там хорошо платят и прочее. Хочет, чтобы вы продолжили дело. Ведь с такой «замечательной семьей» ему будет легче завоевать доверие клиентов и легче обманывать их. Может быть, выйдет дальше своей жалкой компании. — А что не так с его компанией? — перебил брюнет. — Там обманывают людей, оставляют их без ничего, прикрываясь юридической фирмой. Иногда даже угрожают расправой. — Мда, дерьмово. Но ты не договорила, что они делают с тобой? Хвиин приподняла толстовку и показала шрам в левом боку, судя по всему, от ножа, и огромную гематому. Потом засучила рукава и показала шрамы от недавно сделанных ею порезов на запястьях. Потом снова синяки, ушибы, шрамы… На что Хосок смотрел находясь в огромном шоке от происходящего. — Блять…— прошипел Чон, — Ты пыталась кому-то рассказать? — Нет. Ты единственный, кто знает об этом. Я боюсь рассказывать. А еще… Отчим… Он приставал ко мне. — Мудак. Хвиин не солгала тогда. Спустя полтора года приемные родители и вправду начали разговаривать со старшим приемным сыном на счет работы в компании. Тот сказал, что подумает. Они с Хвиин хотели сбежать. Вместе. Держась за руки. Просили родителей отпустить их учиться за границу, так как они одногодки. Они одобрили их поездку. Спустя четыре месяца, Хвиин вскрыла вены, лежа в собственной ванне в плотном белоснежном платье, которое вскоре полностью окрасилось алой кровью, и написала до этого две предсмертных записки, в которых рассказала все. Одну она оставила на обеденном столе, а вторую отдала в полицию, рассказав о случившемся. Она не хотела оставлять все как есть. Хвиин рассказала о постоянном насилии, об оскорблениях и унижениях. А также о том, что отчим изнасиловал ее… Дважды. Она не могла продолжать жить с такой болью на сердце. Она не могла жить. Они с Хосоком думали, что смогут сбежать и зажить новой, спокойной жизнью. Но Хвиин не дождалась и сдалась. Девушка просила у Хосока прощения за то, что ушла так быстро и не попрощалась. В последний раз сказала ему, что любит его и поставила жирную точку после предложения. Хёджон понял, что все может окончательно разрушиться из-за старшего приемного сына. В тот день, когда нашли тело Хвиин в ванной, он словно сорвался с цепи. Налетел, как будто ураган, на Хосока. Прижал его к стене и пытался задушить прямо на глазах у всей семьи. Его жена молча и послушно отвела младших детей в соседнюю комнату, чтобы те не могли видеть происходящего. — Зачем ты полез туда, куда тебя не просили лезть? — медленно приговаривал он, на что подросток лишь хрипел из-за нехватки воздуха в легких, — Ты все испортил, щенок. Мужчина убрал руки с покрасневшего горла и начал избивать его. Он наносил удары снова и снова, в то время как подросток захлебывался собственной кровью. Он пытался отползти, но Хёджон начал наносить удары с ноги с еще большей силой и злостью. Хосок продолжал хрипеть. Все лицо было залито его собственной кровью. Была рассечена бровь, из носа лилась алая кровь ручьем, губы в крови. Не мог пошевелиться, сопротивляться тем более. На полу появлялась лужица из красной жидкостью, которая медленно растекалась по плоскости. — Ты понимаешь хоть, что вы с Хвиин натворили? Вы испортили все, что только можно было испортить, — он нанес ему последний удар, после чего тот моментально потерял сознание и проснулся уже в больничной палате спустя несколько дней. Чон Хёджона лишили родительских прав. Ему дали длительный срок в тюрьме, а его жене лишь условный. Хёджон пытался защитить себя, совершенно наплевал на жену. Нанял лучшего адвоката, пытался дать взятку, лишь бы его освободили, но все напрасно. Дети попали обратно в детский дом. Все трое попали в разные семьи, но, слава Богу, в приличные. Хосок привязался к младшим за эти два совместно прожитых года, поэтому часто навещал их. Сам он попал в обычную семью, где приемные родители лишь иногда выпивали, но никогда не поднимали на него руку, даже не повышали голос. Он вырос в обычной квартирке на окраине и ходил в обычную школу, где показал весьма впечатляющие результат, за что был благодарен приемным родителям. Поступил в хороший университет, но так и не окончил его. Все изменилось. Он переехал в Тэгу.***
Хосок включил телефон и набрал сообщение, кликнув на контакт Чимина.— Ким Сокджин попросил меня заехать к нему ненадолго. Сказал, что есть дело. Кажется, он вышел на след того, кто подстроил аварию Мин Субина… Юнги ничего не говори пока что. — Что?! К…как? Я могила, хён.
Хосок оплатил поездку и вышел машины, направляясь прямиком в полицейский участок. Он не знал, что услышит там. Даже не мог предположить. Юнги потратил столько времени на то, чтобы найти того, кто подстроил аварию. Но все безуспешно. Потом пытался смириться и жить дальше, но у него плохо получалось. Потом снова и снова начал перечитывать письмо. Он понимал, что он бессилен. Юнги не может вернуть время вспять. Но он как будто переносился в то время, когда смотрел на фотографии и читал письмо. С одной стороны, он постепенно успокаивался, а с другой ковырял корочку недавно зажившей раны. Брюнет зашел вовнутрь невысокого здания. Небольшие окошки, запускающие внутрь лучи весеннего солнца, серые стены, яркий белый свет от галогенных ламп. Он увидел стоящего к нему спиной широкоплечего детектива в форме, который разговаривал с кем-то около своего рабочего стола, и похлопал его по плечу. Тот обернулся и улыбнулся ему, а потом пожал ему руку по-дружески. — Привет. Ты присаживайся, я сейчас подойду, — Сокджин внимательно оглядел прическу Чона. — Новая прическа? — Агась, — Чон легко приподнял уголки губ и рухнулся в удобное кресло, в ожидании старшего. Просидел он совсем недолго, уже через 5 минут Сокджин вернулся с небольшой стопкой бумаг. Хосок непонимающе оглядел стопку и вопросительно приподнял бровь. — Сразу к делу. В общем, вот, — он подал ему досье на несколько незнакомых ему мужчин среднего возраста. — Думаю, это он и его люди подстроили аварию. Мин Субин вышел на их след, почти раскрыл дело, поэтому они и обыграли его смерть, будто это несчастный случай. Дело даже толком не расследовали, только спустя время… И еще кое-что, — Сокджин наклонился к уху, убедился в том, что никто не сможет подслушать их разговор, посмотрел в глазок камеры и перевел взгляд на собеседника, — думаю, вам следует залечь на дно, лучше всего уехать в Сеул, потому что там живет мой брат и он может помочь вам, потому что помощь вам явно понадобится. Капитан кое-что нашел на вас, — прошептал он. — Черт…***
Хосок сфотографировал пару выданных Сокджином бумаг и вышел из отделения, попрощавшись с другом. Он направился к небольшой кофейне в паре кварталов отсюда. Он шел, наслаждаясь прохладным мартовским воздухом и полностью погрузился в собственные мысли. Кофейня была довольно уютная, будто домашняя, поэтому пользовалась популярностью у местных. Все стены были выкрашены в мягкий кремовый цвет, а некоторые были отделаны паркетной доской из дуба. Пол и стойка бариста тоже отделана доской и тонким прозрачным стеклом, а прямо над стойкой висела черная меловая доска с меню. На всю кофейню расходился аромат свежесваренного кофе и свежей выпечки, словно окутывал все помещение. Плавно струился вместе со струей прохладного воздуха, проходил под деревянными столиками, аккуратно проворачивался между стульями и выходил на улицу, разнося аромат за пределы кофейни. Брюнет в черном пальто и однотонном свитере подошел к стойке бариста и, усевшись рядом, наблюдал за тем, как парень в серой футболке и бежевом фартуке готовил напитки. Он заметил, что за ним наблюдают. Чимин поднял взгляд на Хосока и вздрогнул. — Привет, — поздоровался кудрявый и тепло улыбнулся. — Эй, Хён! Ты меня напугал вообще-то, — Пак улыбнулся в ответ и подал парню чашку кофе, а потом начал протирать чашки, стоящие на стойке. — Что сказал твой детектив? — Ну, сказал две новости: хорошую и не очень. С какой начать? — Он сделал глоток обжигающего напитка. — С хорошей. — Дело отца Юнги перепроверяют, есть подозреваемый. — А вторая новость? — Нам нужно уехать из города и залечь на дно, пока не стало поздно, потому что капитан полиции вышел на наш след, — Чимин выронил посуду из рук и та с дребезгом разлетелась на мелкие осколки.