***
— Фил. Ты просто идиот. Сколько у нас было новичков, но ни один не разливал на полу горячее масло из фритюрницы. На кой-черт ты вообще его доставал оттуда? Эшли всерьёз начала думать что начальство ее явно недолюбливает. А все началось более гладко. Она все так же бегала из угла в угол, обходя столики, разнося кофе, еду. Только мимолетный взгляд Тревиса, который после школы сидел со за столиком и подбадривал ее взглядом, давал силы работать. Но вот, случайно выронив чашку экспрессо, администратор любезно повесил на неё новичка. — Объясни ему тут все, расскажи основы. Звучит просто. Но на деле все оказалось несколько сложнее… Фил Тёрнер просто невозможный раздолбай! И за его промахи должна отчитываться бедная девушка. Не совсем приятно вытирать пол ночи масло с пола или, как сегодня днём, извиняться перед клиентом за хамство сотрудника. Собственно за масло его и оставили. Кажется девушка не перестанет задавать самой себе вопрос «на кой он вообще полез туда?». Его место в зале, а не на кухне. Впрочем выяснение случившегося уже не имело особого смысла. Скорее важно был то, что его оставили на ночную уборку. Работа сверхурочно — новый вид наказания в этом заведении. А Эшли обязана отработать с ним. Как сказало начальство — «Неси ответственность до конца». Администратор тот ещё садист. — Эшли, давай я помогу тебе убрать и вместе вернёмся домой пораньше. — Спросил Тревис риторически. — Не хочу чтобы ты ошивалась с этим типом, — он нахмурился, кивнув взгляд в сторону Тёрнера. Эшли нравилось когда Тревис ревнует. Это наполняет каким-то особым чувством, разливающимся по телу. Ей нравилось осознавать, что её не хотят терять. Вот только здесь ревновать, откровенно говоря, не к кому. Пусть Тёрнер и её возраста. Пусть у него приятные черты лица. Пусть за ним хотят приударить большинство официанток их кафе. Пусть он по их словам «просто душка», она точно может сказать, что ревновать тут не к кому. Скорее Фелпс может приревновать ее к этому полу, который она, вот уже час пытается отмыть, практикуя эльфийский. — Наставница, вы выглядите бесподобно когда злы, — по наглому лицу распласталось такая же наглая ухмылка. Он поднял взгляд на Кемпбелл. Она восприняла его слова, ни как иначе чем издевку. Эшли тут же схватила вблизь лежащую тряпку и кинула в него, закатив глаза. — Убирай давай. Сейчас больше всего хотелось домой. Она еле уговорила Тревиса не ждать ее до поздна и идти готовиться к тесту. Что-то ей подсказывает, что ночное дежурство вымотает ее в два раза больше, чем дневная работа. А ведь нужно ещё протереть столы. Успокаивало лишь то, что столы не в масле. К счастью. — Фух, — Фил демонстративно вытер пот со лба рукой, — а я думал мы никогда не закончим. Кемпбелл проигнорировала слова. Она все ещё была зла за сверхурочные. Конечно, а кому понравится убирать косяки подчиненного глубокой ночью? Эшли сняла фартук, выкинула перчатки и удрученно села, поняв, что «это дерьмо выше моих сил». Когда девушка подперла дверь ногой, чтобы закрыть кафе, вдруг оглянулась. Так поздно она ещё не возвращалась. Да и тот мигающий тусклым светом фонарь не предвещает ничего хорошего. Стоп. Чего это она? С каких пор Эшли боится темноты? Эшли ничего не боится! Собравшись силами и положив ключи в сумку, та вдохнула пролетевший мимо прохладный ветер. — Наставница, хочешь я провожу тебя? — Все с той же наглой ухмылкой спросил Тёрнер. — Хочу чтобы ты перестал косячить, — та издевательски улыбнулась, — ты же понимаешь, что если все продолжится в таком духе, то тебя перестанут пускать дальше кухонной мойки? — Что? Не буду работать с тобой в зале? — С наигранным или обычным испугом сказал парень, было сложно разобрать, да и Эш не вдавалась в это дело. — Не переживай, наставница, если меня и не пустят дальше кухонной мойки, то ты будешь со мной на пару, — на его лице проскользнула ухмылка. «Как же стереть её с лица» — все думала Кемпбелл. Ведь она уже начинает раздражать. Эшли запустила руку в волосы, быстро убрав мешающиеся пряди на лице, и, улыбнувшись второй раз за все знакомство, развернулась и ушла. Парень, с бледной кожей, потрепав свои чёрные как смоль волосы и вернув ухмылку, пошёл в сторону своего дома, положив руки в карманы. Давно в его голове не селилось столько ярких картинок определённой девушки.***
Это утро было особенным. Впервые было не страшно засыпать. Впервые желание просыпаться держалось так крепко. Ларри показалось, что он выспался впервые за несколько месяцев. Он чуть приподнялся и огляделся. Ему снился такой чудесный сон. Как он смог коснуться Фишера не только «случайно», и не только за руку, а более масштабно, что ли. Кажется во сне он даже почувствовал нежный запах его волос. Стоп. Подождите-ка. Джонсон хотел было встать, но подняв одеяло, которое он делил с Фишером, обнаружилась одна интересная вещь — он абсолютно ногой. Парень, у которого, кажется, от удивления и некой радости скоро глаза на лоб полезут, искренне удивился. Ведь он заметил, кусочек оголенной спины Салли. А за ней и все остальное. Ларри будто прошибло током. Он с минуту смотрел, не веря в происходящее, а потом расплылся в странной улыбке. Кажется в его животе снова вспорхнули бабочки. Ну или птеродактили. — У меня на спине выросли крылья? Чего ты так пялишься? — Спина Салли вдруг шевельнулась. Он повернулся к Джонсону, лукаво взглянув. — Слушай, Сал, у меня тут вопрос возник… — Ларри чуть прикусил нижнюю губу, оглядывая оголившиеся плечи Фишера. — Что делать если хочется поцеловать человека без ведомой на то причины? Ухмылка скользнула по хитрому лицу Ларри. Сал на секунду задумался, оглядывая лохматые волосы темноглазого. Даже то как он оперся ладонью о кровать, как он чуть выбрался из под одеяла выглядело чертовски маняще. Настолько, что Салли ненароком вспомнил вчерашнюю ночь. Кажется ему было даже стыдно. Разве что самую малость… — А что тебя останавливает? Это прозвучало как вызов. И Ларри его охотно принял. Он хищно подкрался к нему и припал к чуть тёплым губам, коснувшись щёк. Мягкие. Не ровные. С обширными трещинами. Такие не идеальные. Но такие совершенные. Ларри не в первый раз ловит себя на мысли, что Сал слишком прекрасный для этого мира. Нежно прикусывая верхнюю губу, вместе с ним увлажняя нижнюю, он, уже без страха быть отвергнутым, прошёлся рукой по голой спине. Джонсон вернул его на кровать, оказавшись сверху. Чуть оторвавшись, он, не открывая глаз, пустил внимание на шею. Чуть посасывая её и оставляя красные отметины, Ларри отстранялся на секунду, чтобы возгордиться своими «метками». Теперь другие будут понимать, что голубоволосое чудо занято. Мокрой дорожкой, оставляемой языком, он спустился к груди. Из неё, кажется, сейчас выпрыгнет сердце. Оно глухо ударяется о рёбра, заставляя глубже вдохнут воздух. Почему это действует так опьяняюще сладко? Кажется с каждым разом все приятнее ощупывать ногое тело Фишера. А слушать его томные вздохи, когда Джонсон проникает все ниже и ниже — просто фантастическое чувство. Неземное. «Чувак, это просто чума» — Именно так бы описал это Джонсон, если бы наконец заговорил об этом. Салли закусил губу, ещё немного и в рот ударит солоноватый вкус жидкого железа. Он бы соврал, сказав, что это не смущает, но остановиться стало чём-то непосильным. Рука Джонсона нагло скользнула в район промежности, нежно сжав яички. Но затем плавно переместилась на утренний стояк. Он слегка провёл по всей длине, дойдя до головки. Всего пара скромных движений, а Фишер уже как на иголках. Он чуть надавил на головку, провёл рукой верх-вниз и одновременно внимательно улавливал каждое движение в мимике Фишера. Было очень любопытно как Сал краснеет и блаженствует от самых простых движений. Вот только его личико вдруг засияло по-другому. Он вернул взгляд вниз, когда почувствовал как что-то прохладное и мокрое огибает венки на органе. Ларри никогда не думал, что будет в своей жизни делать кому-то минет. Он делает сейчас это чисто импульсивно, основываясь на своём богатом воображении и собственных знаниях о первоклассной дрочке в сортире. Хоть в чём-то он спец. Джонсон усмехнулся, но тут же стёр это выражение с лица, демонстративно робко облизнув головку. Вместе с этими ласками, такими как постепенное заглатывание в глотку, того чего не следует, он нежно переминал яички. Фишер чуть ли на стенку был готов лезть от переполняющих его чувств. Приходилось выносить их только в виде срывающегося стона. Периодических всхлипов, вздохов, сопровождающихся судорожным дыханием. — Пойдём завтракать? — Сказал Ларри, слизав белую жидкость, вырвавшуюся наружу со стоном Фишера. Ларри подарил Салу быстрый поцелуй и, подскочив, помчался на кухню. Голубоглазый с секунду сидел на кровати, хлопая глазками, а потом и сам решил, что пора вставать. Вот только попытка встать оказалась не совсем удачной… При ней, внизу живота стрельнула жгучая боль. Сал оперся о ближайший шкаф рукой, вымученно простонав. Тут в комнате мистическим образом нарисовался Ларри. Он чуть испуганно посмотрел на Фишера, а потом, поняв происходящее, пустил по лицу ухмылку. — Вижу у тебя тут небольшая проблемка, — саркастично вбросил тот, получив полный гнева взгляд Сала. Ничего не поделаешь. Ларри усадил обратно голубоволосого, а потом, мастерски поджарив пару яиц, принёс их Фишеру. Признаться, ему было приятно готовить завтрак в постель для Салли. Он все время не спускал с лица ухмылку, которая переодически сменялась просто улыбкой, при воспоминании как Сал гневно посмотрел на того. Вместе с счастьем от полной утопии, внезапно возникшей в его жизни, он начал даже искать в чём-то подвох. Неужели жизнь действительно раскошелилась на чуточку удачи для многострадальных Фишера и Джонсона? Ах нет, они сами создали это счастье.