От ненависти до любви всего один шаг

***

За всю ночь Фишер сомкнул глаза всего раз. И то только на пару часов. Ночью, когда тот спал, пришёл Ларри. Он не стал будить друга, а просто лёг рядом. Салли было дурно. До одури страшно. Каждый раз, закрывая глаза, перед ним всплывает тот мужик. Он измученно тянет руки ко рту, как следует зажимая его, чтобы не вскрикнуть. Ларри ведь так сладко спит, не нужно его беспокоить. Жаль, что слезы нельзя закупорить так же. Они просто бесшумно катятся с глаз по щекам, орошая собой подушку. Фишер все думал, что вот он, конец. Сейчас все изменится, да? Ему уже больно дышать. Страшно находится в темноте. Что в том темном углу? Кто там притаился? Нужно получше спрятать ноги под одеяло, вдруг кто схватит за них и утащит прочь… Салли поднялся. Осторожно прокравшись и постоянно оборачиваясь по сторонам, он пробрался в ванную. Свет немного успокаивает. Фишер спустил крышку унитаза, усевшись на неё. Он запустил руки в волосы, не понимая что ему делать. Как быть? Просто продолжать жить как раньше? А так вообще можно? Разве он позволит это сам себе? Соленую жидкость опять невозможно сдержать. Сердце болезненно сжимается. Он хватается за грудь, зажимая глаза, будто это ослабит хватку. Слезы начинают щипать глаза. Фишер даже невольно задумался, может ли из глаз потечь кислота, иначе он не мог объяснить почему они болят. Вода по щекам больше не дает отдушины. Раньше это работало. Немного слез и становится чуточку легче, сейчас же… только хуже. Напротив него зеркало. И он невольно ловит взгляд своих же заплаканных глаз. Становится ещё омерзительнее. Невыносимо видеть себя таким. Жалким. Тщедушным. Вдруг дверь тихо скрипнула и Сал перекинул своё внимание на появившуюся щёлочку. Он ожидал увидеть что-то страшное. Но там стоял ни кто иной как Джонсон. Тот с паникой смотрел на плачущего в ванной комнате ночью друга. Ларри не на шутку перепугался ночными всхлипами. Он молился всем богам, что с Салли все в порядке. Тяжело сглотнув, вставший в горле, ком, Джонсон поднялся с кровати. Сонливость ушла Быстро. Буквально как только тот коснулся ногами пола. «Я так и знал, что произошла какая-то поебень» — повторял он себе, с ужасом доходя до ванны. Все его опасения подтвердились. Фишер ошарашено глядел на него. Заплаканное лицо буквально парализовало Ларри. В один момент, Сал вдруг опомнился и быстро стёр слезы, отвернувшись. Стыд и самобичевание достигли своего апогея. — Салли, что случилось? Ларри осторожно подошёл к Фишеру, будто боялся спугнуть. На самом деле, больше всего страшно было в этой комнате именно Джонсону. Он ласково коснулся его плеча, а Сал дёргано вздрогнул, приняв этот жест по-своему. Он посмотрел Ларри в глаза. В его же заблестел страх и отчаяние. Такое глубокое, что Ларри побледнел, увидевши это. — Расскажи, что с тобой? — Чуть ли не взмолил Ларри, стряхнув с его лица пару катящихся слез, и заключив мокрую руку Фишера в свою. Слезы вновь покатились прозрачными бусинами и Сал, закрыв глаза, припал к груди Джонсона, положив на неё свою голову. Ларри, недоумевающе о состоянии друга, ласково приобнял его, погладив голубую макушку. Он чувствовал, что его футболка начала намокать, это заставило поежится. — Мне стало плохо, поэтому я пошёл в туалет, а там… — Сал громко, уже не сдерживаясь, всхлипнул. А Ларри внимательно слушал, мысленно ужасаясь своим догадкам. — Там был он… Он трогал меня, а потом… Если бы я не вырубил его, он бы… Страшно подумать, — Сал вжался в грудь Джонсона, сжимая бледным кулачком футболку. Ларри проглотил язык. То есть. К Салли приставал больной ублюдок, а Ларри в это время слушал музыку? То есть, пока Сал заливался слезами еле держась на ногах от страха, Ларри шарахался по танцполу, расталкивая людей в поисках его? Ларри. Не. Помог. Ему. Не был рядом, когда так нужен. А ведь он клялся себе, что всегда будет оберегать Фишера и не допустит ни слезинки на его лице. И что же вышло из этого? Ларри опять оплошал? Только теперь по крупному, да? А если бы Сал не справился? Что было бы? Страшно подумать. Кажется Ларри сейчас расплавиться от гнева. От ненависти. Причём не только к тому мужику, но и к самому себе. Вот только Салли стало легче. Он не винит Ларри. Никогда не винил. Он просто вжался в его тёплую грудь, прислушиваясь к бешеному сердцебиению и ему спокойно. Ларри для него как каменная стена, рядом с которой, сочащаяся изо всех дыр, темнота, не страшна. — Прости меня, — тихо сказал Джонсон, опустив виновато глаза. Сал удивленно отшатнулся от Ларри, смотря ему в глаза. — За что ты извиняешься? — Недоумевающе спросил тот. — Меня не было рядом. Я обязан был помочь. Но вышло как обычно. — Ларри прикусил губу от обиды. Салли все глядел и глядел на Джонсона, не понимая, что не так с ним. Зачем он это говорит. Почему обязывает себя таким бременем как Фишер? На кой-черт ему это все? — Не говори так. Ты не виноват. Ларри поднял взгляд. Глаза Салли все так же нежно поблескивают на свету, не смотря на опухшие красные щеки и кровавые белки. — Салли. Запомни. Я всегда буду рядом. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. Я вырежу всех подонков, которые хоть пальцем тебя тронут. Я больше не оставлю тебя одного. Никогда. И если тебе станет плохо, помни я приду и разгоню твою печаль, и сделаю все, чтобы тебе стало лучше. — Твёрдо сказал Ларри, легко выдохнув. В один миг ему стало легче дышать. Даже нахождение тут перестало быть таким изнурительным. Сал глядел в глаза Джонсона снова ища в них что-то. Его чёрные зрачки расширились раза в два. Сердце начало бешено колотиться о рёбра. Это правда сказали ему? Действительно? Кажется это было самое искреннее, что он когда-либо слышал в свой адрес. На глаза вновь навернулись слезы. Вот только теперь ему не было страшно. Фишер не отрывал взгляда от глаз Джонсона, а затем, подойдя к нему, притянул его лицо к своему. Пылающие словно огнём губы были так сладки и нежны. Касания, подаренные в ту же секунду, веяли теплом, согревали душу. То что тяготило её внезапно отступило. Салли так близко. Опьяняющий запах его волос сводит с ума. Ноги непроизвольно подкашиваются. Салли прямо возле Джонсона. Настолько близко, что тот чувствует его дыхание. Он слышит его. Салли не просто близко, его глаза находятся всего в десяти сантиметрах от карих глаз Ларри. И это чертовски приятно осознавать. Джонсона прошибает волной тока, настолько, что мозг отключается к чертовой матери. Он перехватил власть во рту, поводив языком по небам. Джонсон охватил горячими рецепторами десна, нежно дотронувшись до языка. Он страшно боялся спугнуть Фишера. Что тот отвернётся от такого друга. А его можно назвать таковым? Но все тормоза сошли на нет. Ларри осторожно коснулся горячей шеи, проведя по ней ладонью, а затем скользнул вниз, подхватив Салли за бёдра. Тот охотно поддался, обхватив его ногами. Джонсон стал целовать глубже, вынуждая приоткрыть рот, чтобы вздохнуть. Ощущения чувства свободы в осуществлении своих желаний опьяняло, будто расплавляло мозг. Он положил хрупкое тельце на кровать, разместившись над ним сверху. Его рука хозяйкой скользнула под футболку Фишера, нагло исследуя бледное, горящее тело. От этих ощущений внизу живота начинал скручиваться тот самый тугой узел. Ноги Фишера непроизвольно дернулись. Руки Ларри оглаживали все до чего могли добраться. Трепетно обводя каждый изгиб, они достигли сосков. Небольшое прикосновение и тело под ним вздрогнуло, закрыв глаза. Это было похоже на сигнал. По крайней мере именно так это воспринял Джонсон. Джонсон, расположился между ног, отчего Сал чувствовал адское пожарище там. Да, черт возьми, он парень. Может ли он быть снизу, покорно исполняя роль подстилки? Да. А готов ли он к этому? Плевать. Когда одежда была судорожно сдёрнута, чуть ли не разорвана в клочья, патлатый приставил к анусу «друга» смоченный в слюне палец, вернув взгляд на Фишера. Сказать, что тому было страшно — ничего не сказать. Сал тяжело вдохнул кислород, кивнув. Он закусил губу, чтобы не взвизгнуть от боли, когда палец проник в него. Да, дьявол, это чертовски больно. Будто внизу вовсе не палец, а включённая дрель. Фишер закрыл глаза. А ведь они только начали. Ларри испуганно посмотрел на Сала. Больше всего на свете он боялся причинить ему боль. На секунду в его голове пробежала мысль остановиться. Но вот сможет ли он — совершенно другой вопрос. В один момент Салли наконец собрался с мыслями, увидев распереживавщееся лицо Джонсона, и смог расслабиться. Это позволило проникнуть внутрь ещё и второму, обильнее смазанному пальцу. Другой же рукой Ларри поглаживал детородный орган Фишера, заставляя его вновь наливаться возбуждением. Сал мелко задрожал, когда почувствовал, что к анусу подставлен вовсе не палец. Джонсон подхватил протезника под поясницу, пододвинувшись ещё ближе. Он начал медленно входить. Сначала стенки туго поддавались давлению, да и при малейшем заходе Сал вскрикивал от боли, хотя Ларри делал все с особой скрупулезностью и нежностью. В конце концов он заткнул Фишера поцелуем, войдя во всю длину. Тело мгновенно запылало от таких ощущений. Бледная кожа в момент стала красной. Джонсон подарил ему пару минут, чтобы привыкнуть к таким необычным ощущениям. Хотя ему и самому было страшно. Тугое отверстие крепко охватило его. Он стал медленно двигаться, практикуя мазохизм, ибо терпеть было не в мочь. Хотелось начать вдалбливаться в это тело по полной, но он такое не мог себе позволить. Хотя бы потому что, видеть искривлённое в болезненном выражении лицо Салли невыносимо. Но он терпел, медленно двигаясь внутри, ожидав когда Салли перестанет так остервенело дышать. Тогда Ларри нежно взял член Сала в руку и, помимо движения внутри, стал массировать его, надавливая на головку, проходи по всей длине, огибая вены. Анус сильно жгло, но потом это ощущение начало медленно покидать. Оно плавно сменялось теплотой, наливающийся внизу живота. В один момент Ларри резко сменил темп движения, увидев, что Фишеру стало проще воспринимать происходящее. Он резко вышел почти полностью и так же резко вошёл во всю длину. Фишер тихо взвизгнул, выгибая позвоночник, будто по тому пустили электрический ток. Но после повтора этих движений, стенки ануса стали охотнее поддаваться растяжке и Сал сам не заметил, как стал поддаваться этим движениям навстречу, закусывая до крови губу. Джонсон стал все чаще двигаться и больше наклоняться для поцелуя, а Сал все лучше и охотнее подстраивался под заданный ритм. Он даже не заметил, как начал прижиматься ближе, спуская со рта протяжные стоны. Ларри все сильнее ускоряется, чувствуя как достигает своего пика. Чтобы быть ещё ближе к телу под ним, он обхватывает его за задранные ноги. Удовольствие стремительно достигает своего пика, захватывая с головой обоих. Все заканчивается чересчур сумбурно, но вовсе не менее феерично. Джонсон стал играть по крупному. При пределе он вошёл максимально как только мог и от бошкусносящего стона, кончил. Далее следует бешеная отдышка с минуту. Сил совсем не осталось. Фишеру даже лежать казалось глобальным расходом энергии. Джонсон медленно выходит, увлекая Салли в странный глубокий поцелуй. Фишер все пытается собраться с мыслями, понять, что только что произошло. Это все действительно реально? И этот поцелуй перед сном? И эти тёплые руки укрывшие заботило одеялом? И тело, что нежно обняв, лежит рядом? И, в конце концов, эта боль внизу живота тоже? Да. Она точно реальна. И такую действительность им и вправду приятно осознавать. Ещё чуть поежившись он крепче прижался к горячему рядом телу Джонсона и, легко вздохнув, смог уснуть.