***
Ты просыпаешься на рассвете от света, льющегося тебе прямо в лицо через дурацкую щель в темных занавесках. Свет выглядит обманчиво теплым, но ты уже раскусил его игру предзимнего разочарования, он такой же холодный, как снег, выпавший ночью. Ты кутаешься в одеяло, пытаясь впитать в себя тепло. Именно тогда и замечаешь, что не просто лежишь в пустом одеяле. Нет, ты прижимаешься к свернувшемуся калачиком спящему Каркату. Лицо Карката почти прижато к твоей груди, а кулаки сжимают футболку. В какой-то момент ночью ты бессознательно обнял его и притянул к себе. Очевидно, во сне ты творишь больше дичи, чем наяву. Или, может быть, это сделал Каркат? Честно говоря, ты понятия не имеешь, кто из вас начал эту миграцию к другому для обмена теплом. Все, что знаешь наверняка, это то, что ты находишься в действительно хорошем, удобном пузыре уютного тепла. Боже, это намного лучше, чем ты себе представлял. На самом деле хочется просто лечь еще ближе к Каркату, пока есть время, может быть, зарыться лицом в его волосы, раз представилась такая возможность. Вместо этого ты убираешь руки от него и тепла. Это немного разочаровывает, потому что он горячий, как ад, свежее печенье или дерьмо, ты даже не можешь выбрать, суть в том, что он теплый, а в остальной части комнаты холодно. Но все равно отстраняешься, потому что не знаешь, когда он проснется, а прошлой ночью тролль был довольно яростен по поводу личного пространства. Ты полностью отстраняешься от него и двигаешься еще немного в сторону. Каркат протестующе хмыкает и зарывается поглубже в одеяла, где еще сохранилось твое остаточное тепло. Смотреть, как Каркат спит, немного жутковато на твой вкус, ведь ты полностью проснулся в этот момент. Наверное, стоит встать, может быть, спуститься вниз и расслабиться на кухне или что-то в этом роде. Медленно садишься, чтобы не потревожить Карката, и встаешь, потягиваясь. Твои очки лежат в кармане толстовки вместе с телефоном, и ты вытаскиваешь их, когда выходишь из комнаты Карката. Проверяешь время, спускаясь по лестнице на кухню, единственную комнату, которую ты запомнил. Черт, так рано встал для воскресенья. Сейчас 8.30 утра. Тебе нужен кофе. Прямо сейчас. Ты встаешь на нижнюю ступеньку лестницы как раз в тот момент, когда запах достигает ноздрей. Кто-то опередил тебя на кофейном фронте. Ты следуешь за своим носом на кухню. Канайя стоит у кухонной стойки с чашкой кофе в руках. Она поднимает голову, когда слышит твое приближение. — Доброе утро, Дейв. — здоровается она. — Как спалось? — Доброе. — кофейник оказался почти полным и ты начал искать себе кружку. — Изумительно. Спал как младенец, завернутый в теплое одеяло прямо из гребаной сушилки. А ты? — К сожалению, не так хорошо. — она вздыхает. — Хоть я и пыталась заснуть, но меня одолевали мысли о вчерашних событиях. Не могу себе представить, что сейчас чувствуют Каркат и Мисс Пейнт. Ты киваешь, когда наконец находишь чашки и хватаешь одну себе: — Кстати, как отнеслась к этому Мисс Пейнт? Я уже все знаю от Карката. — Так он тебе сказал…? — медленно спрашивает она, позволяя фразе затянуться. — Насчет того, что ты ему предложила. Уход из банды. Да, он мне сказал. — А… — она смотрит на свою чашку. — Он казался…расстроенным, когда говорил тебе об этом? — Расстроен? Да, черт возьми, он был расстроен. Но не тем, что ты сказала. Ладно, может частично. В основном из-за всего того дерьма, что случилось, понимаешь? Например, было достаточно плохо, когда рейд был самой большой проблемой, которая произошла, но потом случилась эта история с его отцом, и потом ты бросила ему «йоу, ты должен оставить команду, как это сделала чертова Арадия». — Это произвело на меня большое впечатление, — тихо говорит Канайя, потягивая кофе. — Я знаю, дерьмо заразно, это точно. — тебе не хочется стоять на месте, поэтому ты направляешься прямиком к столу и плюхаешься на стул. — Я хотел сказать, что он расстроен вовсе не из-за тебя. Каркат сам прямо сказал мне об этом. Так что, если это то, о чем ты беспокоишься, то не надо. — Я беспокоилась не об этом, — возражает она, присоединяясь к тебе за столом. — Конечно. — киваешь. — А мама Карката? Как она там? Я не видел ее с тех пор, как ты увела ее рассказывать о случившемся. — Она была очень расстроена. Я предложила ей поговорить, но она отказалась. Сказала, что хочет побыть наедине со своими мыслями. Тебе кажется, что этот разговор стал слишком тяжелым для начала дня. Нужно сменить тему разговора. — Да, то, что случилось, действительно отстой. Я решил познакомить Карката с моей семьей. Ну, знаешь, отвлечь его от мыслей. — Это очень любезно с твоей стороны. — Я очень внимательный человек. — пожимаешь плечами. — К тому же моя сестра будет мне обязана, если я познакомлю ее с моим парнем. Канайя тихонько хихикает, прикрывая ухмылку рукой: — Не могу сказать, что я удивлена, наличием у тебя скрытых мотивов, Дейв. — Эй, я вообще-то номер один во всем. — Ты номер один только, если речь идет об общественных неприятностях. — парирует Каркат, тащась на кухню и направляясь прямиком к кружкам. — Доброе утро, Канайя. Канайя выдвигает стул рядом с собой, чтобы Каркат мог сесть: — Доброе утро, Каркат. Дейв сказал мне, что вы сегодня куда-то пойдете? Каркат садится на предложенное ему место: — Это не гребаное свидание, если ты так думаешь. Он просто хочет, чтобы я познакомился с некоторыми людьми, потому что они не верят, что мы встречаемся. — Нет, Рокси определенно верит, что мы встречаемся. — ты сообщаешь об этом троллям, качая головой. — Она просто расстроена, что до сих пор не познакомилась с тобой, а все остальные уже знают тебя. Каркат наклоняет голову и выгибает бровь, которая исчезает в густом беспорядке его темных волос. Его кровать — это сила против гравитации и, возможно, самой концепции физики: — Если она уже думает, что мы встречаемся, тогда какого хрена мы это делаем? — Потому что Рокси — лучшая сестра на свете, и она действительно очень умная, и если бы у меня действительно был парень, вероятно, первое, что я бы сделал, это представил его ей, потому что она потрясающе разбирается в характерах, и ее одобрение заставило бы меня чувствовать себя чертовски крутым. Она тебе понравится, Каркат, просто смирись с этим и будь прекрасной общительной бабочкой, какой, я знаю, ты и можешь быть. Каркат смотрит на тебя поверх чашки: — Нет, я останусь гребаной злобной гусеницей, пошел ты нахуй. — Ты можешь быть злобной гребаной социальной гусеницей? Он качает головой: — Этого не случится. — Ну и дерьмо. Думаю, мне просто придется связать тебя и притащить домой. Если я не смогу убедить Рокси, что поймал общительную бабочку, тогда я возьму послушную куколку для ее одобрения. — Как морейл Карката, я бы не советовала связывать его и тащить куда-либо. — перебивает Канайя. Ты почти забыл, что она сидит между вами. — Однако, как ваш общий друг и сторонник любых зарождающихся отношений, я чувствую, что практическое исследование ваших колебаний может быть полезным. Каркат чуть не поперхнулся кофе: — Канайя, какого хрена? — Извини, я просто пыталась пошутить, высказывая свое твердое мнение по вопросу, касающемуся вас обоих. Ты в порядке? — Канайя нервничает, не зная, что делать с руками. В конце концов она неловко гладит его по голове одной рукой. Каркат отодвинул чашку с кофе, положив голову на руки на столе: — Да, я в порядке. Я просто не был готов к этому. — Извини. Может быть, мне следует предупреждать всякий раз, когда собираюсь делать неприличную колкость на ваш счет? Каркат фыркает: — Это глупо, я не настолько чертовски чувствителен, не делай этого. — он убирает одну руку из-под подбородка и водит ее ладонь по своей голове. — Но все равно спасибо. — А для чего еще нужны морейлы? — Очевидно, чтобы делать пошлые шутки. — влезаешь ты. Было немного странно ощущать себя обделенным и третьим колесом. Ты на мгновение задумался, чувствовала ли себя Канайя также, когда вы с Каркатом делали это, прежде чем вспомнил, что в отличие от тебя, Канайя находится в реальных отношениях с ним. — Как бы то ни было, я думаю, что мы скоро должны отправиться в путь. Ты готов? Каркат встает и начинает собирать пустые чашки: — Да, конечно, давайте отправим это шоу в дорогу. Здесь еще довольно много осталось, не хочешь еще кофе, Канайя? Канайя задумчиво постукивает себя по подбородку. — Нет, пока все в порядке. Твоей маме может понадобится немного, когда она проснется. Каркат кивает, ставя чашки в раковину: — Окей. Так ты остаешься здесь? — Да. — она кивает. — Я сегодня ничего не делаю, и кто-то должен быть здесь, когда она проснется. — Это хорошая идея. Достань меня, если что-нибудь случится. — Конечно. Канайя машет на прощание, когда ты выходишь из дома. Снаружи холодно, как на гребаном арктическом леднике, как и ожидалось. Хорошая попытка, Солнце. Ты никого не обманешь. — Ты уверен, что не хочешь причесаться или что-нибудь в этом роде, прежде чем мы отправимся в путь? Каркат, защищаясь, трогает себя за волосы: — Я уже это сделал. Что, черт возьми, с ними не так? — Ничего. И теперь, когда я получше разглядел их, то ты уже это сделал. О чем, черт возьми, я думал? — Ни о чем или о членах, потому что это все, о чем ты когда-либо думаешь, когда у тебя появляется хоть одна гребаная мысль. Ты пожимаешь плечами: — Верно, но ты упустил одну вещь. — И что же? — Значительная часть моих мыслей принадлежит моей сладкой любви, яблочному соку. — Конечно, как я мог забыть? — саркастически отвечает Каркат, прижимая руку к лицу в притворном шоке. — Должно быть, я заразился твоей глупостью, Дейв. — Если под моей глупостью ты имеешь в виду мою высшую божественную силу устрашения, то, боюсь, нет. Впрочем, это могло отразиться и на Канайе. — Какого хрена ты приплел сюда Канайю, Дейв? Она встречается с твоей сестрой, это отвратительно. — У меня сильное чувство дежавю, связанное с троллями и вязыванием, и мне не нравится, куда это идет. — Мне не нравится, к чему идет любой разговор с тобой. Десять минут и несколько остроумных, хотя и оскорбительных острот спустя, ты стоишь прямо напротив дома с Каркатом. — Вот мы и дома, милая квартирка с низкой арендной платой. — ты направляетесь к двери и входишь в подъезд, но Каркат все еще стоит перед зданием. — Чувак, ты идешь или как? Он кивает: — Да. Я просто только сейчас понял, что никогда раньше не был в твоем улье. — И ты до сих пор этого не сделал. А теперь иди, на хуй, сюда. Каркат следует за тобой внутрь и к лифту. Обычно ты поднимаешься по лестнице, но более вежливо пользоваться лифтом в ситуациях, когда с тобой гость. Ты нажимаешь кнопку верхнего этажа и остаешься стоять в замкнутом пространстве рядом с Каркатом. Ни один из вас ничего не говорит, что наполняет затхлый воздух лифта напряжением между пылинками. Каркат прочищает горло: — Так… — Что «так»? Ты наконец-то достиг своего предела слов или что-то в этом роде? Что ж, это определенно облегчит ваши отношения с Рокси, я думаю, что мы все-таки пойдем с молчаливой куколкой. Мне всегда нравился этот план. — Дейв, заткнись на хрен, — фыркает Каркат. — То, что я собирался сказать, прежде чем ты так грубо прервал меня- — Прежде чем я так грубо прервал твою неловкую паузу. — Дейв. — Продолжай. — Ты немного рассказал мне о своей сестре, но я ни хрена не слышал о твоем соседе — тролле, с которым ты так хочешь меня познакомить. Черт, ты так и знал, что это всплывет. Тебе, наверное, следовало сказать что-нибудь заранее или, по крайней мере, до того, как вы вошли в лифт и направились к ней. Ты честно не знаешь, что сказать в этот момент, нужно было лучше продумать о деталях. Ладно, к черту все это, ты все расскажешь. — Помнишь, вчера вечером мы говорили о твоей подруге? Той, чья фотография была на доске со всеми фотографиями твоего лусуса, и которая была с тобой, когда все это дерьмо произошло? Каркат озадаченно смотрит на тебя: — Терези? Конечно, я, блядь, помню. И что? — Ну и, о моей подруге? Моей супер потрясающей, классной подруге-соседке? — Да, я понял, у тебя есть подруга, Дейв. Ты можешь перестать хвастаться этим сейчас, никого это не волнует. Переходи к делу. Ты тяжело сглатываешь: — Ее зовут Терези. Терези Пайроп.***
Представь себе (если хочешь), следующий сценарий. Один смазливый мудак, с которым у тебя странные и трудно определимые отношения из-за каких-то глупых дерьмовых махинаций и серии плохо продуманных идей таких, как ложь про отношения, чтобы скрыть то, что вы на самом деле с ним делаете (и это так глупо, почему ты вообще пошел на это? это отнимает намного больше сил, чем хотелось бы, нахуй его за то, что он заставляет тебя выполнять еще больше работы, чем требуется.) К черту этого парня, он даже сейчас отвлекает тебя. Так или иначе, представь, что это веснушчатое лицо спермы приглашает тебя в свой улей, чтобы встретиться с «подругой», только чтобы сбросить гигантскую гребаную бомбу, что эта его «подруга» оказалась и твоим старым другом. Старым другом с тех самых времен. Которая возможно была мертва. Или, по крайней мере, не хотела с тобой разговаривать после того, как ее чуть не забрали, с чем ты уже смирился. А теперь представь, что тебе говорят это, когда лифт поднимается на верхний этаж, на ее этаж, на тот самый этаж, где живет внезапно не умершая подруга. Ты вылезаешь из лифта, как будто гравитация отказалась работать, и двигать гребаные ноги стало вдруг невозможным делом. Поздравляю, Мистер Вантас, вы только что вступили в чертову Сумеречную зону. Это единственное разумное объяснение всему происходящему. Итак, Род Серлинг не собирается подниматься из могилы, чтобы рассказать о сегодняшнем сверхъестественном несчастье. Что делает все происходящее реальностью. А это значит, что сценарий разыгрывался и разыгрывается сейчас перед тобой, еще и с тобой в роли звезды. « — Ее зовут Терези. Терези Пайроп.» Это сказал Дейв. Прямо сейчас. Ты был уверен, что ослышался, но не мог. Нет, по словам Дейва, Терези Пайроп жива, и живет по соседству с ним, она его друг. Какого хрена. Ты чувствуешь тошноту, легкое головокружение и возбуждение одновременно. С одной стороны, Терези жива! Старая, добрая Тези, которая была такой классной и странной, любила драконов и играть с тобой, и была просто лучшей в ролевых играх и блять, ты скучал по ней как сумасшедший! Ты вроде как уже привык к боли в груди, так как думал, что несешь ответственность за ее смерть, которой, черт возьми, даже не было. Так хочется снова увидеть ее! Срань господня! С другой стороны, ей, наверное, было бы лучше и без тебя. Из-за тебя ее почти отбраковали. Черт, кого ты обманываешь, это было намного больше, чем почти. В последний раз, когда ты ее видел, она истекала бирюзой и плакала, и ей было так больно, и это была твоя вина, и ты оставил ее там, просто, черт возьми, оставил. Конечно, ты пошел за помощью, но если бы тебе не повезло и Мисс Пейнт не нашла бы тебя на улице в тот день, не было бы никаких сомнений в том, что и ты, и Терези были бы мертвы. Первые несколько месяцев ты терпеливо ждал, когда Терези свяжется. Ты решил, что не должен навязывать ей свое присутствие, и если она все еще хочет дружить после того крупного провала в ее жизни, тогда ты отпразднуешь это, примешь и сделаешь все возможное, чтобы уберечь ее от такого дерьма, которое может случиться, просто от того, что она рядом с тобой. Конечно, ты оставил ей длинное голосовое сообщение на автоответчике в первый же день, когда приехал в свой новый улей, и отправил сообщения всем своим знакомым, чтобы они извинились за тебя перед Терези, если увидят ее. Но они так и не передали сообщение, и она никогда не звонила сама. Это привело к выводу, что она либо больше не хотела иметь с тобой дело, либо была мертва. И то и другое казалось вполне вероятным. И вот теперь Дейв, целых пять гребаных оборотов спустя, ведет тебя к ней. Он не сказал, действительно ли она хочет тебя увидеть, он просто собирается показать нас друг другу. Мысль о том, что Терези откроет дверь только для того, чтобы плюнуть тебе в лицо, когда поймет, что это ты, и захлопнет ее, оставила едкий привкус во рту и смятение в желудке. Она ни за что не захочет тебя видеть, разговаривать с тобой или находиться рядом. Ты не станешь ее винить. Ты не думаешь, что сможешь снова увидеть ее. Вы не виделись с тех пор, как были детьми. И неизвестно, что с ней произошло после твоего ухода. Ты не уверен, что хочешь это знать. Тебя может стошнить. Ты думаешь, что, по крайней мере, немного оправдан в своем безумии. И снова мы там, где Дейв выходит из лифта и поворачивается, чтобы посмотреть на тебя, застрявшего в нем с ногами, приклеенными к земле силами, неподвластными твоему контролю. Он что-то говорит, но ты не понимаешь что. Ты не слушаешь его, в голове все еще крутится столько мыслей. Он протягивает руку, как будто тебе нужна помощь, чтобы выйти из лифта, что действительно правда. Поправка, тебе понадобится помощь, чтобы выйти из лифта, если ты собираешься сделать это. Вместо этого ты бросаешь на его руку напряженный взгляд и качаешь головой. Он убирает руку, и на пустом, едва читаемом выражении его лица, можно увидеть что-то похожее на замешательство. Ты был уверен, что это единственная причина, по которой он носил эти дурацкие очки. Ты посмотрел ему прямо в эти дерьмовые темные очки и прямо в глаза, прежде чем заговорить. — Нет, — ты прямо ухмыляешься, тыча в кнопку первого этажа. Это был бы отличный гребаный выход. Ты бы выглядел чертовски круто. К сожалению, ты был проклят с самыми медленными дверями лифта в истории всей гребаной Вселенной. Это дает как раз достаточно времени, чтобы ты потерял бдительность и был насильно вытащен Дейвом из лифта. Дейв хватает тебя за руку и вытаскивает наружу как раз в тот момент, когда дверь лифта захлопывается и предательская машина, блядь, уезжает, какой кусок самодовольного дерьма. — Что ты имеешь в виду под «нет»? — спрашивает Дейв, его хватка на руке не дает вырваться и вернутся к лифту. — Ты что, совсем забыл свой язык, говнюк? Это значит, что я не буду этого делать, гребаный идиот. Он тащит тебя по коридору, а ты впиваешься пятками в ковер в безуспешной попытке удержаться на месте. — Ладно, слушай, прости, что не сказала тебе раньше, это было не круто с моей стороны, я понимаю. Но эй, теперь ты знаешь, и уже мы здесь. Ты так долго был разлучен с подругой и, наконец, получил шанс увидеть ее снова, было бы чертовски безумно с твоей стороны не делать этого. — Нет, все это безумие! Это гребаный улей личинок, Дейв. Она не хочет иметь со мной ничего общего, я это знаю, особенно после того дерьма, что я с ней сделал. Просто… отпусти… меня… на хрен. Со всей своей силой и ослабевающей хваткой Дейва тебе наконец удается вырваться и пробежать несколько футов до лифта. Серая рука вытянута перед тобой, ты так близко, так чертовски близко, что чувствуешь, как пальцы касаются кнопки. Это все, что ты смог сделать, чтобы сбежать, прежде чем Дейв, блядь, снова схватил тебя. Ты сильно ударяешься о землю и радуешься, что, по крайней мере, врезаешься в ковер, а не в бетон. По крайней мере, на этот раз Дейв проявил хоть немного вежливости. Ты надеешься, что сок твоего котелка просочится на ковер, и они не смогут удалить пятно. Дейв лежит на тебе, всем своим весом прижавшись к твоей спине, его рот у твоего уха. Ты чувствуешь, как его теплые влажные выдохи проносятся мимо щеки. Это как-то мерзко, как дыхание глупого лающего зверя Джейд. Ты чувствуешь, как его сердце бьется у твоей лопатки. Ритмично, хотя и немного быстрее, чем ожидалось. Несмотря на это, это приятно. Можно даже сказать, что это успокаивает. — Черт возьми, что ты имеешь в виду под «после того дерьма, что ты с ней сделал»? Это не твоя вина! Ты не имеешь к этому никакого отношения. Ты извиваешься под Дейвом, пытаясь оттолкнуть его или вылезти из-под него, но замираешь в своих усилиях, как только он заканчивает говорить. Как он посмел! Как он смеет предполагать, что знает что-то о том, что случилось с тобой, с Терези, в тот ужасный, пропитанный кровью день? Ее было так много. Столько, блядь, бирюзовой. До этого ты никогда не видел, чтобы она плакала, но когда ты уходил, она рыдала в полную силу. Глаза были красные. Яркие, ужасно красные, как твоя отвратительная, испорченная, мутантная кровь. Ты оставил ее там умирать в лужах крови, солнечного света и слез. Дейв ни хрена не знал. — Вы просто оказались… — черт, он все еще говорит? Что еще он может сказать тебе? Ты уже злишься. — не в том месте и не в то время. Ты хочешь ударить его. Ударить или разбить его голову о стену или- черт, ты даже не знаешь, что ты хочешь сделать в этот момент. Тебе удается перевернуться так, чтобы твое лицо больше не было прижато к шершавому дешевому ковру, и ты можешь хмуро смотреть на него. Дейву все еще удается довольно легко удержаться на тебе, но он больше не ложится на тебя. Теперь его колени обнимают твои бедра, а руки впиваются в плечи, прижимая тебя к земле. — Нет, Дейв, ты не понял. — плюнул ты. — У меня был не тот цвет крови и не в то время, а Терези просто была рядом. Что бы с ней ни случилось, это моя вина. Она знает это, я знаю это, все, кто знает мое место в гемоспектре, блядь, знают это. Ты замолкаешь на мгновение, чтобы отдышаться, Дейв остается над тобой непривычно тихим, выражение его лица не меняется. Ты решаешь продолжить говорить, в то время как он ведет себя так нехарактерно тихо: — Я понимаю, что ты пытаешься сделать, правда понимаю, и при нормальных обстоятельствах был бы чертовски признателен. Но вот в чем дело, Дейв, ты, похоже, не справляешься со своей тяжелой задачей, я знаю, что Терези больше не хочет, чтобы я был в ее жизни. Если бы она действительно хотела, то уже связалась бы со мной. Очевидно, я не виню ее за это, я бы тоже не хотел дружить со мной после такого дерьма. Ты закончил все, что хотел сказать, и погрузился в молчание. Единственный звук в — тяжелое дыхание Дейва, смешивающееся с твоим собственным. Именно в этот момент ты заметил, насколько близко он от тебя. Неужели его руки должны так сильно давить на твои плечи? Неужели ему действительно нужно так сильно сжимать твои бедра? Неужели его лицо всегда было так близко? Ваши носы почти соприкасаются, и в этот момент все, что ты делаешь, это обмениваешься с ним кислородом, глядя в эти дурацкие очки. Ты практически целуешь его. Ты собираешься поцеловать его? Ты и не представлял, что твой первый поцелуй будет на полу в общественном коридоре в такой компрометирующей позе. Черт с ним, по крайней мере, это будет незабываемо. — Эй, кулкид, что это за шум? Ты ввязался в очередную драку в холле? — кто-то хихикает, скрепя дверью и высовываясь из нее. Ты смотришь вверх и застываешь там, где лежишь. Ты хотел бы оказаться в менее компрометирующем положении. Сейчас она выглядит по-другому, но не слишком. Более взрослая. Ты практически можешь видеть ее личность, в ее позе, лице и фигуре. Терези. Терези Пайроп. Бля Терези Пайроп! Ты не можешь поверить, что это действительно она. Ты не можешь поверить, что это та самая любительница ролевых — бирюзовый дракон. Но, конечно, это она. Она очень красивая. Единственная большая разница — это ярко-красные очки. Ты помнишь, что она носила их для косплея, очевидно, теперь они стали частью ее повседневного гардероба. — Люди все еще называют это так? Серьезно, что это такое? Была какая-то встреча по этому поводу или что? Я это пропустил? — Дейв жалуется тебе шепотом, так что ты думаешь, она не слышит. Ты его игнорируешь. Ты не можешь отвести от нее глаз. Твой язык приклеился к небу. Терези фыркает, и улыбка исчезает. Она хмуро морщит нос: — Кто с тобой? Кто бы это ни был, он пахнет восхитительно. Дейв встает с тебя и стряхивает с колен то, что, черт возьми, было в ковре. Ты остаешься на полу. Не можешь двигаться. Не можешь, блять, даже моргнуть. Терези. Терези, Терези, Терези. Черт, ты пропустил все дерьмо через нее. Ты открываешь рот, но не можешь заставить себя заговорить. Честно говоря, ты даже не уверен, дышишь ли. Она поворачивает голову, и смотрит на тебя, и на твою кровь — вишневую слизь. Нет, она не смотрит на тебя. Она ни на что не смотрит. Она не может, или ты забыл, тупой кусок дерьма? Ее глаза были повреждены в тот день, очевидно, непоправимо. Ты не можешь поверить, что сделал это с ней. Дейв смотрит на тебя сверху вниз, ждет, что ты что-нибудь скажешь, призывает тебя не молчать. Он протягивает руку, чтобы помочь встать, но ты игнорируешь ее и остаешься лежать. — Рези? — говоришь, осторожным мягким голосом. Ты не знаешь, почему формулируешь это как вопрос. Знаешь же, ЧТО ЭТО ОНА. Она напрягается, и ее брови сходятся вместе. Когда она говорит, то с той же осторожной надеждой, что и ты: — Карклз? Просто слышать, как она зовет тебя, это ранит гораздо сильнее, чем ты ожидал. Ты чувствуешь себя так, будто боль от прежних шрамов прошла, и ты только что проткнул новую ткань ржавым топором. Кажется, что ты сейчас заплачешь. Черт, ты надеешься, что не заплачешь. Похоже, сейчас самое время оторвать свою задницу от пола. Ты лежал на нем в особенно неловкой и неудобной позе, а теперь стоишь здесь перед ней в неловком неудобстве. Видишь, ты уже делаешь успехи. Она смотрит на тебя, ее глаза сосредоточены где-то поблизости. Ты довольно хорошо научился определять, куда направлены глаза за цветными линзами, после того как столько времени смотрел на Дейва. Ты не знаешь, что теперь делать. Ты украдкой бросаешь взгляд на Дейва, ища совета. Это он с ней дружит. Он подталкивает тебя ближе к Терези и ободряюще показывает большой палец. Какой бесполезный мудак. Терези делает шаг ближе, и тебе требуется вся сила воли, чтобы оставаться на месте и не уклоняться от нее. Дэйв откашливается: — Терези Пайроп, Каркат Вантас. Каркат Вантас, Терези Пайроп. Вы ведь старые друзья, верно? Дейв говорит это так небрежно, как будто он не знает наверняка, и ему не нужно было лежать на тебе, чтобы удержать здесь. По какой-то причине ты все равно киваешь, когда Терези входит в твое личное пространство и вдыхает около шеи. Ты чувствуешь, как ее волосы щекочут кожу, когда она тоже кивает в ответ. — Круто, оставлю вас вдвоем. Подожди, он уходит? Дейв? Почему? Какого черта? Он делает несколько быстрых шагов назад и нажимает кнопку лифта. Куда, черт возьми, он собрался? Он должен остаться здесь и помочь! Дверь лифта открывается, и он входит внутрь, помахав на прощание тебе и Терези. А потом исчез. Ублюдок. Терези хватает тебя за руку. Ее острые ногти впиваются в твою ладонь, когда она тянет тебя к своей двери. Ты не совсем уверен, как назвать это выражение ее лица, но оно определенно не счастливое. Ты ожидал, что она не обрадуется, увидев тебя, но это все равно немного задело. Может быть этого не видно, но ты был в восторге, увидев ее. Вы оба заходите внутрь, она закрывает за собой дверь и отпускает руку. Ее лицо отвернуто от тебя, руки сжаты в кулаки. Дыхание звучит неровно. Это определенно не очень хороший звук. — Терези? — ты протягиваешь к ней руку, но отдергиваешь, прежде чем дотронуться. Ты не знаешь, как ей сейчас помочь. Может быть, будет лучше уйти? Терези прислонилась к двери, преграждая тебе путь к отступлению. Как будто она знала, что ты это сделаешь, если представится такая возможность. — Я думала, ты умер. — голос у нее тихий. Ты никогда раньше не слышал ее такой. Это жутко. — Рези, прости, я… — Она стукнула кулаком в дверь, и ты немедленно затыкаешься: — Прошло десять лет! Целых десять гребаных лет я думала, что ты мертв! Где тебя черти носили? Где, черт возьми, ты был, что даже не нашел времени позвонить мне и сказать, что ты жив? Она тяжело дышит, и у тебя нет ни малейшего сомнения в том, что она, вероятно, ударит тебя, независимо от твоего ответа. Она скалит на тебя зубы, и ее лицо становится почти бирюзовым от ярости. Есть только одно несоответствие в ее вопросах, которое нужно немедленно устранить: — Но я же звонил тебе. Ярость вспыхивает. Вы можете видеть, как она выходит из ее лица вместе с кровью: — Что? — Я звонил тебе, — повторяешь ты, чтобы уточнить. — Это была одна из первых вещей, которые я сделал после того, как договорился с Фефери и Эриданом… Ты замолкаешь. Нет необходимости заканчивать. — У меня был твой номер, поэтому я оставил тебе очень длинное голосовое сообщение. Клянусь, это были целых десять минут, когда я извинялся и плакал в гребаный телефон, как полный извращенец. Когда ты заканчиваешь, на ее лице появляется непонимающее выражение: — Мой номер? Я думаю… Кажется, я оставила телефон там. В моем улье в Маленькой Альтернии. — она скользит вниз по двери и садится на землю. — Думаю, когда я переехала сюда, он был продан вместе с большей частью моей бытовой техники. Я так и не получила сообщения. Ты чувствуешь себя странно, стоя над ней, в то время как она так явно расстроенная лежит на полу. Ты садишься и присоединяешься к ней. — Эй, Терези? Ты в порядке? — твоя рука парит над ее головой, готовая хлопнуть по ее команде. Тебе не очень-то хочется потом объяснять Канайе свою бледную неверность, но с этим ты разберешься позже. Черт, может быть, ты бледная шлюха. — Да, да, я в порядке. Просто… — она улыбается и показывает оба ряда острых как бритва зубов. — Не могу поверить, что ты жив! Ты возвращаешь улыбку: — Да, я тоже. Твоя рука все еще вытянута перед ней, и прежде чем ты успеваешь ее отдернуть, она облизывает ее. Ты отдергиваешь его так быстро, как только можешь, с нее капает теплая слюна: — Гадость Вытирая руку о свитер, ты вспоминаешь похожую ситуацию прошлой ночью. Терези хихикает и морщит нос: — Ты на вкус отличаешься от того, что я представляла. Ты даже не будешь спрашивать, что она имеет в виду: — Неужели? И какой я на вкус? — Вишневый сироп от кашля. — Ты этого не ожидала? — Нет, этого я и ожидала. Но странное лакричное послевкусие меня удивило. Что это такое? Как будто ты знаешь, почему испускаешь послевкусие. Единственная лакрица, с которой ты мог быть в контакте — это скотти-доги Джека. Хорошо, Джек. У тебя еще будет время поразмыслить о своих чувствах по поводу вчерашнего налета и последующего ареста Джека. — Один из моих опекунов ест много лакрицы. Терези задумчиво наклоняет голову: — У тебя больше одного опекуна? — Ага, — киваешь ты. — У меня их два, они панцирники. — И мой тоже! Она адвокат. — Ух ты, серьезно? Это чертовски круто. Разве ты не хотела быть юристом, когда мы были детьми? — Да, до сих пор, — отвечает она, сияя от гордости. — Я планировала специализироваться на вопросах социальной справедливости, таких как жестокое обращение с низшими кровями и борьба за равенство. Ты впечатлен: — Это довольно благородное занятие, Терези. — На мое мнение о гемоспектре повлиял опыт, который я пережила в детстве. — говорит она, пожимая плечами и улыбаясь. Похоже, темы для разговоров закончились. Что теперь делать? Сидеть, засунув большой палец в задницу, и ждать, пока кто-нибудь что-нибудь скажет. Похоже, Терези знает, что сказать: — Как мы оба можем просто сидеть молча, когда у нас так много историй? Прошло целых десять лет! Мы так много сделали с тех пор, как нам исполнилось шесть! Я хочу услышать всю историю твоей жизни до этого момента, Каркат. Мне нужно услышать о том, что я пропустила из-за гребаного телефона. Ты обдумываешь это или притворяешься. На самом деле ты просто пытаешься вспомнить, что, черт возьми, ты делал в те первые несколько лет после того, как тебя усыновили. — Ладно, конечно, почему бы и нет. Только если ты расскажешь тоже. — Конечно — говорит она, прищелкивая языком и устраиваясь поудобнее на полу. — Ладно, начинай. Ты начинаешь с самого начала и рассказываешь ей все. Во всяком случае, ты никогда не умел хранить секреты от Терези. Ты говоришь ей о том, что случилось после того, как ты ушел от нее и твоя мама нашла тебя. — Подожди, ты зовешь ее мамой? — Да, она сказала, чтобы я звал ее так. — И ты живешь в этом действительно большом доме, который пахнет так, будто там взорвалась фабрика мармелада? — Да. Его разрисовала моя мама, она любительница ярких красок. — Эй, я тоже! — Вы, наверное, поладите. Ты рассказываешь ей о своем первом дне в школе, когда ты ударил Эквиуса по лицу за то, что он сказал что-то оскорбительное о твоей маме и твоем анонимном положении в гемоспектре. Канайе пришлось оттащить тебя от него. — После этого он решил, что мы друзья или что-то в этом роде, и следовал за мной весь перигей, просто выполняя мои приказы и оскорбляя одновременно. Ты рассказываешь ей о встрече с другими друзьями, с Соллуксом, Арадией и Непетой. — Ты знаешь Непету? — Да, мы дружим уже много лет. Я думаю, что в какой-то момент я ей нравился. — Черт побери, в этом есть смысл. Ты был тем милым крикливым крабом, в которого она была безумно влюблена! — Подожди, о чем ты говоришь? Ты ее знаешь? — Да, черт возьми, я ее знаю. Как библию. — … — Ладно, не в библейском смысле, но, если ты понял, что я имею в виду, там были и серьезные ласки. Она мой мейтсприт. — Да. Конечно, черт возьми, ты ее тайная ролевщица драконша мейтсприт! Ты рассказываешь ей о той странной истории морейла Канайи и Вриской, который, как ты говорил, не продлится долго. И как оказалось ты был прав. — Канайя — это суетливые нефритовокровные клыки? Я не могу поверить, что Вриска говорила о ней все это время, и я даже не подозревала, что это была она. — Ладно, ты знаешь Вриску? Вы дружите с паукообразной стервой? — Она моя морейл. — Какого хрена. Ты добираешься до своего паршивого морейла с Гамзи, объясняя, как это произошло и как ты оставался в этом квадранте, хотя в этих отношениях эмоциональный комфорт был односторонним. Во время этой части она ничего не говорит. Ты продолжаешь обсуждать встречу с первыми друзьями — людьми и твои неудачные попытки заполучить Джона в качестве кисмесиса и Джейд в качестве мейтесприта. Ты им не нравился, и они просто хотели быть друзьями. — Я сейчас работаю над кисмесисом с Эгбертом! — Хочешь, я поговорю с ним? Он чертовски мало знает о квадрантах. И, наверное, думает, что ты просто платонически ненавидишь его. Вот что он думал обо мне, а я был…искренен. — Нет, думаю, все в порядке. — Уверена? Я эксперт по романтике. — Ты? Ладно, Мистер Эксперт-по-романтики, можете уговорить его послать мне намек. — С удовольствием. Ты говоришь о встрече с Дейвом и о ссоре, когда ты впервые увидел его в школе. — Это с тобой Дейв подрался? Он разрушил твой морейл? — На самом деле я сам виноват, что спрашивал совета у такого необразованного идиота. Ты рассказываешь ей о своей связи с Канайей и о том, как ты с тех пор бледный с ней. — Наконец-то! Честно говоря, я ждала этого еще с тех пор, как мы были личинками. — Что? Нет. — Да. Вы, ребята, были обречены на ромбы. Я видела это. — Да иди ты, нет, не видела. Ты продолжаешь простым пересказом ваших отношений с Дейвом. Дело в том, что у вас их нет. — Так ты хочешь сказать, что вы с Дейвом на самом деле не встречаетесь? Это просто смешно! Ты явно нравишься Дейву! Это правда, ты определенно нравишься ему. Ты не был уверен в эмоциях Дейва, но прошлая ночь открыла глаза. Это подтвердило твои предположения. Ты эксперт по романтическим отношениям, конечно, ты знаешь, когда кто-то влюблен. Ты не говоришь всего этого вслух: — Да, это довольно очевидно. — Ну и что ты собираешься с этим делать? В том-то и дело. Ты не знаешь, что с этим делать. Какое-то время ты думал, что просто позволишь этому идти своим чередом, позволишь чувствам исчезнуть самой собой. Это то, что ты обычно делаешь. Но потом ты начал… ты не знаешь… чувствовать то же самое? Прошлая ночь открыла глаза не только на чувства Дейва к тебе, но и на твои чувства к Дейву. — На данный момент я не уверен. — ты пожимаешь плечами в знак поражения. — Думаю, я подожду, пока Дейв сделает первый шаг, а потом посмотрим. — Это определенно самый лучший способ выхода из ситуации. — Эй, это он влюбился, а не я. — Конечно, конечно. Ты уже готов начать спор, но громкий звон часов прервал вас. Ты начинаешь понимать, почему Джек так ненавидит часы. На данный момент нет ничего в мире, что ты предпочел бы сделать, кроме как разбить этот отвратительный хронометр ломом. Терези вскакивает на ноги и тянет тебя за собой, прежде чем ты успеваешь возразить. — Мой опекун скоро вернется. — объясняет она. — Я не должна пускать тех, с кем она не знакома. — Ладно, я понял. Уже ухожу. — уступаешь. — Но ты у меня в долгу. Одна целая история жизни. Договорились? Она ухмыляется так широко, что кажется, будто может порвать мышцы на щеках. Это замечательная улыбка, честное слово: — Сделка. Может быть, мы сможем выделить для этого целый день. Это, наверное, самая лучшая идея, которую ты когда-либо слышал: — Да, черт возьми! Я знаю одно ужасное кафе, куда мы могли бы пойти. Кофе — жидкое дерьмо, но торты там хорошие. — Это то место, где пахнет ягодной жвачкой? — Черт, не знаю, наверное? — Я однажды ходила туда с Непетой! Знаешь, если мы пойдем туда, я могу привести ее, а ты — Дейва, и мы сможем устроить двойное свидание, — Терези шевелит бровями и смеется. — Давай, будет весело! — Да, думаю, мы могли бы это сделать, — ты пожимаешь плечами. — Если ты действительно хочешь. Часы снова бьют, и ты всерьез злишься. Это может подождать? Ты прощаешься с другом. — Черт, она будет дома с минуты на минуту. — Терези волнуется. Ты уже готов открыть дверь и шагнуть обратно в коридор, когда тебя внезапно оттаскивают и заключают в самые крепкие объятия, которые ты когда-либо получал. Это очень мило. Черт, это даже лучше, это Терези. Ты обнимаешь ее в ответ так крепко, как только можешь: — Я чертовски рад, что ты жива. — Это мои слова. — отвечает она, прежде чем снова лизнуть тебя, на этот раз в щеку. Ладно, момент закончился. Ты отступаешь: — Отвратительно. Терези смеется: — Ты к этому привыкнешь. Тот факт, что ты привыкнешь к этому, греет кровотолкатель больше, чем ожидалось. Ты тянешься к двери и на этот раз открываешь ее. — Эй. Достань меня, ладно? Очевидно, ты не можешь бороться с собственным выражением лица в этот момент. Ободряюще улыбаешься, хотя и знаешь, что она этого не видит: — Окей. Дверь закрывается, и Терези больше не видно. Ты один в коридоре. Или ты так думал. Какое-то движение сбоку доказывает обратное. Дейв небрежно прислонился к стене, глядя на свое ладонеустройство. Ну, он делает вид, что смотрит на него, а теперь смотрит на тебя. Он выпрямляется. Ккак долго он там стоит? — Ну, — говорит он с легкой тревогой, — как все прошло? Ты не знаешь, что на тебя нашло, но вместо того, чтобы ответить, ты подходишь к нему и обнимаешь так крепко, как только можешь. — Ого, эм…это было неожиданно, и я не думал, что ты собираешься сделать что-то такое. Каркат, ты в порядке? Ты киваешь, но этот жест теряется в ткани его футболки. — Черт возьми, ты что, плачешь? — он почти встревожен. — Нет. Да. Я не знаю. — когда ты начал реветь? — Да. — Хочешь, я позвоню Канайе или… — он замолкает, явно не зная, что делать в подобных ситуациях. — Нет, я в порядке. Это хорошие слезы. Неловкие, но все же хорошие. — Хорошо. Я имею в виду, если ты так говоришь. — в этот момент он тоже обнимает тебя. Это странно и неудобно, но ты не возражаешь. — Ты хочешь уйти? Мы можем встретиться с Рокси в другой раз. — Нет, ты сказал ей сегодня. Мы делаем это сегодня. — Окей. Я просто подумал, ну, знаешь, с этими слезами и всем прочим, может быть, на один день хватит общения. — Все в порядке. — ты еще глубже зарываешься лицом ему в грудь. Он теплый. Ты немного устал. Хочется вернуться в постель и вздремнуть. — Эй, Дейв? — Да, Каркат? Ты чувствуешь, что можешь остаться здесь, обнимая Дейва, навсегда. — Спасибо.