Работа для оборотня

10 ноября 1981 года. 23:57 Сигарета тлела в пальцах, почти обжигая кожу. Бобби затянулась и ненадолго задержала в лёгких горький дым, потом медленно выдохнула его. Воздух пах грязью, водой, мокрыми опавшими листьями – наступила короткая оттепель, температура поднялась примерно до семи градусов тепла. Но Бобби всё равно было холодно, и она держала сигарету близко к зажжённому кончику, рискуя обжечь кончики пальцев. Ни кожаная куртка, ни свитер, ни плотные джинсы не спасали от холода, который поселился внутри неё, засел в костях, лёгких, сердце. Встреча с дементором никогда не проходит бесследно, а уж встреча со многими дементорами… Она до сих пор помнила, какой холодной была рука Ремуса Люпина – точно ледышка. Он не переставал дрожать, ни когда они летели сквозь пространство, ни когда она вела его сквозь лес, всё время обнимая его, делясь с ним тем немногим теплом, которые у неё осталось, тихо разговаривая с ним, не давая ему провалиться в апатию. Даже не испытав Поцелуй дементора, человек может получить страшную психологическую травму и надолго замкнуться в себе. Бобби не прекращала обнимать его и говорить тихие, успокаивающие слова всё время, пока они сидели в лазарете и дожидались Гвилта, и в конце концов юноша пришёл в себя, глаза прояснились, дрожь унялась. Всё это время Бобби чувствовала на себе холодный, подозрительный взгляд Дерека О’Ши. Он был с самого начала против того, чтобы она отправлялась с ними; она видела по его глазам, что он не доверяет ей, что он не забыл того, что произошло в Министерстве три дня назад. Но толком объяснить вожаку, почему он против, так и не смог – видать, самому есть что скрывать. Бобби вспоминала об этом, стоя в тёмном лесу, считая минуты до полуночи, когда она сможет отправить новую весточку Кэтрин. Она бы с радостью аппарировала вместе с Ремусом не обратно в эту деревню, а в безопасное место, передала бы его прямо в руки Аластору Грюму – но тогда только Мерлин мог бы знать, что Гвилт сотворил бы с Квентином и Джин. Да и сам Ремус не простил бы ей такого. Нельзя спасать насильно: тогда это уже не спасение. Бобби видела, на какую смелость он способен, и уважала это. Она повторяла ему это всё время, пока успокаивала его. И теперь ему лучше. Благодаря ей. Она выбросила сигарету. Прислушалась. Лес был тихим, бесконечно тихим. Иногда во время своих ночных дежурств Бобби слышала, как далеко в лесу ухает сова или тявкает лисица, но сейчас и этих звуков не было. Все живые существа попрятались, чувствуя, что совсем скоро на небо взойдёт полная луна, и этот лес будет принадлежать только оборотням. Ровно в полночь она убрала свои старенькие часы в карман, направила палочку вперёд. Вызвать Патронус удалось не с первой попытки – впечатления от встречи с дементорами всё ещё не улеглись. Наконец Бобби протянула руку, чтобы серебристая ласточка смогла сесть на неё, и тихо сказала: – Кэтрин, нам удалось вернуть Ремуса. Вчера днём, после того, как я отправила тебе весточку, появился оборотень из стаи Фенрира. Эти твари убили Адама, оборотень принёс его отрубленную руку. Гвилт был в ярости. Он велел Лососю бить этого жалкого ублюдка, пока он не рассказал, где прячется Сивый. Я смогла пробраться к церкви, но много не услышала, но вот что: этот оборотень, его зовут… звали… Том, рассказал, что они видели Хантера. Они видели его в Ньютауне, неподалёку от уэльской границы, и начали искать поблизости портал. А ведь там порталы обычно и оставляли, помнишь?.. Кажется, это зацепка. Тебе нужно связаться с Грюмом… Она услышала неподалёку в лесу шорох, и замерла. Серебристая ласточка продолжала сидеть неподвижно, слушая, что ещё ей скажет хозяйка, но Бобби махнула рукой, отправляя её в полёт. Патронус исчез, и вокруг снова воцарилась темнота. Шорох прозвучал снова, довольно далеко, но не настолько, чтобы укрыться от чуткого слуха оборотня. Бобби пригнулась и тихо пошла на звук, прячась в тени. Вскоре её ноздрей коснулся запах разложения, и она поморщилась. Затаившись за деревом, она выглянула вперёд. На поляне росло крепкое дерево с длинной, кривой веткой, отходящей далеко вправо. На ветке неподвижно висел замотанный в мешковину труп – всё, что осталось от напуганного веснушчатого Тома, который принёс сюда отрубленную руку Адама, а потом долго кричал и плакал от боли в разрушенной церкви. Бобби снова задала себе вопрос, который задавала весь день: что должно твориться в безумном разуме Фенрира Сивого, чтобы обрекать на такое своих же оборотней, чтобы совершенно не дорожить их жизнями? Даже Гвилт, которого она так боялась и так ненавидела, не был таким. Он заставил её несколько раз вызвать Патронус, прежде чем одобрить её решение пойти спасать Ремуса, а уж как долго Урсуле пришлось уговаривать его отпустить её на дело – отдельный разговор. Она ни на секунду не верила его словам о стае-семье и ответственности вожака, но, кажется, сам он в них верил. Снова шорох, словно мёртвый Том пытается выбраться из своего мешка. Бобби всмотрелась в сплетение тёмных кустов, тихо вдохнула воздух, и ощутила странный запах, которого не должно было здесь быть. Сквозь тяжёлую смесь опревших листьев, грязи, влаги и гнили, она уловила приятный травяной аромат. Очень знакомый. Но прежде, чем она смогла понять, что это за запах и задуматься, откуда он ей знаком, она увидела такое, от чего у неё похолодело в животе. Сквозь кусты тихо, как призрак, прошла высокая фигура в чёрном плаще. Взмах палочкой – и тело Тома оторвалось от ветки, на которой висело, поплыло по воздуху к человеку в чёрном. Тот снова взмахнул палочкой – и невидимый клинок распорол мешковину, под светом луны блеснула обнажённая белая грудь Тома с ужасными синяками под рёбрами. А в следующую секунду Бобби окаменела от ужаса – потому что эта белая грудь вдруг раскрылась, точно сундук, и из глубокой раны медленно выплыло багровое, глянцевито-блестящее сердце… Человек в чёрном поймал сердце на лету, поднёс его к невидимому лицу, вертя в пальцах. Удовлетворённо кивнул. Схватил другой рукой замотанный в мешковину труп, крутанулся на месте, собираясь аппарировать. Вот он, тот, кто осквернял тела оборотней. Тот, кто был как-то замешан в её собственном похищении, наверняка подкинул волчий труп, чтобы запугать и обмануть её несчастную сестру… Ни одной мысли не осталось в голове Бобби, ни одного чувства, кроме гнева. Она сжала палочку в руке, и тут же кто-то схватил её за запястье. Бобби развернулась на месте, глухо рыча от ярости, но её всё равно никто не услышал за звуком хлопка аппарации – потрошитель ушёл, и Бобби захотелось взвыть от разочарования. Она зло оскалилась на того, кто всё ещё держал её за руку, прижимая спиной к дереву. Это был Лосось. Нужно было догадаться по этому чёртову запаху тимьяна: наверняка он вместо брата готовил лечебный чай и относил его Ремусу и этому раненому… как его… Стиву. – Какого чёрта? – прошипела Бобби, глядя в опухшие чёрные глаза. Лосось медленно покачал головой: – Слишком опасно. – Это моё дело, разве нет? – Бобби вырвалась из его хватки. Лосось молча отвернулся. – Что ты вообще здесь делаешь? Лосось молчал. Его руки сжались в кулаки, потом разжались, и он медленно провёл ладонью по лицу, зажимая себе рот, чтобы Бобби не увидела, как дрожат его губы. Внезапно ей стало стыдно. Лосось потерял единственного родного человека, вот и бродит сейчас в темноте, не в силах убежать и спрятаться от своего горя. Ему сейчас и так плохо, не хватало ещё нападок от других. Бобби шагнула к нему, обняла за широченные плечи: – Прости, что накричала на тебя. Я тебе очень сочувствую. Пожалуйста… пожалуйста, вернись к себе. Не хватало, чтобы ты простудился. Иди, пожалуйста, Лосось, иди… Лосось прерывисто вздохнул, потом взял Бобби за руку – не схватил, как раньше, а именно взял, очень осторожно, точно боясь оставить синяки на её тонком запястье. И тихо сказал: – Брат просто хотел защитить меня. Лучше бы он позволил мне умереть. Всё это… все эти годы превратили меня в монстра! Я больше не хочу делать этого. Не хочу бить, не хочу убивать… – Я знаю, – она сжала его руку в ответ. – Потерпи немного. Скоро всё изменится, слышишь, Салман? Звук своего настоящего имени заставил Лосося снова вздрогнуть, он зажмурился и кивнул, закусив губу. Бобби ещё раз похлопала его по плечу, и он медленно направился обратно в деревню, а она – на свой пост. И всю оставшуюся ночь, вглядываясь в темноту, продолжала думать о человеке в чёрном. У него не было серебряной маски. Это не Пожиратель Смерти. 11 ноября 1981 года. 01:03 – Вообще-то, это нарушение врачебной этики. – Да он всё равно без сознания, – пожала плечами Урсула. Джин вздохнула: – Вот поэтому это и нарушение врачебной этики. Нельзя проводить обучение на пациенте, который не может дать осознанного согласия. – Может, согласия он и не давал, но «спасибо» нам точно скажет. Давай, показывай. Джин взяла её за руку, направила палочку на большой синяк на спине Ремуса, который вытянулся перед ними на кровати, погружённый в глубокий сон, напоминающий обморок. – Самое простое заклинание – Ленире Долорем. Оно лечит медленно, зато сразу же полностью убирает боль. Делай мягкое движение запястьем… вот так. – Ленире Долорем, – сказала Урсула, повторяя движение, которое ей показала Джин, и синяк начал медленно светлеть, из лилового становясь зеленовато-жёлтым, а потом и вовсе растаял, к коже вернулся нормальный цвет. Джин устало улыбнулась: – Вот видишь, совсем не сложно. – Да, я запросто с этим справлялся, покуда у меня была палочка, – ввернул Жирный Стю, сопроводив свои слова громким зевком. – Хорошо, что вы теперь с нами, мисс Феннелл. Как раз вовремя… Джин ничего не ответила, только изобразила кривоватую улыбку. «Скоро всё закончится, – напомнила она себе, глядя, как Урсула водит палочкой над синяками Ремуса, сосредоточенно сощурившись и высунув наружу кончик острого язычка. «Скоро всё закончится, мы со всем справимся». Так они с Квентином всегда говорили друг другу. Пока они вместе, они справятся с чем угодно. По стене лазарета плыли тени, гибкие силуэты девушек загораживали свет в окне. Дерек О’Ши наблюдал за этим мелькающим светом, стоя у окна маленькой комнаты в доме, где жили они с братом. Кэтрин всё ещё пропадала неизвестно где, Бобби ушла в дозор, и хоть они и раньше не особенно общались с братьями, сейчас без их присутствия в соседней комнате дом казался странно пустым. Дэн сидел на ящике, грея ладони над банкой с синим пламенем. Он смотрел на лицо брата, на то, как тот подносит сигарету ко рту, как вваливаются при затяжке его заросшие бородой щёки, как разгорающийся огонёк отражается в его глазах, и из голубых они делаются красными. – Ты так ничего и не расскажешь? – глухо спросил Дэн. Дерек затянулся ещё раз, его глаза мерцали сквозь синеватый дым: – Что ты хочешь услышать? – Да я дохрена чего хочу услышать, – отозвался Дэн, чувствуя, как нарастает напряжение. – Где ты был? Что случилось в Министерстве? Почему ты весь день смотрел на Бобби с таким видом, будто хочешь её убить? Дерек отшвырнул окурок в окно и обернулся к брату: – А может, мне стоило её убить. – Что?! – Они с Кэтрин сговорились за моей спиной. Пытались выдать меня Министерству. Отдать прямо в зубы Барти Краучу. Так что когда у меня появилась возможность, я попытался избавиться от них. Дэн смотрел на него непонимающими глазами. Он знал, что его брат не подарок, как и он сам; с тех пор, как погибли их родители, и особенно с тех пор, как им удалось сбежать из своей первой стаи, они оба творили много зла – воровали, лгали, били в спину. Но они всегда были честны друг с другом, а сейчас Дэн чувствовал: брат чего-то не договаривает. – Почему ты не сказал Грегору? – спросил он. – Если ты не доверяешь Бобби, как ты мог позволить ей пойти сегодня с нами? Дерек сурово взглянул на него: – Я уже никому не доверяю, так что с того? Надо же как-то дальше жить. – Что ты имеешь в виду? – Дэн поднялся на ноги, сжимая кулаки. – Хочешь сказать, ты и мне тоже не доверяешь? – Что это за история с Хантером, Дэн? – брат шагнул к нему. – Какого чёрта ты вмешался в это? – Он подставил Ремуса. Глаза Дерека сверкнули: – Я прямо сказал Люпину: мы не будем ему помогать! Никто из нас! – Это сказал ты, а не я, – кулаки Дэна сжались так крепко, что костяшки загорелых пальцев побелели. – В прошлый раз ты тоже решил за меня, и чем всё кончилось? – Я пытался тебя защитить! Всё, что я делаю, я делаю для того, чтобы тебя защитить! – Я не ребёнок, Дерек! Чёрт побери, мне двадцать пять, а не одиннадцать, и мне теперь тоже есть кого защищать! – Кого? – презрительно спросил Дерек. – Этого Люпина? Он уже один раз предал нас, и предаст снова. Я пытался говорить с ним, но не думаю, что он хоть что-нибудь понял. Дамблдор умеет вселять в людей слепую преданность, этот мальчишка родным отцом пожертвует, если того потребуют интересы Ордена Феникса. – Орден Феникса сражается с Волдемортом, – с горечью ответил Дэн, – а мы служим ему. – Волдеморт мёртв! Его Пожирателей переловят со дня на день, и примутся за нас! С каких пор тебя начало заботить, кто прав, а кто виноват в этой войне? Я тебя не узнаю. – А я не узнаю тебя! Ты что-то скрываешь от меня, Дерек. Тебя не было три дня, и раньше тебе никогда не нужно было так много времени, чтобы уйти от погони. Ответь мне, чёрт возьми: где ты был и что ты делал? Вместо ответа Дерек вернулся к окну и крепко закрыл его, так что комната погрузилась во мрак, освещаемый лишь слабеньким голубым огнём в банке. Потом Дерек подошёл к двери, резко открыл её, и, обнаружив, что их никто не подслушивает, снова закрыл дверь и только тогда повернулся к брату: – Адам погиб из-за меня. – Что? – прошептал Дэн. Дерек вплотную подошёл к нему и тихо, почти не разжимая губ, сказал: – Помнишь, как Бёрдок преследовал тебя неделю назад?.. Ещё Урсула потом растрепала Грегору? – Да… – Этот придурок должен был встретиться со мной, но не так понял. – Что за… ты встречался с Бёрдоком? Оборотнем из стаи Сивого? – Да, встречался. Мы договорились делиться планами наших вожаков. – И… Сивый знает? – Разумеется, нет. Бёрдок – тупица, но не полный идиот. Два дня назад я встретился с ним и сказал, что Адам собирается искать журналиста в городе Рай. А Бёрдок сообщил мне о готовящемся нападении на конвой. Но он сказал, что пока Сивый не получит назад своего приятеля Хейвуда, он не решится нападать на нас. Но на деревню напали. Либо Сивый солгал Бёрдоку, либо Бёрдок солгал мне. Дэн запустил пальцы в волосы. Он не верил в то, что услышал. Адам, лучший друг Грегора, вернейший из его оборотней, погиб страшной смертью, и его брат виноват в этом… Как только Гвилт об этом узнает, Дерек – труп. Рука брата, тяжело упавшая ему на плечо, вырвала его из этих мыслей. – Дэн, – тихо сказал Дерек. – Грегор знает, где прячется Сивый. Он хочет мести. Я не знаю, кто ударит первым: наш вожак или чужой, но я знаю точно: это случится очень скоро. Возможно, уже завтра, в полнолуние. Нам нужно уходить. Немедленно. Сейчас. Дэн молчал. Дерек взял его и за другое плечо, слегка встряхнул: – Брат, послушай: всё, что я делал, всё, что я делаю сейчас – ради тебя. Ради твоей безопасности. Я совершил ошибку, пообещав Гвилту, что мы оба вступим в его стаю. Сейчас я могу исправить эту ошибку, и ты можешь помочь мне. Дни стаи сочтены, дни Грегора сочтены, но мы, мы с тобой – мы всё ещё можем уйти, Дэн, ты мне веришь? – И куда мы пойдём? – тихо спросил Дэн, по-прежнему не глядя на брата. – Мы не сможем остаться в Англии, а если отправимся в Америку, нас убьют, как бешеных собак… – В мире есть и другие места, где можно укрыться. Мы можем отправиться в Европу, в Африку… или в Россию, там ещё остались нетронутые леса, и нас никто не найдёт. Дэн наконец справился с собой, посмотрел брату в глаза: – Дерек, мы не можем уйти прямо сейчас. Я – точно не могу. Не сейчас, когда мои друзья в опасности. Люпин – хороший парень, он не заслуживает умереть здесь. Я не могу бросить Квентина, Джин, даже этого беднягу Лосося. И Урсулу… Мы все вместе замешаны в эту историю с Хантером, мы вместе прогнали его, из-за нас оборотни Сивого смогли попасть сюда. Мы вместе это начали, и закончим вместе. Я не могу бежать от ответственности. Больше нет. Дерек молчал. Его лицо окаменело, глаза были полны непонимания, возмущения, обиды. Дэн мягко сжал его плечи: – Давай поговорим об этом утром. Мы совсем недавно сражались с дементорами. Сейчас мы всё равно ничего хорошего не придумаем. – Не о чем говорить, – глухо отозвался Дерек. – Я тебя понял. Этот гадёныш выдал нас Министерству, из-за него меня чуть не схватил Барти Крауч, из-за него погибли Камал, Бьорн, Кроу и Скотт, но ты всё равно хочешь его защитить. Надеешься, что он перетянет тебя под тёплое крылышко Дамблдора? – Это не так, Дерек! – Хватит, – холодно сказал Дерек, отступая на шаг. – Знаешь что? Сейчас мы и впрямь ничего хорошего не придумаем. Лучше и в самом деле поговорим утром. Пойду, прогуляюсь. А ты подумай, Дэн, – он распахнул дверь и обернулся на пороге: – Хорошенько подумай. 11 ноября 1981 года. 10:01 Утром, выглянув в окно, Ремус сразу заметил это – полупрозрачный голубой купол, накрывший деревню. Он сразу понял, что это означает. Простое Охранное заклинание, видное невооружённым глазом, но от этого не менее мощное. Никто не сможет проникнуть в деревню ни пешком, ни на метле, ни аппарируя. Не помогут ни порталы, ни Летучий порох. И точно так же никто не сможет отсюда уйти. – Дуб, – послышался тихий голос справа от него, и он тяжело повернул голову, глядя на Зельду, которая сидела на стуле в изножье его кровати, медленно вертя в руках волшебную палочку Адама. – Дуб и перо феникса. Очень прочная. Совершенно не гнётся. И Адам был таким же. Упёртый и грубый. А какой была твоя старая палочка? – Кипарис и волос единорога. Зельда задумчиво кивнула: – Хорошее дерево. Кипарис и остролист всегда нравились мне больше остальных. Не такие жёсткие, как дуб, и не такие мягкие, как ива. Из них получаются прекрасные палочки, которые гнутся, но не ломаются, идеально слушают своих волшебников, но при этом держат магические силы в узде и направляют их в разумное русло… Палочка учится у волшебника, волшебник – у палочки. Никогда не слышал такого? – Слышал как-то раз. – Мистер Олливандер любил это повторять. Я ведь когда-то работала в его магазине. Мечтала сама изготавливать волшебные палочки… Мы с тобой похожи, Люпин. Нам обоим сломал жизнь Фенрир Сивый. Она поднялась на ноги, расправила помявшееся платье: – Завтра полнолуние. Грегор собирается сражаться. Он не хочет брать меня с собой. Считает, что мне безопаснее здесь, – всё ещё держа палочку Адама в руке, она пошла к выходу, на полпути обернулась и добавила: – Он ждёт тебя в большом доме. … Выслушав его рассказ, Грегор Гвилт долго стоял у окна, глядя на голубой купол, сквозь которое просвечивало бледное осеннее небо. Ремус видел лишь смутное отражение его лица в оконном стекле. Потом Гвилт повернулся к нему, и юноша подавил поражённый вздох – за несколько минут вожак постарел на десять лет. – Спасибо тебе, – глухо проговорил он. – Ты был с ним до конца. Спасибо. Он протянул Ремусу стакан с огненным виски: – Выпей. Виски обожгло ему горло, но Ремус даже не почувствовал боли. Поставив стакан на стол, он тихо сказал: – Мне кажется, он знал, что Фенрир нарушит условия. Адам хотел убить его раньше… ему просто не повезло. – Да, – покачал головой Грегор. – Адам всегда был упрямым. Шёл к цели самым коротким и самым сложным путём… Он был последним. Больше никого не осталось. Ремус понял, о чём он говорит – о том, что Адам был последним из тех друзей, с которыми он когда-то сбежал из стаи Ральфа Кривозуба. Кроме него, остался только Фенрир, но он враг и убийца. И в этот момент Ремус вдруг понял, что они с Грегором похожи. Им обоим сломал жизнь оборотень, желавший отомстить их родителям. У обоих когда-то были верные друзья, готовые вместе встретить любые испытания, и оба потеряли их. Один друг предал всех остальных, и они погибли, один за другим. Внезапно его охватило острое сочувствие к этому оборотню, который сейчас казался таким старым, таким одиноким. Ремус подумал о Сириусе, который сейчас так далеко от него, совсем один среди дементоров, и даже не помнит, что на пути к Азкабану встретил своего последнего друга. – Ты когда-нибудь любил, Ремус? – внезапно спросил Грегор. Ремус вздрогнул, отрываясь от своих мыслей, и поднял голову. – Да, – сказал он, глядя Гвилту в глаза. Мелькнула мысль, что в его взгляде вожак может прочесть всё, что скрывалось за этим тихим коротким «да». Всё, что произошло между ним и Сириусом с того момента, когда они впервые встретились в купе «Хогвартс-Экспресса» и до вчерашней ночи. Но ему было всё равно. Они скрывали эту любовь слишком долго, так долго, что она стала горькой и тяжёлой. Но какова бы она ни была – она была настоящая. И никакой дементор не заставит Сириуса вспоминать их последнюю страшную встречу. Вспоминать её, чувствовать ненависть и вину будет только Ремус. А Сириус не вспомнит ни одного удара, ни одного жестокого слова. Это станет его последним подарком своей первой настоящей любви. – А я никогда не любил, – проговорил Гвилт. – И я рад этому. Я никогда не позволял себе влюбляться, потому что видел, до чего доводит любовь. Она делает сильных слабыми. Теперь и ты это знаешь. Ты видел, что случилось с Адамом. Слишком сильно он любил эту женщину, даже спустя двадцать лет был готов рискнуть своей жизнью, лишь бы отомстить за неё. И теперь он мёртв. Должно быть, теперь он с ней. С ней, а не со мной, когда он так сильно мне нужен. Гвилт смотрел ему в глаза, и впервые за все эти дни Ремус не ощущал страха. Он продолжал чувствовать, что от вожака исходит власть, но эта власть не ошеломляла его, не подавляла, как раньше. Она просто существовала, отдельно от его чувств. – Запомни, что случилось с Адамом, – произнёс Гвилт. – Любовь делает нас слабыми. Никогда не позволяй ей одержать над собой верх. – Я понял, – спокойно ответил Ремус, прямо глядя ему в глаза, открывая свою душу перед этими холодными серыми кинжалами, и зная, что какова бы ни была сила вожака, он не может ничего поделать с той любовью и горечью, которая переполняла Ремуса сейчас. Он не собирался спорить, потому что знал, что он прав, а Грегор Гвилт ошибается. Любовь не делает слабым. Всё ещё глядя ему в глаза, Гвилт слегка улыбнулся уголком рта. – Знаешь, Том рассказал мне ещё кое-что, прежде чем я убил его, – тихо сказал он. – Перед тем, как Адам пошёл в бой, ты крикнул Фенриру, что сдал его Министерству. Ты сказал это потому, что хотел разозлить его? Или потому, что это правда? – И то, и другое, – Ремус не отводил взгляда. – Я действительно сообщил в Министерство о том, что вы собираетесь устроить драку в Стантон-Лонг. Я хотел, чтобы авроры убили или арестовали всех вас. Гвилт продолжал странно улыбаться. Он покачал головой: – Зря я не допросил тебя под Империусом сразу, как Адам настаивал. Впрочем, этому заклинанию можно сопротивляться, я надеялся, что ты сломаешься раньше. Я недооценил тебя, признаю, – он шагнул вперёд, Верный Коготь сверкнул в его руке. – Я ведь предупреждал тебя: не становись моим врагом. – Поздно предупреждал, – покачал головой Ремус. – Я ведь уже сказал тебе: я хотел отомстить за Марлин. И до сих пор хочу. Я всегда был твоим врагом. Ещё несколько дней назад он не осмалился бы разговаривать с Гвилтом в таком тоне, но это было несколько дней назад. Тогда он ещё не повстречал Фенрира Сивого, тогда он ещё не сражался с дементорами. Тогда он ещё надеялся, что есть какой-то крохотный невероятный шанс, что Сириус невиновен. Теперь в нём не осталось надежды. Только ярость. Он знал, что Гвилт видит это. Вожак слегка наклонил голову, задумчиво глядя на него: – Один мой старый друг погиб по твоей вине. Второй погиб, защищая тебя. Почему я до сих пор оставляю тебя в живых, Ремус Люпин? – Потому что ты выполняешь свои обещания, – ответил Ремус. – А мне ты кое-что пообещал. Ты сказал, что в полнолуние я убью оборотня. Я это запомнил. Он шагнул к вожаку вплотную, глядя на него снизу вверх: – Я не боюсь смерти. Но я хочу умереть, как волк, как умер Адам. Забрать с собой столько этих подонков, сколько смогу. Возьми меня с собой завтра, дай мне сразиться с Фенриром, а если я не умру в полнолуние, можешь сам меня убить. Он говорил искренне. То, что произошло вчера, до сих пор мучило его. Ещё недавно он сам не знал, чего хочет – сражаться до конца или наоборот, сбежать от войны, спрятаться, наконец-то почувствовать себя в безопасности. Теперь он это знал. Сомнений больше не было – он хочет драться. Даже если это нанесёт удар по тому человеческому, что он всегда старался сберечь в себе. Он – оборотень. От этого никуда не деться. И он член Ордена Феникса, а война ещё не закончена. Пусть он умрёт в бою, глядя врагу в лицо, как умер Джеймс, а если ему это не суждено – что ж, он готов принять любую смерть. Возможно, будь у него чуть больше сил, он бы проанализировал свои чувства, убедил себя в том, что эта мрачная решимость, эта безнадёжная отвага – всего лишь следствие встречи с сотней дементоров, едва не применивших к нему Поцелуй. Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Он сделал для Дамблдора всё, что мог. Пусть кто-нибудь другой заменит его, пусть кто-нибудь другой разбирается с артефактом – хотя бы этот Снейп, раз профессор так ему доверяет. Ремус всего лишь солдат армии Дамблдора, и умрёт, как солдат. Грегор Гвилт улыбнулся, и прежде, чем он заговорил, Ремус уже знал, что он согласится. 11 ноября 1981 года. 13:22 Аластор Грюм вернулся с совещания и сразу заметил на столе тонкую стопку бумаг. Рядом стояла чашка остывшего чая. Грюм улыбнулся уголком рта: понятно, значит, бумаги принесла Алиса. В Министерстве любили подшучивать над его стремлением к бдительности (предварительно убедившись, что его самого нет поблизости), и он действительно никого не допускал в свой кабинет, кроме непосредственных подчинённых. Коллеги, начальство, посетители – со всеми ними он разговаривал за пределами кабинета, в приёмных и комнатах для совещаний. Но своим ребятам, с которыми прошёл огонь и воду, он доверял полностью. И потому всегда оставлял ключи кому-нибудь из них, уходя на совещания – чтобы если будут новые бумаги, они как можно быстрее попадали к нему на стол. Он быстро пролистал пачку, пробегая взглядом убористые строчки и раскладывая листы по стопкам на столе. Справка из больницы Святого Мунго о состоянии Девена Флаббера – память по-прежнему не восстановилась; ещё одна справка, на этот раз о здоровье Кингсли, и вот тут Грюм улыбнулся уже по-настоящему – парень полностью поправился после ранения, которое ему нанёс Хантер. Кровь оборотня действительно попала в кровь молодого аврора, но не нанесла вред его здоровью, несмотря на приближающееся полнолуние, он не демонстрировал никаких признаков проклятия. Грюм мысленно начал готовиться к тому, что уже завтра радостный Кингсли прилетит на работу, и придётся пинками и руганью отправлять его обратно домой. Дальше шли другие документы из больницы: почти половина авроров, которые вчера ночью подверглись нападению оборотней Сивого и обезумевших дементоров, по-прежнему были в тяжелом состоянии, не могли выйти из апатии и дать показания. И тем не менее информация об этом событии уже просочилась в прессу, пронырливая Орианна Фрейзер, не так давно опубликовавшая статью о поимке Долохова в газете «Берег Ведьм», уже написала гневный материал о том, что чиновники Министерства не могут удержать дементоров в узде. Грюм устало покачал головой. Ещё недавно его молодые подчинённые позволяли себе вслух мечтать о том, какая прекрасная жизнь настанет после падения Волдеморта, и он всегда ворчливо одёргивал их, напоминал о том, что трудностей будет не меньше, а возможно, и больше. И сейчас временами слышал, как уставшие авроры тихонько бурчат друг другу: «Старик опять был прав». Наконец в руках Грюма осталась последняя бумага – отчёт о сеансах связи через Сеть Летучего Пороха четыре дня назад. Как он и предвидел, отчёт не внёс никакой ясности в это дело – только запутал его ещё сильнее. Сеть Летучего Пороха была очень сложной системой, очень редко волшебнику удавалось сразу добраться до нужного камина, обычно в процессе он пролетал через несколько других. Так что в промежуток, указанный Дамблдором, через его кабинет пролетело несколько десятков волшебников, и установить, кто из них был Ремусом Люпином, и откуда он связался с директором школы Хогвартс, было не так-то просто. И тут же, точно в ответ на его мысли, пламя в его камине позеленело. Грюм на всякий случай сжал в пальцах палочку, хотя был уверен, что его камин просто попался кому-то по пути, но бдительность – прежде всего. Бдительность не подвела – в пламени закрутилась человеческая фигура, и в следующую секунду из камина вышла женщина, которую Грюм не так давно пообещал запомнить. – Здравствуйте, мистер Грюм, – сказала Кэтрин, смахивая золу с джинсов. Честно говоря, Грюм удивился. Даже немного обалдел. Он многое повидал в своей жизни, но наглость некоторых людей не переставала его удивлять. – Здравствуйте, мисс Доннелли, – насмешливо сказал он, не убирая палочку. – Я полагаю, вы пришли сдаться? – Нет, – отозвалась Кэтрин, откидывая с лица растрёпанные волосы. – У меня для вас важные сведения, а письмо могли перехватить, так что я забралась в один очень милый пустой дом и воспользовалась камином. «И ванной, наверняка, – подумал Грюм, кинув взгляд на её мокрые волосы и старательно замытые пятна грязи на джинсах, но ничего не сказал. Его всегда удивляла и немного умиляла способность женщин соблюдать гигиену даже в самых трудных условиях, сам-то он иногда забывал даже спать, не то что умываться или причёсываться. – У нас мало времени, – продолжала Кэтрин. – У меня есть важные новости для вас. Во-первых, Адам Спайдерсон мёртв, его убил Фенрир Сивый. Во-вторых… – Помедленнее, мисс, – усмехнулся Грюм. – Вообще-то я должен арестовать вас за незаконное проникновение в чужое жилище и мой кабинет. Кстати, как вы узнали мой адрес? – Я просто сказала: «Министерство Магии, кабинет аврора Грюма», – раздражённо сказала Кэтрин. – Ваша система безопасности не просто хромает на обе ноги, сэр, она ещё и слепая и глухая, мистер Гвилт вам даст сто очков вперёд, без обид! Арестовать меня вы всегда успеете, а сейчас у вас есть шанс поймать вожака оборотней. Вы готовы меня выслушать или нет? – Я весь внимание, – несмотря на свою усталость, Грюм едва удерживался от смеха. Такое случалось в его практике: хоть он всегда безупречно следовал закону, бывало, что преступники вызывали больше сочувствия и симпатии, чем жертвы. – Хорошо, – вздохнула Кэтрин, – хорошо… – она снова провела рукой по волосам, жест был немного нервный. – Три дня назад Джеральда Хантера выгнали из стаи. Он был замечен в городе Ньютаун, и там на него вышли оборотни Сивого. Они нашли поблизости от города портал, который ведёт в заброшенную деревню. В этой деревне и прячется Грегор Гвилт со своей стаей. – Так, – кивнул Грюм. – Я сама видела, как они им воспользовались. Я думаю, деревня находится в горах к северу от Ньютауна, портал всегда оставляли на перевале, и местность очень похожая. Проверьте ближайшую территорию, я уверена, стая где-то там. – Что ж, спасибо, – искренне сказал Грюм. Ньютаун. Значит, Северный Уэльс. Теперь, когда хотя бы приблизительно известно, откуда Люпин пытался связаться с Дамблдором, отследить вызов по Сети Летучего Пороха будет гораздо проще. – И ещё, мистер Грюм… – Кэтрин взглянула на него очень серьёзно, почти умоляюще, – я и моя подруга, мисс О’Риордан, и ещё несколько наших друзей… мы все оказались в этой стае не по своей воле. Когда найдёте это место, не нападайте сразу. Подождите до тринадцатого. Двенадцатого полнолуние, и на другой день Гвилт будет измотан, не сможет сопротивляться как следует. И перевоплотиться, как в Стантон-Лонг, не сможет. Вы сумеете его арестовать. А нам дайте уйти. – Ставите мне условия, мисс Доннелли? – Да, – заявила Кэтрин, слегка разводя руками, будто удивляясь, как можно было не понять настолько очевидную вещь. – Но я не только ставлю условия, я ещё даю обещание. Обещаю, что как только уйду из стаи, я больше не преступлю закон. И Бобби… мисс О’Риордан тоже. Мы не доставим вам хлопот. Мы хотим жить, только и всего. – Понимаю, – Грюм устало потёр лоб рукой. – Я с самого начала был против убийства оборотней. Там, среди вас, есть один парень, сын моего старого друга. Я бы не хотел, чтобы он пострадал. – Я знаю, – тихо сказала Кэтрин, и в её голосе впервые прозвучало тепло. Грюм понял, что это «я знаю» относилось ещё и к тому, что он был против убийств. Но уточнить он не успел – Кэтрин снова шагнула в зелёное пламя и исчезла. 11 ноября 1981 года. 20:16 Все старшие оборотни, кто остался в живых, собрались в большом доме. Тревога и нетерпение нависли над деревней, как магический купол, который теперь, когда стемнело, был почти не виден. Старшие обсуждали детали завтрашнего боя и не особенно заботились о том, что делает молодёжь – всё равно они никуда не смогут деться. Ремус, Дэн, Бобби, Урсула, Джин, Квентин и Салман собрались в доме, в котором когда-то жил Адам. Закрыв окна, они сгрудились в комнате, которая сразу стала очень тесной, и тихо разговаривали. – Дерек не присоединится к нам, – с трудом проговорил Дэн. – Он очень зол на тебя, Рем. Он предлагал мне сбежать этой ночью, но я отказался. – Мои ребята напуганы, – тихо сказал Квентин. Никто не стал уточнять, кого он имеет в виду: свою «команду по квиддичу», нескольких молодых оборотней, которых учил летать на мётлах. Он был знаком с ними всего ничего, а уже говорил о них, как о давних товарищах. – Уилли храбрится, но я же вижу, что ему страшно. А Мэтт совсем спал с лица. Когда мы убирали мётлы, он сказал, что хочет умереть. Начал рассказывать о той девушке, Марии Десильва, о том, что до сих пор жалеет, что струсил, что не защитил её, когда была возможность… Квентин взглянул на Бобби: – Знаешь, а ведь Мэтт видел, как кто-то забирал тела тех девчонок. Я специально спросил: была ли на нём маска Пожирателя Смерти? И знаешь, что он ответил? – Не было, – тихо отозвалась Бобби. – Сам по себе потрошитель может и не быть Пожирателем Смерти, – сказал Ремус. – У них много шпионов и подручных среди других волшебников. Целители… Чиновники из Министерства… Торговцы, вроде того, которого мы грабили, Дэн, – Дэн кивнул. – А может, он всё-таки Пожиратель, просто решил не светиться? – Сейчас это меньшая из наших проблем, – вмешалась Урсула. Она сидела, прислонившись спиной к стене, сложив руки на груди, нервно постукивая ботинком по полу. – Нам надо думать, как завтрашнюю ночь пережить. – Ты – урождённый оборотень, – произнёс Ремус, глядя ей в глаза. Урсула пожала плечами: – Ну и что? – Ты сохраняешь разум в полнолуние? Девушка нахмурилась, наклонилась вперёд: – Да, сохраняю, но если рядом Грегор, я буду выполнять его приказы. – А вдруг нет? – Джин повернулась к Урсуле. – Ты столько времени врала ему. Ты действовала за его спиной. Может, ты справишься? – К чему вы клоните? – зелёные глаза Урсулы сузились, подозрительно смотрели то на Ремуса, то на Квентина, то на Джин. – Что вы задумали? – Ты будешь нашим вожаком, – сказал Ремус. – Мы будем держаться возле тебя. Он едва сдержал улыбку, увидев, как глаза Урсулы расширились, губы приоткрылись, и на лице появилось выражение такого возмущения, что это было почти забавно. – Вы совсем охренели?! – девушка вскочила на ноги, пинком отшвырнув ящик. – Можно и так сказать, – серьёзно сказал Ремус, пряча улыбку, и услышал рядом тихий смешок, увидел, как блеснули в улыбке зубы Квентина. Урсула сердито смотрела на него: – Я не стану бить Грегора в спину, как бы я к нему ни относилась. Хватит с меня подлостей! – Мы и не просим тебя нападать на него, – всё так же серьёзно и спокойно продолжал Ремус. – Но завтра ночью мы все должны держаться вместе. Иначе нас перебьют поодиночке. Мы сможем это сделать, только если ты нам прикажешь. Урсула задумалась. Медленно опустилась обратно на свой ящик: – Я вряд ли смогу… – Сможешь, – улыбнулся Квентин. – Можешь кусать, если будем плохо себя вести. – Это идея, – задумчиво проговорил Дэн. – Когда мы с братом превращались, я всегда слушался его. Но это закончилось, когда мы поссорились. Я перестал доверять ему, и мой волк тоже. – И вы готовы доверять мне? – Урсула переводила взгляд с одного лица на другое, не веря, что это происходит на самом деле. – Серьёзно? – Да, – кивнула Джин, и одновременно с ней кивнула Бобби. – Да, – проговорил до сих пор молчавший Салман. Дэн ободряюще улыбнулся и ненадолго взял Урсулу за руку: – Я не забыл, что ты была готова помочь мне. Я доверяю тебе. Ты справишься. – Ты справишься, – повторил Ремус. – Откуда ты знаешь? – глухо спросила Урсула, глядя на него зелёными глазами, всё ещё сердитыми и недоверчивыми, но в них уже начинали мерцать коварные искорки, которые он так часто замечал за эти десять дней. – Я пыталась тебя подставить, забыл? И тебя, Дэн. А тебя я вообще угрожала убить, – она кивнула на Джин. – Откуда я знаю? – повторил Ремус. – Знаешь, мне вы тоже не должны доверять. Я пришёл сюда потому, что меня прислал Дамблдор. И потому, что я искал мести. Адам ненавидел моего отца и меня самого, но он отдал жизнь ради меня, и простил моего отца. Я ненавидел тебя, Дэн, и твоего брата, за то, что вы позволили Финну убить Марлин, но я прощаю вас, потому что я только теперь понял, через что вам пришлось пройти. Все мы разные, и все мы хотим разных вещей, но все мы знаем, что такое страдать и терять. Может, через два дня всё это закончится, и я снова стану волшебником из Ордена Феникса, а может, я умру в полнолуние, но прямо сейчас имеет значение только одно: я один из вас. И ты, Урсула – тоже одна из нас. Ты не побоялась рассказать мне правду, ты доверилась мне – значит, я могу довериться тебе. Он вздохнул, чувствуя холод в груди, оставшийся после сражения с дементорами, и произнёс громче, твёрже, обращаясь уже не к одной Урсуле, а ко всем: – Один мой друг как-то сказал: «Любовь никогда не выигрывала войны, их выигрывала только ненависть». Грегор сегодня сказал мне, что любовь делает сильных слабыми. Может, любовь и не выигрывала войн, но она могла бы предотвратить их, если бы её было больше в этом мире. Нас делают слабыми наши разногласия, глупость и ревность, жестокость и жадность. Но не любовь. Любовь делает нас сильнее. Бобби улыбнулась ему. Квентин обхватил Джин за плечи и тоже улыбнулся, украдкой показав Ремусу большой палец. Салман отвернулся, и его губы вздрогнули. Урсула смотрела Ремусу в глаза, и он видел, как неуверенность окончательно покидает её взгляд. Несмотря на тоску по Сириусу, обиду на Дамблдора и злость на Снейпа, сейчас он почувствовал, как в нём снова просыпается радость, слабая, но радость. Пусть у него не осталось надежды, но он смог подарить её другим. «Славная выйдет шалость, – подумал он внезапно. И ему тоже захотелось улыбнуться.