Aeterna fames

      Прошло несколько часов. Я безвольно лежала на кушетке, стоявшей поперек камеры, заложив руки за голову, глядя в потолок. Мне с трудом представлялись следующие сутки, потому что я просто умирала от скуки.       Наверху раздался хлопок входной двери и чьи-то голоса. Я прислушалась. Это был Стефан и Аларик. Они о чем-то говорили, но мне так и не удалось разобрать их фраз. Потом Сальваторе спустился в подвал, где находилась и я, взял из холодильника пачку с кровью, пока я спряталась, чтобы не раскрыть себя.       – А где подружка Деймона? – громко спросил гость у хозяина дома, что был за стеной от меня.       – Не знаю, может погулять ушла... – предположил его собеседник, возвращаясь к нему.       Он захлопнул дверь, ведшую в подземелье, так что теперь я могла чувствовать себя посвободнее.       Сутки прошли без изменений. Я теряла силы, обретая вялость и неспособность к движениям. Все слизистые словно пересыхали, в горле першило, а конечности онемели. Тело совершенно не слушалось меня. Теперь уже я сидела на каменном полу, усыпанном соломой, прислонившись спиной к стене. Веки опускались сами собой, но я заставляла себя смотреть вперёд.       Кто-то снова пришел за очередной дозой крови. Это был Деймон – его походка, дыхание выдавали его. Окончательно я убедилась в этом лишь, когда Стефан, спустившись следом за братом, начал с ним разговор.       – Как поездка? – спросил младший Сальваторе.       – Неплохо, – беззаботно ответил мой наставник. – Только, как выяснилось, Джереми всё это время дружил с Колом Майклсоном.       – Ясно, а к нам Элайджа заходил, – вдруг сказал первый. – Вчера вечером.       – Зачем это? – Деймон был несколько возмущен.       – Спрашивал, как дела у Софии, если в общих чертах. Ты, кстати, не знаешь, куда она делась? – в его интонации промелькнула доза подозрения.       – Откуда? – удивился старший брат. – Я два дня был в отъезде с Еленой.       – Не могла твоя подружка вляпаться в неприятности?       – С ума сошел? Она конфетку у ребенка отнять не сможет, не то, что насолить первородным.       – Мы должны её найти.       – Зачем? Если она ушла, значит так захотела. Насильно мил не будешь.       – Ты что-то знаешь? Почему она покинула нас, не сказав ни слова?       – Что я могу знать такого, чего бы не знал ты?       – Деймон?       – Ой, ладно, она сказала мне, что вроде как влюбляется в меня, но хочет, чтобы я... Был с Еленой, поэтому может ушла? Кстати, что ты сказал Элайдже?       – Что её уже, на тот момент, сутки как нет, и мы не знаем, где она.       – Хм, странно... Чем у него вызван такой к ней интерес?       – Без понятия, но, повторюсь, мы должны её найти!       – Тогда я ещё раз спрошу. Зачем?       – Она – новообращённая. Мало ли что натворить может...       – Вечно ты из мухи слона раздуваешь!       – Пошли давай, скоро Бонни и Кэролайн приедут. Кстати, может ведьма сможет найти её...       Их шаги прозвучали на ступенях, а голоса становились всё тише и тише.       Я глотнула воздух, осознавая, что в течение ближайших нескольких часов меня обнаружат. Даже если у Беннет ничего не выйдет, то Форбс, я была в этом уверена, не содержится и выдаст меня.       Каждый шорох с верхнего этажа заставлял меня вздрагивать, но все эти звуки обрывались там, так и не достигнув двери, что отделяла меня от свободы. Я мучительно ждала, когда чьё-нибудь лицо покажется в маленьком окошке, перекрытом металлическими прутьями, и начнет поучительную лекцию о том, как плохо поступать так, как поступила я.       Прошла пара часов. Вокруг меня всё было тихо. С одной стороны, меня это радовало, поскольку здесь я наконец-то могла "остановиться" и подумать о том, что живёт внутри меня – какие эмоции и чувства. С другой стороны, мне начинало казаться, что про меня совершенно забыли, но я прекрасно понимала, что утром Деймон обязательно придёт за очередной пачкой крови, и я смогу подать какой-нибудь звук. К тому же, ожидание того, что к тебе вот-вот ворвётся толпа твоих знакомых с укорами и причитаниями, мешало думать о своём внутреннем мире, который срочно требовал моего вмешательства в его существование, дабы разрулить сложившиеся ситуации и разобраться в его проблемах. Одно только меня беспокоило больше, чем всё то, что крутилось в голове беспорядочным гудящим роем: зачем приходил Элайджа?       Дверь скрипнула, а на лестнице раздались шумные шаги, потом щеколда пришла в движение, прогремев на весь подвал. Мои глаза закрылись сами собой.       Теплая рука коснулась моей щеки. Это событие снова привело меня к жизни. Я посмотрела на того, кто сидел возле меня.       – Ну, и что ты хочешь этим доказать? – Деймон заботливо одарил меня взглядом.       – Ни... Ничего... – пересохшие губы не давали озвучить мысль с первого раза.       Он оставил меня на мгновение, а потом вернулся с упаковкой из центра переливания крови.       – Пей, – приказал он, поднеся к моему рту "еду".       – Не хочу, – прошептала я, с трудом собрав воздух в лёгкие.       – Я тебя не спрашивал, – он обхватил мою голову, просовывая трубочку между моих зубов, заставляя осушить контейнер до конца.       Сопротивляться не было сил, и я выполнила его условия.       – И зачем ты здесь? Ещё и Кэролайн заставила тебе подыграть! – в нем закипало раздражение.       – Мне это было нужно, – пояснила я.       Он встал, направился к двери.       – Мы с Еленой целовались в Денвере. Я осушествляю твою просьбу, – сообщил он перед тем, как скрыться из виду.       "И что? Мне теперь тебя благодарить за это?!" – прошипело моё подсознание.       Я вышла в коридор, держась за стены, добрела до холодильника с кровью, опустошила ещё одну пачку, а потом, набрав достаточно сил, поднялась наверх, ушла в свою комнату, так и не показавшись гостям, легла поперек кровати, сложив руки на животе.       – Как ты? – Елена показалась в дверях, бесшумно пройдя ко мне.       – Нормально, – безэмоционально ответила я.       – Что с тобой случилось? Мы все переживали, когда не могли до тебя дозвониться... Телефон выключен, тебя нигде нет, ещё и Элайджа... Мы уж думали, что это как-то связано с первородными...       – Это ни с кем не связано. У меня просто депрессия из-за моей новой сущности. Такое бывает, когда человек кардинально что-то меняет в своей жизни, – лгала я, стараясь поскорее закончить этот разговор.       – Тебе нужна помощь?       – Нет. Я справлюсь.       – А мне сможешь помочь? – она удивила меня такой своей просьбой.       – Ну, – выдала я, требуя объяснений.       – Я ездила в Денвер с Деймоном, чтобы разобраться в своих чувствах к нему. Кажется, я влюблена. Теперь я знаю, что, определённо, испытываю к нему влечение.       – А от меня что нужно?       – Правильно ли я поступаю?       Я резко села на постели, заглядывая в её глаза.       – В чем именно? – уточнила я.       – Деймон... Он вроде злодей, но так добр ко мне... Мне удается делать его мягче, добрее... Не знаю, как сказать точно. Просто, София, пойми, с ним я становлюсь сумасшедшей и это здорово!       – Если ты решила уйти от Стефана, делай это и никого не спрашивай. В любом случае, это только твоё решение, и принуждать тебя к чему-либо я не имею права.       – Я боюсь потерять его.       – Значит, не уходи. В чем проблема?       – Я люблю их обоих.       – Слушай, ты должна не ко мне приходить с такими вопросами. Я тебе не советчик.       – Почему?       – Потому что я никогда не встречалась с парнями, особенно с теми, кому за сто пятьдесят лет. Я всегда была для представителей противоположного пола только лучшей подругой. Во мне в принципе не видят девушку, а только ту, с кем можно выпить пиво, похрустеть сухариками и посмотреть хоккей. На этом, пожалуй, всё. Поэтому, спрашивать у меня о том, кто лучше Деймон или Стефан – как минимум, глупо. Я отвечу – Деймон при любых обстоятельствах, поскольку он – мой лучший друг, а не его брат. Я мало знакома со Стефаном, в отличие от тебя, поэтому не могу сравнивать их. И на твоём бы месте я не обращалась за помощью к тем, кого практически не знаешь, то есть, ко мне.       Она испуганно смотрела на меня. Мои слова были слишком жестоки для неё? Разве не это она хотела услышать? Моё мнение? Вот оно! Ложкой можно черпать! Зачем только она пыталась вытянуть из меня откровения? Я не глупая девчонка, вроде её и ей подобных из числа подружек Гилберт! Всё, что есть во мне, останется внутри, и знать обо всём буду только я и тот, кто стал виновником всего этого абсурда, но и ему не удастся различить всей правды, а только ту порцию, которую смогу налить я собственноручно. И никак иначе.       – Прости, что помешала, – замялась она. – Спокойной ночи...       Она ушла расстроенной, но мне было плевать. Ей посчастливилось услышать то, что она должна была знать – ни больше, ни меньше. Ровно та доза истины, в которой она нуждалась, и при этом, мне удалось скрыть своё истинное лицо – ранимое сердце, которое уже трещало по швам от того, что Деймон сказал в подвале. Между ними проскользнула искра, а значит, я, сама толкнув его в её объятия, теряю его навсегда без возможности восстановления.       В течение следующих нескольких дней я училась жить с этой болью. Но всё рухнуло, когда Кэролайн позвала всех нас на вечеринку в бар.       Мы пришли вместе: Стефан, Елена, Деймон, Бонни, Джереми и я. Блондинка усадила нас за столик прямо перед сценой, однако ведьма с младшим Гилбертом пожелали остаться в стороне от общего числа.       Здесь сегодня играла местная кавер-группа, а мы слушали музыку и наслаждались общением друг с другом. Почти все. Кроме меня.       Елена сидела в центре, а по обе руки от неё хранили её покой двое братьев Сальваторе. Я разместилась наискосок от неё, будучи отделенной от Деймона присутствием Кэролайн.       Вокруг нас было веселье, все танцевали, и это, казалось, было прекрасно, но внутри меня снова зарождалась боль, когда я видела, как двойник Кэтрин заигрывает сразу с двумя вампирами, строя при этом из себя невинную овечку.       Я села за барную стойку, стараясь избавиться от компании, что доставляла мне одни хлопоты и неприятности, заказала стакан виски. За первым последовал второй, а после третий и четвертый.       – Развлекаешься? – рядом со мной кто-то сел на стул, как когда-то это сделал Деймон на дне рождении моей подруги.       Я посмотрела в сторону названного гостя. Им оказался Элайджа. Всё, как прежде: благородство в движениях, идеальный костюм, черная рубашка под пиджаком, строгий галстук... Я была готова его расцеловать за то, что он помешал мне медленно убивать саму себя мыслями о старшем брате Стефана, но, несмотря на то, что я была достаточно пьяна, мне удавалось держать себя в руках.       –Да, развлекаюсь, – фальшиво беззаботно ответила я, допивая очередной бокал, одарив его весёлым безразличным взглядом.       – Может оно того не стоит? Портишь свой вечер бесцельным заглатыванием алкоголя...       – Окей, – я сложила руки на барной стойке, уронив на них голову, – разбудишь меня, когда закончишь свою лекцию...       – И не думал воспитывать тебя, – мягко признался он.       – А зря! – фыркнула я, заказав у бармена ещё одну порцию лекарства для себя.       Элайджа махнул ему рукой, отменив мою просьбу.       – Эй, – возмутилась я. – Ты чего?       – С тебя на сегодня достаточно, – предупредил он.       – Хм, а чего ты мне указываешь?       – Потому что твой опекун в вампирском мире и наставник в одном лице, совсем потерял над тобой контроль.       – Знаешь, что? – начала я, резко сменив тон на более серьезный. – Раз уж он не может ничего со мной поделать, то тебе-то точно не удастся вылечить меня.       – Разве я давал повод тебе так думать обо мне? – спокойно и размеренно говорил он.       Я окинула его взором, спрыгнула с барного стула и, заглянув в его глаза, твёрдо добавила:       – Нет.       Мои шаги привели меня к сцене, взойдя на которую, я попросила музыкантов подыграть мне, назвав композицию американской группы The pretty reckless "Make me wanna die". Они недолго сопротивлялись, особенно, когда на них подействовало моё внушение.       Я взяла акустическую гитару, что была размещена на подставке, набросила себе на шею ремень, который помогал мне удержать её в руках, подошла к стойке с микрофоном, глядя исключительно на Деймона, и ударила первый аккорд.       "Бери меня, пока я жива, я никогда не смотрела на мир с такой злостью, но теперь всё кажется красивее, когда солнце опускается за горизонт. У меня было всё, возможность жить вечно, и я могла принадлежать ночи, но твои глаза, твои глаза, я вижу в твоих глазах, в твоих глазах..."       Слова песни были слишком откровенными, и жители города, что находились здесь могли бы раскусить мою сущность, если бы только не знали, что на самом деле это всего лишь текст, известный на пол-мира. Однако, тот, для кого я устроила весь этот пьяный, но достаточно дисциплинированный цирк, видел теперь во мне то, что я от него пыталась добиться – он сумел разглядеть во мне раненное сердце, истекающее кровью.       Несмотря ни на что, я продолжала оставаться на сцене и произносить фразы, которые я хотела бы оставить на своём надгробии, если меня похоронят из-за несчастной любви к самому жестокому существу на всей планете:       "Ты заставляешь меня желать смерти, я никогда не буду достаточно хорошей для тебя, ты заставляешь меня желать смерти, и всё, что ты любишь, сгорит на свету. Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза, я начинаю желать смерти..."       Мой взгляд невольно упал на Элайджу, что встал недалеко от Деймона, дабы видеть меня, возвышающуюся над толпой с черной гитарой в руках. Его улыбка говорила сама за себя: я выглядела глупо и самонадеянно, веруя в то, что эти мои действия заставят Сальваторе задуматься о моих эмоциях и чувствах. Так я никогда ещё не ошибалась.       "Попробуй меня, испей мою душу, покажи мне то, чего я никогда не должна была узнать, когда молодой месяц восходит, у меня было всё, возможность жить вечно, и я могла принадлежать ночи, но твои глаза, твои глаза, я вижу в твоих глазах, в твоих глазах... Всё в твоих глазах..."       Я почувствовала, как по моей щеке катится слеза. Я уже ничего не могла сделать с собой, неотрывно смотря на Деймона. Его взгляд ломал всё внутри меня, мучил и сжигал мои внутренности, заставляя с трудом сдерживать крик в своей груди. При этом мне удавалось разглядеть милое улыбчивое лицо Елены, которая просто наслаждалась этим проклятым вечером в компании двух мужчин, что готовы были друг другу глотки перегрызть, дабы завоевать её расположение.       Под конец я уже не стала сдерживать свои эмоции и, пустившись в горькое отчаяние, давая возможность чувствам вырываться наружу, а слезам утопить меня в своей чертовски глубокой правоте, я допела последние слова:       "Я бы умерла для тебя, моя любовь. Я бы солгала для тебя, моя любовь. Я бы украла для тебя, моя любовь. Я бы умерла для тебя, моя любовь... Но ты заставляешь меня желать смерти"       В следующие две минуты мне удалось уверенно поставить гитару на место, спуститься со сцены, взять в баре целую бутылку виски, выйти на улицу и, уйдя в парк, что находился поблизости, сев на скамью, отдастся во власть нахлынувшей и поглотившей меня истерике. Я была довольна собой, но в тот же миг проклинала себя за эту выходку. Теперь, даже те, кто ни о чем не догадывался, узнал правду. Сегодня я поступила как смертная: глупо, безответственно, нелепо. Разве должна была я, будучи вампиром, устраивать этот фарс? Деймон, ровно как и Элайджа, осудит меня, я была в этом уверена, а значит надежды на спасение от своего безумия у меня больше не было.       – Так, так... – прозвучал ехидный голос рядом со мной.       Я обернулась и увидела Ребекку, что стояла возле меня.       – Чего тебе? – глоток виски промочил мне горло.       Она плавным уверенным движением села рядом со мной.       – Раз уж ты пришла в наш дом, – начала она, – убедила Элайджу помочь тебе, спасла Деймона, рискуя собственной жизнью, а теперь в баре поешь такие песни... По-моему, всё само говорит за себя, – я чувствовала, что в ней зарождается желание ковырять мои раны до тех пор, пока я не истеку кровью.       – Знаешь, что я тебе скажу? – перебила я её. – Всё, что я когда-либо делала тебя не касается.       – Ещё как касается. Почему-то всегда, когда у тебя возникает конфликт с Деймоном и Еленой на любовной почве, рядом оказывается мой брат, а это значит...       – Это ничего не значит. Твой брат от скуки завёл себе игрушку. Я не доверяю первородным, какими бы они добрыми не казались. Бывают моменты, когда я самой себе не способна верить. К тому же, эти проблемы, как ты выразилась, были только однажды.       Она обернулась и, стараясь как можно скорее сообщить мне информацию, быстро заговорила:       – Существует рычаг, отключающий эмоции. Тебе стоит его найти, чтобы больше не испытывать боль, но могут быть и последствия – жестокость, неконтролируемый голод...       – Зачем ты мне помогаешь? – удивилась я.       – Потому что безжалостная София Гамильтон будет мне куда полезнее, чем та, что страдает от чувств к Деймону Сальваторе.       Она мгновенно исчезла. Следующие несколько секунд я была одна, пока не ощутила тёплое прикосновение на своём плече. Мне даже не хотелось знать, кто это, но сердце уверенно давало ответ на этот вопрос: Деймон.       – Зачем пришел? – сделав очередной глоток виски, спросила я.       Он сел рядом, удивлённо глядя на меня.       – По-моему, у тебя проблемы, – предположил он.       – Да, есть парочка, – усмехнулась я. – Одна из них – Елена Гилберт.       – Поверь мне, она – не только твоя проблема.       – Вот как? А со стороны выглядит, словно ты и Стефан павлинами вокруг неё ходите, пытаясь доказать ей, что один лучше другого.       – Неужели это и впрямь так глупо смотрится?       – Даже не представляешь насколько.       – Мой брат смирился с тем, что она неравнодушна ко мне. Теперь он будет отступать назад, чтобы мой путь в счастливое будущее с Еленой был как можно проще.       – Согласись, ты просто парень, который хочет казаться плохим, чтобы его не ранили. Она видит в тебе хорошее, что, в принципе, можно сказать и обо мне... Вот только она цепляет тебя больше, чем я. Какова причина твоего выбора?       – Она просто притягивает меня, – вздохнул Деймон, устремив взгляд вперёд. – Это... Я не могу объяснить.       – Потому что она копия Кэтрин?       – Нет. Только внешне. Внутри у неё целый мир, который мне удается рассмотреть. Он так хрупок, что я, будучи неосторожным, могу его разрушить, но у меня получается его бережно хранить.       – Потрясающе. Вот только хрупкость моего мира тебя не трогает, и ты смело крушишь его, не смотря на мои слёзы.       Я поднялась со скамьи, сделав ещё глоток, и отправилась в неизвестном направлении. Сегодня ночью, я поклялась себе в этом, я отключу свои эмоции, как посоветовала Ребекка. Я знала, что могу выжить только находясь рядом с братьями Сальваторе и подобными мне существами, но терпеть те страсти, что кружились вокруг этих двоих... Мне нужен был антидот против чувств, и, благодаря первородной вампирше, я нашла его.       Лес, что окружил меня, когда я покинула город, подарил прохладную влажность в воздухе. Это облегчало моё тяжёлое дыхание, вызванное больше эмоциями, нежели быстрой ходьбой. Добравшись до самой темной местности, я прижалась спиной к стволу дерева. Вокруг меня было тихо и мирно, но в моей груди билось сердце, желавшее не просто любить, а быть любимым.       – Глупая! Глупая! Глупая девчонка! – закричала я, откинув голову назад, ударившись затылком о сосну, что была позади.       Алкоголь больше не утолял моей боли, даже не притуплял её на мгновение. Всё это делало меня уязвимой, и я не знала откуда ждать помощи.       – Почему Деймон? – зажимая внутри себя вопль, спросила я вслух. – Судя по тенденции, у Стефана гораздо меньше шансов удержать Елену, чем у его старшего брата обрести эту дрянь! Она играет с ними двумя! Разве они не видят этого?!       Я сползла спиной по коре дерева, упала на мягкий мох, сжавшись в комочек, притянув колени к животу, стараясь издавать меньше звуков, но пьяная истерика захватила меня до конца. Так я пролежала около сорока минут, жалея себя в своих мыслях, прокляная Елену и всю её родословную. Мне пришлось снова ровно сесть, чтобы допить остатки виски из бутылки.       – Ладно, – согласилась я с той тучей размышлений, что кружили в моей голове, – я это сделаю, но не по-настоящему. Я не хочу убивать невинных людей, отключив свои эмоции. Мне удастся убедить всех в этом, включая себя. В конце концов, когда долго ковыряешь рану, потом уже не так больно, как поначалу. Пусть думают, что я нашла рычаг и избавилась ото всех человеческих чувств, – твердо решила я, сама до конца не понимая, зачем мне нужен весь этот спектакль, но только в нём я видела наиболее подходящий выход из сложившейся ситуации.