Что будет, то будет

      Толпа расступилась, давая проход Элинор и её спутнику — безупречно одетому высокому блондину. Северус, конечно, узнал Люциуса Малфоя, бывшего школьного старосту и, кажется, пресловутого жениха Нарциссы Блэк. Элинор тем временем подтащила Люциуса к камину. На миг при виде братьев на его лице промелькнуло что-то среднее между удивлением и испугом, но тут же оно вновь стало невозмутимым.       — Люциус, познакомься, — оживлённо сказала Элинор, — это мой муж Роберт, а это его брат…       — Мы знакомы! — вдруг резко бросил Роберт, выступая на шаг вперёд. — Даже слишком хорошо. Настолько хорошо…       Элинор несколько раз моргнула, с недоумением глядя то на Роберта, то на Люциуса.       — Настолько хорошо, — перехватил Люциус, — что, полагаю, мне нет смысла дольше оставаться под вашим гостеприимным кровом. Рад был тебя увидеть, Мартин. Кстати, тебе не очень идёт зелёный.       Он крайне неприятно улыбнулся, сверху вниз глядя на Лэнса. Глаза профессора расширились, а рука Роберта сжалась в кулак. Но Люциус повернулся к ошарашенной хозяйке дома, галантно поцеловал ей руку и резким шагом направился к дверям.       Все затихли на несколько секунд. Потом из угла раздался высокий голос — кажется, миссис Паркинсон:       — Так вот, я и говорю, милочка…       Постепенно в зале восстанавливалась прежняя атмосфера: очагами вспыхивали разговоры, кое-где уже слышался смех. Словом, все, как отметил про себя Северус, старательно делали вид, что не произошло ничего особенного. Только Элинор по-прежнему стояла на своём месте, глядя в пространство и потирая лоб рукой. Внезапно она подняла глаза на Роберта, а затем перевела вопросительный взгляд на профессора. Роберт негромко сказал жене:       — Дорогая, не переживай, я тебе потом всё объясню. Лучше поторопи домашних эльфов, а то я боюсь, жаркое подгорит.       Элинор, рассеянно кивнув, удалилась из комнаты, а Роберт вернулся к компании у камина.       — Джеральд, Северус, вы извините нас… — Роберт взял брата за плечо, легко подтолкнув его к выходу из гостиной, и начал, понизив голос, что-то говорить ему по-шведски.       — Конечно, — понимающе кивнул Джеральд.       Взгляд Лэнса на мгновение задержался на Северусе, а тот вдруг, к своему удивлению, произнёс, копируя манеру Джеральда:       — Да, профессор, конечно.       Он отвернулся к Джеральду, всем своим видом показывая, что готов продолжить разговор.       И он не станет, нет, не станет прислушиваться к удаляющимся шагам за спиной. Вместо этого он попытается сосредоточиться на только что пришедшей в голову мысли: наверное, Люциус Малфой и есть тот самый человек, из-за которого Лэнс лишился своего состояния. Иначе с чего бы они так себя вели?       ***       После праздничного приёма никто из Лэнсов так ни словом и не упомянул о Люциусе Малфое. Профессор и его брат старательно делали вид, будто этого эпизода вообще не было. Элинор, правда, подобной сдержанностью не обладала, и Северус иногда замечал на её лице озабоченное выражение, в общем-то, для неё нетипичное. Впрочем, её можно было понять. Северусу было очень любопытно, что же всё-таки произошло и о чём Лэнс разговаривал с Робертом после ухода Люциуса, но он понимал, что профессор ему ничего не скажет. Уж очень непроницаемое у него было выражение лица. Северус знал, конечно, что не его это дело, но не мог не чувствовать досаду из-за этого. Поэтому он старался поменьше общаться с Лэнсом — хотя тот обращался с ним вежливо, как всегда, — и побольше читать свою новую энциклопедию. При одном взгляде на эту книгу Северусу вспоминались слова профессора: «Она стоит тут уже целую вечность, и никто её не читает. Мы ведь, по правде говоря, не интересуемся зельями», — и практически вся досада на Лэнса у него сразу же улетучивалась.       Северус так и не подал виду, что догадался об этом подарке Лэнса — наверное, в первую очередь потому, что тогда это подразумевало бы ответный подарок. По крайней мере, так ему казалось. Нет, конечно, Северус был бы не против тоже подарить Лэнсу что-нибудь, вот только что именно? Что вообще ему было нужно? Набор для письменных принадлежностей? Тоже какая-нибудь книга? Но пусть профессор и потерял большую часть состояния, он не выглядел нуждающимся в деньгах, и всё самое необходимое у него было. При желании он и сам мог бы купить себе всё что угодно. Так что же мог ему предложить Северус?       Впрочем, дня через два инцидент, похоже, действительно забылся, и Лэнс стал вести себя вроде бы совершенно как всегда. В общем, всё обернулось как нельзя лучше, особенно если учесть, что за время этого вынужденного ограничения в общении Северус успел сделать всё домашнее задание на каникулы.              ***       Северус лежал на застеленной кровати, отложив в сторону энциклопедию. Хотя до вечера было ещё далеко, факелы уже зажгли, ведь зимой темнело рано. Неяркое солнце низко стояло у горизонта, но в комнате Северуса с зашторенными окнами этого видно не было, и освещалась она лишь живым огнём. Северус давно перестал жалеть, что волшебники не пользуются электричеством: да, свет от него гораздо ярче, но… просто иногда ему казалось, что некоторые тонкости мира волшебников можно заметить только при свете огня. Конечно, это было глупо.       Негромкий стук в дверь прервал его размышления.       — Да? — откликнулся он, садясь на кровати.       Лэнс заглянул внутрь.       — Ты не очень занят?       — Я вообще не занят, — ответил Северус. — Домашнее задание уже давно готово… А что?       На секунду ему показалось, что при упоминании домашнего задания по лицу Лэнса пробежала тень, но профессор тут же улыбнулся и сказал:       — Можно было бы прогуляться! Погода прекрасная!       — Да, можно, — согласился Северус, хотя к красотам природы он, в общем-то, был совершенно равнодушен. Он встал и подошёл к шкафу за зимней мантией.       Через пять минут они уже шагали по утоптанной тропинке. Солнце уже практически коснулось нижним краем горизонта. Белое полотно снега было исчерчено длинными тенями деревьев.       — Мне всегда нравилось это место, — сказал Лэнс. — А летом здесь ещё красивее…       — А если бы вы выбирали, то где бы вы хотели жить? — поинтересовался Северус.       Лэнс задумался.       — Если в Великобритании, то как раз где-нибудь здесь. Хотя не могу же я вечно торчать у Роберта… Им и вдвоём хорошо, — улыбнулся он. — Скорее всего, потом опять сниму какое-нибудь жильё, может быть, даже в Швеции. На два месяца — это не проблема…       — А почему именно в Швеции? — спросил Северус с некоторой ноткой недовольства в голосе. — Что там такого особенного?       Выражение лица Лэнса неуловимо изменилось. Северус не мог бы точно сказать, что именно в нём появилось нового, но он был уверен, что никогда раньше не видел его таким… счастливым?       — Я там родился и жил у самого берега моря несколько лет, ещё до Хогвартса. Видишь ли, в Великобритании тогда шла война с Гриндельвальдом, в Швеции было гораздо спокойнее… И потом я тоже часто туда наведывался. Я вообще люблю путешествовать, побывал в самых разных странах, но Швеция всегда была для меня особенной. Это даже не выразишь словами. — Лэнс чуть слышно вздохнул, запустил пальцы в волосы, а потом продолжил: — Недалеко от замка, где выросла моя мать, — сейчас он принадлежит дальним родственникам с её стороны — есть одно место… Именно там я проводил больше всего времени. Каменистый берег, несколько фьордов и вечно неспокойное море. Это место никто не назвал бы милым или уютным, но оно по-своему красиво какой-то особенной, суровой красотой… — Глаза Лэнса светились, он смотрел в какую-то далёкую точку на горизонте, и Северусу вдруг захотелось взять его за воротник и хорошенько встряхнуть.       — Интересно было бы посмотреть, — вместо этого сказал он.       — Так в чём проблема? — улыбнулся Лэнс, словно только и ждал этих слов. — Можно хоть сейчас туда аппарировать!       Северус сжал зубы, ужасно разозлившись на самого себя. Он совершенно забыл о возможности аппарировать. Теперь не отвертишься, придётся… Ладно, он хотя бы узнает, что же это такое — аппарация.       Лэнс взял его за руку.       — Держись крепче, — предупредил он.       Северус сжал его пальцы и затаил дыхание. Тут же у него потемнело в глазах, всё тело сдавило — атмосфер десять, не меньше, подумал Северус. Давление вскоре прекратилось, но Северусу показалось, будто что-то пошло не так: темнота перед глазами упорно не хотела рассеиваться даже после того, как пространство вокруг него перестало сжиматься, а в ушах почему-то зашумело.       — Что случилось? — Он изо всех сил старался, чтобы в его голосе не прозвучал испуг. Впрочем, Северус и вполовину так не встревожился, как мог бы, учитывая обстоятельства. — Мы где-то застряли?       — Что? — Лэнс явно был удивлён. — Ах, нет! — Он рассмеялся необычно даже для него звонким смехом. — Здесь всегда темно в это время года. Солнце всходит ненадолго — тут намного севернее, чем в Англии. Хотя обычно здесь не настолько холодно…       — Тогда зачем мы вообще сюда перенеслись? — Северус не мог скрыть раздражения и резко выдернул руку, запоздало сообразив, что пальцы профессора всё ещё сжимают его ладонь. Вообще Северус терпеть не мог, когда к нему прикасались, но почему-то в этот раз перед аппарацией отнёсся к этому совершенно нормально… хотя разумеется, иначе аппарировать ему было бы просто невозможно.       Между тем глаза привыкали к темноте, и через несколько секунд Северус увидел высокие суровые скалы, покрытые снегом. И понял, что шум — это не последствия аппарации, а звуки волн, бьющихся о каменистые утёсы. Было действительно холодно, и он в минуту продрог до костей. Зубы стучали, и его злость на Лэнса смешивалась с горечью разочарования.       — Что вы вообще находите в этом красивого? — Это было очень грубо, но он решил, что ему уже всё равно.       Лэнс молчал. Северус обернулся, и вдруг ему… глупо, конечно, но ему вдруг стало страшно, что Лэнс его здесь оставит, а сам аппарирует обратно. И ещё ему очень захотелось, чтобы разрушилось это тягостное безмолвие.       — Ну? — Северус поднял бровь, хотя в темноте этого, скорее всего, и не было видно.       Молчание.       — Почему вы молчите?! Скажите хоть что-нибудь!!! — Северус сорвался на крик, чувствуя, как его душат слёзы. Холодный воздух обжигал лёгкие, и при каждом выдохе Северуса в воздухе вырисовывалось лёгкое, быстро тающее облачко пара.       Лэнс шагнул к нему и порывисто обнял, закутав в свой плащ.       — Ты, наверное, замёрз? — вздохнул он. — Пойдём домой.       Северус кивнул и прижался к плечу Лэнса, глотая слёзы. У него и на этот раз не возникло желания отстраниться: так всё же было теплее. Вдруг отчего-то стало немного светлее — или это ему показалось?       — Ш-ш-ш… — прошептал Лэнс. — Смотри!       Северус поднял голову и увидел в небе разгорающиеся голубые сполохи. Он зачарованно смотрел на них, дрожа всем телом, но чувствуя на себе тёплую мантию Лэнса. И он видел, как снег тоже стал голубым, и море приобрело особую глубину, и луна, выйдя из-за облака, осветила холмы и дальний лес, заискрившийся инеем, и их обоих, застывших на краю снежной равнины над морем. Северусу показалось, что время исчезло, остановилось, и мир, расширившись до невероятных пределов, включает, тем не менее, только видимую ему картину.       — Красиво, — ответил он на безмолвный вопрос Лэнса.       Тот улыбнулся, отводя глаза, а потом заметил:       — Ну что ж, пожалуй, нам пора.       — Сейчас? — переспросил Северус.       — Иначе мы превратимся в ледяные статуи и останемся тут стоять навсегда, — ответил он.       Северус кивнул, но про себя подумал, что он, в принципе, даже и не против.       — Тут очень красиво, — всё-таки попытался возразить он.       — Да, Северус. Ты тысячу раз прав. И однако же, нам действительно пора. — Лэнс всё ещё не смотрел в глаза Северусу. Наверное, ему самому не хотелось покидать это место.       Он крепче прижал Северуса к себе, и они с хлопком аппарировали к дому Роберта.              ***       Дни летели незаметно, и совсем скоро до возвращения в Хогвартс осталось всего три дня. Северус уже немного освоился в этом доме. Неожиданно для себя он смог найти общий язык с Элинор: как оказалось, она любила собирать травы и делать из них разные настойки, причём многие рецепты она так и не смогла ему рассказать. В школе она недолюбливала зельеварение, и подход к таким занятиям у неё был принципиально иной: она предпочитала действовать интуитивно. Северус пытался убедить Элинор, что точный рецепт всегда очень важен, но она только улыбалась, словно он не понимал чего-то очевидного.       Роберт говорил с Северусом крайне редко, но не мешал его общению с Элинор. Он часто уходил по делам в «Гринготтс» или ещё куда, и каждый раз, когда он возвращался, Элинор светилась такой радостью, что Северус только качал головой. Он испытывал какое-то странное смятение: до этого единственной супружеской парой, которую он знал, были его отец и мать, и Северус неосознанно полагал, что и все остальные такие же — но Роберт и Элинор вели себя совершенно по-другому. А однажды он заметил, что даже профессор смотрел на них с завистью; впрочем, возможно, это ему только показалось, потому что в следующий же миг ничего подобного на лице Лэнса уже не было. Северус всегда относился к любви и прочей романтике довольно скептически, видя, как часто расстаются парочки в Хогвартсе, но здесь, в этом доме, ему даже иногда начинало казаться, что может быть, может быть… В такие моменты Северус, пугаясь собственных мыслей, заставлял себя спускаться на землю: это же всё-таки молодожёны, а через пятнадцать лет, возможно, и у них всё будет точно так же, как у его родителей.       Рождество уже прошло, но впереди был Новый год, и предвкушение праздника захватило даже Северуса. Он помог Элинор по-новому украсить комнаты — колдовать она умела не очень хорошо (Северус даже удивлялся, что она делала в Рэйвенкло), но вот стремления то и дело что-нибудь трансфигурировать или перекрасить у неё было хоть отбавляй.       Лэнс уже третий вечер рассказывал ему интересные истории из жизни и иногда даже показывал воспоминания. Они засиживались в комнате часами, и однажды, как раз когда Лэнс подошёл к кульминации в рассказе о своей командировке в Чили, в дверь постучали.       — …А у магглов там, оказывается, как раз накануне случился переворот! — закончил он фразу и махнул палочкой, открывая дверь. За порогом стояла улыбающаяся Элинор в своей любимой тёмно-синей шёлковой мантии.       — Чай пить будете?       — А дальше? — заинтересованно спросил у профессора Северус.       — Потом расскажу. — Лэнс встал с места и потянулся. — Спасибо, Нора, я лично буду…       — И я буду, — быстро поднялся Северус.       — Отлично, — снова улыбнулась Элинор, пропуская их в коридор, — а то он уже полчаса как налит. Это Роберт мне совсем голову заморочил: только я собираюсь за вами пойти, как он меня будто нарочно отвлекает!       — Так чай, наверное, давно остыл, — немного разочарованно сказал Северус, когда они уже спускались по лестнице.       — А вот и нет! — воскликнула Элинор. Высокие деревянные двери распахнулись по мановению её руки, и Северус с Лэнсом прошли вслед за хозяйкой в освещённую свечами столовую. — Этот сервиз заколдован таким образом, что чай в чашках не остывает.       Роберт уже сидел за столом; при их появлении он отложил в сторону газету. Над чашками действительно поднимался лёгкий пар.       — Полезное приобретение, Роберт, — кивнул Лэнс на сервиз и уселся рядом с братом.       — И недешёвое, — вздохнул тот.       — Интересно, как это всё согласуется с законами термодинамики? — не удержался от вопроса Северус, отпивая горячий чай.       — А что такое термодинамика? — с любопытством спросила Элинор.       — Очевидно, что-то, связанное с силой тепла, — пожал плечами Роберт. — Попробуй это печенье, Нора, оно очень вкусное…       — Это такая маггловская наука, раздел физики, — объяснил Северус, хотя у него было мало надежды, что они его поймут. — По её законам сервиза, который вечно поддерживал бы чай в горячем состоянии, быть не может.       Роберт поморщился.       — Магглы постоянно выдумывают всякую ерунду и отрицают очевидное. Этим даже голову забивать не стоит.       Лэнс послал Северусу предостерегающий взгляд, но Северус не унялся. В принципе, он и сам был невысокого мнения о магглах и даже мог бы согласиться с этой фразой… если бы её сказал не Роберт и если бы речь шла не о термодинамике.       — И тем не менее, — холодно сказал он, — используя данные маггловских наук, можно получить более полную картину мира.       — Магглы просто не могут придумать что-то стоящее, потому что они неполноценные создания, — возразил Роберт. — Что толку в науке, которая отрицает существование вот этого сервиза?       — Позволь мне возразить тебе, Роберт, — вмешался в разговор профессор Лэнс. — Безусловно, магглы неполноценны по сравнению с волшебниками, как и слепые по сравнению со зрячими. Однако у слепых необычайно сильно развиты другие чувства: слух, осязание или обоняние. То же самое может быть и у магглов. Колдовать они не в силах, вот и пытаются постичь мир другими методами.       — Но какой смысл чистокровному волшебнику унижаться до их методов? — спросил Роберт, со стуком поставив пустую чашку на блюдце. — Если продолжать твою аналогию, Мартин, то люди должны ходить на ощупь? Зачем тебе, — повернулся он к Северусу, — все эти науки?       — А я не чистокровный волшебник, — сказал Северус внешне спокойно, хотя внутри у него всё звенело от напряжения. — Мой отец — маггл. Термодинамика же никогда не ошибается, и сервиз ваш рано или поздно выдохнется — когда запас энергии подойдёт к концу.       Тишина после этой фразы буквально ударила по ушам. Роберт застыл с окаменевшим лицом, профессор бессильно опустил голову, а Элинор удивлённо распахнула глаза.       — Мартин, — с расстановкой произнёс Роберт, — нам надо поговорить.       Северус кинул на Роберта неприязненный взгляд. Он не сомневался, что говорить они будут о нём. Профессор Лэнс поднялся из-за стола и пошёл к двери, не сказав ни слова. Роберт последовал за ним.       — Хочешь ещё печенья? — обратилась к Северусу Элинор и улыбнулась, словно пытаясь загладить резкость мужа.       — Спасибо, я наелся, — сказал Северус и встал из-за стола. — Я, наверное, пойду к себе…       — Но ты практически ничего не съел! — воскликнула Элинор. — В твоём возрасте недоедать вредно, ты и так худой! А ты правда полукровка? Я была уверена, что на ваш факультет берут только чистокровных!       — Я. Уже. Наелся, — выделяя каждое слово, повторил Северус. Он ощутил невольную досаду, чуть ли не неприязнь по отношению к хозяйке дома. Своё происхождение он с ней обсуждать не собирался: он и так уже начал жалеть о своей выходке. Тут он испугался, что Элинор может обидеться, и добавил: — Было очень вкусно, спасибо.       Оставив её сидеть за столом в одиночестве, Северус покинул столовую и, стараясь двигаться как можно тише, направился в сторону комнаты Лэнса. Скорее всего, разговор состоится именно там, и ему не терпелось узнать, что именно они будут обсуждать.