An Unsuitable Mate

Астория Малфой была умной, убийственно красивой и уверенной в себе молодой женщиной, у которой не было ни единой причины подозревать, что её муж когда-либо изменит ей или даже подумает о том, чтобы развестись. И уж точно не для Гермионы Малфой, урождённой Грейнджер. Через несколько месяцев после впечатляющего известия о несчастном происхождении её мужа как вейлы она узнала, что Драко давно была известна личность его пары и, несмотря на это, он всё же решил жениться на ней. Само по себе то, что её просто предпочли невзрачной магглорожденной ведьме, едва ли было достижением, но это заставило её чувствовать себя ещё более уверенной в своём месте в жизни Драко, зная, что он нашёл её достаточно привлекательной, чтобы проигнорировать свою родственную душу. Она знала, что её муж спит со своей мачехой только из-за странной вейловской магии, принуждающей его к этому, а не потому что его влекло к ней. Астория не вдавалась в детали, да они и не имели значения, поскольку им удалось найти решение для маленькой проблемы Драко Так что теперь её муж спал с кем-то другим раз в месяц. Это не беспокоило её. Однако она действительно сочувствовала ему. Зная о множестве предрассудков, оставшихся у него ещё с довоенных времён, она понимала, что муж терпеть не мог Гермиону. Хотя Астории, с другой стороны, было всё равно. Даже до войны она не особо заботилась о чистоте крови и тем более сейчас, после того, как увидела опустошение и ужасы, вызванные этими убеждениями во время войны. Конечно, её опыт едва ли был таким же, как у Драко. Её семья не входила в Священные двадцать восемь, поэтому она была воспитана более лояльно по отношению к нечистокровным, в то время как Драко с детства был втянут в старую чистокровную веру. Будучи ребёнком, когда она впервые встретила будущего мужа как однокурсника своей сестры, ей было неприятно видеть его чистокровный снобизм. Затем началась война, и Драко резко изменился. Она утомила его настолько, что он стремился оставить всё позади. Она могла только сопереживать этим чувствам, даже несмотря на то, что её не заставляли присоединяться к тёмной стороне и ей уж точно не нужно было нести бремя ответственности за начало войны, позволив Пожирателям Смерти войти в Хогвартс. Астория видела достаточно изменений в речи и манерах Драко за годы, последовавшие после войны, чтобы быть уверенной, что он пересмотрел идеологии чистокровных, в которых его воспитывали. И всё же появление Гермионы Грейнджер в жизни её мужа каким-то образом обернуло вспять все его успехи. Он снова превратился в школьного хулигана, с возрождённым детским соперничеством и невнятными фразами вроде небрежно брошенного слова на букву «Г». Гермиона залезла под кожу Драко. И не в хорошем смысле, насколько могла судить Астория. Она не знала, связано ли это с тем, что она его пара, или это просто пережитки школьного соперничества Драко с Гермионой. Какой бы ни была причина Драко, просто не мог игнорировать Гермиону. Каждый раз, когда они находились рядом, казалось, что он на грани срыва — всего лишь в мгновении от того, чтобы схватить и задушить её. Это было почти пугающе — та ненависть, которую он испытывал к Гермионе. Драко, казалось, считал её ответственной за всё это дело со спариванием — как будто она каким-то образом вынудила его к этому. Хотя Астория считала эту ненависть необоснованной, она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, почему он чувствовал себя уязвлённым и злым, нуждаясь в помощи кого-то, кого он не мог вынести, а также понимала его отвращение к тому, что его заставили спать с ведьмой, которую он даже не находил привлекательной. Астория с самого начала высоко оценила Гермиону. Помимо соперничества факультетов, она долго восхищалась гриффиндоркой за то, что она получила признание в их мире в юном возрасте, несмотря на то, что была чужой. В то время как Астория, её друзья и семья на протяжении всей войны оставались в нейтралитете, Гермиона сражалась и помогла свергнуть Тёмного лорда. Хоть в результате она многое потеряла, вместо того, чтобы сдаться, она не опустила руки и продолжала бороться за свои убеждения, отправившись на государственную службу в Министерство. Но, безусловно, самой впечатляющей вещью в магглорождённой львице было то, что она смогла заинтересовать чистокровного бывшего Пожирателя смерти, Люциуса Малфоя. Этот человек признавал только одну вещь — власть, поскольку у него было в избытке всё остальное — красивая внешность, богатство и ум. Однажды он последовал за Тёмным лордом в погоне за властью и женился на Гермионе Грейнджер по тем же самым причинам. Да, Астория была высокого мнения о Гермионе, и оно только улучшилось, когда ведьма согласилась спать с её мужем. Секс с Драко сложно назвать тяжёлым испытанием, но, наблюдая за некоторым их взаимодействием, Астория пришла к мысли, что Драко вряд был более терпимым по отношению к Гермионе в постели, чем за её пределами. И всё же, несмотря на его несносное поведение, Гермиона пожертвовала своей гордостью и позволила Драко лечь с ней с постель. Даже если бы Гермиона испытывала интерес к нему, Астория всё равно не почувствовала бы ревности из-за того, что Драко спал с ней. Она и раньше делила его с другими женщинами, понимая, что паре нужно время от времени что-то оживлять, чтобы сохранить страсть в отношениях. За все годы, что они были вместе, она то и дело замечала, как Драко заглядывался на другую ведьму. Вместо того, чтобы закатывать скандал, она приглашала ведьму присоединиться к ним в постели. Драко всегда смотрел на неё с большим обожанием после таких случаев, как будто не мог поверить в то, что ему посчастливилось иметь такую женщину в качестве своей жены. Обычно она предпочитала присоединяться к ним, чтобы следить за Драко и убедиться, что он не проявит слишком большого интереса к другой ведьме. Как бы сильно она ни доверяла мужу, она не была настолько наивна, чтобы не знать, что есть женщины, которые ничего так не хотят, как заманить в ловушку такого богатого аристократа, как Драко. Конечно же, это не касалось Гермионы, так как она уже была замужем за Люциусом, известным в своём собственном праве, и делила спорное прошлое с Драко. Кроме того, как бы ни была прямолинейна такая ведьма, как Гермиона, Астория не могла себе представить, чтобы она когда-либо согласилась на тройничок или даже на присутствие зрителя во время секса. Хотя они с мужем не сходились во взглядах на всё остальное, чем он досаждал Гермионе, в душе Астория была согласна, что ведьма определённо была ханжой. К тому же она не была особо привлекательной в строго физических терминах, по мнению Астории. У ведьмы было простое лицо, в котором не было ни капли очарования или интриги. Она была миниатюрной, но выглядела так, словно у неё было немного лишнего веса, хотя Астория не могла сказать наверняка из-за элегантного, но бесформенного одеяния, которое так любила носить другая миссис Малфой. Другая вещь, в которой Астория была согласна с Драко, были волосы Гермионы — они находились в полном беспорядке. Имея в распоряжении все эти косметические и гламурные заклинания, она не могла понять, как ведьма предпочла бы быть замеченной на публике в таком виде. Хотя она и испытывала огромное уважение к ведьме, сама мысль о том, чтобы спать с ней или смотреть, как её трахает Драко, была совершенно непривлекательной. Если бы Астория придерживалась позиции никогда не позволять Драко спать с другой ведьмой, если только она не вовлечена, она бы не приняла жгучее желание в его глазах за отвращение. Возможно, если бы Астория проводила больше времени в гостиной, Драко и Гермиона не делили бы так много вечеров, просто разговаривая и узнавая друг друга по-настоящему. И если бы Астория попыталась бы тайно наблюдать за диадой вейлы, то заметила бы, как тусклые карие глаза Гермионы блестят при разговоре с Драко. Впервые в своей жизни она испытала бы ревность, увидев преданность и нежность в обычно холодных серых глазах Драко, когда он сидел напротив своей пары и наблюдал, как она выполняет обыденные действия, вроде потягивания чая или разговора о своём дне. Вот так и получилось, что Астория жила своей жизнью, совершенно не обращая внимания на отношения, которые, несмотря на своё неустойчивое начало, постепенно начали расцветать между её мужем и его мачехой.