Пуанты, таблетки, коллеги

      Он пытался держать себя в руках и почти чеканил шаг, выходя из посольства. Он степенно сошел по ступеням крыльца, миновал весь двор, куда выходили окна, но как только завернул за угол здания, выходя на проспект, тут же перешёл сначала на быстрый шаг, едва не подпрыгивая, а после и вовсе побежал, сорвав с головы и зажав в руке шляпу, норовившую слететь. Народ с пути отскакивал, кто-то взвизгнул, когда он с разбега перепрыгнул через чьего-то ребенка, вдогонку летели чьи-то маты. По спине бил подпрыгивающий на каждом шаге рюкзак.       Он пробежал почти полный прогон от одной станции метро до другой, прежде чем сердце всё-таки подскочило к горлу, но остановиться не получалось и не хотелось. Он свернул во двор, перескакивая через огороженную низким забором клумбу с гиацинтами — ха, почти по небу пошёл, — чуть не врезался в оказавшееся на пути дерево, вылетел на дорогу перед истошно засигналившей машиной, едва успев запрыгнуть на тротуар с другой стороны, пролетел под аркой. Здесь людей было меньше — только редкие мамы с колясками и такие же, как он, отбитые подростки на скейтах и роликах, с которыми он расходился, заскакивая на ограждения и пробегая по ним, как циркач по канату.       До театра было ещё полтора квартала. Лёгкие уже горели. Но Накахара все равно бежал, пытаясь считать шаги на каждый вдох и выдох, хотя ребра, казалось, не то разорвутся, не то схопнутся внутрь.       Он влетел в здание театра, чувствуя, что просто не в силах остановиться самостоятельно — ноги несли вперёд по инерции. В коридоре было пусто и относительно тихо — летом в перерыв почти все старались выйти на улицу. Чуя пытался затормозить, пока останавливаться лицом об стену не осталось единственным вариантом, когда с дальней лестницы в коридор вышли Осаму с Мадам.       Мадам по-девчачьи взвизгнула и зажмурилась. Чуя влетел в неё, обхватывая за талию и резко крутанувшись на месте. Его занесло и приложило спиной о захлопнувшуюся стальную дверь, но он всё равно подбросил её в воздух, тесно прижав к себе и тяжело сопя в плечо. Мадам даже на низких каблуках была чуть-чуть, но выше него. Гадство!       — До инфаркта меня доведёшь же! — она приподнялась на носки и мелко переступала на месте, пытаясь удержать равновесие и не наваливаться. Сердито ущипнула его за нос: — Продлили?       — На полтора года, — закивал он, все ещё пытаясь отдышаться, отпуская её и едва не подпрыгивая на месте. — Сделали скрининг на всё, что только можно было, растрясли все характеристики, потребовали выписки обо всех заработных выплатах. Думал, убью кого-нибудь. Но теперь у меня есть ещё полтора года рабочей визы.       Она отшагнула назад, с самым довольным видом уперев руки в бока. Чуя чувствовал, что от этого внутри только ещё больше пухнет желание любить весь мир — полтора года, полтора года без проверок, бесконечных стрессов и анализов. Полтора года! В три раза больше, чем обычно ему давали!       Взгляд упёрся в Дазая — тот с отсутствующим видом рассматривал потолок, делая вид, что не при чём. Опять загоняется, тупица.       Он подошёл к нему, с силой хлопнув ладонью по спине.       — Слабо за меня порадоваться, а? — Осаму оторвался от рассматривания потолка. — Мистер не-знаю-у-меня-же-гражданство.       — Вот так всегда, — протянул он, поворочав отбитым плечом. — Почему Мадам достаётся всё лучшее, а меня ты лупишь постоянно?       Любить весь мир — значит, и этого идиота тоже, так?       Он хмыкнул и подхватил его под ягодицы — вот и удобство разницы в росте, как раз на нужном месте руки оказались — поднимая над полом. Дазай, к его чести, от воплей удержался, только уцепился в его плечи, как испуганная курица в забор.       — А покружить? — Чуя задрал голову, чтобы не упираться носом ему в грудь и увидеть чужое лицо. Осаму скорчил жалобную рожу. — Между прочим, это мой талант помог заработать тебе характеристики.       — Я тебя сейчас головой об стену покружу, — беззлобно оскалился Накахара, чуть подкидывая его и перехватывая поудобнее. — Посмотрим на твой талант изнутри. И хорош пытаться разодрать мою футболку!       — Боюсь, что меня уронит один рыжий коротышка, — фыркнул он, поболтав ногами в воздухе. Чую немного шатнуло, но он удержался. — Поставь меня на место, силач. Я тоже за тебя рад.       Осаму наконец-то улыбнулся по-человечески, и стало совсем хорошо. Чуя, не удержавшись, всё же обернулся на месте, мелко переступая, прежде чем поставить его на пол.       — У тебя есть планы на сегодня?       Чуя обернулся к Мадам.       — После обеда репетиция в основной труппе, — он почесал затылок, вспоминая, точно ли она есть и какая на этот раз — с кордебалетом или сольная. С этими проверками он сбился со всего, — а выступлений нет, сегодня там концерт каких-то приезжих.       — Тогда пролетаю, — она разочарованно вздохнула и махнула рукой. — Хотела предложить отметить, но к тому моменту, как ты освободишься, меня муж заберет.       — Ну, надеюсь, рабочую визу мне продлевают не в последний раз. Успеем.       Он достал из кармана на лямке телефон. Время уже начинало поджимать — надо было не выпендриваться и пользоваться транспортом, а не бегать, как ужаленный.       Чуя неловко помахал им рукой, уходя в сторону основной части корпуса.       — Удачи вам!       Дазай задержался в отделе до вечера, пытаясь переделать очередной спущенный сверху сценарий. Они, конечно, были отделом, двигающим «современное искусство», но то, что им предлагали на этот раз, было каким-то детсадовским выпендрёжем.       Выпнула его Полин — он не выдержал не знать, как зовут девушку, работающую с ним в одном кабинете, и одолжил её паспорт — отрубив от локальной сети и выключив свет в кабинете.       — Вали давай, — погрозила она ему очередной папкой с какими-то отчётами, звеня ключами, — я сегодня дежурная, и я хочу домой.       — Да, моя Госпожа, — закатил он глаза, дожидаясь, пока отключится ноутбук и складывая провода в сумку.       На улице было ещё почти светло. Пахло сырой скошенной травой и немного озоном после прошедшей с час назад грозы. И дымом чьих-то сигарет.       — Место встречи изменить нельзя, да? — Осаму плюхнулся на сырую скамейку рядом с Чуей, видимо, едва успевшим прикурить сигарету, и обнял сумку с ноутом, вытягивая ноги. — Как они отреагировали на твоё резкое падение гормонального фона? Ты же пороховой бочкой должен был после шести лет ходить.       — Плохо, — он фыркнул, выдыхая дым, тут же сносимый ветром в лицо Осаму, — мне биохимию трижды делали, на пробу с тестостероном сподобились, чуть консилиум не собрали. Наше счастье, что сцепки не было и ты у них в списках как бета числишься, иначе обоих бы накрыли. Женушка из меня бы вышла хуёвая, тебе бы не зашло.       Осаму откинулся на стекло позади, закрывая глаза. Сигареты у Накахары были что надо, а благодаря тому, что курил он не часто — ещё и не воняли, а размазывались запахом по ветру тонким слоем. Хорошим запахом.       — Ну да, женушка как минимум не должна материться, как сапожник, и курить сигареты, убивающие лошадь с одного вдоха, — он съехал на бок, растягиваясь на лавочке и бесцеремонно пристраивая голову на чужой сумке. — Хотя с тем, чтобы затащить меня спящего домой, ты же один раз справился.       — И ты мне это до конца жизни будешь припоминать?       — Все никак не могу выразить в полной мере свою благодарность.       Чуя, судя по звуку, затушил сигарету.       — Помог снизить гормональный фон — и хорош, — отозвался он, — и вообще-то обычно бухих девок домой тащат. Правда, не с такими благородными целями.       — Мне сказать тебе спасибо ещё и за то, что сберег мою честь?       От язвительного ответа его спас шум подъезжающего троллейбуса — Накахара, встав, выдернул из-под него рюкзак, заставив глухо бумкнуться головой о скамейку.       — Вставай давай, до следующего околеть успеешь.       — Сама заботливость, — пробурчал Осаму, поднимаясь и потирая ушибленный затылок, — и как ты до такого докатился?       Чуя, поймав его за шиворот плаща, бесцеремонно потащил его к троллейбусу — Дазай, согнувшись в три погибели, едва успевал переставлять ноги, но не вырывался. Пусть деточка заботится, как умеет.       — У меня было тяжелое детство, — он пихнул Осаму к окну, садясь напротив, — полное таких себе приключений.       — Вы хотите поговорить об этом?       Чуя откинулся на спинку кресла, закрывая глаза, и сполз по нему чуть ниже, упираясь своими ногами в чужие.       — Сегодня я слишком трезв для этого дерьма. Давай в другой раз?       Осаму подпихнул чужие ноги, зажав правую между своими, и тоже сполз ниже, уперевшись лбом в стекло.       — Как мсье будет удобно.