***
Теплые летние лучи ослепляли серые глаза мальчика, который, устроившись под кустом, сидел и гладил белого кролика, пытаясь спрятать свои очи от солнца под бледными веками. Рюноске не любил солнце, хотя бы потому, что его кожа была явно не предназначена для длительного пребывания на жаре, а тем более, потому что по привычке его одевали во всё черное, да и этот цвет ему нравился. Мальчик любил темноту и прохладу. Любил, когда его слегка пробирает дрожь, и хочется спрятать поскорее ноги под теплым одеялом, пока в камине напротив его кровати горит огонь. Но сейчас, несмотря на жару, ему было хорошо, ведь нянька разрешила мальчишкам снять жилеты и сюртуки, поэтому сейчас на Рюноске оставалась лишь одна рубашка и штаны поверх легких кальсон. Босыми ногами он зарывался в траву, и пускай няньки будут кричать, он к этому уже привык. Мягкий кролик на его руках смешно шевелил носом, а уши его, казалось, игрушечные, ведь зверек совсем не шевелится. Возможно, он боится, да и Акутагава его понимает. Он находится в руках такого же зверя, только большого и, возможно, для маленьких кроликов страшного. Рюноске не был особо большим, ему недавно исполнилось семь, и он наконец-то надел свои первые штаны, выбросив дурацкое платье. Тем не менее, мальчик никогда бы не сказал, что мелкий, явно настаивая на том, что он уже взрослый и всё хочет делать сам. Ведь ему совсем скоро придется расплачиваться за чужие поступки. - Эй! Рюноске! – позвал его чужой голос такого же мальчишки, поэтому Акутагава высунул своё вечно недовольное лицо из-за куста, встречаясь взглядом с Чуей Накахарой – одним из его придворных приятелей. Сегодня он видел его впервые, его родители какие-то важные люди, которые решили навестить короля. Это всё, что о нем знал мальчик, в общем-то, большего он понять еще не способен. Это был рыжий мальчишка, старше его на три года, то есть ровесник принца. Он не намного выше самого Рюноске, но значительно сильнее, ведь был особым любителем подраться на деревянных шпагах с местной шпаной, а также полазить по деревьям. Даже сейчас он сидел на суку стоящего в саду дуба, как бы показывая, какой он молодец. - Я тебя и так вижу! – рассмеялся он снова, раскачиваясь и чуть ли не падая, благо успел ухватиться за ветку, снова потом заливаясь смехом. – Залезай сюда! - Я не могу! – ответил ему мальчишка, спрятавшийся в кустах. - Почему? – Чуя перестал улыбаться и непонимающе посмотрел на него. Но Акутагава лишь высунулся сильнее и показал ему белого кролика. - Не хочу оставлять его одного, - тихо ответил Рюноске, снова пряча зверька. - Ва-а-ау! – Накахара вылупился, будто пытаясь рассмотреть белый комок шерсти. – Дай посмотреть! - Спускайся! - Сейчас! – и мальчишка, подвинувшись ближе к стволу, принялся спускаться вниз, больно цепляясь пальцами о жесткую кору, хотя всё это его нисколько не смущало. Он быстро оказался на земле и побежал к Акутагаве, так же прячась в кустах, присаживаясь. Чуя посмотрел на этого кролика, как на какое-то драгоценное сокровище. - Он что, волшебный? – предположил мальчик, боясь даже прикоснуться к зверьку. - Не знаю, это ведь ты эксперт во всяких странностях. - Можно погладить его? - Конечно, - Рюноске чуть убрал свою руку, и Накахара наконец-то прикоснулся к мягкой и ослепительно белой шкурке, зарываясь в неё пальцами. - Какой он интересный, - завороженно говорил тот, продолжая гладить. - Да… но ты осторожнее, вдруг заколдует. - Ха! Меня? Заколдует?! Меня никто не заколдует! – уверенно насмехался тот, расправляя плечи. - Я на это надеюсь. - Ты-то сам почему не боишься? - А я сам кого хочешь заколдую. - Правда? – лукаво щурился Чуя, явно не веря. – Ну давай, заколдуй меня! - Ты же сказал, что тебя невозможно заколдовать. - Ха! Значит, не можешь… ну и какой из тебя колдун? - Может, я просто не хочу тебя заколдовывать?.. - Тогда… - Накахара высунул голову из-за куста, оглядываясь и находя себе жертву, что Акутагава понял по его озлобленному взгляду, осознавая, кого мальчишка выбрал для колдовства. - Нет… я не могу… его нельзя, - пищал Рюноске, хватаясь за рукав рубашки Чуи. - Почему? – возмущался тот. – Ему можно всё, а нам почему нельзя? - Потому что он принц… - А ты колдун, тебе не по плечу всякие принцы! - Он – нет. - Эй! – мальчик заметил, что тот приуныл. Разговоры о Его Высочестве всегда были не самыми приятными. – Ну ты чего? Хочешь, я его отвлеку, а ты заколдуешь. Я никому не скажу, что это ты. Честно-честно! – он взял воображаемый ключ и закрыл такой же невидимый замок на губах, выкидывая потом ключик в кусты. - У нас не получится… - Получится! – и он поднялся, убегая в сторону жертвы. Акутагава тяжело вздохнул и высунулся из-за куста, наблюдая за уходящим Накахарой, приближающемуся к лавке, на которой принц вырезал из дерева какую-то игрушку. Его Высочество Дазай Осаму был из тех мальчишек, которому были безразличны игры с остальными. Он приходил играть, когда ему хотелось, но все ждали момент его ухода, ибо общество принца было не самым приятным. Осаму любил издевки, насмешки и прочее, что порой может оскорбить даже самого черствого ребенка. Чуя не был черствым, он, скорее, был человеком правильным, и этим они с Дазаем отличались, поэтому не поладили сразу. Для Накахары сейчас было невыносимо сложно начать с ним какой-то разговор, разве что выдавить из себя очередную глупую насмешку, которую принц обернет, скорее всего, против него же. Он сидел на скамейке и что-то вырезал из дерева, периодически поднимая голову вверх и всматриваясь в редкие облака, щуря свои карие глазки. Его волнистые каштановые волосы слегка закрывали лицо пышной челкой, но он все равно поднимал руку, отгораживаясь от яркого солнышка, дабы то его не слепило. Осаму чуть улыбнулся, когда перевел свой взгляд на приближающегося Чую, который пытался продумать все подробности предстоящего разговора, хотя и представить не мог, чем это обернется. Совсем скоро он оказался рядом, ехидно выговаривая: - Эй, чего сидишь? Неужели не царское это дело снисходить до смертных? - Ох, Чуя, я не совсем понимаю твой босяцкий лепет, - он, конечно же, тоже огрызнулся. – Повтори на нормальном языке, пожалуйста. - Чего с нами не играешь? - А вы меня и не звали. - Раньше это не было для тебя причиной. - Может быть, - кажется, тому был совершенно неинтересен этот разговор. – Думаю, что сегодня мне не особо интересно твоё общество. - Чем тебе моё общество не угодило? - Я думаю, ты и сам понимаешь, - оскалился принц, спуская свои ноги со скамейки и усаживаясь по нормальному. - Чего?! – тот явно не понимал, и этот разговор удручал его. - Ничего, - выдохнул тот, приподнимаясь. – Во что вы играете? Накахара даже выпал. Нельзя было говорить принцу о том, чем они на самом деле заняты, поэтому придется как-то импровизировать: - Пока ни во что, - решил особо не думать над ответом Чуя. – Подумали, что ты можешь что-нибудь предложить. - Я? Хм-м-м… а чего там Рюноске притаился? – Дазай посмотрел в сторону кустов, в которых мальчик сидел и шептал заклинания, чего, конечно, отсюда не было слышно. Тем не менее, он всё-таки двинулся в его сторону, однако Накахара решил помешать ему: - Да ничего! – он встал перед принцем, загородив ему путь. Осаму непонимающе посмотрел на мальчика, стоящего перед ним, а затем все-таки оттолкнул и пошел к кустам. Чуя не знал, как можно его остановить. Тем временем Акутагава продолжал шептать заклинания и не заметил, как Дазай оказался совсем рядом, так, что уже даже мог различать слова на выдуманном языке. Вскоре он остановился и чуть раздвинул кусты рукой, пугая Рюноске такой внезапностью, что тот, будучи довольно бледным, побледнел еще больше. - Ну и чего ты тут бормочешь? – взгляд Осаму был ни самым доброжелательным, хотя он всегда смотрел на своего соседа с презрением, то ли потому, что тот был младше, а может, потому что руководствовался какими-то выдуманными принципами. – Думал, я тебя не увижу? - Я… - пытался тот выдавить из себя хоть что-то. - Да ладно вам, - Накахара медленно подошел к ним, потягиваясь. – Давайте лучше поиграем во что-то? - Что ты тут бормочешь? – не слушал его Дазай, пытаясь раскрыть секрет Рюноске. - Ничего, - как-то обиженно пролепетал мальчик в ответ. - Неправда. Скажи честно. Я приказываю тебе сказать правду. - Я… - приказ – есть приказ, с этим ничего не поделаешь, и Акутагава не мог ослушаться его. – Я пытался вас заколдовать, Ваше Высочество. - А-а-ах… и что же со мной должно произойти? - Десять лет несчастий, - стыдливо ответил тот. - Рюноске… - выдохнул Чуя. – Ну зачем ты ему сказал? - Так это была твоя идея, Чуя? – Осаму повернулся к нему, злобно взирая. – Действительно, сам бы Рюноске не догадался. От таких слов мальчик, с кроликом в руках, покраснел, понимая, как глупо сейчас выглядит. - Я хочу, чтобы ты снял заклинание, - приказал принц, снова смотря на него. - Я не знаю, как. - Зато я знаю, - Дазай улыбнулся, но эта улыбка не понравилась никому. Такая улыбка показывает, насколько мальчишка, на самом деле, злой. – У тебя в руках кролик, значит, он является сосредоточием твоего заклинания. - И что? – не понимал Рюноске, прижимая зверька ближе к груди. - А то, что ты должен убить его, чтобы снять проклятье. Накахара, стоящий рядом, был ошарашен данным заявлением, и лицо его побледнело, а затем налилось краской. Он злился: - Чего?! Убивать кроликов в саду? Вы совсем рехнулись, Ваше Высочество?! Рюноске не будет этого делать! - Будет, еще как. - Если я убью кролика, то все несчастья упадут на вашу голову в один день, - пытался импровизировать Акутагава, ибо очень хотел спасти кролика. - Да что ты? – Осаму был из тех детей, кто не верит в какие-либо сказки, но переиграть с кроликом ему хотелось. – Я это выдержу. - Но ты можешь погибнуть… - Ничего, я живучий. Давай, - он достал ножик, которым только что вырезал по дереву и протянул его Рюноске. – Перережь ему горло. Тот ошарашенно посмотрел на оружие, не понимая, что ему делать. - Нет! Он не станет! – закричал Чуя. – Он не такой жестокий, как ты! Кролик тут не причем, что тебе сделал зверек?! - От этого зверька теперь зависит моё благополучие, поэтому я не могу поступить иначе, - тем не менее, принц улыбался. – Что для тебя важнее, Рюноске? Кролик или я? Тот сжал зубы, ощущая, как руки его трясутся. Он всё сильнее зарывался пальцами в теплую шерстку кролика. Ему не хотелось его убивать, ведь тот казался ему таким красивым и добрым. Кролик ничего не сделал, а вот сам Акутагава уже натворил дел. - Я… я не хочу, - он гладил зверька трясущимися пальчиками, пугаясь всей этой ситуации. – Пожалуйста… - Нет, ты сделал ужасное. Ты заколдовал меня. - Но я ведь даже не закончил заклинание! – закричал вдруг мальчик, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Дазай обожал, когда тот начинает ныть. Особенно, когда ноет из-за него. - Давай, - он снова протянул ему нож, - иначе, это сделаю я. В глазах Осаму заиграла настоящая тьма, и Акутагава знал, что принц не убьет кролика быстро. Он будет мучить его на глазах всех, заставляя смотреть за тем, как ни в чем неповинное животное страдает. Рюноске принял нож, понимая, что просто не хочет и не может этого сделать. Ручейки слез побежали по его щекам. - Нет! – завопил Накахара, когда пальцы Рюноске сомкнулись на рукояти, и он занес лезвие над кроликом, который спокойно сидел у него на руках.***
Золотистые кроны деревьев в восточном лесу будто резали своими пиками чистые голубые небеса. Сегодня в небе ни облачка, и закат даже в такой глухомани просачивался сквозь листву, разбавляя зелень оранжевыми бликами. Сегодня довольно теплый день, хоть и осенняя прохлада ощущается, однако гостей в лесу, как и в городе, было очень много. Никто не хотел сидеть дома в такой чудесный день, несмотря на огромное количество забот. Сегодня в городе праздник – год с момента окончания очень тяжелой для королевства войны, но у принца не было желания оставаться сегодня во дворце, несмотря на наказ Его Величества. Дазай, вместе со сворой придворных, резво скакал по непролазному лесу вслед за гончими собаками, которые гнали довольно жирного кабана, убегающего в гущу леса. Изначально планировалось по-тихому убить бедного зверя, но Осаму специально спугнул его, дабы насладиться погоней вдоволь. И пусть тот в порыве своего животного инстинкта самосохранения мог убить какую-нибудь собаку, но принцу было абсолютно всё равно. Сегодня он здесь для того, чтобы веселиться, и смерть очередной шавки, даже той, которая скачет рядом, его огорчить не сможет. Гул от собачьего лая распространялся по всей округе, и ветки деревьев то и дело норовили заехать по лицу. Эти места не предназначены для скачек, но что делать, если твоя добыча убегает? Осаму нравилась эта абсурдность ситуации. Особенно нравилось, что его абсурдности потакают придворные. Хоть ему уже целых восемнадцать лет, он все равно в душе остается безумным глупым мальчишкой, который всегда будет делать то, что хочет. Наконец-то лай собак послышался сильнее, а вскоре уже были видны и хвосты, кружащиеся вокруг загнанного кабана. Один из придворных приказал им отступить, чтобы Его Величество наконец-то пристрелил животное. - Рюноске! – воскликнул Дазай. – Давай! Акутагава Рюноске, сидящий дальше всех, явно незаинтересованный ни в погоне, ни в этой охоте в принципе, наконец-то поднял свое ружье. Ему было всего шестнадцать, но годы тренировок сделали его лучшим стрелком среди всех придворных, да и, возможно, лучше самого Осаму. Зато тот мог похвастаться отличным ведением ближнего боя, и мальчишка, конечно, ему завидовал. Но Рюноске никогда бы не посмел поставить себя выше Его Высочества, ибо просто не хотел этого. Всё, что ему было надо – это признание, не более, и сейчас он увидел в этой охоте один из шансов доказать принцу, что Акутагава достоин стоять подле него. Он без лишних слов хорошенько прицелился, чтобы не попасть по собакам, и наконец-то выстрелил. Пуля поразила самое сердце животного, поэтому тот вскоре упал замертво. Это уже не первый его кабан, поэтому парень знает, как надо стрелять. Вскоре зверя подняли и закрепили, после чего охотники наконец-то двинулись прочь из леса, дабы отметить свою маленькую победу. Скакали они быстро, поэтому вскоре оказались уже на дороге, ведущей в город. Проезжая мимо деревенских улочек, Осаму приказал сопровождающим его охотникам пойти в замок. - Но, Ваше Высочество, - начал возражать один из придворных, - уже поздно, во дворце праздник, прибыли гости. Мы думаем, что вашему Его Величеству это не понравится… - Мне плевать, что ему понравится, а что – нет. Езжайте без меня. - Но как же… он будет нас винить… - Вот пусть и винит вас, а мы с Рюноске пока погуляем, - он кинул на него многозначительный взгляд. Те уже привыкли к такому отношению господина, однако Акутагава напрягся. Он знает, кому в результате прилетит за всё это, но предпочел промолчать, раз принц берет его с собой. Дазай не стал больше слушать уговоры придворных и поскакал прочь, поэтому парень двинулся за ним, пожимая плечами. Осаму гнал по узким улицам так, что дамы, стиравшие белье на улице, сильно возмущались, покрывая его оскорблениями, хотя тому, конечно, было всё равно, а вот Рюноске пытался скакать как можно тише, тем не менее, не извиняясь. Он тоже не привык опускаться до простого люда, хотя бы потому что принц потом над ним насмехался за его излишнюю мягкость. Тот никогда не казался себе человеком мягким, даже наоборот. Многие считали Акутагаву не менее жестоким, нежели сам Дазай. Совсем скоро он его нагнал, но Осаму, казалось, пытается от него оторваться. Может, он специально хочет его потерять среди этих городских улиц, а может, преследует какую-то иную цель? От него можно ожидать абсолютно чего угодно, но Рюноске к подобным выходкам Его Высочества привык. Он порой делает вещи и хуже. Однако вскоре Дазай остановился около маленького трактира, слезая со своей лошади и привязывая её к какой-то облёванной местными пропоицами ограде, что и повторил его сопровождающий. - Я здесь уже бывал. Держись возле меня, и ни на кого не пялься, - скомандовал принц и, закинув руку на плечо Акутагаве, повел его внутрь. Картина была отвратительная, однако был в ней свой шарм. Везде неприятно пахло пивом, блевотиной и по́том, а гул низких голосов просто оглушал, как и не самая искусная игра музыкантов. Флейта и скрипка явно жили своей жизнью, а хорошо играл только мужчина с лютней, к сожалению, немного расстроенной, да и слышно его особо не было. Двое каких-то мужчин активно спорили между собой, еле-еле не срываясь на драку, что в этом месте бывало часто. У стен толпились использованные за сегодняшний вечер ни раз и ни два шлюхи, чья одежда не отличалась изысканностью, а на столах еда, казалось, была просто для вида, ибо здесь угощались только элем, плотью дам и кулаками неприятелей. Лишь бы им двоим не досталось, хотя бы исключительно за свою довольно вычурную и чистую внешность, но на их приход никто не отреагировал, да и охотничья одежда их малость запачкалась, отчего её качество не столь сильно бросалось в глаза. Они присели за самый дальний столик, и одна из служанок подошла к ним, спрашивая, чего господа желают. - Эля и курицы, - задорно ответил Осаму, расслабляясь на скамейке и протягивая даме монеты. – Нам обоим. А также, свободную комнату. Та, увидев, сколько ей отсыпали, даже расцвела, улыбнувшись и чуть раскрасневшись: - А скрасить ваше общество приятным общением со мной не желаете? Дазай широко улыбнулся, доставая еще монет, и, хватаясь за нежную ручку дамы своими длинными и теплыми пальцами, погладил её светлую бархатистую кожу, что было несвойственно дешевой шлюхе. Вкладывая в её ладонь золото, он ответил: - Если только тебя хватит на нас двоих, красавица, - он поцеловал её ручку и наконец-то отпустил даму. - Меня хватит и на пятерых, - лукаво усмехнулась та, удаляясь затем, чтобы принести их заказ. Акутагава никак на это не среагировал, лишь продолжая изучать всё его окружающее. Внутри было тепло, даже жарко, поэтому он расстегнул сюртук, дабы окончательно не запариться. - Нравится здесь? – внезапно спросил у него Осаму. - Пока не знаю, - угрюмо ответил тот. - Это не похоже на то, что ты каждый день видишь во дворце, - он потянулся, забрасывая затем свои ноги на стол, а руки заводя за голову. – Разве не интересно? - Всё так отвратительно. - Чего-то подобного я от тебя и ожидал, - равнодушно выдохнул тот. – Грязно, сыро, воняет, как в свинарне, но такова жизнь. Мне кажется, что это лучше, нежели скучное прозябание среди роскоши. Конечно, я бы не стал от этого отказываться, но порой хочется разнообразия. Ты так не считаешь? - Я считаю, что ты поступил неправильно, - переборов все свои внутренние принципы, ответил Акутагава. – Сегодня праздник, мы должны быть во дворце. Король будет ругаться… - Да мне плевать, что он будет ругаться. Бить всё равно будут тебя, - его лицо не показывало какого-либо сожаления. Он был только рад своей выходке. Рюноске же ничего не ответил. Он прекрасно знал, что принц это делает исключительно для того, чтобы доставалось ему. Парень до сих пор не знал, чем тот руководствуется, совершая такие вещи. Почему он находит удовольствие в том, что кто-то страдает? Разве это то, что должно быть свойственно королям? Акутагава привык к таким словам. Он привык к оскорблениям, к насмешкам, к глупостям. Привык к жестокости и тому, что всё его тело ноет от избиений. Так было всегда, и так всегда будет. Кажется, даже когда Осаму взойдет на трон. Будучи королем, он найдет, как заставить его страдать снова и снова. Наконец-то принесли эль, и они расслабились, делая глотки столь отвратного напитка. Рюноске, пробуя эту жидкость, чуть закашлялся и поперхнулся, отчего Дазай засмеялся во всё горло. - Это тебе не придворное вино! – кричал он сквозь смех. – Надейся, что это пойло не разбавляют мочой! Приняв это, как вызов, Рюноске как следует прокашлялся и, выдохнув, поднес край кружки к губам, начиная пить. Его кадык задергался под светлой рубашкой, такие большие глотки он делал, запрокидывая голову назад, когда эля становилось всё меньше. Вскоре он осушил всё и со стуком поставил сосуд на деревянный стол, вытирая рукавом рот и чуть отворачиваясь от принца, пряча раскрасневшиеся от хмеля щеки. Дазай снова тихо посмеялся. Он наблюдал за тем, как этот еще совсем юнец осушил здоровенную кружку с горьким содержимым. Конечно, вскоре его начнет мутить, но Осаму снова позвал ту девушку, попросив еще эля. Ему хотелось посмотреть, сколько пива уместиться в это худое тельце мальца. Тот же, в свою очередь, начинал очень сильно пьянеть, ибо эль мгновенно ударил в его голову, которая с каждой секундой становилась всё тяжелее. Дазая вот не раз приводили домой пьяным, за что потом получал, конечно, Рюноске, а вот сам он не напивался никогда так, чтобы совсем до бесчувствия. До подобного состояния было далеко, но если Осаму прикажет пить, то ему придется прочувствовать сей момент. Тем временем принц лишь слегка потягивал жидкость из кружки. Он тоже не был особым любителем подобных напитков, однако ничего больше в этом заведении не подавали. Совсем скоро им принесли поесть и добавку для Акутагавы, на которую тому и смотреть не хотелось, поэтому он просто принялся запихивать в себя курицу. Еда оказалась довольно вкусной, особенно на изголодавшийся желудок, однако к горлу подступало неприятное чувство от выпитого алкоголя. Дазай вот особо к еде не притрагивался, он завороженно смотрел на Рюноске, который жадно поедал курочку: - Проголодался? – спрашивал он тихо. - Да, - говорил тот, сквозь еду. – А ты почему не ешь? - Думаю вот, что сегодняшнего кабана не попробуем. Хотя, может завтра будут его остатки, - он сделал большой глоток из кружки и все-таки подцепил ножку курицы, жадно кусая зубами филе. - Может быть. Они ели, вслушиваясь в гул вокруг, вникая в некачественную музыку и танцы распутных девиц на столах, от чего возбудится любой изголодавшийся по женской плоти мужчина. - Нравятся девушки? – снова поступил вопрос от принца. Акутагава не понимал, к чему вообще все эти разговоры, и зачем Дазай потащил его сюда. - Они красивые, но грязные. - По-твоему, лучше те, которые нам обещаны в жены? - Они хотя бы не зарабатывают таким образом. - Каким? - Продавая себя. - Скажи, как именно. - Не дают трахаться за деньги. Порой Акутагаву смущало, что Осаму выдавливает из него грязные слова, но тому нравилось, когда такой милый на первый взгляд мальчишка ругается. Особенно, когда грязно ругается на прислугу, не стесняясь Дазая. Они вместе уже очень долго, поэтому подобные откровения для них нормальны. Если сегодня парень лишится девственности с одной из местных дам прямо при Его Высочестве – так тому и бывать. - Не совсем тебя понимаю, - говорил принц, хватаясь за еще один кусок курицы. - Чего тут не понимать? - Не вижу разницы между этими шлюхами и теми, которые нам обещаны. - Почему? Разве это не очевидно? - Поведай мне. - Я не совсем тебя понимаю, Дазай, - Рюноске отвернулся от него и продолжил есть. Порой с ним сложно разговаривать, поэтому и делают они это редко. - Я о том, что тех девушек нам выдают, потому что мы богаты. То же самое. Ради денег, разве не ясно? - Они обещаны одному мужчине, а эти сразу всем. - Хм-м-м, - Осаму потер подбородок, всматриваясь в девушку, которая недавно танцевала на столе. Сейчас её уже щупал за бедра какой-то жирдяй. – А ведь правда. Но сути это не меняет. Любая жена так же будет требовать от тебя денег. - Я не вижу смысла в этом разговоре. И в том, что ты меня сюда привел, тоже. - Ха-ха, - наигранно посмеялся тот, хватаясь жирной от курицы рукой за ручку кружки, - а я и сам не знаю, зачем привел тебя сюда. Мне просто не хочется идти во дворец и смотреть на эти гнилые лица гостей. И на лицо Огая тоже смотреть не хочется. - Почему же? - Это всё так приелось. - А зачем ты позвал меня с собой? - Ну, во-первых, - он сделал небольшой глоток эля, - потому что дома тебя сразу же побьют. Скажем, оттягиваю этот момент. А во-вторых, потому что ты мне менее отвратен, чем кто-либо еще, а идти сюда одному второй раз не хотелось. - Ты же знаешь, что я не смогу тебе помочь, если ты вляпаешься в неприятности. - С чего ты взял, что я во что-то вляпаюсь? - Потому что так постоянно происходит. - Тогда, - он поднял свою кружку повыше, призывая к тосту, - выпьем за то, чтобы сегодня обошлось без неприятностей! Акутагава молча поднял свою кружку, не желая даже смотреть на её содержимое, и ударил боком об бок кружки соседа, делая затем небольшой глоток, от которого стало тошно, поэтому пришлось быстрее закусить. Тем не менее, всё это расслабляло, особенно от того, что пространство начинало плыть, а телу было удобно даже на этой твердой скамейке. Осаму наконец-то начал нормально есть, продолжая засматриваться на девиц. - Так что, хотел бы ты заночевать с одной из этих дам? – сквозь еду спрашивал принц. - Ну… они, конечно, симпатичны, но я боюсь подхватить какую-нибудь болезнь. - Да… не исключено. Но, - он сделал паузу, прожевывая и запивая, а затем, отряхивая руки и поднимаясь, продолжил: - Я вот ничем еще не заразился, так что… риск оказался оправданным. Далее он пошел в сторону одной из девушек, толпящихся у стойки, что-то шепнул ей такое интересное, та аж рассмеялась. Акутагава только продолжал есть и смотреть на всё вокруг. Только-только от него отошло отвращение, и он хотел выпить эля, как мимо прошел какой-то мужик и, злобно усмехнувшись, плюнул ему в кружку. Смех Осаму, который наблюдал это, можно было слышать по всему трактиру, но Рюноске и в лице не поменялся. - Извини-и-ите, - протянул неприятной наружности мужчина, изображая, что кланяется. – Случайно вышло. - Это какой же надо быть сопливой свиньей, чтобы случайно харкнуть в чужую кружку? - возмутился вполголоса Акутагава. - Ты что сказал, слюнтяй? – обидчик, который уже было хотел уйти, повернулся снова. Усмешка пропала с его лица, кажется, он явно нарывался. Дазай стоял в сторонке, облокотившись на стойку. Одна рука его была обвита вокруг талии пышногрудой девочки юных лет, а в другой он держал уже другую кружку эля, периодически потягивая это пойло. По эту же руку от него стояла еще одна девица, которая явно привлекала к себе внимание, посмеиваясь вместе с ним над происходящим балаганом. - Это Жорж Черный зуб, - шепнула девушка в объятиях принца, кивая в сторону мужчины, сцепившимся с Рюноске. – Он убил на прошлой неделе одного мужика, за то, что тот ему улыбнулся неправильно. - Прямо убил? – удивлялся Осаму. - Он хотел, вообще-то, просто ему зубы выбить, - хрипловатым голосом отвечала другая девица. – Но, кажется, тот парень Жоржу что-то сказал такое обидное, и он разозлился, разбив его голову об оградку. Долго запах еще стоял… фу! - Ха, не повезло, однако, моему другу. Дазай не собирался вмешиваться в этот конфликт, продолжая так же наблюдать это представление, радуясь, что не в его кружку харкнул этот негодяй. - Да ты, кажется, не знаешь, кто я? – мужик тяжелой походкой зашагал в сторону абсолютно спокойного Акутагавы, который продолжал тихо отвечать своим низким и хриплым голосом: - Нет, не знаю. - О-о-о, ну сейчас узнаешь! – тот уже было замахнулся для удара, однако парень успел пригнуться и встать. Захватив со стола кружку, в которую Жорж и плюнул, он выплеснул её содержимое прямо в лицо бандита. - Остудись! – насмешливо и грубо процедил он, с грохотом отставляя кружку на стол. - Ах ты мразь! Мужчина уже вскипал. Его поросячьи глазки, казалось, краснеют вместе с лицом. Остатки пива стекали по его сальной лысине на не менее сальное и жирное лицо, будто грушевидной формы. Черный зуб замахнулся для еще одного удара, однако Акутагава не такой профан, чтобы попасть под кулак еле-еле трезвого мужчины тяжелой комплекции, несмотря на и своё собственное опьянение. Какое-то время он гонялся от него по всему трактиру, пока окружающие смеялись над странностью ситуации. Непонятно, над кем больше: над неуклюжим и отвратительным Жоржем или Рюноске, убегающем от него. Наконец-то парню это надоело и он, замахнувшись стулом, ударил сидением прямо по голове Черного зуба, отчего тот упал без сознания. Акутагава же, поставил стул, отряхнул руки и подошел к Дазаю, многозначительно на него смотря. Тот лишь усмехнулся, когда все вокруг загалдели, удивившись, что Жорж наконец-то получил по заслугам. - Нам бы комнату, - шепнул Осаму управляющему, - и девочку почище, - он протянул ему деньги, и мужчина неприятно оскалился, радуясь количеству золота. - Анджелика! – позвал он стоящую в углу белокурую красавицу. – Их в пятую комнату. Та улыбнулась гостям и поманила их рукой, уводя наверх по лестнице. Полы были жутко скрипучие, наверху пахло не так отвратительно. Когда открылась дверь в пятую комнату, то парней встретил довольно неприятный сквозняк, который девушка поспешила прикрыть. - Можешь принести мне еще эля, милая, - попросил Дазай, несмотря на то, что он был и так довольно пьян. - Конечно, - пролепетала та и покинула помещение, оставляя их наедине. Осаму медленными шагами подошел к Акутагаве и дотронулся пальцем до его темных волос, наклоняясь затем и вдыхая их аромат. Он совершенно не знал, чем руководствуется в данный момент, однако останавливать себя не собирался. Всё-таки живем один раз. - Кажется, ты совсем пьян. Уверен, что тебе нужно выпить еще? – спрашивал Рюноске, удивляясь подобному жесту. - Да, - принц полностью развернулся к нему и ухватился худыми пальцами за подбородок юноши. – Ведь, - он провел рукой ниже, расстегивая верхнюю пуговицу на его рубашке. От этих движений тому становилось не по себе, - мы никуда не торопимся, - он лукаво скалился, продолжая расстегивать его рубашку. Акутагава не думал, что сегодня ему доведется с кем-то переспать, и уж тем более не думал, что Дазай сам поспособствует этому. Вот только было в его поведении что-то… доселе незнакомое и непонятное ему. Почему-то ему кажется, что взгляд его мутнее, чем обычно, и дело вовсе не в алкоголе. Он расстегивает ему рубашку, аккуратно поддевая бледными пальцами маленькие пуговицы. Ткань ровно разъезжается в разные стороны, и сквозь неё видно белую кожу парня. Рюноске начинает немного дрожать, то ли от некого воодушевления перед предстоящим ему удовольствием, то ли от реальной холодрыги в помещении. Вскоре все пуговицы были расстегнуты, и рубашка полетела вниз вместе сюртуком, оставляя Акутагаву с обнаженным торсом. На его спине виднелись огромные синяки и следы от избиений, которые жутко смотрелись на его исхудавшем теле. Парень нормально питался, однако вес набрать просто не мог, оставаясь очень худощавым. Со стороны он казался отвратительным. Но Дазаю нравилось, что он не идеальный. Ему нравились его синяки и ссадины, торчащие ребра и самое обыкновенное юношеское лицо. Ему нравилось, что Рюноске всегда молчит и выполняет все его приказы. И ему понравилось, как сегодня он показал себя. - Я хочу поблагодарить тебя, - сказал принц, снова хватаясь худыми пальцами за его подбородок. - За что? - За устроенное тобой шоу. Акутагава сглотнул. Слово «благодарность» Осаму воспринимал иначе, чем нормальные люди. Иногда лучше не слышать от него чего-то подобного. Принц приблизился еще к его лицу и коснулся чужой щеки кончиком носа. Он и раньше бывал довольно близко, но сейчас это кажется более интимным. Особенно его низкий шепот: - Ты позволишь мне отблагодарить тебя? Тот сглотнул еще раз, прикрывая глаза, чувствуя на своем лице дыхание Дазая. - Благодари. Осаму чуть оскалился, а затем приблизился еще, лаская своими губами пересохшую нижнюю губу Рюноске, чуть увлажняя её. Юноша приоткрыл рот, удивляясь столь необычному от принца порыву, и ухватился холодными руками за его локти, сдерживая себя, чтобы не вцепиться ногтями в ткань его сюртука. Дазай продолжал нежно ласкать его губы, а Акутагава только и мог, что разрываться от переполняющих его ощущений. Он раньше никогда не думал, что Осаму, который, казалось бы, всегда унижал его и считал отвратительным, станет его целовать, да и еще так страстно. Внезапно он подался вперед, отчего Рюноске прислонился к кровати. Дазай ухватился руками за его щеки, а затем язык его проскользнул глубже в рот юноши, сплетаясь с чужим языком. Тот почувствовал, как нечто горячее просыпается в его организме, отдавая все мысли на растерзание похоти, и руки Акутагавы ответно ухватились за талию принца. Но вдруг Осаму оттолкнул его, когда дверь внезапно открылась. Это вернулась Анджелика с двумя кружками эля. Она поставила их на стол у окна, а затем упала на кровать, задорно улыбаясь и приподнимая подол юбки. Щиколотки её оголились и, казалось, только это способно свести любого мужчину с ума, настолько они были стройными и красивыми. Вскоре юбка поднялась выше, оголяя чуть красноватые коленки и бедра. Дазай наконец-то снял себя сюртук, откидывая его в сторону, но полностью раздеваться не стал. Он присел на край кровати, оглаживая рукой бедро девушки и забираясь под юбку, нащупывая её промежность и принимаясь оглаживать клитор. Анджелика наигранно застонала под его ласками. Она смотрела в глаза принца, во взгляде которого читалась неведомая власть и некая доля презрения. Он подумал, что одна жена действительно лучше дешевых шлюх, но сейчас у него не было выбора, как такового. Девушка вцепилась руками в его слегка набухающий под штанами член, однако Осаму убрал её руку и поднялся. - Ублажи лучше его? – шепнул он ей, после усаживаясь за стол. Анджелика сверкнула глазами в сторону Рюноске, который застенчиво продолжал облокачиваться о кровать, но вскоре он присел, и девушка принялась расстегивать ему ремень. Осаму сидел в сторонке и медленно глотал пиво, наблюдая, как из штанов юноши показывается слегка эрегированный член, и девушка наклоняется, дабы обласкать его ртом. Почувствовав первые прикосновения к своему органу, Акутагава расслабился, запрокидывая голову и наслаждаясь, однако его не отпускал образ Дазая, который еще несколько минут назад целовал его в губы. А сейчас он сидит за столом, пьет эль и внимательно наблюдает, как его ласкает какая-то девушка. Что вообще у него в голове? Тем не менее, принц держался, чтобы не достать свой член, ведь вид такого расслабленного Рюноске, который иногда поглядывает на него, удовлетворяет больше алкоголя и девиц. Это чувство нетерпимо, но запретно. Осаму не может просто взять и позволить себе выгнать девушку, оставаясь наедине с Акутагавой. Хотя бы потому что эта связь порочна и неприемлема обществом и религией. Он делает еще несколько глотков, а Анджелика тем временем уже собирается оседлать юношу. - Стой, - прохрипел Дазай, поднимаясь. Он одернул девушку и с оскалом посмотрел на Рюноске: - Выйди. - Что? – не понял тот приказа. - Выйди, я не хочу, чтобы нам с дамой кто-то мешал. Его взгляд был серьезен, как никогда. Он не шутил и действительно хотел, чтобы юноша покинул комнату прямо сейчас.