Знакомьтесь — Сода

Снова утро, утро серое, упрямо серое, уперто и бесповоротно. В такое утро или писать начальству в вацап «заболела щаз умру буду завтра», или, стиснув зубы, брать мир за шкирку и нагибать. Сода — из вторых. Она пьет крепчайший чай — без сахара, с каменным от природы сухариком, который размачивает в стакане, одевается, распределяя мысленно рабочий день, не забывает зонтик — часть домашнего крова, которая всегда с тобой, — выходит. До метро десять минут быстрым шагом. На ногах кроссовки — уступка новому и уходящему времени. Туфли с практичным каблуком ждут на работе. Слева от дорожки дверь в гараж, блестящая от росы. Сода всегда была упрямой. Как пасмурное утро. В машине пахнет старой пылью, будто на ней много и долго ездили. Мотор приветливо урчит, руль ластится к ладоням. Первая скорость. Педаль газа. Без всякого участия руки рычаг переключается на нейтралку. Сода прижимает пальцы к переносице и дышит, глубоко, тяжело. Каждый раз. Одно и то же. Ждет ли она, что вот сегодня будет иначе, верит ли, что когда-нибудь станет по-другому? Нет, конечно. Но если она это делает — значит, надеется. Глупо, глупо, глупо… Она механически повторяет несложные действия, всякий раз с одинаковым результатом, будто ее зациклило. Хотя так и есть. Время убегает, она уже опаздывает, надо вылезать и бежать к метро, но она продолжает поворачивать ключ, дергать рычаг, жать на педаль. Досада пятнами проступает на лице, волосы путаются, как мысли, вот-вот, и она что-нибудь сломает, и придется вызывать механика. Ее суперспособность, ее предназначение в этом мире — нейтрализация. Наверное, она могла бы перевести на нейтралку даже ядерный взрыв. Невозможность самой сесть за руль такая мелочь, по сути. Другие вообще не водят и даже пробовать не хотят. Они — не хотят. А ей не дано. Прикрыв глаза, Сода откидывается назад, на жестковатый подголовник. Все хорошо. Сейчас она успокоится, закроет гараж и пойдет к метро. Даже спешить не станет — все равно уже опоздала. Нужно всего две минуты. Суперсилы нейтрализовать собственные эмоции у нее нет, но для этого достаточно и силы воли. — Подвезти? — спрашивает голос, прикидывающийся мягким. Калгон. Его нетрудно узнать и с закрытыми глазами. Не тот, кто мог бы ей когда-либо понравиться, скорее наоборот. Извилистый тип, человек-лабиринт. Сода любит, когда все честно и прямо, хотя бы как в клане Сапо. Многое в этих парнях заставляет Соду морщиться, но честности и прямоты у них не отнять. Калгон не такой. Будь Сода дизайнером, непременно сделала бы его логотипом семихвостую кицунэ. Она открывает глаза и выпрямляется. В окно видна только часть джинсовой куртки: Калгон вежливо склонился, задавая вопрос, однако недостаточно низко, чтобы встретиться с ней взглядом. Но это не проблема. Сода выбирается из машины и снизу вверх смотрит в скуластое лицо с малость раскосыми глазами. — Нет, — отвечает она. Это «нет» не одномоментно, оно покрывает значительную площадь в пространстве и времени, оно говорит — нет, никогда, нигде, ничего не произойдет, это невозможно просто потому, что некоторые вещи не могут случиться. — Нет, спасибо. Калгон чуть наклоняет голову, когда она проходит мимо. Сода знает, что он попытается снова. Он не из тех, кто знает, как отступать. Пожалуй, это единственное качество, которое ей симпатично. Она опаздывает на лекцию и, хотя студенты любят ее достаточно, чтобы дождаться, дает себе обещание не открывать гараж минимум месяц. Логичнее было бы не открывать его никогда, а еще лучше — продать машину, но в жизни должно быть место маленькой оранжевой заколке.