Санаре "Темный феникс"

Каменная леди, ледяная сказка, Вместо сердца — камень, вместо чувства маска, И что, — больно всё-равно. Одинокой кошкой, вольным диким зверем, Никогда не плачет, никому не верит, И что, — больно всё-равно. «Одиночество» Слава

***

      Вернувшись в комнату, я собиралась хорошенько выспаться, тем самым хотя бы на пару часов забыть о недавней ситуации, но сон не шёл от слова совсем, а потому я принялась думать и в первую очередь об Адамае.       На узорчатом потолке играли солнечные зайчики, изредка перебегая на шершавые стены и не укрытый ковром пол. В комнате было свежо, с примесью пыли и запаха древесины-помещение я не проветривала с того самого момента, как поселилась здесь. И как всегда царил лёгкий творческий беспорядок.       Судя по всему Адамай либо знаком с Абигайль, либо просто слышал о ней; но он точно знает, кто она, и, видимо, эта девушка — персона высокого класса и статуса. Это первый вопрос: откуда Адамай знает Абигайль? Второй: почему о ней тогда не знает Юго? И третий: насколько она важная особа, что меня по её просьбе допустили на особо важный совет с самим королём Садида?       Под стоящим в углу столом лежал мой рюкзак, наполовину пустой, хранящий только самые секретные вещи. Вся одежда преспокойно висела на стуле в том же углу, у того же стола.       Спустя некоторое время я так и не пришла к логичному выводу. Значит стоит узнать о них побольше: как познакомились, какие были приключения, и кто такой Груглараган или как там его? Может, из этой информации я получу что-нибудь дельное?       Растение, которое было поставлено в другой угол, продолжало цвести красными лепестками даже без должного освещения и заботы о нём, словно создано для меня.       Дальше мне в голову, словно буйный осенний ветер, ворвалась мысль: «А нафиг сдалось мне это путешествие?!» Вот серьёзно. Меня насильно потащат в этот злосчастный Бракмар или Бонту, или куда там нам, а точнее им, надо?! Или они начнут грозить мне стражей и темницей на правах всемирных героев и любимчиков? Тем более у меня есть Альберт, он даст меня в обиду? Он же ко мне уже привык, да и я, чего уж здесь таить, тоже привязалась к нему, как к дорогому человеку. Дурацкая эта моя привычка — быстро привязываться к людям; наверное это из-за того, что мне редко когда оказывали доброжелательные знаки внимания, поэтому любой человек, который относился ко мне с добротой, был для меня неким светом, к которому я в тот же миг тянулась… Зря. А вообще, переходя к новому вопросу, почему Абигайль была так уверена, что собрание братства связано со мной?       У левой стены стоял широкий комод. Стоял и пустовал. Класть в него мне было просто нечего. С правой стороны расположилась небольшая тумбочка со светильником. Никакого электричества — только магия. Вместо привычной для меня лампочки и провода был сгусток слабой желтоватой дымки, как усилить его свечение, я так и не разобралась.       Поразмыслив ещё некоторое время, тщательно профильтровав каждую фразу из рассказа Арманда и короля, я всё же нашла зацепку. Жалкую, мелкую, сомнительную, больше схожую на совпадение, но это ведь лучше, чем ничего. Слух разошёлся полтора месяца назад, плюс-минус три дня. Сегодня 10 октября, точнее 10 Maimane, если говорить на языке этого мира, значит покушение на город произошло примерно 23 — 29 августа (Pouchecot). И я, прекрасно помня злосчастную дату, попала в этот чёртов мир 23 августа.       И опять все ужасные события связаны со мной. И опять все будут обвинять меня. И опять множество смертей произойдут из-за меня. Вся боль, страдания, крики, слёзы и мучения — и вновь я буду всему этому виной… А если это всё же совпадение? Да с чего бы это кому-то захватывать город из-за меня? Я же ничего не делала, так почему? Значит, это всё же глупое совпадение, да?.. Так ведь?..       В ванной одиноко падали капли воды из незакрытого крана, падали, разбивались о керамику раковины, из раза в раз повторяя свои действия.       Весь последующий час я убеждала себя, что всё это простое совпадение, и мне незачем переться в это путешествие. Начала перечислять их, — другие случайности и совпадения из своей жизни. А потом я перенеслась в ту ночь с 22 на 23, когда я порезала палец, а потом… Этот порез зажил сам по себе, практически на моих глазах. Он просто взял и исчез, пропал! Сейчас я плохо помню, как это произошло, так что не знаю: я ли это сделала, или это вмешательство со стороны? Может я уснула на пару часов, хотя мне показалось это всего двумя секундами, и за это время в квартиру попал чужой, а может это и вовсе Абигайль постаралась… Уставшая я тогда была, уставшая и сонная.       Толстое синее немного колючее покрывало, которым я накрылась, грело и убаюкивало. Мозг так и кричал, что лимит мыслительной функции исчерпан, требуется перезарядка. Взгляд не хотел фокусироваться ни на чём, реальность медленно меня покидала, как убегающая волна. Я окунулась в долгожданный глубокий сон.

***

      Через несколько часов, когда было ближе к 9-и, я проснулась от стука в дверь. Не знаю, кто это может быть лгу, конечно лгу, кто же ещё захочет ко мне приходить, но отвечать я точно не собираюсь. Нет ни настроения, ни желания… А когда оно у меня вообще последний раз было? Но всё равно кого-то выслушивать, а потом ещё что-то делать и куда-то идти, — совсем не хочется. Сейчас мне нужно хорошенько выспаться, потому что все проблемы и вопросы надо решать на свежую голову.       Так я отвернулась к стенке на другой бок, чтобы опять спокойно заснуть. Незваный гость ушёл, и я была этому рада. Надеюсь сегодня меня больше беспокоить не станут. Так я думала. Но через 15 минут (нет, время я не засекала) я опять услышала шаги, стук и голос… Его голос… — Не знаю, слышишь ты меня или нет, но я принёс тебе еды и оставлю её под дверью, — Юго… Опять он почему-то волнуется, тем более после того, что случилось, после того, как я ему нагрубила и сказала отнюдь не самые лестные слова. — Я не знаю, почему ты так странно реагируешь и почему так разозлилась или расстроилась, но… — он замялся. — Но я могу понять, что сейчас ты не хочешь с нами разговаривать. Просто не забудь поесть, ты же весь день сегодня ничего не ела, — повисло недолгое молчание, и элиатроп вскоре продолжил говорить как-то более оживленно. — Кстати, папа Альберт недавно уехал, сказал, что ему надо кое-что привезти из дома, и приедет он через пару дней. И ещё он оставил нам немного колбасы и ветчины, так что тебе не придётся есть этот странный суп из кузнечиков. Хотя, знаешь, зря ты так, он довольно вкусный и питательный, — я почти увидела, как Юго улыбнулся своей привычной улыбкой. — Ну, в общем, еду я здесь оставлю и… Прости, за то, что тебе придётся идти с нами.       После этого он ушёл. Быстрыми шагами отходя от двери на расстояние, а потом вероятнее всего использовал порталы, а я через некоторое время встала с постели и забрала поднос с едой. Десяток кусочков заботливо нарезанной колбасы и ветчины, несколько булочек свежего хлеба и кружка ещё тёплого чая. Смотря на мой ужин и обед в одном блюде, я поняла, как сильно проголодалась. Отложив два бутерброда на завтрашнее утро, я быстро умяла остальную порцию и вновь заснула.       Впрочем, на этом мой первый день до ухода в путешествие был окончен. А второй день проходил так же, как и первый. Я приняла душ, переоделась, перекусила бутербродами и продолжила размышления.       Я всё же приняла тот факт, что никакого совпадения нет, и осада Бракмара напрямую граничит с моим здесь появлением. После этого вопроса «Почему Абигайль считает, что беда с городом связанно со мной?» автоматически исчерпался. Да, я решила отправиться в это приключение. И пусть я слаба и совершенно бесполезна в сражениях, да и риск помереть как никогда высок, но у меня совсем нет идей, как выбираться отсюда, что мне делать дальше, с чего начать. Так что я буду хвататься даже за самые сомнительные зацепки. К тому же Юго обещал, что позаботиться обо мне, так что отходить от него далеко я не собираюсь.       А вообще получилось очень удобно: братство думает, что я пойду с ними из-за их слов, а на самом деле у меня здесь своя цель. И лишних вопросов не будет.       После я погрузилась в чтение книжки, которую по удачным обстоятельствам привезла с собой. Юго приходил несколько раз всё с теми же бутербродами и говорил, что ему и всему братству неловко от произошедшего и тому подобное. Я, конечно, была чрезмерна благодарна, что меня не оставили здесь помереть, но я всё ещё с ним не разговаривала. А вообще, Юго говорит, что они все переживают, чувствуют себя виноватыми, но почему-то приходит только один элиатроп. А братство вообще в курсе, что Юго меня навещает?       К концу дня мне стало банально скучно. Все вопросы обдуманы, все решения проблем найдены, книга почти дочитана. А если честно, мне нужно знать всё о предстоящем путешествии: какой маршрут, как будет проходить, сколько это времени займёт, есть ли опасные точки на пути и к чему мне следует готовиться? Надо это всё выяснить, и потом думать, что делать с полученной информацией. Значит завтра встречаемся с братством.       На третий день как только я собиралась идти, я чутка призадумалась. Ну сколько бреда я им наговорила в тронном зале! А точнее, я им половины правды о себе сказала и чуть не раскрыла весь секрет. И про ДР сказала, и про своё одиночество, и про всякие проблемы. И они сто пудов про это не забыли и потребует объяснений. И это в лучшем случае, а то вдруг сразу на каторгу поведут! Надо бы что-нибудь придумать.       Так, ДР свалим на Абигайль, якобы это она мне рассказала. Про саму Абигайль будем молчать, — по её приказу. Одиночество… Ну, тут всё логично: братство совсем не обращает на меня внимание, игнорят, а мне из-за этого обидно и одиноко. А проблему? Что вот делать с ними? Наверное можно частично сказать правду: я не знаю, кто я; я не знаю, что со мной происходит; я не знаю, почему Абигайль привязалась ко мне; я не знаю, что мне делать; и путешествие — тоже для меня проблема. И в заключение: откуда у меня амнезия; кто мои родители; живы ли они; где мне их искать; и как я оказалась Емельке? Думаю, после такого объяснения у братства не должно возникнуть ещё больше вопросов. А если какой-нибудь Адамай начнет докапываться, — по возможности спихну всё на Абигайль! Да, лгунья из меня ещё та, а уж актриса… Как говорится — без комментариев.       С такими мыслями ко мне опять постучались, и чую я, за дверью стоит пацан в синей шапке вместе с моим завтраком. — Ну, будешь заходить или подождёшь в гостиной?       Раз уж я решилась вернуться в социальное общество, то прежде всего можно начать с Юго. Он здесь самый понимающий, да и надо же чем-то отплатить за его заботу. В конце концов он же чувствует себя виноватым, и мне уже как-то неудобно так обходиться с ним. И вот сейчас, смотря на меня, парень лишь удивлённо воскликнул моё имя и на минуту потерял связь с миром. Я, забрав поднос с едой из его рук, уселась на кровать, показывая головой, чтобы он проходил. Из еды сегодня было жаркое, чему я очень обрадовалась. Я долго не ела стряпню Альберта, но похоже он уже вернулся.       Парень ещё немного постоял в коридоре, а после с некой решимостью во взгляде зашёл в комнату, закрывая дверь, и встал недалеко от меня. Я медленно жевала сочное мясо, наслаждаясь вкусом блюда. В комнате повисло неловкое молчание. Неловкое для него. Меня же это никак не смущало, а напротив несколько забавляло. Может, потому что для нас с Римуру эта тишина всегда была обыденна. — Злишься? — уголки губ дрогнули, а я чуть не засмеялась в голос, вся эта ситуация казалась мне такой комичной: сразу вспоминались сценки семейной пары, когда жена обиделась, а муж пытается хотя бы понять причину этому. Но сейчас нет времени на этот цирк. — Нет, уже нет, — быстро ответила я, надламывая новый кусочек стейка. — Фух, хорошо, — облегчённо промолвил Юго. — Долго ещё будешь стоять? Садись давай, — он, улыбаясь, сел на край кровати, складывая ноги по турецки. — Ну, как? Вкусно? — я, задумавшись, замерла, в голову пришла как всегда просто гениальная идейка. — Ты это ч.? — не дав договорить, я, опираясь рукой на кровать и подсев как можно ближе, сунула ему в рот вилку. — А ты попробуй.       Как ни в чём не бывало, я вернусь в прежнее положение, опять принимаясь за еду. Ох, не смотри ты так. Его щёки покрылись заметным румянцем, а в глазах горело возмущение с удивлением. Понимая, как он выглядит со стороны, он покраснел ещё сильнее и отвернулся, уставившись на стенку и жуя мясо с рисом. Я, блаженно закрыв глаза, уже доедала блюдо и через несколько секунд отложила поднос тарелкой на рядом стоящую тумбочку. — Ну? Что скажете? — в голосе проскальзывали нотки игривости, которых раньше я не показывала. — Да, вкусно. Но зачем надо было так делать? — он, сильно смущаясь, повернулся ко мне, заглядывая в глаза, и начал возмущаться.       Смотря на его реакцию, я не выдержала и залилась смехом. Чего только не сделаешь из-за скуки, да и такая возможность подвернулась: подколоть невинного и наивного мальчика. Конечно, не со зла, по-доброму. Ри к этому привык, и я уже год не могу повеселиться. А сейчас я понимаю, как приятно просто смеяться. Но, что правда, то правда, выглядел он очень мило, к тому же после моего смеха ушки на шапке склонились в каком-то не то стыдливом, не то в обидчивом жесте, а глаза то и дело бегали по сторонам — лишь бы не смотреть на меня. — Да что ты смеёшься?! — он посмотрел на меня, а потом вновь улыбнулся с волнительным блеском в глазах. — Ну так понравилось жаркое? Я вообще-то готовил его после длительного перерыва. Вдруг хрень какая-то плохо получилось? — Сам значит… Конечно вкусно, что уж тут говорить, — я вспомнила свои несчастные безрезультатные попытки приготовить что-нибудь хотя бы съедобное, — не то что я. — Ты готовила жаркое? — Ну, готовила — это сильно сказано. Скорее попусту тратила продукты. Альберт хотел меня научить, но это явно было его ошибкой, — я мельком остановила взгляд на его глазах. — Готовка — это точно не моё.       Парень посмотрел на меня и наткнулся на мой взгляд. Он замер, чтобы что-то сказать, но так и не промолвил ни слова. Широкий лоб, немного вздёрнутый нос, мягкие детские черты лица. Его тёплые карие глаза блестели от переизбытка эмоций. А взгляд был всё тот же — прямой, искренний, просачивающийся в душу. Да, он был милым и симпатичным. На вид явно младше своего настоящего возраста (Автор: Юго 13 лет, Санаре узнала об этом от Альберта). Я провела рукой по волосам, смахивая чёлку с глаз и хитро щурясь. — Долго ещё будешь разглядывать меня, Юго? — растягивая его имя, тихо произнесла я, на что парень вздрогнул, а я встала с постели, направляясь к двери. — Ты вообще-то первая начала! — он опять смутился и опять покраснел. Это развлечение мне по душе. — А знаешь, Юго, — серьёзно начала я, когда мы уже шли по коридору дворца, — ты… Такой милый, когда смущаешься! — коварно улыбнулась я, бросая взгляд в его сторону, наслаждаясь его реакцией. — Эй, перестань уже! — я вновь рассмеялась, а он лучезарно улыбнулся, заражаясь моим весельем. Мне правда сейчас весело?       Смех — это естественный антидепрессант, — затуманивает тревоги и накладывает эффект счастья

***

      Я не буду особо описывать то, как меня встретили старые знакомые, какова была их реакция, вопросы, ответы… Просто всё шло примерно так, как я и предполагала — ничего интересного.       Конечно же никто не ожидал моего сегодняшнего появления. Если одни смотрели просто удивлённо, то во взгляде других так и светился вопрос: «Так ты ещё жива?!» Впрочем, Амалия сразу спросила о моём самочувствии, и чем я питалась последние дни. Не став изобретать велосипед, я кратко описала правду о походах Юго, на что все удивились ещё больше, а дракон неодобрительно покачал головой и пробубнил что-то, напоминавшее: «Святая простота…» Дальше последовали вопросы о моих словах на совете и уже подготовленные мной ответы. Всё прошло гладко, и вроде ребята поверили в мою историю, да и Адамай не стал докапываться; братство лишь спросило про эту Абигайль, на что дракон бросил неоднозначное «Потом» и продолжил стоять у балкона. Принцесса и кра сидели на диванчике, рыжеволосый стоял неподалёку от них, подозрительно косясь на меня. Скорее всего он просто повторял за Адамаем и девчонками, даже не думая сам: враг я или нет, просто следуя правилу «Большинства». Хотя, может на самом деле иопы лишь прикидываются идиотами, а на самом деле знают ответы на величайшие загадки человечества, и дабы не делится знаниями с прочими расами, они начали прикидываться в конец отбитыми дурочками. Тогда вполне возможно, что Гроуви знает мой секрет… Или даже больше, чем сама я… Бррр! Не в ту степь понесло, не о том думаешь, теперь время мне начать допрос.       Спросить я решилась только насчёт путешествия, все прочие мелкие вопросы можно задать и во время самого пути, уж там они от меня не отвяжутся. Так вот. Специально достав карту, дабы «особо одарённые», как выразился Адамай, всё поняли, при этом так красноречиво посмотрев на меня с лёгкой усмешкой, на что я посмотрела на него, как-то неосознанно объявляя холодную войну. Блин, одни проблемы из-за него. В общем, сначала мы идём через всю Амакну до северного побережья, там садимся на корабль и доплывем до южной части Бонты, где старательно собираем информацию об информаторе, если мы его всё же отыщем то, всё зависит от самой информации — если она окажется ложью, или сами мы справимся с врагом не сможем, то возвращаемся через портал Бонты в Садида. Если же всё же всё будет правдой, и лишняя помощь не понадобится, то мы опять-таки прёмся через этот весь полуостров до портала, где благополучно перемещаемся в другую часть света, в Бракмар. Побеждаем зло, желательно без потерь, и становимся героями. Обратно возвращаемся через портал Бракмара в портал Садида. Переварив эту информацию, я поняла, что так называемые порталы находятся как минимум в Бракмаре, в Бонте и в Амакне. Тогда почему нельзя переместиться сразу в Бонту? В ответ мне последовала подобная фразочка: «Разъясняю для особо одарённых, так как слухи дошли до нас с северной стороны Амакны будет удобней идти на север, и по возможности узнать всю информацию будучи в Амакне, так мы сможем, как быстро сообщить новость, так и быстро самим вернуться». А теперь угадайте, кто это мне сказал… Я сделала вид, что не заметила упрёк дракона, и сказав, что мне всё понятно, отошла к стене, попутно прихватив лежащего на столе Руби. Давно я с ним не говорила, хотя, вечные упрёки и недовольство с его стороны и усмешку с моей общением назвать язык повернётся только у иопа. — Хей, меч мой не бери! — сказал Гроуви, довольно резво выхватив свой меч у меня из рук. — И больше не общайся с ним! — моё предположение полностью подтвердилось, конченный иоп. — Господин дракон, Вас зовёт король Садида, — постучав, открыв дверь и быстро сказав свою заученную речь, стражник глянул на нас и закрыл дверь, выйдя из комнаты. — Адамай? — Всё хорошо, Юго, оставайся здесь, я скоро вернусь.       Юноша обеспокоенно посмотрел на уходящего брата, тот лишь ободряюще улыбнулся и в последний раз кинул на меня свой взгляд, а я… А что я? Я была откровенно рада, и потому, чутка ухмыльнувшись, даже помахала ему ручкой на прощание. Мда. Что бы тут не было, а Адамаю я показываю куда больше эмоций, чем другим, и более правдивых, а не наигранной улыбки или смеха для поддержания роли и разговора. Хотя, теперь мне и не приходится этого делать. Но факт остаётся фактом, и ненависть — это самое правдивое чувство. Ложной ненависти не бывает, в отличии от любви, потому и говорят: «От ненависти до любви один шаг». Да, когда люди ненавидят, они видят настоящих друг друга, настоящие эмоции и переживания, настоящие причины и действия. Иногда даже можно разглядеть саму душу и сердце, когда расстояние становится совсем невыносимо близким. НО для меня главное здесь не заиграться, не переборщить и не перешагнуть ненужную черту. Я, конечно, не влюбчива, но сердцу не прикажешь, мало ли, что оно вдруг удумает.       Вернувшись в реальность, я поняла, что Ева и Амалия что-то обсуждая, всё время смотрят на меня. Также смотрел на меня и Юго, и Гроуви. Слишком сосредоточенно смотрели… Или рассматривали… — В общем, Санаре, мы тут решили, что… — начала говорить Ева, но продолжила уже Амалия. — …Твоя одежда выглядит подозрительно, так что, чтобы не привлекать лишнее внимание, тебе надо подобрать что-нибудь другое! — задорно проговорила она. — Х-хорошо. Вы правы, — лишнее внимание и вправду принесёт ещё больше ненужного мне геморроя. — Тогда я отведу тебя в другую комнату, куда тебе принесут разную одежду мои слуги. Эх, это почти, как шоппинг, — мечтательно вздохнула принцесса, — кстати, есть какие-то предпочтения в одежде? — Ну, — немного подумав, я продолжила. — Чтобы одежда была ближе к ткани. Никаких юбок и платьев. И цвета: я привыкла к более тёмным оттенкам, они не такие маркие, как светлые. — Никаких юбок? А как же женственность? Ты же девушка в конце концов, — разочарованно сложила она руки на груди. — Ну, ладно. Что-нибудь да подберём, — принцесса схватила меня и потащила из комнаты. И с чего она так оживилась и вроде как подобрела ко мне? Наверное, всё из-за образа жизни принцессы, приученного женского этикета и любви к красивой одежде.

***

— Я же просила. Ну почему? — мямлила я, злостно смотря на ворох одежды. — Я не стану это НАдевать. — Да ладно тебе, это последний писк моды, — вторила мне зеленоволосая, протягивая какую-то юбку с завязкой и тёмным цветком на боку и вышивкой из золотых нитей по подолу. — Чем тебя юбки не устраивают? — Чем? И вправду чем же. Вот только не строй из себя дур…умалишенную, — я вовремя проглотила ругательство в её сторону. — Ты прекрасно знаешь «чем»! — твёрдо произнесла я, не собираясь отступать от своего. Только не юбки, знаю я чем это всё кончается… — … Ладно, я тогда схожу за одной вещью, а ты поищи себе здесь брюки, — Амалия обиженно закусила губу, показательно отворачиваясь от меня. — Окей, что угодно лишь бы не юбки, — не подумав, согласилась я, но уже после пожалела о своём решении.       Карие глаза принцессы нехорошо заблестели, и она с торжественной улыбкой покинула комнату. Я обречённо вздохнула: почему я вообще её слушаю? Да, она же принцесса… Мне вообще повезло, что я ещё жива, так что пора прекратить ныть и заняться делом. Тем более я же ещё не знаю, что там приготовила Амалия, вдруг всё не так уж и плохо, как кажется. Даже не думала, что когда-то назову шоппинг «делом», но так оно и есть.       Снова окинув гору тряпья, а по-другому её ну никак не назвать, я принялась растасовывать одежду на «более-менее годную» и «полное дерьмо». Во вторую автоматом попадали абсолютно все платья, юбки, кружавчики, шляпки (во время битв всегда мешаются) и бюстгальтеры, которые Амалия мило называла «топиками». Вся эта огромная кучка блестела серебряными и золотыми пряжками, драгоценными и не очень камнями, стекляшками, мелким бисером, цветными пайетками, сверкающими стразами, объёмными рюшами, пушистой бахромой и изящными кружевами. А главное — всё было минимально коротким, коротким до невозможности! Вывод: в мире 12 странные понятия о моде.       Вторая кучка одежды оказалась раза в три меньше предыдущей. Более менее пристойные топы и кофты, все брюки, шорты, лосины, обувь, накидки и плащи, а также такие аксессуары, как ремни, пояса и перчатки. В общем, всё, что выглядело хорошо, а дальше разберёмся по ситуации.       Покопавшись пару минут, я выбрала наиболее оптимальный вариант: комплект из коротких не обтягивающих лосин с широкой резинкой у пояса и колен и удобный топ без рукавов с завышенным воротником. Ткань была схожа с хлопком, но по виду не мялась и была плотной. Да и синий меня вполне устраивал. Быстро переодевшись и удостоверившись в комфортности данного наряда, мне на глаза попалась лёгкая чёрная накидка с капюшоном и серебряной застёжкой у левого плеча. Ткань на ощупь тонкая, но вроде прочная. Не длинная, до колен, так что мешаться не будет. За обувь сгодились сапоги до середины голени из тёмно-коричневой кожи, с несколькими пряжками, расположенных во всю длину сапога — лучший вариант для фиксации моей тощей ноги. За ними же я отыскала простенькие перчатки выше локтя из тонкой тёмной кожи. Конечно, при холоде не сильно то и согреет, а если честно, греть не будет вообще, но для перестраховки, дабы не поранить кожу, сойдёт. И пояс, тоже из кожи. По бокам от него свисали карманы — то, чего не хватало лосинам, так что этот атрибут оказался мне нужен.       Через минуту, пока я подстраивала под себя пряжки и расхаживала новую обувь, вернулась Амалия. Осмотрев меня, она сказала, что выгляжу я простенько, но со вкусом, но ей всё равно не хватает женственности. Да кому она вообще сдалась?! В путешествии?! В дремучих лесах и безлюдном море?! Но кто я такая? Жалкий раб пред ногами принцессы всея Садида… в общем, потянув меня за руку, она нацепила мне золотой браслет в виде змеи, который плотно обвивал плечо. — Знаешь, ты, конечно, не нравишься Адамаю и Еве, но Юго тебе доверяет, поэтому считай, что браслет — знак извинения за путешествие и будущие опасности.       После такого серьёзного тона, казалось бы беззаботной принцессы, Амалия мягко улыбнулась, а потом, опять схватив за руку, повела меня обратно в гостиную, говоря что-то о моде и о девушках… Я не стала перечить ни единому её слову, просто шла молча.       Зайдя, все присутствующие одобрительно кивнули моему новому образу, сказав, что так намного лучше. После они продолжили беседу с лёгким смехом, иногда перебивая друга новым рассказом или вопросом. Они вспоминали моменты путешествия, моменты из прошлого, моменты расставания и прочие мелочи жизни. Друзья. Они друг для друга очень хорошие и верные друзья. Как совершенно разные…существа за столь недлинное время смогли понять друг друга? Это потому что они привыкли к друг другу? Всё путешествие сопровождалось лёгкими разговорами, улыбками, безобидными шутками… Или из-за самого путешествия и риска? Они ведь зачастую помогали друг другу, рисковали своими жизнями, не раз были готовы на самопожертвование… А может, как пишут в книжках: «Неприятности сближают». Совместные ссоры, боль, утрата друга. Леденящий душу страх и незнание. Безмерная радость новой встречи… Они многое пережили вместе и доверяют друг другу. Они готовы подставить спину без риска подставы и удара ножом. Теперь все мелочи жизни проведённые рядом с друзьями для них и есть счастье. То, чего не хватает мне там. То, чего у меня совсем нет здесь… — У меня печальные вести, — звук двери и голос Адамая вынули меня из своих мыслей, — и слава Богу, нечего о таком думать. — Мне придётся остаться в королевстве Садида, — о да, какой чудный подарок Судьбы! Вся моя частичка ликовала, а уголки губ дрогнули всего на мгновение, но мне этого было достаточно, чтобы высказаться. — Хоть одна приятная новость за день, — сказала я, смотря в сторону Адамая холодным, но уверенным тоном. — Санаре, это… — я перебила Юго, не дав ему «наставить меня на путь избранный». — Скажу честно, мне… Не особо нравится Твой братец, Юго. Скорее даже он меня напрягает. И мне не нравятся его косые взгляды в мою спину, так что буду рада больше не ощущать прожигающих глаз. — Взаимно, ты тоже мне не нравишься, — дракон чётко выговаривал каждое слово, после чего молчаливо кричал взглядом о враждебности ко мне. — Так вот, из-за странного поведения элиакуба, король сказал остаться здесь и понаблюдать за ним. К тому же дофусу тоже нужен присмотр, — обращаясь к Юго, продолжил дракон после минутной гляделки со мной, которую я между прочим проиграла, ну да ладно…       Я двинулась из помещения и вышла в коридор. Всё, что хотела, я уже узнала. Но надо будет после спросить о кубе, его поведении, причине и о дофусах заодно. А то восклицания элиатропа в первый день знакомства о том, что они с драконом вылупились из дофуса, меня… несколько удивило. И я просто не знаю о чём мне думать. А фантазия… — О, Санаре, тебя-то я и искал, — окрикнул меня Альберт. — Да? — Пошли, нам надо поговорить.

***

      Ветер буйствовал, раскачивая стойкие деревья, теребя вечно-зелёную листву. Иногда он тормозил, словно зверь принюхивался к следу, а потом с новой жаждой и желанием ударял в спины «везучим» прохожим: разбрасывал в воздухе зелёную копну волос Садида, заглядывал в кошельки энутрофов, мелькал перед зорким взглядом зелёных глаз кра. Он залезал под одежду, жадно кусая неприкрытые участки кожи, царапая горло при каждом вдохе леденящим дыханием, заставляя неметь кончики пальцев от холода. Его завывания просачивались в щели и звучали ноющим мерзким стоном в домах. Он стучал в окна, в двери, просясь на тёплый очаг, пытаясь пробраться хоть к кому-то на огонёк.       Такая погода не подходила яркому солнечному Садида. Такая погода была аномальна до крайностей, аномальна до слухов о Конце Света, о Хаосе Огреста. Зато она была привычна мне — типичная осень моего мира. Унылая, промёрзлая, гадкая. И чего только в ней нашёл Пушкин? Хотя, может 200-и лет назад она и была красивой, без мерзко-моросящего дождя, непонятных перепадов температуры, серого, прям как моя жизнь, неба, отстойной слякоти и… Хотя, нет, такого не может быть. Скорее всего Пушкин был шизофреником с развивающимся кретинизмом, другого объяснения у меня нет. Но то, что именно так проходит у меня каждая осень, не значит, что я привыкла этому. Если коротко… Я её ненавижу. И ненависть эта с каждым годом лишь усиливается…       К несчастью, именно сегодня, в такой поганый денёк, 16 октября — день отправки. Ага.       Все предыдущие дни пролетели быстро, даже слишком. Я опять усердно думала, но ничего нового так и не узнала. Переговаривалась с Руби пару раз, когда Персидаль всё же дал разрешение, но только в его присутствии. Я, конечно, была не согласна — мягко сказано, так что сказала пару слов о его чувствах: если кто-то вроде меня будет присутствовать во время его любовных подкатов к Еве. Смотрел иоп на меня, будто я раскрыла Вселенскую тайну Бытия, но всё же отстал, и теперь я свободно (когда дают разрешение) разговариваю с демоном. И я, разумеется, собирала вещи.       В тот день, когда меня позвал Альберт, он подарил мне так называемую «сумку энутрофа». По его словам она является своего рода убежищем, вторым домом, куда положить можно что угодно — всё влезет. Такая своеобразная «сумка Гермионы», если не считать, что у меня это оказался свободный рюкзак с внешними карманами из тёмной коричневой кожи. В него сразу была сложена вся одежда, включая обувь, свежая стопка отнюдь не свежей бумаги, «все пишущая ручка» от Альберта, книга, уже прочитанная, а также бутылка новой воды и пакет сушек, которых осталось печально мало. Как объяснил Альберт, сумка — это как другой мирок, куда и попадают вещи, вернуть их можно, просто о них подумав и, понятно, достав из рюкзака. Телефон и наушники пошли в карманы пояса, а кулон оставался на мне всё время.       Сейчас я и всё братство стояли у «чёрного выхода» из дворца — сад с оградой, что чётко выходил на тёмную тропинку, ведущую глубоко в лесные заросли. Недалеко стояли Адамай, король, принц и Альберт. Как они говорили, народ лучше не волновать, иначе начнётся паника, а паника — это есть плохо всегда и везде, потому мы и валим из королевства по-тихому. Ветер ослаб, но никак не прекращался. Вот он — наступил момент прощания. Ненавижу подобное. Может, я чувствуя себя неловко, тем более сейчас, когда стою одиноко в сторонке, а может, и вовсе завидую, что мне не с кем прощаться. Не знаю, но всё равно не люблю эту протяжную атмосферу, слёзы, сопли, волнение. А может, мне банально не нравится прощаться с кем-либо…       Амалия вместе с Евой стояли у короля и Арманда. Они о чём-то тоскливо беседовали, король давал наставления, а Арманд, как истинный брат, кидал колкие фразочки в сторону Амалии. Юго улыбчиво рассказывал что-то Альберту и Адамаю. Там же рядом старик что-то доказывал Гроуви, Руби как обычно насмехался над недалёкими знаниями иопа, а сам Персидаль был вконец чем-то удивлён. И я. Одна. В сторонке… Опять как изгой, словно меня это не касается, мне не грустно. Почему я должна грустить, если мне всё равно? И мне не одиноко.       Ещё как одиноко. Тупые самоубеждения, совсем не работают! Почему я такая? Почему бы просто не завести друзей? Наплевать на всё и подружиться с братством! Почему я не могу хотя бы показаться милой и приветливой? Зачем строю вокруг себя стены безразличия, а потом жалею об этом? Сама же во всё виновата!.. Ага. Я снова зашла в тупик. Да если бы я и открылась кому-нибудь, с я чего я взяла, что кто-то обратит на меня внимание, на изгоя, на странную замкнутую бабенцию со стрёмными глазами? И к чему мы пришли? Я опять жалею себя и считаю виновными остальных, а главное — и не поспоришь, это же логичная истина. И ничего не поделаешь, я не могу залезть им в мозги, не могу поменять их решение, не могу повлиять на их мнение. Или могу?       А хочу ли? Хм, несмотря на все болезненные прелести взаимоотношений людей, оставаться в одиночестве так же… больно и неприятно. Никто обо мне не подумает. Никто не поймёт, как у меня паршиво на душе. Никто даже не задумается, что мне обидно. Неужели так сложно понять, я что я не робот?! Я — тоже человек! Я тоже умею чувствовать! Мне тоже бывает одиноко! Ведь. — Санаре, дорогая, подойди, дай хоть обниму на прощание, — голос Альберта, как новый вдох кислорода, вытянул из омута съедающих меня мыслей.       Ноги, казавшиеся бетонными статуями, легко сдвинулись с места, поддавшись зову. Я преодолела расстояние между нами за несколько резких несвойственных шагов. — Санаре, я очень боюсь отпускать тебя куда-либо, а уж тем более в опасное приключение, но если ты того хочешь, я могу это понять, — он положил руку мне на плечо. — Просто будь, пожалуйста, осторожна и держись вместе с друзьями. — Не переживай об этом. Я умею выживать и уж точно не позволю себе умереть. У меня есть причины, чтобы жить — узнать о своём прошлом, о себе. Да и братство меня в обиду не даст, уверена, ты это знаешь, — умею выживать? Да я самая беспомощная. Не дам умереть? Просто не хватит смелости. Причины, чтобы жить? Да какая к чёрту разница! Мне врали столько лет, я вообще сейчас ничего не понимаю, я хочу простого покоя! Так какие здесь могут быть причины? А братство слишком сильно сомневается во мне, если им падёт выбор: спасти меня или Руэля, конечно же они выберут старика… Юго же… Пока он думает, что я говорю правду, у меня есть шанс на «нормальную» жизнь. Но пусть Альберт думает, что всё в порядке. Так будет лучше для него. — Хорошо. Но Юго, пожалуйста, позаботься о своей сестре, я надеюсь на тебя, — Альберт обнял Юго, а потом притянул меня и тихо прошептал. — Я не знаю, какова твоя цель и причины обмана, но, пожалуйста, вернись живой и невредимой. Ты стала мне дорога, как родная дочь.       Первое, что пришло в голову — за пару месяцев я стала для него очень важна. А потом меня резко прошибло. ОН ЗНАЕТ. Он знает, что я не теряла память, что я постоянно обманывала, что я могла скрывать отнюдь далеко не безобидные секреты, но всё равно помогал… Как так? Почему он не сдал меня королевству? Это ведь такой риск! Он мог подставить всех, и всё равно молчал… Настолько слепо доверял… За что я такое заслужила… Я протянула руки и обхватила мужчину, крепко сжимая ткань его футболки между пальцев. Я не заплачу, я не позволю себе такой слабости, но… — Ты тоже стал слишком дорогим для меня. Спасибо за всё, — промолвила я, чувствуя, как неестественно грустно и нежно звучит мой, казалось, безэмоциональный голос.       Остальные, проверив все запасы и вещи, стояли у начала тропы с меланхоличными лицами. Юго находился на середине пути и ждал, пока я подойду. Альберт сказал ещё парочку ободряющих слов и потрепал мне волосы большой тёплой ладонью. Всё. Прощай единственный дорогой мне человек. Потом посмотрела на Адамая. И ты, надоедливое существо-недодракон, прощай. Развернувшись, я направилась к Юго и остальной компашке, слыша последнюю фразу, кинутую Адамаем в догонку: — Может, я и ошибаюсь на твой счёт…       Все прошли в глубь леса, лишь я смотрела в её мрак, лишившись уверенности. Но Юго схватил меня за руку и потащил за остальными. Ветер стих окончательно, солнце опять начало пригревать, хотя, в лес его лучи почти не доходили. Дальше мы шли без приключений, спокойно, размеренным шагом. Амалия щебетала о странном поведении природы. Руэль объяснял своё предположение, которое почему-то переходило в рассказ из его молодости. Ева с лёгкой полуулыбкой наслаждалась мирным настроение. Юго внимательно слушал энутрофа, по-настоящему интересуясь. Сзади слышалась очередная дискуссия между Гроуви и демоном, но закончилась она быстро. Видимо плюнув на шушу, иоп присоединился к впереди идущим. Они о чём-то разговаривали, чего я не понимала, всё же хреново попасть в мир, где ни шиши не знаешь. Раздался их дружный смех, а после безобидные шуточки и опять заливистый смех. А я опять чувствовала себя лишней. Мне тоже хотелось разговаривать, но я одна. Мне тоже хотелось смеяться, но я одна. Мне тоже хотелось иметь друзей, но я всегда была одна… И всё же нет, я — не робот. Я — человек. Такой же человек, как и все, с такими же чувствами, как и у всех. Ведь какая бы я не казалась отстранённой, не была хладнокровной, не делала вид безэмоциональной… Я всегда боялась одиночества, боялась остаться совсем одна… — Глупая одинокая дура… — тихо сказала я самой себе, выдавливая ироничную улыбку.