Week

      Когда Не Хуайсан нанимался учителем в эту школу, он подумать не мог, что его жизнь так изменится. Не думал об этом и Цзинъи.       Самый нелюбимый предмет у этого ученика — искусство. Если во всех остальных он как-то, но все же преуспевал, то в этом — никак. Абсолютно. Надо изобразить дерево? Получается метла. Куст? Да он похож на камень! А камень — на гов… кхм-кхм… В общем, рисовать он не умел. И что тут говорить о портрете? Ни-че-го.       Однако все изменилось с приходом нового учителя. Тот выглядел молодо, даже очень, можно было бы подумать, что он сверстник Лань Цзинъи: нежная кожа без каких-либо морщин, изящные кисти рук, хрупкая фигура, которая заметна под идеально сидящем на нем костюмом, длинные волосы, заплетенные в какую-то простую, но при этом красивую прическу. Озорной блеск в глазах и мягкая улыбка. Однако во всех рассуждениях и мыслях нового учителя чувствовался жизненный опыт, из-за которого все сомнения насчет его молодого возраста отпадали.       Самая главная проблема Лань Цзинъи — это не война со своим рукожопством, а любовь к учителю Не. Тот был очень… гармоничный. Спокойный. Расслабляющий. Полная противоположность молодого человека. Не Хуайсан во время занятий ходил от одного мольберта к другому, давая ученикам дельные советы, благодаря которым их работы становились чуть ли не произведением искусства. Все, кроме Лань Цзинъи. Тот не умел рисовать, поэтому во время занятий просто наблюдал за учителем, его легкими обмахиваниями веером, который он то резко раскрывал, то плавным движением складывал в полной тишине кабинета.       Однажды Не Хуайсан попросил Ланя остаться после урока. Тот, уже зная тему разговора, был немного озадачен, когда учитель Не — он был уверен! — скрывая свою улыбку за раскрытым веером, спокойным голосом объяснил ему, что нельзя лениться на занятиях, и, если у Цзинъи есть какие-то проблемы, то он может дополнительно помочь ему внеурочное время. Молодой Лань легко согласился на это, даже не подозревая, что задумал его учитель.       Вот уже месяц, как тот приходит к нему домой и дает частные уроки рисования. Не сказать, что от этого Лань Цзинъи догнал своих одноклассников и стал рисовать на их уровне, однако успехи были. Теперь дерево больше походило на дерево, а камень не казался говн… Кхм. В общем, рисовать Цзинъи стал гораздо лучше, однако проблемы все же были. В конце учебного года надо было сдать портрет, чтобы получить зачет по предмету и валить на все стороны свободным человеком. И если деревья — это деревья, а камни — это камни, то портреты у Ланя — это… — Это жопа! — воскликнул молодой человек, в отчаянии отбросив свой альбом за спину. Он лег на стол, используя сложенные руки в качестве подушки, и печально смотрел, как солнце заходит за горизонт. Скоро будет должен прийти учитель Не, чтобы позаниматься с ним, однако не было ни вдохновения, ни сил что-либо делать. Сейчас была пора каникул, поэтому ученик был предоставлен сам себе: он готовился к экзаменам, рисовал, гулял с друзьями, рисовал, думал о Не Хуайсане, рисовал… И ничего не получалось. За все время он нарисовал около десяти портретов любимого человека, однако они были не такими. Где-то нос не получился, где-то — глаза, на одном вообще стройный учитель получился толстым, как бочка.       Лань Цзинъи хотел через эти портреты выразить свою любовь к Не Хуайсану, однако… он был слишком неопытен для этого. Повыв от этого добрых пять минут, он услышал за собой обеспокоенный голос: — Цзинъи, ты в порядке?       Развернувшись, молодой человек увидел перед собой учителя Не в обычной, повседневной одежде: болотного цвета брюки и на тон ярче свободная рубашка с закатанными рукавами. Всегда собранные в до этого волосы сейчас каскадом обрамляли гладкое лицо человека, лишь несколько длинных прядей были заколоты сзади в небольшой пучок. Тот обеспокоенно смотрел на ученика своими светло-карими глазами, переводя взгляд с него на открытый альбом и обратно. — Это твой? — с легкой улыбкой поднял он предмет и стал листать, внимательно рассматривая каждый рисунок. — Да, это мо-а-а-а! — резко поменялся в лице молодой человек, вспомнив, что там нарисовано. Вскочив со стула, он подбежал к учителю и хотел было выхватить альбом, однако Хуайсан просек мысли молодого человека и уворачивался от него, перемещаясь по всей комнате, только иногда отрываясь от своих портретов.       Когда с изучением было покончено, Не Хуайсан закрыл альбом и посмотрел на запыхавшегося ученика, который, согнувшись, пытался отдышаться от долгого метания из стороны в сторону. — Это ты нарисовал? — дав тому прийти в норму, задумчиво спросил учитель, изучая свой раскрытый веер. — Да… — почесав затылок, неловко ответил Цзинъи. — Я знаю, что не умею рисовать портреты, однако хотел попробовать изобразить Вас… — Знаешь, — как-то оживленно стал говорить учитель Не. — С натуры всегда рисуется лучше. Поэтому давай я тебе попозирую. Садись за свой мольберт. — А? А-ага, — кивнул молодой человек. Пока он готовился, то стоял спиной к учителю и слышал позади себя какие-то шорохи. Они между собой договорились, что учитель будет позировать сидя на кровати, поэтому должного внимания на шум он не обратил. — Готово, — сказал Лань Цзинъи и повернулся к Не Хуайсану. Чтобы подавиться воздухом.       Тот полулежал на его кровати, оперевшись на одну руку. Другой он держал раскрытый веер, который прикрывал его пах. Черт возьми. Он был голый. Проследив взглядом длинные ноги, тонкую талию, острые ключицы, на которых лежали теперь уже полностью распущенные волосы, Лань Цзинъи поймал хитрый взгляд карих глаз и довольную улыбку. — Нравится? — спросил учитель Не, откинув волосы за спину. Сев поудобнее, он довольно улыбался опешившему ученику. — Подойди ко мне.       Тот, как зачарованный, подошел, не прерывая зрительного контакта. Остановившись напротив учителя, тот был схвачен за руку и в следующее мгновение уже лежал на нем, опираясь на обе руки. Кажется, где-то в стороне хрустнул брошенный веер. — Когда я говорил, — чуть хриплым голосом говорил Не Хуайсан, коленом потирая вставший член молодого человека сквозь ткань джинс, — что лучше рисовать с натуры, я умолчал о том, что на самой натуре рисуется гораздо лучше. Вы готовы к уроку, Лань Цзинъи? От этого учителя пощады не будет. — Хмм, — после небольшого шока вошел во вкус Цзинъи. — Тогда учителю стоит подготовиться, потому что этот ученик уже давно влюблен в учителя. И щадить его не намерен. — Хах, — довольно рассмеялся Хуайсан, поглаживая торс молодого человека под светло-голубой рубашкой. — Посмотрим, как ты с этим справишься… — Цзинъи? — на следующее утро сонно позвал его Не Хуайсан, потерев глаза. После очередного захода он вырубился и сейчас проснулся, лежа под одеялом. Поясница ныла, так же, как и шея, покрытая многочисленными засосами, тело пребывало в какой-то неге, радуя его хозяина. Обняв подушку, пахнущую его любимым, Хуайсан посмотрел на подошедшего к нему Лань Цзинъи с альбомом в руках. Он молча его принял и с восторгом в глазах стал смотреть на свой идеально нарисованный портрет: Цзинъи изобразил его в той позе, когда Не Хуайсан полулежал на кровати, прикрывшись одним только веером. Воистину, работа была прекрасно нарисована.       Довольный таким успехом, Хуайсан, приподнявшись, легко поцеловал своего ученика: — Прекрасная картина. Ты прекрасно справился с заданием.       Лань Цзинъи довольно улыбнулся на такую похвалу: — Разве мне не полагается награда за это?       Не Хуайсан лишь наигранно тяжело вздохнул и потянул его к себе. У них впереди еще вся жизнь.