Влюбиться в натурала

Не знаю, сколько времени длился этот несправедливо показанный мне ад, но осознал я, что меня оставили в покое, лёжа на плитке. Тело болело, в голове гудело, дышать было тяжело. И внутри было пусто. Только боль и чувства несправедливости, обиды плескались во мне, как волнуется океан. Только вот наступит ли буря — не известно. Я с усилием поднялся с земли, отряхнул порванную одежду и оглянулся. Уже темнело, комары начинали звенеть у уха, а сил отмахиваться от них не было. Вздохнув, я поплёлся домой, хромая и надеясь на то, что мне всё-таки ничего не сломали. Открыл дверь в квартиру я тихо, насколько позволял сам замок, прошмыгнул внутрь и, небрежно стянув кеды, поскорее скрылся в своей комнате, закрылся там. Даже не раздеваясь, я забрался под одеяло и свернулся калачиком; в голове, как только я расслабил уставшее тело, понеслись вопросы: «Почему? За что? Что такого плохого я сделал? Почему меня ненавидят все, кого я люблю?» Свет я не включал, поэтому можно подумать, что я не вернулся домой, если не увидеть мои кеды. Надеюсь, их не заметят. Почему он так поступил со мной? Если он не любил меня никогда, то почему просто не сказал? И почему он проводил время со мной так часто, любил целовать меня так нежно и обнимал так крепко, будто боялся отпустить; почему каждый раз, когда мы оставались на ночь вместе, возносил меня до небес и не давал спуститься оттуда очень долго, а сейчас столкнул вниз, в бездну, где темнота давит со всех сторон и одиночество ощущается так остро? Я не хочу мстить ему. Я хочу, чтобы ему было хорошо, чтобы он не переживал не из-за чего. И всё-таки он подонок. Та ещё сволочь. Конченный урод. Я начал ненавидеть его, любя. Начал желать ему счастья, мечтая убить. Когда меня немного отпустило, я сел в кровати, встряхнул головой. Истерики у меня обычно проходят тихо. Это больше похоже на депрессию, когда я ни с кем не разговариваю, ни на что не реагирую, глубоко в своих мыслях. Да, истерикой это сложно назвать, но это есть. И кончаются они довольно быстро. Сменив одежду, я проскользнул в ванную, где умылся, немного привёл себя в порядок. Мне даже интересно, что скажут насчёт моего внешнего вида родители и Даша. Мама и папа были на кухне. — Когда будем кушать? — спросил я, заходя. — Я как раз хотела вас позвать, — мама обернулась, собираясь что-то ставить на стол, да так и застыла, таращась на меня. — Где ты так?.. — С лестницы упал, — фыркнул я, усмехнулся. — Ваш сын второй раз за жизнь подрался. Не вижу никакой проблемы. — Подрался? — в кухню влетела взъерошенная Дарья. — Где? С кем? Из-за чего? — Хоть на мужика похож стал, — в свою очередь загоготал вечно весёлый отчим. — Вась, — укорила его мама, ударив полотенцем. — Да что? — тот засмеялся только громче. — Из-за чего хоть? Из-за девочки хоть? — мама поставила всё на стол и села за него, посмотрела на меня. — Да, из-за неё, — я кивнул, улыбаясь, но затем опустил глаза в тарелку и начал поспешно есть. — А точнее, — я вдруг остановился, но всё так же не поднимал глаз, — из-за того, что… она… Из-за того, что мой парень целовался с ней. Так, подождите. А нет, всё верно, — и продолжил кушать. Повисла гробовая тишина, было слышно только то, как я жую и стук вилки по тарелке. — Твой парень? — переспросила мама. — Да, парень. Только, пожалуйста, не надо читать мне нотации сейчас. Я и так чувствую себя не очень хорошо. И после всех экзаменов я буду снимать квартиру, так что… да… Просто предупреждаю. Спасибо, за еду, — я поднялся и поспешил уйти. Глаз на родителей я так и не поднял, боясь увидеть то, что ранит меня только больше. Заперевшись в ванной, я залез под душ, скинув одежду на пол. А там уже дал волю эмоциям, слезам, правда, как всегда тихо. Не люблю показывать  отрицательные эмоции, если можно их скрыть. Я не появлюсь в универе до выходных точно… После я вернулся в комнату и забрался на кровать. А через некоторое время я услышал, как кто-то зашёл ко мне, поэтому сделал вид, что сплю. Скорее всего, это мама. Она села ко мне на кровать, положила руку на плечо. — Андрей, тебе надо было сказать это раньше, — услышал я. — Ты можешь не отвечать мне, но хотя бы послушай. Не буду говорить банальные фразы на подобие «мы тебя любим и будем любить», хотя это и так, скажу, что мы совсем не сердимся на тебя, а в обиде только на то, что ты не поделился с нами этим. Мы ведь могли сказать тебе что-то такое, что тебя обидело бы, а понять это и не смогли бы. Я ещё тебе каких-то девушек подсовывала, а ты и делал вид, что тебе нравятся. И представь, сколько классных парней мы не смогли обсудить! Теперь буду их подсовывать. — Мам, — протянул я, смеясь, повернулся к ней. — Как скажешь что-нибудь. — Не, ну, а что? — она большими глазами посмотрела на меня. — Я вот недавно видела красивого мальчика, хотела обсудить с кем-нибудь, а Дашке такие не нравятся. В следующий раз тебе первому на оценку давать буду. — Договорились, — я сел в кровати и обнял маму. — Спасибо, что поняли меня. Папа ведь то́чно так думает? Или ты за него решила? — Точно, дорогой. Он первый и задал вопрос «а чего он не доел?» — Так, может, он не понял, что я сказал? — Мы у него и спросили, а он только махнул рукой. И забрал твою еду, — усмехнулись мама, поглаживая меня по спине. — Без этого никак, — я вновь засмеялся. — Я благодарен, что вы так отнеслись к этому, а не кричали. Для меня самого это был шок, когда я осознал, что… ну… что меня не привлекают девушки. Это было в 15 лет, поэтому тогда я тем более боялся рассказать вам. А сейчас я как-то решил, что и не стоит, типа, я уже взрослый и могу сам решать. Думаю, я просто всё ещё подсознательно опасался сказать правду. — И всё-таки рассказал. Лучше поздно, чем никогда, верно? Спасибо, что доверил это нам. Хочешь чай? Там и пирог есть. — Пирог? — я сразу насторожился, как кот вострит уши на звук пакетика с едой. — А с чем? — С вишней, — я слышал, как мама сдерживает смех. — Хочу, — я кивнул и отстранился, начал пробираться к двери, одновременно подталкивая туда и маму. — А чашечка большая есть? Она чистая? — Слушай, может, у нас и останешься? Иждивение тоже ничего… — Вот именно, что иждивение, — перебил я. — Я больше не хочу у вас на шее сидеть. Я ведь не занимаюсь паразитизмом. — А ты так классно в квартире убираешь! И часто. А так у нас срач будет, честное слово. — Я буду к вам приходить и убирать раз в каждую неделю, — пообещал я. — А пока покорми меня пирогом. Убирать я люблю, это правда. Просто не могу смотреть на пыль, вещи, которые лежат не на своих местах и в беспорядке. Поэтому, скорее всего, члены моей семьи отвыкли от генеральной уборки, так как всё это лежало на моих плечах. И мне страшно, что станет с квартирой в моё отсутствие. Но переехать я намерен сто процентов. И на работу устроиться надо хоть куда-нибудь. *** В универ я пришёл в следующий понедельник. Паша уже всё знал, но мы договорились делать вид, что его просто не существует, чтобы не тешить его самолюбие. Я не смотрел на него, даже не косил глаза в его сторону, прилагая все усилия, которые у меня были. Это было сложно, но я твердил себе, что я справлюсь, что у меня всё получится, ведь я сильный. И у меня получалось, даже если дома накатывала тоска, грусть и обида. А потом я просто ушёл с головой в экзамены, так что времени ни на что больше не было. Их, кстати, я сдал хорошо, чуть ли не с отличием, так что мог собой гордиться. Квартиру к этому времени я уже подыскал, работу на время поиска новой, подходящей для жизни, тоже, поэтому был готов переезжать. Мама всё так же заводила разговор на тему «останься с нами, нам будет скучно будет без тебя» и так далее, но я твёрдо стоял на своём. Я — камень! Я непоколебим! А в день переезда мама и папа надавали мне кучу еды и наставлений, как жить, советы по хозяйству и так далее. И пытались всунуть денюшку, но я тихо вернул её в шкаф. Я самостоятельный, взрослый человек, мне надо учиться жить самому, я буду просить помощи у близких только в самый крайний случай, а до этого буду карабкаться сам. Мне уже 24, в конце-концов! Всё, я полноценный гражданин страны, поэтому буду сам жить и создавать семью. Может, уеду куда-нибудь, вот. Кто знает, как жизнь повернётся.