***
Снова впустую потраченный день – не найдя абсолютно никаких признаков потусторонних сил, священник возвращается ночевать в единственную в городе гостиницу, встревоженный и усталый. Он не замечает, как отключается, стоит его голове коснуться тощей подушки, и никак не ожидает опять увидеть во сне Хонсока. Полураздетого Хонсока, задирающего на нём длинный подол сутаны. Кожа Чангу кажется ослепительно белой на контрасте с чёрной тканью, упругие мышцы податливо прогибаются под шершавыми подушечками пальцев. Во рту сильно пересыхает от желания – больше, сильнее, откровеннее. Ладони Хонсока ласково гладят следы от бесчисленных шрамов на его теле и невзначай задевают соски – совершенно нечувствительные обычно, но тут отчего-то хочется взвыть. Чангу жадно скользит руками по чужим плечам, трогает кубики пресса и выступающие тазовые косточки, стягивает вниз совершенно лишние сейчас штаны. Он думает, что умрёт, если не удовлетворит эту мучительную страсть как можно скорее. А Хонсок словно игнорирует его немые мольбы, продолжая неторопливо исследовать подрагивающее от напряжения тело руками и губами, пока не сжимает пальцы на крепкой шее. Чангу просыпается от острой нехватки кислорода. Пальцы на его шее ледяные, как у мертвеца. Хёнгу сидит на нём верхом, точёное лицо белым пятном выделяется в темноте комнаты. Губы плотно сжаты, немигающие глаза широко распахнуты и смотрят с холодным спокойствием. Чангу понимает, что не может пошевелиться. При очевидной разнице в их пропорциях, горло сжимает с нечеловеческой силой, от которой просто нереально освободиться. Если бы это было последствием одержимости, священник бы сразу почувствовал, но как хилый с виду парнишка смог обездвижить его так легко и непринуждённо? – Что ты такое? – шепчет Чангу севшим до хрипа голосом. – А вам не терпится отправиться прямиком в ад, святой отец, – Хёнгу ослабляет хватку ровно настолько, чтобы можно было дышать. Интересно, насколько много он знает? Чангу невыносимо остро чувствует близость священного артефакта, до него буквально рукой подать, но невозможно пошевелиться. – Это пока что предупреждение, – говорит Хёнгу прежде, чем он теряет сознание от сильной боли, вулканом взорвавшейся в мозгу. Очнувшись только к рассвету, Чангу не до конца осознаёт, какая часть воспоминаний о прошедшей ночи происходила наяву, а какая нет. Желудок настойчиво требует заполнить пустоту внутри него, и в кармане форменного плаща очень кстати обнаруживается надкусанное яблоко. Чангу спешно вгрызается в него зубами, затем тихо охает и роняет полностью сгнивший внутри фрукт на пол.3. газлайтинг
21 декабря 2019 г. в 02:55
Сбор информации давался Чангу непросто. За год жизни в городке хозяин пекарни и его брат успели обзавестись большим количеством хороших знакомых, однако никто не мог рассказать о них больше, чем священник мог увидеть собственными глазами. Приятные ребята, бизнес ведут честно, ничем особо не выделяются кроме, разве что, необычной внешности младшенького. Весь день Чангу провел, расспрашивая жителей о подозрительных и сверхъестественных явлениях, которые запросто могли твориться в округе, но и тут глухо. Очень странно, учитывая, что сила артефакта должна была притягивать злых духов, как пламя костра ночных мотыльков. Создавалось впечатление, что никто не доверяет чужаку местные тайны. Либо, возможно, город охранял кто-то намного сильнее, чем можно было предполагать. Хотя Чангу успел навидаться всякого – со спины его нередко принимали за старика из-за побелевших далеко не от времени за одну ночь волос – он не мог даже предположить, что это было за существо.
Он снова встретил Хонсока на рыночной площади в воскресенье. Солнце стояло в зените, когда он, изнывая от полуденного зноя, склонился к питьевому фонтанчику и поймал на себе знакомый взгляд, полный загадочной печали. Волосы мокрыми сосульками упали Чангу на лицо – он отряхнулся, разбрасывая в воздухе сверкающие брызги воды. Хонсок всё так же смотрел на него, стоя возле палатки с фруктами, в его руках оказалась корзина, полная спелых яблок, а за плечом – тяжелая холщовая сумка.
– Даже в пекарне иногда бывают выходные? – Чангу прячет за улыбкой неловкость от внезапности желанной для него встречи и своего нелепого вида.
– К счастью, у меня есть отличный помощник, – почему-то сразу становится ясно, кому адресовано тепло в голосе Хонсока, и от этого в груди противно щемит. – Вот, кстати, угощайтесь, святой отец.
В руках священника оказывается большое красное яблоко, которое он механически надкусывает, хотя от жары ужасно мутит и есть совсем не хочется. Плотная ткань сутаны прилипает к вспотевшей спине, и он с долей зависти смотрит на Хонсока в почти прозрачной расстегнутой рубашке, открывающей вид на рельефные мышцы груди и живота. Тот интересуется, надолго ли Чангу планирует оставаться в их краях.
– Пока не изгоню всех демонов отсюда, – ответ выходит более зловещим, чем хотелось бы, Чангу понимает это по перегоревшей радости в чужих глазах, но не может соврать. Как и сказать всю правду.