Cosmic love

Раздался громкий «звяк». Это стакан выпал из рук бабушки. Закашлялся отец. Джошуа — растолстевший шотландский вислоухий — недовольно фыркнул и, спрыгнув с кресла, зашагал прочь из гостиной, агрессивно вращая пушистым хвостом. Финн угрюмо глянул на своих родственников и уставился в тарелку, мысленно завидуя своему коту, который смог вот так просто встать и уйти. Мэри Вулфард кинула быстрый взгляд на своего мужа и хотела уже открыть рот, чтобы высказать все, что она думает по поводу заявления своего сына, но Эрик покачал головой из стороны в сторону, намекая жене на то, что не стоит поднимать сейчас эту тему. За завтраком все молчали. Слышалось только мерное постукивание столовых приборов о тарелки. Когда тарелка Финна опустела, он поблагодарил маму, поставил посуду в раковину и поспешил поскорее убраться в свою комнату, подальше от этого напряженного молчания. Комната младшего Вулфарда выглядела так, как будто в ней вообще никто не жил. Родители запрещали ему завешивать стены всякими постерами, фотографиями и чем-либо подобным, как делали это все нормальные подростки, как делали это поголовно все друзья и знакомые Финна, в гостях у которых ему пришлось побывать. Голые стены, на столе и на тумбочке почти ничего не стоит, полки заставлены учебниками — в общем, в помещении царил такой невероятный порядок, что создавалось впечатление, будто кто-то просто воплотил в жизнь картинку из журнала. — Ну вот и чего ты здесь разлегся? — обратился Финн к коту, который, вытянувшись во всю свою длину, возлежал на кровати, подставляя светлые бока лучам солнца, проходящим сквозь почти прозрачные занавески. — Пошел вон. Я не шучу. — Юноша указал пальцем на приоткрытую дверь, но животное даже ухом не повело. Не получив никакой ответной реакции — вообще-то Джошуа был очень сообразительным, и он отлично знал команду «пошел вон», — Финн взял кота за шкирку и, не обращая внимания на протестующий вопль, выставил его в коридор, громко хлопнув дверью, после чего плюхнулся на свою кровать и уставился в белый потолок. — Заебало, — буркнул юноша и тяжело вздохнул. Бесило все. Комната, стоящие на полках учебники, идеальная чистота. Родители, эти их переглядывания, кот. Сообщения от девушки, приходящие просто каждую секунду, оглашая всю комнату противными звуками уведомлений. Бесила мысль о том, что сейчас нужно вставать и идти на учебу, а потом на работу. — Жизнь — отстой. Финн устало закрыл глаза, пытаясь зацепиться хотя бы за что-нибудь, что позволило бы ему сейчас встать и с улыбкой на лице выйти из комнаты, он пытался найти хотя бы что-нибудь в своей ежедневной рутине, ради чего стоило бы продолжать свое существование. Но кроме одинаковых серых будней, которые были совершенно идентичны друг другу, он ничего не обнаружил. И в чем тогда смысл? Телефон пронзительно завибрировал. На экране высветилось имя с сердечком. Меньше всего на свете Финну сейчас хотелось разговаривать со своей девушкой. Мобильник на какое-то время стих, позволяя Вулфарду облегченно вздохнуть, но через несколько секунд завопил с новой силой. Юноша закатил глаза и нехотя принял вызов. — Какого черта ты не отвечаешь на мои сообщения? — отчеканил женский голос. — Если бы я не хотела получить ответ сразу, то отправила бы письмо. Неужели так сложно разблокировать, открыть чат и ответить? Что ты молчишь? — Потому что ты слова не даешь мне вставить, — раздраженно ответил Вулфард. — Отвечу я на твои сообщения. Можешь успокоиться, ладно? Девушка недовольно что-то промычала и повесила трубку. Обиделась, наверное. Финн не хотел злить ее еще больше — на сообщения и правда стоило ответить. «Не могу выбрать сумку». «Фото». «Фото». «Фото». «Какая лучше?». «Финн, что ты молчишь?». «Мне еще эта понравилась, но она не подходит к туфлям». «Ты можешь ответить?». «Алло». «Это важно». «Финн». «Фииин». «Какого черта?». «Почему я встречаюсь с человеком, которому на меня наплевать?». «Если ты не ответишь в ближайшие пару минут, то можешь уже вообще никогда не отвечать». «Финн». Остальные гневно-грозные сообщения с обещаниями наискорейшей расплаты Вулфард быстро пролистал. Она устроила всю эту истерику из-за сумки? Если честно, Финну давно уже осточертели эти отношения. Естественно, начиналось все просто прекрасно: эйфория, влюбленность, телефонные разговоры по ночам, нежные признания и долгие поцелуи. Они почти никогда не ссорились, а даже если ссорились, то только из-за ревности. Все свободное время проводили вместе, гуляя по городу, устраивая пикники в парках или же просто наслаждаясь компанией друг друга дома у одного из них. Но все резко закончилось с окончанием старшей школы. Встречи стали скорее обязанностью, чем приятным времяпрепровождением, разговоры сводились к минимуму, переписки стали серыми и совершенно пустыми. Ни Финн, ни Айрис, которую он когда-то любил до безумия, не могли сказать, почему такое происходит. Перегорело, вот и все. Да, они все еще были вместе, но девушка оставалась с Вулфардом скорее из привычки и из-за нежелания что-либо менять в стабильной череде спокойно протекающих дней, а ему же было просто — даже не просто, а безумно — скучно. Да, вполне возможно, ему было наплевать. Но в чем здесь была его вина? Конечно, ему все еще нравилась Айрис. Но он устал от того, насколько однообразно проходят их встречи, насколько похожи один на другой все их разговоры. В общем, она была прекрасной девушкой, но оставаться с ней означало продолжать жить этой до тошноты идеальной и до отвращения однообразной жизнью. Он чувствовал себя связанным веревками, которые не давали ему вырваться на желанную свободу, и одной из этой веревок был роман с Айрис. И, как ему казалось, эту веревку было легче всего разорвать в клочья. А потом он уже будет разбираться со всем остальным. «Если я не сделаю это сегодня, то не сделаю уже никогда», — подумал про себя юноша и, взяв телефон в руки, напечатал сообщение о том, что хочет встретиться после занятий, после чего нажал на значок «отправить». Ответ пришел незамедлительно, будто девушка сидела с мобильником в руках и ждала, пока Финн напишет ей сообщение. «В 14:30 на нашем месте.» Имелась в виду маленькая кофейня в центре города, в которой Вулфард впервые открыл свои чувства тогда еще нежно любимой Айрис. Сейчас же, вспоминая о том дне, юноша не чувствовал совершенно ничего, кроме решительности в том, что это все давно уже пора заканчивать. Переодевшись в более подходящую для студента лучшего университета города одежду и закинув на плечо собранный с вечера рюкзак, Финн покинул комнату и не спеша начал спускаться по лестнице, хотя время уже поджимало. Скрипнула последняя ступенька — кажется, этот звук был знаком Вулфарду с самого детства, — послышался звук отодвигающегося стула, и в коридоре возник высокий силуэт изрядно поседевшего за последние несколько лет отца Финна. — Думаю, нам стоит поговорить, — озабоченно проговорил он, одной рукой указывая на гостиную комнату, а второй утирая выступившие на лбу капельки пота. — Пап, я опаздываю. Можем поговорить вечером? — Юноша сделал несколько шагов по направлению двери, но Эрик Вулфард положил свою большую ладонь ему на плечо и, кажется, не прикладывая особых усилий, развернул сына к себе лицом и подтолкнул в сторону гостиной. — Поговорим сейчас, — рявкнул он. Финну хотелось кричать, хотелось вырываться, ему ужасно надоела эта властность отца. Он взрослый парень, а с ним обращаются так, как будто ему десять лет. Ему надоело вечно играть пай-мальчика перед родителями — а ведь он был совсем не таким. Но вместо того, чтобы что-либо предпринять и дать отпор, Вулфард покорно зашел в комнату, понурив голову с отросшими кучерявыми волосами. Отрезать бы их к чертовой матери. На краешке большого дивана, сложив руки на коленях, вжавшись в кожаную поверхность и будто бы уменьшившись в размерах, сидела мама Финна. Она упорно смотрела в одну точку, от чего все ее лицо, обильно покрытое веснушками, имело очень сосредоточенное и немного печальное выражение, и накручивала прядь черных волос на палец. Заметив вошедших, она немного вздрогнула и подняла большие карие глаза, белки которых казались немного красноватыми. «Она плакала», — быстро пронеслось в голове у Финна, и он почувствовал укол совести, ведь, скорее всего, именно его устренняя мысль, ненароком вырвавшаяся на свободу, была причиной ее слез. Юноша присел в большое кресло и выжидающе уставился на родителей, которые обменивались хмурыми взглядами, будто ведя между собой немой диалог. Наконец, его мама начала говорить. Ее голос немного подрагивал и, казалось, терялся в широком пространстве большой гостиной комнаты. — Недавно сын моей подруги покончил жизнь самоубийством. — Неплохое начало. — Он просто не видел смысла, ему было скучно, и в какой-то момент у него что-то произошло — я не знаю что: с друзьями поссорился, с девушкой разошелся, с родителями поругался, с учебой проблемы — я не знаю, но это послужило толчком. — Мам, — прервал Финн тираду своей матери, которая плотно сжала губы, будто в любой момент из ее глаз вновь могли политься слезы. — Мам, я не собираюсь совершать суицид. Как мы вообще пришли к этому разговору? — Юноша нервным движением руки убрал волосы со лба и откинулся на спинку кресла. Молчание. Снова активная немая дискуссия между родителями. — Поговорили? Можно я уже пойду на учебу? — резко нарушил тишину Вулфард. — Я не собираюсь резать вены или травиться таблетками, если вас это волнует. Я просто ляпнул не то, вот и все. Со всеми бывает. Можно я уже пойду? Не хочется выслушивать ругань по поводу того, что я опоздал. — А ну-ка сядь, — повелительным тоном приказал старший Вулфард, от чего Финн, уже успевший подняться на ноги, плюхнулся обратно в кресло, недовольно скрещивая руки на груди. — Ты не пойдешь ни на какую учебу. У всех в жизни бывают такие периоды, когда все надоедает и теряет всякий смысл. Я сам был подростком. Возможно, это наша вина, ведь мы с Мэри слишком сильно тебя контролируем. А возможно, тебе просто нужен отдых от всего. Мы просто хотим помочь тебе, потому что ты наш сын, и мы переживаем. — Мэри утвердительно закивала головой и тяжело вздохнула. — И каким образом, интересно, вы собираетесь мне помочь? — усмехнулся Финн, глядя на настенные часы, которые буквально кричали о том, что он безбожно опоздал на первую лекцию. — Будете ходить вместо меня в университет и на работу, пока я наконец-то буду видеться с друзьями? — «Которых у меня, между прочим, почти не осталось, потому что я погряз в учебниках, а им не хочется марать руки, вытаскивая меня оттуда.» — Нет. У меня есть знакомый, так вот у него есть дочь… — начал говорить Эрик, но сын грубо прервал его: — Ваши занимательные истории про детей ваших друзей и знакомых вообще никак мне не помогают. Можно я пойду? — Так вот эта дочь — Сэди, возможно, ты ее знаешь — участвует в каком-то проекте, устраивающем что-то вроде выездов на природу для подростков примерно твоего возраста, — продолжил, как ни в чем ни бывало, отец. — Неинтересно. — Это отличный шанс для тебя. Сменишь обстановку, пообщаешься с ровесниками… — Не люблю природу. — Отвлечешься от всего, отдохнешь. К тому же, жизнь под открытым небом может тебе понравиться. — Я похож на бой-скаута? — саркастично поинтересовался Финн, которому этот разговор уже начал казаться бессмысленным фарсом. Мэри поднялась с дивана и, подойдя к сыну, взяла его руки в свои. Она и не заметила, как маленький мальчуган с веселыми искорками в больших карих глазах, с вечно запутанными темными волосами и широченной улыбкой превратился в мужчину, лицо которого постоянно сохраняло хмурое выражение, а рыжие веснушки постоянно затмевала тень некого разочарования. — Финн, пожалуйста, сделай это ради нас. Всего две недели, — умоляющим голосом попросила она, пытаясь пробиться сквозь высокую стену, которая росла и росла вокруг Вулфарда последние несколько лет. — Неужели тебе сложно взять и принять участие в этой чертовой поездке, если ты понимаешь, что это может стать залогом нашего с папой спокойствия? Моего спокойствия? Финн любил своих родителей. Они не были виноваты в том, что его жизнь была похожа на протухшие помои, от которых так сильно пасло, что все люди старались держаться подальше. Ну, возможно, и были, но он не смел их в этом винить. Сам загнал себя в этот тупик, самому и выбираться. К тому же, хуже, чем сейчас, быть уже не может, а поездка — даже если всего лишь на природу, даже если с какими-то незнакомыми людьми, даже если это все попахивало низкокачественной самодеятельностью и рассчитано на странноватых ребят с биологического факультета, которые тащатся от всяких жучков-паучков — внесет хоть какой-то свет в его пасмурную жизнь. Так что… — Ладно. Почему бы и нет, — решил наконец юноша. Его родители облегченно выдохнули. — А что за поездка то? На что она направлена хотя бы? Мэри и Эрик тревожно переглянулись. Женщина закусила губу. Наверное, уже тогда в голове Финн должен был зазвонить предупреждающий звоночек, намекая на то, что что-то здесь не так, что-то здесь нечисто, но он не обратил совершенно никакого внимания на то, что, казалось бы, элементарный вопрос ввел его родителей в ступор. — Если честно, мы не знаем. Вот-вот к нам заедет Сэди, чтобы поставить кое-где подписи и задать кое-какие вопросы — обычная формальность, — и ты сможешь спросить обо всем, что тебя интересует. Идет? — Идет, — кивнул Финн, поражаясь в голове тому, что его отец уже обо всем договорился, даже не зная, согласится он или нет, будто от его согласия или несогласия вообще ничего не зависело: не хочешь ехать? да нам, если честно, плевать, мы уже записали тебя участником этого сомнительного выезда — поедешь, как миленький. — Теперь то я могу идти? Раздался звонок в дверь. — Это, наверное, Сэди! — Мэри вытерла заплаканные глаза — только еще больше размазала тушь — и побежала открывать. Сэди, Сэди — Финн уже ненавидел эту Сэди. Он с ногами залез на кресло, всем своим видом показывая, что он не полетит встречать нежеланную гостью с распростертыми объятиями. Его отец осуждающе покачал головой из стороны в сторону и вышел в коридор, из которого раздавалось веселое щебетание двух женских голосов. Разобрать, о чем они говорят, было почти невозможно, но Вулфард все равно сидел, навострив уши, пытаясь уловить суть разговора. — Он немного не в настроении, не принимай это на свой счет, — говорила его мама. — Ничего, я привыкла. Мне редко оказывают радушный прием, уж поверьте. — Этот голос был мягким и приятным, скорее всего, принадлежал совсем молодой девушке. Смешок. «Видимо, эта Сэди ужасная заноза в заднице, раз ей редко оказывают радушный прием», — подумал про себя Финн, внутренне готовясь к самому худшему: массе вопросов, бесконечным попыткам подбодрить и вечно позитивным высказываниям и глупым цитатам. Открылась дверь, впуская в гостиную невысокую девушку лет девятнадцати-двадцати. Она была одета в широкие штаны цвета хаки, белую футболку с принтом какой-то рок-группы, на ногах — удобные белые кроссовки. Длинные, вьющиеся, рыжие волосы были убраны в высокий конский хвост, который мерно покачивался из стороны в сторону, словно маятник Фуко. Девушка была приятной внешности: большие голубые глаза, покрытая легким загаром кожа, лицо усыпано веснушками, маленький, аккуратный носик и красные губы, которые расплылись в доброжелательной улыбке, оголяя ряд ровных, белых зубов. — Привет, я Сэди Синк. Ну, ты, наверное, и так знаешь, — поздоровалась девушка и, подойдя к креслу, протянула Финну маленькую ручку, на которой было надето около десяти браслетов разных цветов и форм. Юноша кинул снисходительный взгляд на протянутую руку и, проигнорировав приветственный жест, отвернулся от рыжеволосой. «А ведь она бы даже могла мне понравиться, если бы не являлась моим тюремщиком на ближайшие десять дней…» Кажется, поведение Финна нисколечки не задело девушку, потому что она скинула с плеча потертый рюкзак vans и, присев на краешек дивана, начала доставать из него какие-то бумаги, раскладывая их на журнальном столике. Тень улыбки оставалась на милом личике, а пряди густых рыжих волос, выбившиеся из хвоста, окаймляли лоб и падали на глаза. — Я понимаю, что ты, скорее всего, не очень рад меня видеть. Поверь, мне тоже никакого удовольствия не доставляет ездить туда-сюда по городу и выпрашивать, чтобы вот такие же подростки, как ты, поставили одну подпись. Но это моя работа. Так что я не буду делать вид, что очень сильно заинтересована в твоем участии в нашем проекте, а ты, пожалуйста, не будь мудаком и просто распишись вот здесь. — Девушка протянула Вулфарду скрепленные вместе листы бумаги — договор — и указала на маленькое окошечко для подписи. — Можешь прочитать, если хочешь. «Да уж прочитаю, а то еще запишусь в какую-нибудь секту или перепишу всё имущество на тебя.» — Там простые формальности. Но лучше прочитать, чтобы убедиться в том, что я не являюсь главой какой-то секты или не пытаюсь украсть у тебя все твое имущество, — пожала плечами Сэди. Финн не смог сдержать улыбку. А эта Сэди казалась не такой уж противной… — Мысли мои читаешь? — хриплым голосом поинтересовался юноша, пробегая глазами по испечатанным листам бумаги. Он не вчитывался в то, что там было написано. — Факультет психологии. — Синк улыбнулась и заправила за ухо рыжую прядь. — Почему ты решил стать участником проекта? По тебе не скажешь, что ты…ну…нуждающийся в нашей помощи. Финн усмехнулся. О какой такой помощи она говорит? — Родители, — коротко ответил он, перелистывая страницы. — Понимаю. — Сэди вытянула перед собой руку, рассматривая недлинные, ярко-оранжевые ногти. — Мы выезжаем завтра. Программа поездки остается сюрпризом для участников. С собой нужно взять теплые вещи, футболки, шорты, удобную обувь, спальный мешок, плед, плавки и средства личной гигиены. Телефоны мы советуем оставлять дома, но это уже на твоей совести, настаивать не буду. Можешь взять с собой блокнот, чтобы вести личный дневник или что-то вроде того. — Я похож на тринадцатилетнюю девочку? — Не только тринадцатилетние девочки ведут дневники. Потом будет интересно посмотреть, как ты изменишься за две недели. Посмотришь, заметен ли будет прогресс. Финн саркастично посмотрел на девушку, изогнув одну бровь. — Зачем мне дневник? — Я ни к чему тебя не принуждаю. Ты просто можешь попробовать, если захочешь. Не хочешь — не пробуй. Сэди протянула руку за документом, на котором Вулфард уже успел расписаться. Быстро убрав его обратно в рюкзак, она начала рыться в заднем кармане джинс, явно пытаясь найти там что-то. Спустя какое-то время она продемонстрировала юноше помятый листочек, который как будто вырвали из тетрадки, скомкали, попрыгали на нем, а потом развернули и несколько раз заново сложили. — Можешь еще здесь расписаться, пожалуйста? Не задавай никаких вопросов — просто поставь подпись. — Ладно. «Все-таки она странная», — подумал Финн, расписываясь в уголке мятого листочка, на котором уже стояло несколько подписей. Его внимание привлекли две нарисованные розовой ручкой буквы «б». Они ярким пятном выделялись среди однообразных черных подписей, сразу бросаясь в глаза. — Спасибо, Финн, — поблагодарила рыжеволосая, запихивая клочок бумаги обратно в карман. — С тобой приятно иметь дело. А теперь можешь, пожалуйста, позвать своих родителей и оставить нас наедине? — Сэди снова улыбнулась — а вернее, продолжала улыбаться, потому что улыбка ни на секунду не сходила с ее лица. — Без проблем. — Вулфард поднялся на ноги. — Увидимся завтра, видимо? — Увидимся завтра, — кивнула девушка.