=
Горы бумаг возвышались над столом детектива, а он сам был настолько погружен в работу, что вскрикнул при виде Сотриголовы, который сидел на стуле перед ним уже некоторое время. - Айзава?! Как… Как долго ты здесь находишься? – пытался успокоить свое бешено колотящееся сердце Наомаса. Шота несколько секунд молча смотрел на друга, беря во внимание его потрепанный и уставший вид, а так же легкую небритость, которую тот себе позволял только в моменты стресса. Тсукаучи начал ерзать под пристальным взглядом и отводить взгляд, поэтому герой решил сжалиться над ним и ответить. - Достаточно, чтобы понять, в каком состоянии сейчас находится участок. И хоть Шота правда говорил об участке в целом, Наомаса чувствовал личную вину за беспорядок вокруг. Ни у кого пока не было возможности заняться чем-то, кроме бумажной работы с того момента, как злодеи покинули стены участка. Тсукаучи тяжело вздохнул. - Забавно, да? – горько улыбнулся детектив, смотря куда-то в сторону. – Они просто проникли в здание, чтобы забрать одного из своих, и наши жизни уже находятся в хаосе. А что будет, когда они целенаправленно нападут? Айзава нахмурился, думая. Это было даже страшно представлять. Что, если их целью не будут герои или полиция, а люди, у которых не будет возможности дать отпор, защитить себя. Как много жизней будет потеряно в этот день? - Мы должны быть на шаг впереди, - скорее самому себе, чем детективу, ответил Шота. – Мы должны найти Изуку Мидорию. Брови Наомасы поползли вверх. - Хах? Мидорию? Почему именно его? – искренне удивился детектив, который выглядел более бодрым, чем секунду назад. – Почему не главу Заветов Смерти? Он и сам себе задавал этот вопрос. Что особенного в этом мальчишке, что заставило японскую мафию жертвовать эффектом неожиданности, чтобы спасти его? Они могли застать героев врасплох, с легкостью их уничтожить и достичь любой цели, какой бы она у них ни была, но они отказались от этого. И ради чего? Ради свободы одного из своих. Это не давало покоя герою пару дней. Неужели Мидория был настолько важен для них как игрок на поле? - Я тоже об этом думал. “Почему именно Мидория”? Если у него нет квирка, значит, есть другое кое-что важное, - ответил Сотриголова, скрещивая на груди руки. – Что-то, ради чего двум не особо дружелюбным организациям стоило объединиться. Они долго сидели молча в задумчивости. Наомаса постукивал ручкой по бумагам, обдумывая слова героя. Это имело смысл, но было ли это правдой. - И что же это может быть? – спросил детектив. - Я не знаю, - честно ответил Айзава, хмурясь. – Мы практически ничего о нем не знаем, поэтому я и хочу узнать его получше. Может, это в итоге приведет нас к Заветам и Лиге. Тсукаучи угрюмо кивнул и вытащил из-под завала тяжелую папку на середину стола, поворачивая ее лицом к Айзаве. Все же искать ответы лучше, чем исправлять уже совершенные ошибки. Даже если они ни к чему в итоге не приведут. - Знаешь, - задумчиво произнес Шота, словно все еще обдумывал свои слова. – Если Мидорию правда держат силой или шантажом, то, может, у нас – героев – есть еще шанс исправиться? Детектив на секунду замер, не понимая, о чем говорил Айзава. У него на языке уже вертелся вопрос, но потом он вспомнил слова Мидории на допросе. Неужели это была одна из причин, почему его друг ввязался в собственное расследование? - Ты про то, что тогда говорил Мидория? О том, что его не считали за человека, ведь у него не было квирка, - медленно произнес Наомаса, откидываясь в кресле. Его спина ужасно болела, но он мог думать только о выражении лица едва ли взрослого зеленоглазого парня, когда он говорил, что никому не было до него дела в детстве. - “Никому не будут важны твои достижения или твое существование”, - мрачно процитировал Айзава слова молодого мафиози, чем заставил детектива вздрогнуть. – Я не могу выбросить эту фразу из головы. Что если злодеи смогли дать ему ту поддержку, которую не смогли дать мы? Наомаса не знал, что ответить, поэтому просто кивнул, глядя с Айзавой на папку с именем Мидории на ней. Этот парень был необычайно умен, если исходить из всех воплощенных планов, принадлежавшим его руке. Герои смогли найти пару ниточек, ведущих к Заветам и их торговле интеллектуальными ресурсами: планами ограблений предприятий с любым уровнем охраны, слабостей героев и злодеев, подноготной на политиков и владельцев крупных фирм. Все, что пожелают темные личности их любимого города – лишь бы денег хватило. Практически в каждом гениальном плане, проданном Заветами, ясно чувствовался его почерк. В мелких деталях, в безупречном анализе и алгоритме действий на случай неудачи или каких-то неожиданностей. Айзава на секунду представил, что было бы, будь Мидория на стороне героев. Даже если бы он не смог стать профессиональным героем, то наверняка был бы незаменимым стратегом в крупных битвах между злодеями и героями. Весы бы точно качнулись в их сторону, но, к сожалению, реальность была более жестокой. Вместо героев, что должны были давно пресечь дискриминацию, его интеллект разглядели люди, что творят истинное зло и несправедливость, и дали ему по-настоящему раскрыться. Не удивительно, что он считал квирки болезнью. По словам Мидории все от него отвернулись, не замечая истинного таланта, который бы изменил мир. Хотя… Айзаве казалось, что мир уже начал меняться.=
Шота не думал, что все, о чем на допросе говорил Мидория о своем детстве – преувеличенная подростковая обида на сверстников и учителей, но проверить его слова все же стоило, если он хотел докопаться до истины. Проходя мимо толп учеников, часть из которых открыто пыталась его игнорировать, а часть бросала оценивающие и презрительные взгляды на внешне похожего на бездомного мужчину, Айзава подумал, что он точно никогда не хотел бы вернуться в свои школьные годы. К счастью, школьники, которые очевидно никогда не слышали о разумном применении своих квирков, сразу разбегались от его холодного яростного взгляда. Почему-то он начал понимать, по какой причине Мидория выживал, а не жил в свои подростковые годы. Это уже был конец учебного дня, поэтому Айзаве не составило труда в спокойствии найти нужный кабинет в быстро опустевших коридорах школы. Он постучал, несмотря на приоткрытую выдвижную дверь и зашел в помещение, привлекая внимание молодого учителя, сортирующего стопки бумаг на своем столе. Он сразу нахмурился при виде Айзавы. - А вы, простите, кто? – поправил он свои очки, что успели сползти на кончик носа. Шота вопросительно поднял одну бровь на резкий тон молодого учителя, ведь он только сегодня утром договаривался об этой встрече. - Сотриголова, - ответил Айзава, но когда он не увидел прояснения в глазах учителя, то добавил с каплей раздражения в голосе: - Я пришел, чтобы поговорить о Изуку Мидории. На секунду молодой учитель приоткрыл рот, понимая, что перед ним профессиональный герой, и его брови поползли вверх, но когда с губ Айзавы слетело имя Мидории, то он сразу же помрачнел, сводя брови к переносице. - Не понимаю, откуда столько шума вокруг этого ребенка, - пробубнил он, снова поправляя очки. – Он был обычным проблемным ребенком. Даже слишком обычным, учитывая… Его обстоятельства. Мужчина сделал круговое движение своей рукой. - Проблемным? – монотонным голосом переспросил Айзава. – В каком смысле? Тяжело вздохнув, учитель опустил глаза на стопку бумаг перед ним в попытке уйти от пронзительного взгляда воспаленных глаз героя. Судя по тому, как он мешкал с ответом, ему было, о чем рассказать. - Часто из-за него срывались уроки и он мог прийти без домашнего задания и обвинить в этом других учеников, мол, это они сожгли или забрали его, - он разочарованно потряс головой, скрестив руки на груди. – Бывало, что Мидория уходил с уроков по причине “побоев и ожогов”, но на следующее утро он был как новенький. Айзава не мог поверить тому, что слышал: неужели человек перед ним был настолько твердолоб, или он нарочно игнорировал проблемы собственного ученика, потому что не видел в нем кого-то, стоящего внимания и борьбы ради него? От этой мысли в груди героя разгоралась ненависть, но он старался не дать ей просочиться в свой голос и слова. - То есть вы думаете, что он привлекал внимание? – сквозь зубы процедил Шота. Мужчина пожал плечами и снова начал перебирать бумаги, создавая иллюзию работы. Айзава закатил глаза, но продолжил своеобразный “допрос”. - Вы упоминали, что вокруг Мидории было много шума. Что вы имели в виду? Шота не знал, какой реакции ожидал, но точно не застывшего на месте учителя, чей отсутствующий взгляд остановился на одной точке. Это была… интересная реакция на простой вопрос. - Прямо перед вступительными экзаменами Мидорию нашли мертвым, - наконец проговорил учитель, выпрямившись, но он все еще не смотрел на Айзаву. – Конечно, после его матери допрашивать начали нашу школу и моих бывших учеников. Это точно не та слава, которую мы ждали, выпуская очередной класс. Ни капли сожаления не было слышно – только разочарование, словно он во всем винил Мидорию. Айзава не знал, что ответить на этот поток невежества. Вернее, он, конечно, знал, но это будут сплошные маты, поэтому он предпочел промолчать. - Конечно, больше всего досталось другому моему ученику, Бакуго. Смерть Мидории сильно на него повлияла, тем более это произошло прямо перед вступительными экзаменами. На него сразу столько всего свалилось, - с грустью сказал он и подошел к Айзаве, положив свою руку тому на плечо. – Сотриголова, давайте поговорим, как мужчина с мужчиной. Герой нахмурился и скинул чужую руку со своего плеча, делая шаг в сторону к удивлению учителя. В его глазах была сплошная ярость, а руки дрожали в предвкушении. Еще никогда ему так сильно не хотелось ударить гражданского. - Я бы предпочел говорить, как человек с человеком, - прошипел он. Учитель напрягся, но все же решил сказать то, что хотел. - Насколько я знаю, дело Мидории было закрыто давным-давно. Не думаю, что в такое неспокойное время стоит тратить силы на обычного ребенка, тем более, у которого не было квирка. - А теперь послушай меня, - нависая над учителем, процедил Шота. – Мне плевать, был ли у Мидории квирк или нет. Квирки – лишь инструмент, который не определяет человека. Но из-за таких, как ты, поганая мразь становится героями с высокими рейтингами, потому что толпе нужно зрелище, а не безопасность. Мидория мог изменить этот мир к лучшему, и не было бы этого “неспокойного времени”. Глядя на ошарашенное лицо учителя, Айзава подумал, что ему лучше уйти прямо сейчас, пока он не сделал ничего необдуманного. Он сделал шаг назад и выдохнул, только сейчас замечая, как громко кровь шумела в его ушах. - Мудло в очках, - достаточно громко, чтобы “мудло в очках” услышал, пробормотал Айзава, захлопывая за собой дверь. Он узнал достаточно.=
Сердце Шоты билось все еще очень быстро, когда он подходил к старому жилому комплексу, но, по крайней мере, он уже не хотел никого ударить. Кто бы мог подумать, что разговор с учителем в средней школе мог вывести его из себя быстрее, чем самые нахальные злодеи, которых он встречал на ночных улицах города. Но ему надо было быть спокойным перед его следующим разговором, хотя он сомневался, что все могло стать еще хуже. - Знаменитые последние слова, - пробормотал он сам себе, занося руку над дверью. Он не успел ее опустить, чтобы постучать, как дверь перед ним распахнулась, открывая вид на ошарашенную низкую женщину с длинными зелеными волосами. Она выглядела так же шокировано, как чувствовал себя Айзава, но ее шок быстро сменился удивлением, а потом осознанием. - Ох, вы, должно быть, Сотриголова! Мы с вами разговаривали утром по телефону, – воскликнула она, отходя в сторону, чтобы дать герою возможность пройти. – Заходите, заходите. Быстро придя в себя и убрав руку с ленты на своей шее, Айзава прошел в квартиру за матерью Мидории, которая уже успела закрыть за ним дверь и оказаться на кухне. Она явно выглядела слишком живой для убитой горем матери, чей сын спустя столько лет оказался жив и все это время был злодеем. Что-то было не так, но он не понимал, что именно. Айзава нахмурился и осмотрелся. Квартира была маленькой, но уютной и ухоженной. Все было на своих местах, но это не казалось навязчивым или стерильным. На стенах было несколько фотографий из детства Мидории, и Шота не мог поверить, что это просто совпадение: ну не мог этот солнечный ребенок быть тем же человеком, которого он допрашивал в участке. Одна деталь привлекла его внимание. Почти на каждой фотографии Мидория держал в руках фигурку Всемогущего. К счастью, к этому времени из кухни уже вышла Мидория-сан и заметила изучающий взгляд Айзавы. - Изуку никогда не выпускал эту игрушку из своих рук, - ответила на его немой вопрос Мидория-сан. – Она была из ограниченной коллекции, и мы гонялись за ней почти месяц. Это была его гордость. С улыбкой на лице поведала Мидория-сан, держа в руках две чашки с чаем, одну из которых она поставила на столик перед диваном. Рукой она предложила Айзаве занять это место, а сама села на кресло рядом, грея руки о свою собственную чашку чая. - Значит, он любил Всемогущего? – спросил Айзава, садясь на указанное место. Мидория-сан широко улыбнулась, словно ожидала этого вопроса. Почему-то от этой улыбки у Айзавы пробежались мурашки по коже. - Он любил абсолютно всех героев, хотя, конечно, как у любого ребенка, у него был тот, кому он чуть ли не поклонялся, - ответила она, делая глоток чая, чтобы нарочно создать небольшую паузу, а затем посмотрела Айзаве прямо в глаза. – Но это был не Всемогущий, а вы, Сотриголова. Шота чуть ли не захлебнулся чаем от услышанного. - Я? – переспросил он, абсолютно не веря в слова женщины перед ним. – Но что насчет… Он указал на фотографии на стене позади него, на что Мидория-сан отрицательно потрясла головой. - Игрушек с вами не существует, а вот Всемогущий был вторым в его списке, - она посмотрела на старые фотографии Мидории. – Поэтому Изуку довольствовался тем, что было. Айзаве было так странно слышать, что какой-то ребенок, выбирая между Всемогущим и Сотриголовой, предпочтет его, а не героя №1, что он на секунду был даже расстроен, что запретил своему агентству выпускать товары с его лицом. Но для героя, который действует под покровом ночи, секретность была превыше всего. - Поэтому вы меня сразу узнали? – подозрительно сощурив глаза, спросил он. В интеллекте Мидории он не сомневался, но как мог маленький ребенок знать о его существовании? Вся эта ситуация казалась ему странной. Мидория-сан энергично кивнула, но ее радостная улыбка, с которой люди обычно придаются ностальгии, стала слегка грустной. - Когда Изуку узнал, что у него не будет квирка, он словно перестал быть самим собой. Мне было так больно наблюдать, как с каждым днем его глаза становились все более безжизненными, что я начала искать способы доказать, что он сможет быть героем, как всегда и хотел. Даже без этого чертового квирка, - она сжала своими маленькими руками чашку до побелевших костяшек пальцев и нахмурилась. – Не знаю каким чудом, но я наткнулась на пару секундное видео, где вы обезвреживаете злодея при помощи своего квирка. Я сразу же показала его Изуку! Айзава был ошарашен. Он понял, о каком видео шла речь. Это было единственное видео с ним, сумевшее утечь в сеть, подтверждающее его существование в геройском сообществе. Его агентство потратило немало сил, чтобы спрятать его как можно дальше от любопытных глаз, раз полностью удалить у них не получалось. Сколько же времени и сил она потратила в поисках подходящего героя, который бы вернул ее сыну веру в себя? - И это помогло? – искренне поинтересовался Айзава. Глаза Мидории-сан засверкали, и она широко улыбнулась, и это почему-то сразу успокоило волнение внутри груди Шоты. - Еще бы! Уже в конце дня Изуку изучил всевозможные форумы, посвященные вам. Он так много не говорил даже о Всемогущем. Первые дни он сиял так ярко, что я не могла не плакать, глядя на него. Мой сын вернулся ко мне. Я даже поверила, когда Изуку говорил, что станет таким, как вы, - она опустила взгляд на опустевшую чашку в ее руках и со вздохом поставила ее на столик. – Но дети бывают слишком жестоки. Айзава сразу вспомнил посещение бывшей школы Мидории и слова Наомасы во время допроса. Тут нечего было отрицать, поэтому он согласно кивнул на ее слова. - Изуку не говорил мне ничего о том, как с ним обращаются сверстники, но я видела по его глазам, как его вера в себя с каждым днем становилась все меньше и меньше. Было несложно сложить два и два, и я была в ярости. Как можно говорить ребенку, что у него ничего не получится без квирка?! – она грозно фыркнула и скрестила руки на груди. – А когда я услышала, что его друг детства стал одним из его задир, то я хотела наплевать на давнюю дружбу с его матерью и дать Бакуго хороший подзатыльник. Натянутые отношения между Бакуго и Мидорией не были новостью для Айзавы. Его ученик успел в красках рассказать, что думал о зеленоволосом подростке, но он не упоминал о том, что они были знакомы с самого детства. - Бакуго был одним из его задир? – спросил Айзава, пытаясь сложить паззл в своей голове. Как Мидория смог выжить в такой атмосфере? Несмотря на огромную любовь и заботу своей матери, его жизнь с детства была полна разочарования и отчаяния. Он мечтал быть героем, но эта мечта разбилась о суровую реальность и критику сверстников. Что же держало его на плаву все эти годы, давая силу идти дальше? - Да… Бакуго был проблемой, но не долго. Он отстал от Изуку почти сразу после того, как появился Кай, - с ехидной улыбкой ответила Мидория-сан. Что-то щелкнуло в голове Айзавы. Кай? Неужели она говорила о том самом Чисаки Кае? Главаре “Восьми заветов Смерти”, который обрушил целую стену многоэтажного полицейского участка ради того, чтобы вызволить Мидорию. Если это правда был тот же человек, то разгадка была уже где-то рядом. Где-то в воспоминаниях женщины, сидящей перед ним. - Мидория-сан… - начал Айзава. - Инко, - поправила она его, но Шота все равно стоял на своем; у него не было времени на любезности. - Мидория-сан, у нас есть все подозрения утверждать, что Чисаки Кай мог инсценировать смерть Мидории ради своих целей, - с серьезным тоном сообщил он ей. Она провела несколько лет, оплакивая своего сына, который на самом деле не был мертв. Как она может быть такой спокойной, после всего, что она и Мидория пережили? Что-то было не так. Она изначально показалась ему слишком спокойной, а ведь она присутствовала при допросе, находясь за односторонним стеклом. Но Мидория-сан покачала головой со снисходительной улыбкой, нервирующей героя, и кинула взгляд в сторону детских фотографий своего сына. - Вы не знаете Изуку так, как знаю его я. Когда мне сообщили, что нашли тело моего сына, то я им не поверила, пока не пришла на опознание. Это были самые страшные часы моей жизни, которые я до сих пор пытаюсь забыть, - она повернула голову и посмотрела Айзаве прямо в глаза, на ее лице не было ни тени улыбки. – Поэтому я предпочту своего сына живым и здоровым, чем искалеченным и мертвым. И раз уж мы говорим об одном и том же Чисаки Кае, то я вас могу заверить, что даже если Кай и инсценировал смерть Изуку, чтобы он мог сбежать от своей старой жизни, то это было не из-за него, а ради него. Айзава еще не сталкивался с таким. Он правда не знал, как на это реагировать. Конечно, сердцем он понимал чувства Мидории-сан, но его разум не был с ней согласен. Ей все равно, что Мидория солгал ей, заставив думать, что он мертв? Что он перешел на сторону тех, с кем мечтал бороться? - Что вы имеете в виду? Она посмотрела на него так, словно это было очевидно. - Кай обожал Изуку. Он бы никогда не причинил Изуку вред, а если вы думаете, что он как-то его сейчас шантажирует, то мой сын никогда не даст себя в обиду, - фыркнула Мидория-сан. - Но, Мидория-сан, по нашим сведениям Чисаки достаточно силен и могущественен, чтобы удержать Мидорию силой. При всем уважении, если вы знаете, где… - пытался он ее вразумить. Мидория-сан прервала его своим холодным взглядом, не терпящем пререкательств. Айзава послушно заткнулся. - Кай пришел ко мне, когда Изуку отказывался рассказывать, как над ним издевались в школе, скрывая все ожоги от квирка Бакуго и следы избиений. Он рассказал мне, что происходило на самом деле, и что он просто устал смотреть на то, как “его ангела” калечат не только морально, но и физически. Благо, квирк Кая был способен исцелять, и мой сын хотя бы не страдал физически, - ледяным тоном поведала разгневанная мать. – Я слышала, как они общались, когда думали, что я не слышу. И, Сотриголова, я могу вас заверить, что Кай в жизни бы даже не подумал причинить Изуку вред. Айзава всю свою жизнь был скептиком, но эмоции в голосе этой женщины не оставляли сомнений, что для Мидории жизнь в Заветах – лучшее, что может предложить ему мир. Шота вряд ли когда-нибудь сможет полностью понять, что ему пришлось пережить, но он знает одно наверняка: Изуку Мидория будет самым сложным противником, с которым столкнутся герои. Вряд ли они уже смогут спасти Мидорию, ведь он больше не тот ребенок, который мечтает доказать всем, что и без квирка становятся великими героями. Но Айзава хотел услышать еще один ответ на свой главный вопрос. - Мидория-сан, - снова обратил он на себя ее внимание. – Что же стало для Мидории точкой невозврата? Ее глаза вмиг погрустнели, а плечи опустились, словно у нее не осталось сил казаться сильной перед ним. - Если бы я знала… - прошептала она, смотря в пол невидящими глазами. - Но это теперь тайна Изуку и Кая. Айзава кивнул и поблагодарил Мидорию-сан за все. Ему многое надо было обдумать после этой долгой беседы. Наомаса явно не будет рад новостям. Проходя мимо фотографий, Шота заметил то, что его беспокоило некоторое время: на всех фотографиях Мидории не больше четырех лет. По ощущениям было похоже на то, что его жизнь окончилась в тот день, когда ему сообщили, что у него никогда не будет квирка. Их сообщество явно было проебано.=
Инко закрыла за героем дверь на ключ и облегченно выдохнула. Она не любила вспоминать времена до того, как в их с Изуку жизнь пришел Кай. Это время было наполнено слезами и отчаянием, в отличие от их настоящего. Но героям не терпелось получить ответы на свои вопросы, а кто она такая, чтобы мешать им понять свои ошибки? На ее лице расцвела садистская улыбка. - Вы хорошо повеселились с этим героем, Инко, - произнес голос рядом с ней. Она повернула голову в сторону, откуда исходил голос, и ангельски улыбнулась, скрещивая руки на своей груди. Мимик умел ей льстить, хотя это было неудивительно, ведь она – мать одного из двух его боссов. - Но я не могу понять, почему вы рассказали ему правду, вместо, хотя бы, полуправды, - снова раздался голос. Подойдя к высокому столику с цветами, она взяла в руки Мимика, который был в своей форме небольшой черной игрушки с белым клювом. Он моргнул, глядя на нее. - Чтобы они наконец поняли, что пришлось пережить моему сыну, Джои, - холодным тоном ответила она. – И я не сомневаюсь, что именно Сотриголова сможет по-настоящему понять, почему их хрупкий мир, где побеждают сильные, а не умные, начнет так быстро рушиться. Тем более, он был кумиром Изуку. - И именно его кровь помогла Изуку создать вакцину, - отметил Мимик. Инко кивнула, соглашаясь с ним, и посадила Мимика на свое плечо, попутно собирая свои вещи. - Знаешь, Джои, я никогда не думала, что мне снова придется вернуться в эту квартиру и играть роль безутешной матери, - покачала она головой. Мимик внимательно наблюдал за ее уверенными движениями, пока она собирала в сумку все свои немногочисленные вещи, которые принесла с собой, чтобы создать иллюзию жизни в давно пустующей квартире. - Вы справились так же замечательно, как и тогда, - похвалил он ее. - Ох, перестань мне льстить, - со смешком ответила она, закидывая на плечо свою сумку. Она еще раз оглядела квартиру, чтобы удостовериться, что ничего не забыла, и последний раз кинула взгляд на старые фотографии. - Что особенного в этих фотографиях? – задал он вопрос, который не давал покоя ему весь вечер, что он наблюдал за Инко и Айзавой. Инко вздрогнула, выходя из своеобразного транса, и перевела взгляд на Мимика. Она долго думала, как бы ему ответить, чтобы он точно понял, какие чувства вызывают в ней эти старые фотографии. - После того, как Изуку исполнилось четыре, у нас не было желания или повода делать новые фотографии, потому что у нас больше не было счастливых моментов в жизни, - ответила она доставая ключи. – Когда я смотрю на них сейчас, я вижу только те моменты, которые следуют за последней фотографией на стене. Джои понимающе кивнул и сделал вид, что не замечает собравшихся слез в глазах Инко. Он лишь погладил своей маленькой рукой ее плечо и тихо проговорил, чтобы его слова слышала только она. - Тогда давайте вернемся в наше поместье, где на стенах висит множество новых фотографий. Инко со всхлипами рассмеялась и нежно погладила Джои по его маленькой голове. Она все еще не понимала, почему он всегда первым вызывается сопровождать ее (возможно, чтобы первым после Изуку и Кая получить порцию кацудона), но она была рада его компании. Все же ее сын умеет находить друзей.