Кофе с взбитыми сливками

Никто из омег не был согласен с тем положением, в котором они вынуждены были жить после изобретения тестов, после выхода альф на вершину мира, после всех тех реформ, что были созданы правительствами разных стран. Конечно, существовали и всякие течения, группировки, группы вроде оменизма или митингов, выступающих за права омег, но они, по большому счёту, были просто внешне красивой картинкой и скорее игрой на публику, чем реальной борьбой за права омег. Альфы одним словом могли смести весь этот цирк, и никто бы им и слова не сказал, а омеги вынуждены молчать и терпеть. Да, были и есть омеги, что смогли справиться с положением дел и выгрызть себе «место под солнцем», но их было настолько ничтожно мало, что приходилось лишь пожимать плечами и дальше прогибаться под альфьим давлением, что с каждым годом становилось всё сильнее. Первая омега вошла в политику только благодаря своему дикому обаянию, хорошим связям и длинной постельной историей, но её сместили при первых же изменениях, а потом тело без души было обнаружено в психушке. С тех пор омеги максимум могли добраться до поста секретаря мэра, а то и туда могли брать только альф, не доверяя даже самым умным и деловитым омегам «важные бумажки». Такое отношение было ужасным, но в деревнях и отдалённых уголках стран было и того хуже. Омеги могли быть просто вещью, рабами, слугами, слова которые ничего не значат. Только ближе к новому столетию омеги смогли добиться хотя бы малых успехов на своём поприще, а всё благодаря сильным и волевым ребятам из интерната для омег. Они положили начало настоящей революции, которая по итогу полностью изменила жизнь представителей слабого пола. Дазай обожал уроки по истории и даже в университете чуть ли не задерживал дыхание, пытаясь услышать всё, что говорил преподаватель своим тихим и хриплым голосом. Ему были интересны даже самые мельчайшие подробности, а уж имена людей, изменивших историю, он знал наизусть. Он не понимал тех омег, что считали альфу главой, тем, кого они обязаны слушаться, выполнять все «приказы» и ни за что и никогда не предавать. Для Осаму это было просто дикостью. На альф он смотрел в ключе взаимного партнёрства в паре, а не «старший и младший». Этот уклад он считал полнейшим бредом. Также у него всю жизнь перед глазами был прекрасный пример в образе матери, которая, хоть и была достаточно слабой омегой, силой духа была покрепче многих самцов, а уж как она могла отцу вмазать, чтоб тот просил прощения как миленький. И с другими альфами она тоже не церемонилась. Если к ней лезли — уходили с фингалом под глазом или одним важным больным местом. Друзья Дазая тоже были не из робкого десятка. Один омега вообще на омегу не был похож. Его выдавал лишь запах клубники, а внешне он был как пить дать — альфа — рост под два метра, мышцы тут и там, руки как две лопаты, пресс каменный просто, а волосы всегда под ёжик острижены; но вот глаза…они были по-настоящему волшебные — голубые, да такие, что дух захватывает, как глянешь так и застрянешь навсегда, и из головы не выкинуть. Много альф к нему бегало, да выбрал он, в итоге, одного. Дазай только перед самым отъездом узнал, как именно состоялось их знакомство и по каким критериям шёл отбор. За друга он был безумно рад и обещал приехать на свадьбу. В университете омеги были тоже не из робкого десятка, но так как большой мегаполис оказал на них сильное влияние, многие девушки и парни из хороших ребят превратились в настоящих сук, которые крутили и вертели альфами как хотели. Какое тут взаимное партнёрство? Скорее, влюблённый альфа бегает на побегушках у омеги. Осаму за всю свою жизнь состоял в отношениях от силы два раза, и оба раза эти были волшебными, полными любви, чувств и эмоций, но по итогу пара расходилась, потому что альфе что-то не нравилось или Дазай практически чувствовал, что это «не то». Первые его отношения случились на первом курсе университета. После официальной церемонии и первой вводной недели учёбы, их всех (первокурсников) пригласили на что-то вроде ознакомительной вечеринки, или посвящения в студенты, каждый называет, как хочет. Там-то омега и встретил его. Красавчик, сильный, умный, даже можно было сказать «мудрый», нос не поднимал выше головы, не врал и «мачо» из себя не строил. До пятого курса они встречались, а потом альфа нашёл истинного, и пара разошлась без скандалов и слёз, а с понимающей улыбкой и пожеланиями удачи в будущем. Вторые отношения начались у Дазая, когда он ещё только стажировался и работал на побегушках у Хигучи. Девушка учила Осаму всему, что знала сама, уже тогда готовя из него практически приемника, правда, Дазай об этом не знал и был просто счастлив тому, что нашел хоть какую-то работу, пусть и временную (ага, щас, конечно). Элис тогда крутилась как волчок вокруг нового работника и везде совала свой любопытный нос, пока жена «ласково» не показала своей второй половинке, что так делать очень нехорошо. Он был из энергетического отдела. Пришёл один раз в офис разобраться с роутером и в прямом смысле столкнулся с омегой. Так и пошло-поехало. Конфетно-букетный период, свиданки, прогулки по ночному городу, сладости из любимого кафе Осаму и такой же сладкий секс. В этот раз инициатором расставания был Дазай, потому что он потихоньку начал ощущать раздражение и настоящую скуку, которая одолевала его рядом с альфой. Ему хотелось чего-то «горячего», экстремального, нового, чтобы дух захватывало, чтобы возбуждало, чтобы кровь кипела в венах. Они даже попробовали «игры», но альфа быстро ретировался и признался, что ему вообще всё это не нравится и как-то «не так» вести себя с омегой вызывает у него отвращение. И они разошлись. Потом Дазай отнекивался от приставучих кавалеров, которые бесили до нервного тика. Да посчастливилось встретить Доппо, который помогал со всякими противными личностями. А потом…а потом появился Чуя…. Накахара прекрасно понимал, почему ЕГО омега смотрит на него волком, но ему нравился этот взгляд, поэтому приходилось строить из себя дурачка, который ничего не понимал. Одни только карие глаза вызывали у альфы мурашки, что уж говорить про остальное. Они идеально подходили друг другу, но Чуя не был бы собой, если бы не поизводил омегу ещё немного. Ему нравилось играть с ним, но при этом держать рядом с собой и не позволять никому приближаться ближе. Природа дала им возможность чувствовать «свою пару» и Чуя только за это уже был безумно благодарен, что оказался в нужном месте в нужное время. Даже своему ублюдку отцу и пьянице матери он готов был сказать спасибо, за то, что они сделали с его жизнью. Ведь, в итоге, он обнаружил свою пару, пусть и не совсем обычным способом. Омега молчал, явно не собираясь сдаваться первым. Сейчас каждый взгляд был выпадом, каждый вздох — намёком, любое движение как красная тряпка для быка. Маленькая комнатка стала настоящим полем боя, а пара людей в ней настоящими соперниками. Чуя понимал, что если он сейчас пустит в ход свои феромоны, то получит звание наитупейшего альфы в мире, поскольку с Осаму такой ход не сработает. И не то, чтобы омега умел не поддаваться аромату, сдерживая свои инстинктивные порывы, нет. Просто играть с позиции наиболее сильного физически для Осаму считалось грязным и недостойным нормального человека. Даже если бы перед ним сидел омега с ужасно сильными феромонами, он бы на них и не обратил внимание. Само нутро души, человеческой сущности, твоё «Я» — вот, что играло для мужчины главную роль, а не все эти «дополнительные подарочки природы». Накахара был того же мнения, но с каждой секундой сдерживаться становилось всё труднее. Лёгкий аромат омеги словно пропитал здесь каждый сантиметр, не забыв заполнить все лёгкие альфы и как будто приковать его к креслу. Нет, Дазай и не думал как-то влиять на альфу с помощью их связи или истинности. Просто сам Чуя уже не мог быть равнодушным рядом со СВОИМ омегой, каким бы злым и раздражённым он не был. И этот аромат не был возбуждающим, сносящим крышу. Он скорее напоминал что-то родное и приятное, что не хотелось отпускать. Они знали друг друга, даже без слов понимая, о чём думает другой. Им не нужны были какие-то там разговоры, обсуждения, они всё уже высказали и показали до. Просто, тот самый страх, который жил в Осаму с того самого дня, когда он впервые увидел результат теста, все ещё не ушёл. Он словно бы сросся с омегой, впитавшись даже в самые потайные уголки души. Дазай боялся принять то, что он омега. Что бы он не говорил, как бы себя не вел, а страх оставался. Он боялся быть не свободным, боялся контроля, боялся встретить кого-то, в ком будет жизненно нуждаться. Боялся-боялся-боялся. Чуя это знал. И понимал. Течка, гон, гормоны, эмоции — всё это прошло, а чувства остались. Связь истинной пары сыграла свою роль, несомненно, но то, что они начали узнавать друг друга именно как люди, а не как омега и альфа, тоже повлияло немало. Осаму смотрел на альфу и понимал, что не скажет и слова. А зачем? Всё и так кристально ясно, что аж плакать хочется. Он не любил показывать свою слабость, но рядом с этим человеком, именно «человеком», а не «альфой», не хотелось строить из себя невесть кого. Дазай как будто давал себе настоящему зелёный свет. И если первое время он безумно боялся реакции Чуи на себя, то потом этот страх словно испарился. Альфа оставался с ним. Даже когда Дазай в очередной раз устроил грандиозный скандал из-за полной херни, он и тогда не ушел никуда — поорал, покричал, побесился, разбил вазу, затрахал свою омегу до нервного тика и лёг спать, на утро извинившись завтраком в постель и ещё одним упомрочительным сексом в ванной. И это было не похоже на все те отношения, что были у Осаму до. Здесь имело что-то другое. И это была совершенно не связь истинной пары, которую они послали практически сразу же. Гин, уже давно выпустившая двоих бедных студентиков, которых застала в очень пикантных позах на Дазаевском столе, молча прислушивалась к звукам за дверью кладовки. Её пугала тишина. Дазай был таким человеком, который никогда не затыкается, и если это происходит, то значит наступила жопа, но даже несмотря на установившуюся тишину, открывать дверь девушка не собиралась. Она успела ещё раз поорать на долбанутую парочку за осквернение священного места, которым именовала рабочее место Осаму, поскольку именно на этом стуле и столе обычно рождались великие идеи и невероятные задумки, которые с каждым разом возвышали компанию на всё более высокий пьедестал, и отговорки, что, мол, они ничего толком не успели, Гин совершенно не интересовали. Выгонять любовничков не пришлось, они сами быстро ретировались, крикнув что-то про извинения и ждущее внизу такси. Акутагава поверила им на процентов так десять, но всё-таки радостно глянула на улицу из окна, провожая взглядом несущуюся к метро парочку. Хоть здесь её помощи уже не нужно было. Теперь одними дебилами меньше. Остались только двое. Дверь она открыла ближе к вечеру, когда тишина уже не то, чтобы напрягала, а по-настоящему пугала. Омега уже думала, что эти двое либо поубивали друг друга, либо задохнулись от нехватки воздуха, но каково же было её удивление, когда вместо злобных гримас, сексуального акта или хотя бы разгрома кладовой, она увидела спящую на кресле парочку. Чуя практически лежал, откинувшись на спинку кресла и закинув ноги на стуле, поставленный прямо перед креслом, а Осаму удобно устроился у него на выпрямленных ногах, положив голову на плечо альфе. Одной рукой Дазай держал альфу за запястье, а другая — свободная рука Чуи покоилась на коленках омеги. Оба тихо посапывали и улыбались во сне.