Благоухание: сложные родственные связи

      Часть 3. В вагоне, пристегнутом к поезду в последний момент       Лютер заперся в купе родителей, то есть опекунов. И ничком рухнул на кровать, даже не сняв ботинки. Во рту был отвратный привкус, как с таким целоваться?       Он, что, серьезно сейчас об этом подумал? Лютер выругался и в отчаянии застонал, сильнее зарывшись лицом в подушку, которая, к слову, пахла Флораном. Приятный такой запах, родной… он непроизвольно расслабился и перекатился на спину, уставившись в потолок невидящим взглядом.       Печать на теле – это серьезно. Вот почему Флоран был так уверен, что они обязательно будут вместе. Лютер даже предположить не мог, что где-то на его теле уже есть метка. И вот теперь их должно стать две.       Ученые до сих пор не могли выявить принцип, по которому у кого-то проступали печати, а у кого-то нет. Предполагали только, что их источником были твари. Среди представителей этой расы сорок процентов успевали обрести метку на протяжении их довольно продолжительной жизни. Остальным шестидесяти приходилось мириться с тем, что идеальный спутник по прихоти судьбы до окончания отведенного им срока так и не родился. Получить такую метку считалось очень почетным. И для своих суженых твари в прямом смысле слова были готовы на все. К сожалению, суженными могли стать не только твари, но и люди, и ведьмы. Вот тогда и начинались самые серьезные проблемы. И дело было даже не в разных сроках жизни. При желании тварь вполне успешно могла разделить этот срок со своим суженым. К сожалению, в отношениях ведьмы и люди чаще всего были эгоистичнее тварей, то есть предпочитали не сами меняться к лучшему, а менять партнера под себя. И авантюризма ни тем, ни другим было не занимать. В итоге если судьба связывала тварь с не самым честным человеком, такой преступный тандем привносил хаос в обитаемые миры. Такое случалось, увы, довольно часто. Об этом Лютеру как и остальным ученикам рассказывали на уроках в школе. Было обидно слышать такие нелестные характеристики в свой адрес, ведь он был человеком как-никак. Кстати, Флоран это подтвердил, так что не такой уж он и обманщик, пусть и скрывал свой истинный облик до сегодняшнего происшествия. И вот теперь появился еще и Вирджил, который тоже, не похоже, чтобы стремился быть искренним и честным, не зря же носил личину, пока не стало ясно, что до точки невозврата осталось всего-ничего. Интересно, какое у феникса имя? Если знать заранее, до Нырка в кротовину, можно было бы поискать в открытых источниках. Теперь можно только у него самого спросить. Информационную сеть, которая функционировала бы в междумирье ещё не изобрели.   Адомантодорожники тоже вряд ли помогут выяснить, как его зовут. Если и знают, то после того, как начальник поезда стал обязан благополучием доверенных ему пассажиров Вирджилу, никто ничего без его приказа не расскажет. Жаль. А ведь от печати невозможно избавиться. Если судьба указала на самого идеального партнера, умри, но прими его, потому что только с ним сможешь узнать, что такое счастье. Вот только, что делать, если таких партнеров оказалось двое, а ты точно знаешь, что не сможешь быть для них таким, каким они хотят тебя видеть.       Лютер тяжело вздохнул и перевернулся на бок, подтянув к груди колени. Плевать, что подошвы ботинок испачкали простыни. Вот только бы избавиться от этого дрянного привкуса на языке. А для этого надо встать и добраться до душевой за неприметной дверью на противоположной стене. Но вставать, да и вообще шевелиться, не хотелось.       – Лучше бы я сегодня не просыпался, – прошептал Лютер и с силой зажмурил глаза, словно это помогло бы сдержать слезы.       Он не знал, сколько времени прошло, когда ему все же удалось взять себя в руки и постанывая сползти с кровати. Тело было вялым и непослушным. Сильно хотелось пить. Он ввалился в крохотную душевую комнату, умылся, с силой растерев лицо, и посмотрел на себя в зеркало. Ресницы слиплись от воды, щеки были бледными, а губы приобрели синеватый оттенок. Это после использования силы охотника на фейри? Их называли эфхантами, как сокращение от фейрихантер, это он вспомнил, когда превратил свое собственное тело в силок для Зверя. На Терре Людос охотников считали людьми. Но если быть до конца честным, они недалеко ушли от тех, на кого из поколения в поколение вели охоту – от тварей. Возможно, кто-то из них даже был в родственных связях с ними, Лютер бы не удивился.       После чистки зубов и еще одного ледяного умывания стало чуточку легче. Он вернулся в основное помещение купе и сел на кровать, отстраненно наблюдая за тем, как за окном в жёлтом тумане мечутся монстры междумирья, которым не позволяли приблизиться к поезду заблаговременно поднятые энергетические щиты. По логике вещей они экспресс должен был вынырнуть в другом мире где-то через сутки. Только теперь непонятно, кто будет совершать всплытие, если члены пятёрика отравлены. Конечно, благодаря вмешательству Лютера и экспресс-очищению, как он про себя это назвал, Вирджила, последний вполне был способен вытянуть поезд на поверхность нового мира. Но ведь перед этим следовало не только обеззаразить уздечку, но и выяснить, кому вообще понадобилось совершать этот фатальный саботаж. Наверное, Флоран с Вирджилом как раз этим и занимались сейчас. Командер – это ведь отставной военный или полицейский чин, значит, должен иметь опыт таких расследований. А Флоран, как оказалось, вообще не тот, за кого выдавал себя все эти годы, значит с учетом знаний эскулапуса о телесных особенностях того или иного существа, способен провести допрос. Лютер задумался, хотел бы он принять участие в охоте на душегубов и осознал, что очень этого хочет. Ведь там будут они оба, и это верный способ узнать каждого из них получше. Только надо было обязательно условие поставить, чтобы не смели снова менять облик и притворяться лучше, чем они есть! В трансмировом экспрессе истинным обликом тварей никого не напугаешь. Здесь каждый второй такой же. Теперь нужно было снова встать, натянуть сюртук, небрежно сброшенный в душевой, и найти их. Любопытство было сильнее страха, осознал Лютер, а еще до дрожи в коленях хотелось снова учуять то восхитительное благоухание...       Он встал и решительно вышел в коридор, совсем забыв про сюртук.       Пассажиры в большинстве своем из своих купе не выходили. Соблюдали объявленный перед самым Нырком режим тишины. А вот проводники делали обход вагонов каждые полчаса. Встретив проводника из своего вагона Лютер поинтересовался, где он может найти отца и ему рассказали, что последний вагон прицепили к составу в последний момент, как раз на последней стоянке во владеньях степняков. Весь вагон принадлежал командеруВирджилу. Лютер очень удивился. За что отставному военному, пусть и фениксу, такие почести? Спросить у проводника он постеснялся. Не совсем вежливо вот так разнюхивать у посторонних. Хотя, надо думать, тот же Вирджил прямо сейчас расспрашивал про него Флорана. Сама мысль откровенно бесила, но Лютер все дорогу до последнего вагона уговаривал себя не злиться. Потому что злость эта была пусть и адресной (на старших в триумвирате), но такой глупой. Просто идиотской. “Я не ребенок, – мысленно увещевал себя Лютер, – нужно, наконец, перестать о себе думать так...”.       Остальные вагоны он прошел без проблем. Его везде пропускали, достаточно был назваться и указать место направления. Видимо, все служащие адамантовой дороги в этом рейсе уже были в курсе, кого следует благодарить за своевременный Нырок. Возможно, даже без прямого вмешательства ФлоранаВирджил бы вытянул, но сдох бы тут же, как отпустил отравленную уздечку. И в поезде не осталось бы никого, кто смог бы вывести состав из кротовины. Благодаря Флорану, призвавшему боевую трансформацию, Вирджил выжил. Благодаря Лютеру остался трудоспособен. В последнем Лютер смог убедиться, как только миновал необычного вида мембрану между предпоследним и последним вагонами. За ней не было привычного уже коридора с окнами вдоль всего вагона и переборки с дверями купе. Он сразу же оказался в большой богато обставленной комнате без дополнительный стен и перемычек. Но взгляд совершенно не зацепился за особенности интерьера, потому что прямо на полу, выстланном пушистым ковром, сплелись две твари. Лютер не сразу сообразил на что именно он сейчас смотрит, в первый момент ему показалось, что они дерутся или что-то типа того, но потом раздался стон и еще один, и еще… И он резко развернулся к ним спиной, мучительно покраснев до самых корней волос.       – Не хочешь присоединиться, малыш, – раздался из-за спины голос феникса.       – Нет, я… я не знал. Извините меня, – пробормотал Лютер, глядя четко перед собой и отчаянно стараясь не прислушиваться, какие звуки издавали эти двое. То есть, стонов почти не было слышно, только тяжелое дыхание, но эти шлепки тела о тело… Лютер отчаянно зажмурился, но переплетенные на ковре тела словно отпечатались на изнанке век.       – Серьезно, Лютик, – раздался еще один голос. Знакомый до дрожи и до бессилия. – Феникс серьезно предлагает. Рот у него как раз свободен.       – Ты его все еще по видовой принадлежности называешь? – это был идиотский вопрос, но для того, чтобы сменить тему, сойдет. Лютеру было невыносимо стыдно. Не за них. Стыд от увиденного схлынул, словно его и не было, уступив место стыду за себя самого. Он корил себя не за то, что не постучался, прежде, чем вломиться к ним, ему было почти больно от того, что он физически был не способен к ним присоединиться.       – Это… мое имя… – с трудом проговорил сам командер, с губ которого вдруг соврался такой протяжный и непристойный стон, что Лютер сразу все понял. И даже сам непроизвольно выдохнул, словно это он сам только что кончил, избавившись от напряжения в каждой клеточке тела.       Он и не заметил, как обмякли плечи и опустилась вниз голова. Поэтому еще один стон, но уже Флорана, воспринял почти отстраненно. Риррерэскулапус немного отстал от любовника. Суженого, мысленно поправил себя Лютер, и расстроился. Он сам не до конца осознал почему, пока его вдруг не приобняли за плечи, накрыв, словно плащом, тем самым незавершенным благоуханием. Которое стало ярче, насыщенней… слаще. Да, их запах, смешавшийся не в вынужденном объятье, а в полноценном соитии, стал еще притягательнее. А Вирджил, совершенно не смущаясь наготы, чмокнул его в ухо и обдал горячим дыханием:       – Прости, малыш, не удержались. В следующий раз только вместе с тобой.            Лютер просто завис, не зная, как на такое реагировать. Снова орать, что никогда такого не будет, было бы странно. Объяснить Флорану всю ситуацию он так и не успел, им помешали, вызвав в упряжечный вагон. А уж открывать душу перед Вирджилом Фениксом, когда еще толком не познакомились, вообще представлялось бесперспективным. Особенно, когда тот с самодовольным видом в полном неглиже удалился за резную ширму, где располагалась латунная ванна на львиных ножках. Лютер смотрел ему в спину и с трудом сдерживался, чтобы не убежать обратно в свой вагон. Он опустил глаза на Флорана, который в своем новом облике лежал на полу обнаженным, подперев голову ладонью и смотрел на него такими незнакомыми глазами. Лютик сам не понял, как начал пятиться в сторону выхода. В одном мгновение Флоран оказался перед ним. Только твари умели перемещаться так быстро, что почти незаметно для человеческого глаза. Поэтому Лютер чаще предпочитал ориентироваться по запаху и звукам, которые они издавали. Оттого и успел увернуться от руки, попытавшейся схватить его за локоть.       – Не трогай меня, – выкрикнул он, все же сорвавшись. Сделал несколько глубоких вдохов, игнорируя внимательный и даже требовательный взгляд. После чего снова поднял голову, повернувшись к Флорану боком: – Не сейчас.       – Лютик, – он редко называл его уменьшительно-ласкательным именем, как мать… то есть Сондра или сестры. Либо Лютер, либо, как выяснилось уже в поезде, Лютоцвет. – Мы с Фениксом слишком долго ждали, понимаешь? Оказалось непросто контролировать инстинкты, особенно, когда едва не пережил клиническую смерть.       – Не нужно… – Лютер отчаянно замотал голосов, – Не нужно оправдываться, правда. Я просто… просто хотел узнать, как продвигается расследование и не нужна ли помощь.       – Расследование? – Из-за ширмы выглянул Вирджил, и Лютер, неосторожно бросивший в его сторону взгляд, поспешил снова отвернуться. Тот, заметив его реакцию, с тяжелым вздохом отбросил влажное полотенце и поспешил завернуться в халат. Потом захватил еще один, чтобы передать Флорану. Предусмотрительный.       Лютеру сразу стало как-то легче, когда обнаженные тела оказались скрыты под тканью. Причем Флорану достался женский вариант одеяния, ведь Вирджил был шире в плечах и выше на полголовы.       – Того, кто это сделал, уже нет в поезде – это очевидно. Пятерик отравлен. Не будь мы с Кёртисом приятелями, с начальником поезда, – пояснил Феникс, заметив недоумение во взгляде Лютера, – Вряд ли даже вашей клевхин удалось многих спасти через ведьмин круг.       – А если смертник? – Упрямо предположил Лютер.       – Сомневаюсь, – вмешался уже Флоран, – я проанализировал образцы яда. Их нанесли в день отбытия экспресса из столицы. По рассказам адомантодорожников к бригаде техников, которые принимают оборудование перед отправлением, присоединились два аудитора, перед которыми, если верить бумагам, была поставлена задача проверить младший техперсонал на профпригодность при выполнении рутинных обязанностей.       – Передать информацию сейчас мы не можем, да и спросить, что это были за аудиторы, тоже, пока движемся по кротовине, – поддержал его Вирджил. – Поэтому ждем всплытия. Мне, действительно, нужно было сбросить напряжение, чтобы потом нормально всплыть вместе со всеми вами. В конечном итоге, это вообще не мой профиль, на своих крыльях поезда тягать!       – Говорю же, – Лютер даже голос повысил, когда понял, что перед ним снова пытаются оправдаться в том, в чем они совершенно не были виноваты. Это только он сам, его… ущербность. – Меня это не беспокоит. Можете хоть сутки напролет трахаться, – Так, а вот последнюю фразу он озвучил зря. Они теперь точно решат, что он обиделся. Лютер уже рот открыл, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, но его опередил Вирджил. Хлопнул по плечу и отошел к стене, возле которого разместился, как оказалось, мини-бар.       – Вот и отлично, – постановил он, отсалютовав бокалом с чем-то кофейно-золотистым. Лютер не разбирался в крепком алкоголе. Он ведь думал, что ему как минимум еще три года нельзя будет пить.       Флоран отреагировал на его слова не так позитивно как Феникс. Но спросил не об этом:       – Прежде, чем за нами пришел проводник, ты собирался рассказать, о чем еще успел вспомнить.       – Это подождет, – Лютер снова начал пятиться к выходу.       – Лютоцвет.       – Просто… не сейчас, – отрезал он и все-таки сбежал.       Не надо было вообще из купе выходить. Техника безопасности едина для всех. Если бы он ей не пренебрег и не отправился на поиски старших, сейчас бы не было перед ними так стыдно за себя.       Мембрана за ним еще не успела окончательно сомкнуться, поэтому он успел услышать короткий обмен репликами:       – Что с ним не так, ты понимаешь?       – Боюсь, что да.       Вернувшись в купе Лютер заставил себя вспомнить и заново пережить то, о чем так и не смог рассказать Флорану. До конца путешествия по кротовине случая так и не представился.       Вместе с тем, когда начали разносить поздний ужин (после непосредственно Нырка часа три-четыре вообще не рекомендовалось принимать пищу), они все, даже Сондра и девочки, собрались в апартаментах Вирджила. Называть это место купе как-то язык не поворачивался. Лютер понимал, зачем старшие это делают. Вирджилу было необходимо узнать его, Флорану – успокоить и убедиться, что он не начнет по-настоящему упрямиться, Сондре – что с ними все будет в порядке, а девочкам просто хотелось познакомиться с фениксом, ведь последние были на Терре Борейтив большой редкостью, предпочитая не покидать Терру Скорпиус.       По-началу натянутость за общим столом еще чувствовалась, но благодаря стараниям юных ведьмочек все немного расслабились. Странно, но Вирджил предпочитал больше молчать, хотя Лютер отчего-то считал, что огненный будет вести себя более активно и даже вызывающе. Но тот всего лишь пил настойку из осоки и кувшинок, врученную ему Сондрой, и внимательно рассматривал как Лютера, так и Флорана. Откровенно восхищающихся им девочек он явно всерьез не воспринимал, пусть и благосклонно улыбался на их непрекращающийся щебет и расспросы об особенностях природной магии фениксов. Лютера по-началу напрягало такое пристальное внимание, но он отвлекся, потому что Флоран в свойственной ему ласковой, почти воркующей, манере стал излагать план действий, по прибытии на Терру Людос.       – Мой поверенный должен был подготовить дом к нашему приезду. Думаю, уже на следующий день нужно навестить нотариуса и подтвердить твой статус наследника.       – Сила рода в любом случае не позволит вручить Сердоликовую печать никому другому, пока я жив.       – И так это и останется, – вмешался в их разговор Вирджил, которому, видом, не понравилось сама мысль, что с Лютером может что-то случиться.       Последний прислушался к себе, было ли ему приятно такое проявление заботы? Нет. Ему казалось, что он должен отвечать тем же, чувствовать так же, но… пока оба старших мужчины вызывали в нем только страх. Он боялся, когда они узнают о его неполноценности, он не сможет пережить унижение. Одно дело, когда парни из школы ржут и прикалываются, и совсем другой, когда тебя считают ущербным близкие. Отец… биологический отец, тоже так думал, поэтому и привел в дом ту девушку. Именно воспоминания о том, что с ней произошло потом, не давали ему жить спокойно.       – О чем задумался? – Флоран привлек его внимание, дотронувшись до локтя. Лютер непроизвольно дернулся в сторону. И мучительно покраснел под испытующим взглядом твари.       – Извини. Непроизвольно вышло.       – Сила рода эфхантов, – очень медленно, как маленькому, пояснил Флоран, – это я. Не думаю, что в девятилетнем возрасте тебе рассказывали о тонкостях вашего взаимодействия с небесным покровителем.       – Небесным? Ты же водник, – Заинтересовался Вирджил, все так же наблюдающий за ними, несмотря на то, что Лес очень старалась отвлечь его каким-то вопросом про взаимодействие огненной и болотной магии.       – У меня две стихии, – повернулся к нему Флоран.       – Никогда о таком не слышал, – прищурился Феникс.       – Вера обитателей Терры Людос уникальная субстанция. Сами они в большинстве своем практически не способны использовать магию, но если начинают массово верить во что-то или в кого-то… это случается.       – То есть мои предки, – тихо уточнил Лютер, – сами тебя создали?       – В том виде, в котором я предстал перед вами в упряжном вагоне, да. Это благодаря им. Но, как ты понимаешь, создать что-то совершенно из ничего, невозможно. Первый принцип алхимии. Хотя закон сохранения вещества магия вполне может обойти за счет действия закона приумножения энергии. Поэтому я уже был кем-то или чем-то, прежде чем превратился в себя нынешнего под воздействием их веры.       – Звучит так, – Леса решительно вмешалась в разговор мужчин под насмешливым взглядом матери, – будто их вера как Зараза, способна провоцировать в телах людей и тварей безвозвратные мутации.       – Так и есть, – мягко улыбнулся Флоран. – В одной из своих первых статей на нашей любимой Терре Борейтив я приводил довольно весомые доводы о том, что Зараза порождена Верой, возможно, Верой тех, кто против смешения людей и тварей.       – Постой-постой, – Вскинулся Вирджл, – Ты Райт. Эск Райт. Я читал все твои статьи!       – Эскулап и Флорайт я превратил в псевдоним.       – Вообще, Райт – это европейский вариант имени нашего рода, – подал голос Лютер, – мое родовое имя Лютоцвет Райт. Есть и азиатский вариант – Лю То Маугунь. Маугунь при определенном начертании иероглифов можно перевести как цветок лютика.       – Ты все вспомнил, – после небольшой паузы обронил Флоран.       Лютер кивнул и уткнулся в стакан с соком айвы. Автоматы с этим напитком стояли во всех коридорах и купе, ведь именно он облегчал постэффекты Нырка.       – Значит, понимаешь, почему я тебя забрал… так рано, – Флоран не позволил ему отвлечься на посторонние размышления.       Лютеру было тяжело говорить с ним. Он не знал. откуда взялась эта тяжесть. Но он заставил себя поднять глаза на опекуна.       – Не совсем.       – Ну, – вдруг вмешалась Сондра, – думаю, мы с девочками уже наелись… – она встала.       – Но мам, – протянула Лес, которая получила от феникса еще не все ответы на свои вопросы. Исе такой скорый уход из-за стола тоже пришелся не по душе, она насупилась и недобро взглянула на взрослых, особенно, на Флорана. Тот улыбнулся и подмигнул младшей дочери, после чего сказал:       – Не обязательно уходить сейчас. Лютер все равно не готов к конструктивной беседе. Я прав?       – О, милый, – обратилась старшая ведьма к приемному сыну, – с каких пор ты так много думаешь, прежде чем сделать что-то?       – Наверное, – Лютер разозлился, – с тех самых, когда вы сказали, что нас не связывают родственные связи.       – Родственные может быть и нет, – посерьезнела она, – но разве нас совсем ничего не объединяет? Или ты не можешь мне простить, что, пока ты рос, я воспользовалась Флораном и родила девочек?       Лютер покраснел. Не то, чтобы он злился на то, что они были женаты все это время и даже зачали общих детей. Но да, ему приходили в голову мысли, что в отличие от него, Флоран все эти годы ни в чем себе не отказывал. Вон, даже с Вирджилом ждать не стал. Поэтому Лютер так стыдился себя, он понимал, что стоит рассказать о своей проблеме, никто не будет ждать, когда удастся ее решить. Они будут вместе, а он… останется неудел. Именно это его больше всего пугало. А страх порождал гнев. Лютер всегда был таким, видимо, сказывалось наследие эфхантов. Если становилось страшно, внутри зарождалась ярость, на которую откликался дар… Дух Охотника, как это называли в их клане. Аналог Зверя тварей. Просто раньше он не помнил о том, что охотник. И свои победы в школьных драках приписывал только себе, а не силе рода.       – Если тебя это утешит, мы с Ло дружим, и в этом эксперименте он мне помог чисто по-дружески.       – Эксперименте? – Лютер с недоверием посмотрел на приемную мать, а потом бросил быстрый взгляд на Лес. – Это они эксперимент?       – Ты ведь знаешь, магия ведьм темна, ее порождает гиблое место. Пустошь, болото, ущелье, зыбучие пески и прочие места, где с древних времен гибнут живые существа. В нашем мире много тысячелетий не рождались светлые ведьмы, ведь мы, как и люди, с Терры Людос. И в нашем родном мире так мало осталось света и чистоты. Только на бумаге, только на словах. Дела людей темны, как и наша магия. Еще маленькой девочкой я решила, что верну в мир немного света.       – Мама, – изумленно прошептала Лес, когда Сондра замолчала.       – Мы с Флораном считаем, что ты будущая ведьма чистой воды. С Исой пока не ясно. Но уже сейчас можно утверждать, что эксперимент прошел удачно.       – Но… как? – Ошарашенно вопросил Вирджил, у которого от всего услышанного брови сошлись на переносице. Он явно не ожидал, что судьба сведет его с семьей, в которой будут такие запутанные родственные связи.       – Обе мои стихии изменчивы и текучи, – вступил Флоран, – Пришлось, конечно, постараться, но конструкция облучателя зарекомендовала себя успешно.       – Вы изобрели какой-то новый прибор, влияющий на ману? – Вирджил весь подобрался.       – В общем, да. Сплав артефакторики и техники получился весьма нетрадиционным по конструкции, поэтому пришлось почти два года ждать регистрацию патента. В Патентном бюро так и не смогли разобраться как все это вместе работает, – Сондра была крайне довольна собой.       – Но мне не попадались статьи о таком прорыве!       – А зачем? – Поинтересовался Флоран с неизменной улыбкой, – Эксперимент еще не окончен. Пусть Лесли уже проявляет нетипичный модус силы, но до ее полной инициации еще далеко. Мы решили, что не стоит никого обнадеживать.       – Но кто-то все же решил вмешаться? – От догадки Лютеру стало не по себе, – Мы поэтому так быстро уехали?       – Нет, детка, – Сондра накрыла его руку ладонью. – Мы уехали, потому что пришло письмо от стряпчего эфхантов. Ты должен вступить в права наследования как можно скорей.       – Потому что мой… биологический отец умер?       – Потому что он иссяк, – поправил его Флоран.       – Как это? – вмешался Вирджил. – Только твари, очень древние твари, могут иссякнуть и обратиться в камень, пока новая искра не разожжет сердце. Охотники ведь люди.       – В большинстве своем, – согласился Флоран, – но он иссяк потому что активировалось родовое проклятье, – и потом с какой-то непонятной ненавистью, которой Лютер никогда от него не видел, добавил: – Сам напросился.       – Ты к этому причастен?       – Куда мне? Я был слишком занят семьей и Лютоцветом, чтобы вообще вспоминать об этой… мерзости.       – Дорогой, – Сондра погладила его по плечу, – не надо пугать детей. Да и Лютер, кажется, не все вспомнил.       – Или вспомнил, но неправильно оценил, к чему именно его тогда начали готовить.       – О чем ты? – Лютер нахмурился.       – Ло Ф Ло, – твердо произнесла ведьма и очень внимательно посмотрела на супруга, – не сейчас.       – Ты права, – тот словно сбросил с себя злую личину, встряхнулся и подарил Лютеру хорошо знакомую, добрую улыбку. – Мы вернемся к этому разговору по прибытию. – После чего полностью переключился на Вирджила: – Ты уверен, что потянешь в одиночку еще и Всплытие? Пятёрик вовремя получил антидот, так что никто из них не умрет, но постэффекты от этого дрянного яда будут гулять в их телах еще несколько месяцев. В упряжку не запряжешь.       – Ну, – командер криво усмехнулся и окинул их всех пристальным взглядом, на несколько секунд дольше задержавшись на Лютере, – раз уж мы все тут откровенничаем, так сказать, в меру своей испорченности, то мне следует для начала представиться. Мой ранг бесс, прозвище Кровный.       Быстрее всех сообразила Лес, которая, как оказалось, была весьма неравнодушна к спортивным играм тварей.       – О, боже! Ты… то есть вы… то есть… – Она посмотрела на Лютера в диком волнении, а потом со священным ужасом прошептала, – Бескровный Феникс.       – Постой, – Лютер понял, отчего так переполошилась сестра, и похолодел, – Шестикратный победитель Тварьих игр?       – В трех самых крутых номинациях, – с восторгом поддержала его младшая сестра, – Сила в скорости, Сила в контроле и Сила в песне.       – А еще генерал-майор мировой службы безопасности Терры Борейтив, – медленно проговорил Флоран, глядя на Вирджила без улыбки.       – В отставке, – уточнил тот, с усмешкой во взгляде.       – И зачем же ты направляешься на Терру Людос, огненная пташка? – Сондра задала самый главный вопрос в свойственной ей манере.       – Разумеется, душегубов ловить, – в том ведьме отреагировал тот.       – Людей? – Поинтересовалась Лес, смутилась и уточнила: – Ну, там же в основном люди живут. Зачем столько силы, их и обычная тварь может поймать.       – Ты в этом так уверена? Хотя, и людей тоже. Но все несколько глобальнее. Мы проанализировали экстремумы иссякания наиболее сильных и значимых для общества тварей за последние двенадцать лет. Есть предположение, что во всех трех мирах действует какая-то террористическая группировка, нашедшая способно провоцировать механизм утечки силы и окаменение.       – Поезд попытались уничтожить из-з тебя, – Флоран сделал в общем-то логичный вывод.       – Нет. Я думаю, что все же из-за тебя. Ты сильная тварь, кто-то мог об этом узнать. Мой же вагон прицепили на последнем перегоне. Изначально, я должен был присоединиться к другому составу и нырнуть на Терру Скорпиос, а уже оттуда на Любос, но… – он запнулся, явно принимая решения, стоит ли рассказывать до конца.       – Ну, – подал голос Лютер, – государственную тайну ты уже раскрыл. Хотя мы могли бы оказаться как раз из этой вашей тайной группировки.       – Вы? Тогда зачем бы прилагать столько усилий, чтобы спасти и поезд, – Вирджил кивнул на Флорана, – и меня? – Бросил взгляд на самого Лютера. И тут же наградил хитрой усмешкой, – Хотя, у вас же есть ведьма. Поэтому, я думал об этом, хоть и не долго.       – До или после того, как уложил Ло Ф Ло в постель?       – Технически, в постели мы еще не были. Но, если тебе так интересно, во-первых, до, а, во-вторых, еще вопрос кто кого уложил. Знаешь, воздушники очень страстные, как и огневики. Нам обоим совсем непросто сдерживаться, особенно, когда метки уже проявились.       – Воздух питает огонь, я знаю, – кивнул Лютер, спрятав взгляд. Конечно, он прекрасно все понял, но все равно, расстроился, как бы ни старался подавитьэто в себе.       – Ну, раз знаешь, почему бы тебе до конца путешествия не перенести свои вещи сюда.       – Нет, – после паузы твердо произнес Лютер, подняв на Феникса глаза.       – А если я очень ласково попрошу? – В ответ тот весь подался вперед, отчего появилось непреодолимое желание вскочить и убежать. Лютеру с трудом удалось заставить себя остаться на месте и выдержать его взгляд.       – Не дави, – на плечо Вирджила легла ладонь Флорана, – Он нас обоих переупрямит, можешь мне поверить.       – Ты плохо меня знаешь, – фыркнул тот, явно не желая сдаваться так просто.       И тогда Лютер не выдержал. В кругу семьи он редко позволял себе показывать эту сторону своей натуры. Но Вирджил не был семьей, возможно, никогда и не будет. Говорили, что люди, в отличие от тварей, могли весьма успешно преодолевать притяжение метки судьбы. Вера… им и в этом помогала именно она. Эта мысль стала отправной точкой для его дальнейшего ответа.       Лютер поставил локти на стол, переплел пальцы перед лицом и устроил на них подбородок. Глянул на Феникса искоса и мягко, словно подсмотрел это выражение лица у приемного отца, улыбнулся:       – Я ведь могу истово поверить, что ты мне не пара, Феникс Вирджил. Ведь что такое Вера? Это Воля. И моя Воля все еще не позволяет твой метке проявиться на моем теле.       – Но метка Флорана на тебе есть, – попытался возразить тот, сильно нахмурившись.       – Она начала выцветать, после того, как я вас увидел.       – Нет, – выдохнул Флоран недоверчиво, но столкнулся с Лютером взглядом и в одно мгновение вскочил и переместился ему за спину. Лютер не пошевелился, когда чужие пальцы раздвинули волосы, только пояснил:       – Я нашел ее сразу после инцидента в упряжном вагоне, а потом решил вспомнить, как плетется одноуровневая боевая коса, прежде чем прийти на ужин, и увидел, что завиток за ухом побледнел.       – Посмотри на меня, – Флоран легко, словно пушинку, повернул его к себе вместе со стулом и опустился на одно колено, глядя на Лютера снизувверх. – Пожалуйста, я тебя прошу, не делай это. Не отвергай.         Лютер смутился, у него по ощущениям даже уши покраснели под этим жаждущим, молящим взглядом.       – Я стараюсь, правда, но вы… вы провоцируете постоянно!       – Так, – Сондар в их компании, определенно, выступала голосом разума, – дорогие мои, давайте все успокоимся. Лютер, малыш, если тебе нужно больше пространства, мы можем снова переселить тебя к девочкам.       – Нет, я лучше один… То есть, если ты хочешь к Флорану.       – Нет-нет, хорошо, если тебе нравится в том купе. Но до Всплытия остается меньше суток. Еще столько же мы будем добираться до Амстерлама, а потом уже на другом транспорте до Варсенолы. Этого времени хватит?       – Хватит для чего? – Настороженно уточнил он, тяжело сглотнув.       – Смириться? Определиться с предпочтениями? Решиться отказать двум родственным душам? Смотря, что сам выберешь, – демонстративно пожала плечами она, – Тебя никто не принуждает, детка, но лучше, чем с ними, тебе не будет никогда. Родство душ – это не любовь, в традиционном ее понимание, это обретение вечного смысла.       – Смысла жизни, ты хочешь сказать? – Прошептала Лес, следящая за их разговором как завороженная.       – Смысла всего. Жизни, магии, света и тени. Всего. Ты должен ответить прежде всего самому себе, Лютик.       – Я понял, – он низко опустил голову. чтобы больше не смотреть в лицо Флорану.       – Хорошо, – постановила тем временем Сондра, – если наелся и хочешь уйти, сейчас самое время.       И Лютер поспешил покинуть пристежной вагон. Сердце ныло, в голове был полный сумбур. Но… но жить и верить хотелось как никогда в прежде.