***
Локи просыпается, когда Луна срывает голос, облаивая кого-то на улице. Лофт ругается, когда спускается вниз, чтобы обнаружить на своем крыльце улыбающуюся и довольную Дарси. Он распахивает дверь, унимая собаку. — Доброе утро. Кофе? — Его волосы растрепаны после пробуждения, голос немного хриплый. На его извинения, девушка мило замечает: «Брось, даже если тебя извалять в грязи, думаю ты сможешь держаться с королевским достоинством». На это Локи привычно фыркает в ответ. Дарси занимает место в углу стола, пока он варит кофе, достает чашки, насыпает корм для Луны. — Как прошло свидание? — Он зевает, растягивая тугие мышцы спины. Глаза Дарси тут же загораются опасным огнем. — Это были близнецы! Можешь себе такое представить? Локи не хочется злиться или закатывать глаза, он принимает ее радость и слегка кривит губы в ухмылке. — Конечно, вам с сестрой нечего будет делить. Она смеется, копаясь в своем рюкзаке. — Тебя снова зовут на вечернее шоу Линса. Не перебивай, я знаю, что ты не хочешь больше давать интервью, но это нужно. И там не будет команды Грандмастера, я узнавала. После получения статуэтки тебе нужно больше показываться на людях. Кстати, где она? Можно селфи с ней? Локи хмурится, и девушка обиженно надувает губы. — Да ладно, обойдусь. — Да нет же. — Разочарованно, Локи трет лоб. — Я не помню, где она. Брови Дарси взлетают к линии роста ее волос. — Ты потерял «Оскар»? — Я ничего не терял! — Злится Локи, оглядывая кухню. — Он был где-то здесь… А, нашел. Золотая статуэтка покоится на куче листов на маленьком столике, не позволяя им разлететься от ветра. Его секретарша недоверчиво переводит взгляд обратно на Локи. — Итак, ты используешь награду, за которую многие готовы убить, как… пресс-папье? Локи пожимает плечами. — Когда с ней не играет Луна. — Так. — Дарси вскакивает, чтобы взять статуэтку и бережно оттереть ее салфетками от засохшей слюны Луны. — Мне нужно звонить в их оргкомитет. Лафейсон, это просто издевательство! Хотя журналистам и твоей армии фанатов это бы понравилось. — Не называй их так. — Снова морщится Локи, пока Дарси делает несколько фотографий. — Ты приехала ради пары фоток? Потому что новости о съемках можно было бы сообщить по телефону. — Я приехала ради этого. Девушка достает из рюкзака пачку перешитых листов, в которых Лафейсон к своему изумлению узнает сценарий, о котором он просил. — Так быстро? Но как? Как ты успела? Дарси выглядит невероятно довольной собой. — Ты меня недооцениваешь. И это было непросто, если тебе интересно. Вот, только это очень конфиденциально, лучше бы тебе не говорить, что ты знаешь о нем, иначе могут возникнуть проблемы. — Знаю. Не волнуйся, это для личных целей. — Он бережно берет копию, чтобы положить на стол. — Я даже не знаю… Что я могу для тебя сделать? — Это моя работа. — Удивленно отвечает Дарси, пробуя кофе. — О, ты добавляешь кардамон? — И корицу. — Лофт бросает на нее странный взгляд, задумавшись о чем-то своем. Дарси не уделяет этому слишком много внимания. Читать Локи практически невозможно, поэтому она особо и не старается. — Да, кое-что еще. Как я узнала от твоего адвоката, у тебя есть дом в Норвегии. Тебе нужно подтвердить право наследования. Теперь Локи болезненно морщится. И очевидно, ему совершенно не хочется думать об этом. — Пожалуйста, займись домом сама. — Видишь ли, твой прошлый секретарь вероятно не говорил тебе, но ты мог бы просто подписать бумаги в течение полугода со смерти отца. Но время прошло. Тебе нужно встретиться с его адвокатом, чтобы оформить все правильно. И боюсь, сделать это можно только в Норвегии, потому что вылетать в США он отказывается из-за личных дел. — Боже, Дарси. — Локи встает, чтобы налить себе еще кофе. — Скажи, что я могу подписать какую-нибудь доверенность на твое имя, и ты можешь сделать это сама? — Почти умоляет Лофт. — Увы, мистер Лафейсон, это надо было делать раньше. Особенности завещания и законодательств. Тебе нужно ехать в Норвегию. Я не понимаю, почему ты не хочешь развеяться, учитывая, что твое расписание на этот месяц почти свободно. — Да, ты не понимаешь! — Лофт говорит это почти жалобно. — Знаешь, мне не нужен этот дом. Пусть его забирает кто-нибудь другой. Если я просто не поеду ничего ведь не случится? — Ну, раз в год будет приходить штраф. — Это меня устраивает. — Говорит Локи. Он не может ехать в Норвегию. Он не может сталкиваться с домом своих родителей. — Самое глупое, что я слышала от тебя за последнее время! Она не любит, когда Лафейсон так смотрит на нее. Его зеленые глаза прищурены в глумливой и холодной усмешке, как будто он говорит: «Ты действительно настолько наивна и думаешь, что я изменю свое решение?». Но она не привыкла сдаваться. — Я подожду твое окончательное решение до конца недели.***
Остаток недели летит кувырком, превращаясь в огромный беспорядок. Дни смешиваются, один перетекает в другой. Теперь, когда его режим дня окончательно сбился, Локи не понимает прошел ли день, утро сейчас или вечер? «Я схожу с ума?» Эта мысль посещает его все чаще, становится назойливой, натирает мозоль на его уставшем сознании. Он застрял, он увяз, он в ловушке и не видит выхода. Нет ничего и никого, кто мог бы вытащить его. Кое-что происходит в пятницу. Она почти не отличалась от остальных дней за эти месяцы, но стала днем, когда еще одна соломинка ломает вдруг спину верблюда. Он долго лежит в ванной, пока не понимает, что вода совсем остыла, а его кожу штурмуют колоны мурашек. Тогда Лофт идет на кухню, чтобы открыть еще одну бутылку вина, на этот раз из Аргентины. Но когда он подносит бокал к губам, один лишь запах вызывает у него отвращение. Всего в один момент что-то внутри Локи ломается, и бокал выскальзывает из его чутких пальцев. Его взгляд пустой, когда он смотрит вниз, на то, как по его идеальному полу растекается красное пятно. Ругательство застревает на его языке, а потом он вдруг чувствует себя совершенно опустошенным. Будто бокал специально выскользнул из его рук, будто это — еще одна насмешка над ним. Будто вокруг него теперь ничего не должно идти хорошо. Он просто опускается на пол, окруженный осколками. Он обхватывает себя руками, пряча лицо в коленях. Этот срыв поражает его. Ничего не случилось, этот день был такой же, как и многие другие. Осознание того, что он, кажется, плачет делает еще хуже. Его тонкие пальцы беспорядочно водят по красной луже, в которой плавают куски битого стекла. Он собирает все силы, чтобы наконец встать. Локи собирает крупные осколки, вытирает пятно салфетками, добавляет пятновыводитель в список покупок. А потом он идет в постель, потому что темнота за окном внезапно кажется недружелюбной и зловещей. Ему не спится. Локи долго возится в кровати, но одна ее часть слишком горячая, а без одеяла холодно и не комфортно. Он пытается уснуть больше часа, но попытки тщетны. Все же, Локи закрывает глаза и решает не открывать их до самого утра или до момента, пока сон не заберет его в свои объятия. С закрытыми глазами только хуже. Это не рациональный страх, это что-то глубинное, что-то другое. Локи понимает, что дрожит. «Если бы только он был здесь…» Внезапно его снова охватывает ужасная злость. Это чувство привычно для Локи, это что-то знакомое, а знакомое — не так страшно, как неизведанное. Только в этот раз все его раздражение и ненависть направлены только на себя. Он обязан дать Тору дышать, он больше не может мешать ему, он не в силах больше видеть это выражение муки на его лице. У него еще оставалось снотворное. Локи спускается вниз, чтобы найти банку в одном из кухонных шкафов. Он оставляет ее на столе, чтобы налить воды, а когда оборачивается, понимает, что не глядя поставил ее прямо на копию рукописи Тора. Стоит ли ему вообще читать ее? Локи никогда не было так плохо, а перед ним то, что может добить его окончательно. Если этот сценарий вдруг окажется так же хорош, как и предыдущие работы Тора, это убьет его. Его сердце лопнет, потому что невозможно любить Тора еще больше… Наверное, он дурак. Наверное, он совершенно сошел с ума, когда вместо снотворного, способного облегчить его страдания, Локи берет с собой в постель рукопись. Теперь подушки складываются как надо, а одеяло больше не кажется удушающим и жарким. Локи делает выдох, прежде чем начать читать это. Он готов, он не позволит чему-то такому простому испортить свою жизнь. Это простое любопытство… Иногда Наташа говорит: «Любопытство кошку сгубило». Первые страницы Локи думает, что ему просто кажется. С десятой — что это наваждение. К пятидесятой его горло дрожит, его руки дрожат, а глаза снова мокрые. Он гневно смахивает влагу с глаз, ругая себя за то, что стал таким мягкотелым, но это не то, что Локи сейчас чувствует. Герой Тора говорит его словами, ходит теми же тропами и совершает те же ошибки. Его манеры, его речь — во всем этом Локи не может не узнать себя. Это — его история, история его ошибок и их отношений. И все это пропитано бесконечной лаской и любовью к нему. Локи давит крошечную искру надежды в своей груди, потому что знает, чем это может закончиться. К середине сценария он понимает, что главный герой — не совсем он. Герой Тора лучше него, честнее, благороднее. Во всех отношениях он лучше Локи. И Лофт больше всего на свете хочет знать — это то, как его в действительности видел Тор или то, каким бы он хотел его видеть? В одной из сцен Локи узнает их разговор на парковке и ему хочется кричать от отчаяния. Мама героя, вероятно списана с Наташи, и он желает провалиться сквозь землю, когда узнает, что было скрыто от него все время пока они не общались. Какой же он идиот… И во всем этом чувствуется знакомая, нежная рука Тора. С болью, юмором, бесконечной любовью к жизни и не угасающей надеждой на лучшее. Ничто не может отвлечь его, потому что сейчас он чувствует себя ближе к Тору, чем когда-либо. Он чувствует его, он понимает его, он его знает. Остается всего одна глава, и Локи с удивлением обнаруживает пометку на полях. Она отредактирована. Тут была другая концовка, и дата на полях говорит, что Тор изменил сценарий совсем недавно. Глаза Локи округляются, когда он понимает, что это был день после церемонии. Он набирается решимости, чтобы дочитать это. Он ходит по комнате, он спускается вниз, чтобы погладить пушистую голову Луны, пока она спит. Он не может унять дрожь. Он чувствует себя заключенным, и приговор ему уже вынесен. Ему остается только найти в себе смелость, чтобы встретить его лицом к лицу. Локи никогда не молился, но сейчас он как никогда близок к этому. Все, о чем бы он просил — чтобы Тор оказался великодушнее его. Чтобы в его сердце еще была любовь к нему, еще были силы на прощение, на еще одну попытку… Это — еще одна ночь, когда он пропускает сон. Когда Локи дочитывает сценарий, солнце показывает первые лучи, и он спускается на веранду. Он чувствует себя выжатым, бесконечно уставшим. Но он больше не пытается задушить искру надежды в своей груди, и она растет и ширится, почти не давая ему дышать. Это слишком хорошее чувство, и как давно он не чувствовал ничего подобного. Возможно, Тор все еще может простить его. Возможно, он еще верит, что все может быть хорошо. Локи долго решается, чтобы набрать хорошо знакомый номер. И еще дольше, чтобы нажать кнопку вызова. Тринадцать длинных гудков, но тщетно — Тор не берет трубку. Лофт не пробует звонить снова. И в этот самый момент все винтики в его голове вдруг встали как надо, окончательно собрав его. Все встало на свои места. Наконец-то Локи знал, кто он. Ему понадобилось столько лет, но вот он здесь, цельный, полный решимости и как никогда готовый к вызову.***
— Тебе нужно есть. Хоть что-нибудь. Я обещаю, что не буду цепляться к тебе по пустякам, но я не хочу, чтобы ты попал в больницу от голодного обморока или истощения. Локи невесело смеется. Обычно он начал бы спорить, но теперь, чтобы успокоить подругу, Локи заказывает большой кусок торта. Сахарное безумие передает инсулиновый привет с тарелки. Наташа не одобряет его выбор, но не комментирует. Это — лучше, чем ничего. — Я догадываюсь, в чем причина. Можешь не говорить. Локи уныло водит ложкой по тарелке. — Ну конечно, ты догадываешься. Два сообщения на ее телефоне. Одно от Тора, второе от Локи. Содержание одинаковое — «Встретимся сегодня?». Это вызывает у нее головную боль, потому что интуиция никогда не подводит Наташу, и она прекрасно понимает, что что-то произошло. Она уже разрывается между ними. Она не хочет этого, но ей приходится делать этот выбор. — Довольно легко сопоставить факты, когда всю неделю Тор ведет себя как сомнамбула в спячке. — Это не имеет смысла. Сомнамбулизм — это расстройство, при котором… — Не умничай, ты все понял. Несмотря на то, что его настроение отвратительно, возможность снова сидеть рядом с Романовой, разговаривать, делиться чем-то — как подарок судьбы для Локи. Он скучно оглядывает кусок торта на вилке, прежде чем съесть его. Это совсем не вызывает аппетита. — Типичный Лафейсон. — Мягко говорит Нат. Больше всего Локи хочет услышать от нее о Торе, но он не станет спрашивать. На самом деле у него две причины для встречи, и он рассказывает ей про дом отца. — Боже… — Нат выглядит взволнованно, осматривая Локи. — Я бы очень хотел, чтобы ты поехала со мной. Но, вероятно, ты будешь занята. — Со спокойной улыбкой он пожимает плечами. Романова уже думает, как бы очистить свое расписание, и отчаяние в ее глазах говорит о том, что это невозможно. — Я так не хочу, чтобы ты ехал один, но съемки… И мы хотели съездить в несколько кондитерских, чтобы договориться насчет торта и… — Все в порядке. Честно. — Он берет Нат за руку, глядя ей в глаза. — Конечно, я бы очень хотел поехать вместе, но я даже не думал, что у тебя может быть свободное время. — Ты уверен, что тебе стоит ехать? То есть, я все понимаю, но… ты уверен? Боже, конечно, ты уверен. Ты наверняка много думал, прежде чем решиться на это. Локи поднимает на нее взгляд. — Мама тоже жила там. Его мать всегда любила его. Возможно эта поездка может помочь ему смириться? Поможет узнать себя лучше? Возможно он даже смог бы… Нет, он не сможет простить отца. Но дом связан не только с ним, возможно в данный момент эта поездка как раз то, что ему нужно? — Да. Думаю, это могло бы пойти тебе на пользу. И когда ты уезжаешь? Надолго? — Ночью. Я решился только сегодня, и Дарси нашла билет. Если откладывать это, боюсь, я могу передумать. А насчет надолго ли… Я не покупал обратный билет. Мое расписание свободно. Возможно, я вернусь через пару дней, а может через пару месяцев. — Ох, Локи… Наташа крепко сжимает его кисть. Их отношения только наладились и меньше всего ей бы хотелось снова терять друга. — Но ты же будешь на нашей свадьбе? — Обещаю. — Смеется Лофт. — Ты слишком драматизируешь. И ты всегда можешь приехать. Они улыбаются друг другу, хотя Наташа выглядит встревоженной. — Ты сбегаешь. — Грустно констатирует она. — Вроде того. — Невесело улыбается Локи. — И у меня к тебе есть просьба. Я понимаю, если ты не захочешь этого делать или решишь, что это слишком… Наташа мерит его скептическим взглядом, но когда она видит страдание на лице друга, выражение ее лица становится мягким. — Просто скажи. Локи закрывает глаза. Его пальцы копаются в сумке в поисках чего-то, и он извлекает толстый конверт без каких-либо надписей и кладет его на стол перед Наташей. — Можешь передать это Тору? Это последняя просьба, связанная с ним. — Добавляет он быстро. — Я пытался позвонить ему, но не думаю, что он готов говорить со мной после всего… Я не хочу просить тебя о большем, и больше не буду, но мне бы… мне бы очень хотелось, чтобы Тор прочитал это. Наташе хочется обнять его. Хочется утешить, хочется сказать что-угодно, чтобы Локи стало легче, но она не знает, что сказать. Она еще боится, что он может оттолкнуть ее, но все же тянется вперед и мягко касается в легком движении его плеча. — Конечно, я все передам. Так что не переживай и возвращайся, как будешь готов. Локи может только подарить ей полный благодарности взгляд.***
Изменения в поведении Тора заметили все, но никто не говорил об этом, словно это было табу. Он будто снова вернулся назад, но больше не выглядел скорбящим или раненым. Он был уставшим, задумчивым и очень молчаливым. Старк, не в силах больше это терпеть, предложил организовать очередной выезд в свой загородный дом, и тут же был поддержан большинством голосов. Он был единственным, кто в своей прямоте не стеснялся задавать Тору вопросы и, не получая ответов, удивленно оправдывался, когда друзья обвиняли его в нетактичности. Причина хандры Одинсона была всем хорошо известна, но больше всех всегда знала Наташа. Она заглянула к нему и Брюсу во вторник, когда Тор должен был остаться в офисе один. Его всегда спасала работа. Последние недели текли для него быстро, и, если бы не эта встреча с Локи, он так и оставался бы в привычном ритме. — Привет! — Она осторожно заглядывает в офис, и находит Тора, как и ожидала, за своим рабочим столом. — Что ты здесь делаешь? — Он широко улыбается, отрываясь от монитора, чтобы поприветствовать подругу. — Соскучилась? Наташа кивает, и ее рыжие кудри мягко подпрыгивают вокруг ее лица. — Еще как. — Искренне отвечает она. Несмотря на бодрый ответ Тора, видно, что он все еще не пришел в себя. Она не хочет тянуть с этим, но и не хочет вмешиваться слишком сильно. — Как ты? — Нормально. — Отвечает после паузы Тор. Больше он ничего не говорит и выжидательно смотрит на нее, будто понимая вдруг, что она пришла не просто так. И Наташа не тянет, но вопрос вырывается прежде, чем она успевает удержать его на кончике языка. — Почему ты не ответил на звонок Локи? — Что? — Тор инстинктивно отступает. — Ты не видел его звонок или… Она не успевает договорить, потому что видит выражение его лица. Назвать это «несчастным» было бы слишком мягко. — Извини. — Шепчет она. — Тор, прости, я просто… Тор качает головой. — Я думал, что совершенно ясно дал понять, что не хочу говорить о Локи. Я думал, ты понимаешь это и… Он осекается, когда ловит на себе ее изменившийся взгляд. Романова сканирует его, изучает. Ее глаза скользят по его лицу и плечам, по рукам, напряженной шее. Он останавливает это. — Не надо, Нат. Последнее, чего я хочу, так чтобы ты тоже поднимала эту тему. Я думал, что все придет в норму, но в этот раз я действительно не знаю, сколько мне понадобится времени. Возможно, это никогда не пройдет, и мне просто нужно научиться жить с этим. Он опускает голову. Тор невероятно сильный, но перед ней прятаться он не готов, поэтому она просто сделает то, ради чего пришла. — Я пообещала Локи, что сделаю кое-что. Прости, но я уже пообещала и не могу забрать свои слова назад. Она протягивает Тору пухлый, белый конверт. Тор тянется к нему на автомате, и прежде чем успевает подумать, конверт оказывается у него в руках. Наташа уже стоит в дверях. — Мне жаль, что тебе приходится чувствовать это снова. Я делаю это сейчас, потому что в следующий раз мы увидимся только у Старка, где будет полно людей, а я хотела, чтобы это было конфиденциально. И еще… Она мнется, когда понимает, что Тор больше не смотрит на нее. Его взгляд направлен на окно, в сторону огромного, сияющего с высоты птичьего полета огнями Лос-Анджелеса. Его лицо — каменная маска без всякого выражения. — Не обижайся на меня. Тор удивленно вздрагивает, словно очнувшись ото сна. — Я бы не стал. — Уверяет он Нат. — Позавчера мы встретились. — Неуверенно говорит Наташа. — И это был совершенно другой человек. Такой, каким я помню и знаю его всю жизнь. — Ей тяжело находить слова. — Думаю, ты еще не знал такого Локи… Она хочет сказать что-то еще, но заставляет себя остановиться. — Вот что он попросил передать. Он сказал: «Я прошу его в последний раз выслушать меня и прочитать это. Дальше я приму любое его решение, каким бы оно не было» Тор стоит белый, как снег. — Это все? — Он старается держаться, но легкая вибрация в его голосе выдает волнение. — Нет. — Наташа смотрит ему в глаза. — Он хочет, чтобы ты знал, что он любит тебя больше, чем что угодно другое в этом мире. Это все. — Добавляет она, прежде чем выскользнуть из офиса Тора и оставить его в звенящей тишине.***
Локи узнает это место сразу, хотя не был здесь много лет. Улицы тихие и безлюдные, моросит легкий дождь, но местные жители говорят, что не стоит ожидать хорошей погоды в это время года. Здесь гораздо спокойнее, и он может ходить по городу не прячась от журналистов и внимания поклонников. Люди здесь отличаются от жителей США, они привыкли жить в неспешном, свободном ритме, уважая личную жизнь и пространство других людей. Локи прилетает в Осло утром и арендует машину, чтобы доехать до пригорода, где находится его дом. Там всего две небольшие гостиницы, потому что туристов здесь почти не бывает. Локи снимает один из номеров, не зная, сможет ли остаться на ночь в собственном доме. В первый день он просто едет к адвокату и бродит по городу, потому что ищет в себе силы, чтобы встретиться лицом к лицу с этим домом и его демонами, от которых он убегал столько лет. Каждая улица дает ему воспоминания, которые его мозг все это время прятал от него. Он не решается прийти туда на второй и третий день. А в следующие два дня поднимается буря. Локи сидит на кровати в гостинице, слушая как дождь барабанит по стеклу. Он пытается проверить почту, но связь тут не ловит, а он не удосужился найти время, чтобы купить новую сим-карту. В новостях объявляют штормовое предупреждение. Он всегда боялся грозы, потому что здесь бури были особенно ужасны. В детстве он любил смотреть, как бушует океан, но однажды вспышка молнии ударила совсем близко от него. Проходит неделя. Он быстро находит этот дом. Он маленький, типично-скандинавский, выкрашенный белой краской, с синими наличниками и низким забором. Когда-то ухоженный сад зарос травой и сорняками, а нижняя ступенька начала гнить от влаги. Локи поворачивает ключ в замочной скважине, и оказывается внутри. Тут все так, как он помнил, только более темно, пусто и нетронуто. Этот дом — просто дом. Никаких демонов или призраков. Все поверхности покрыты пылью. Локи открывает все окна, чтобы впустить сюда воздух. К его удивлению, он не чувствует ничего нового. Но он не хочет оставаться тут на ночь и возвращается в гостиницу. Эта ночь проходит спокойно. Локи спит и просыпается почти на рассвете, чего не было с ним уже долгое время. Он снова бредет по крошечным улочкам, пока не находит небольшое кафе с открывающимся видом на побережье. Бармен, который является и хозяином заведения интересуется, местный ли он, явно не узнав Локи. — Я родился здесь. — Говорит Лофт. — Но не был тут с детства. — Тогда вам обязательно нужно посетить фьорды. У него было одно тайное место. Это была огромная отвесная скала с бушующим океаном далеко под ногами. Он часто прятался там, когда был маленьким. В этом месте было что-то сокровенное, величественное и древнее, как этот мир. Оставив бармену на чай, Локи идет смутно знакомой дорогой. Асфальт заканчивается, начинается проселочная тропа. А потом исчезает и она, оставляя Локи на скалистой, поросшей травой местности. Он уже слышит отдаленный шум воды и крики чаек. Сегодня хмуро, поэтому океан все еще не виден за плотным слоем тумана, но Лофт безошибочно узнает это место. Огромный склон, трава по колено и валун, на котором он лежал на спине, глядя на звезды. Место его силы. Он любит это. Локи мягко проводит ладонью по слою мха, и поверхность камня, будто живая, отзывается на его прикосновение. Это место откровений, где он всегда находил покой. Он надеется на это и теперь. И сам не зная зачем, ложится спиной на камень, позволяя крошечным каплям дождя опускаться на его лицо. Он чувствует себя жертвоприношением древним богам, когда остается здесь, но он уже не может пошевелиться. Его руки и ноги будто сковывает ужасная усталость, и Локи закрывает глаза.***
Пока он занимается привычными делами, его мысли каждую минуту возвращаются к письму на столе. Это неправильно, но Тор всегда был слаб, когда это касалось Локи. «Это не может стать еще сложнее» Пока он ужинает, читает новости, валяется на диване, перечитывает сценарий его взгляд вновь и вновь останавливается на конверте. Его содержимое зовет Тора, умоляя его открыть и заглянуть внутрь. Игнорировать его было изначально провальной идеей. Тор не умеет игнорировать все, что касается Лафейсона. Он просто мучил себя несколько часов, вместо того, чтобы сделать это сразу. Тор сидит на диване, поворачивая конверт в руках. Он слишком плотный, чтобы разглядеть содержимое, но внутри Тор может нащупать какую-то неровность. Он сам не знает, что произойдет, когда он вскроет его. Он отгоняет от себя крошечную, маленькую мысль о том, что что-то еще может быть хорошо. Каждый раз, когда в нем еще горела надежда, она уничтожалась самым жестоким образом, оставляя лишь выжженную пустоту. Одинсон думает, что, возможно, он уже привык к этому. Но в этот раз это так же тяжело, как в первый. Его глаза удивленно округляется, когда на его ладонь первой выпадает небольшая морская раковина. Конечно, он помнит ее. Это тяжело, и это только начало. Он видит засушенный белый цветок нарцисса, и не может поверить, что это правда. Пока не извлекает открытку, исписанную его рукой. Тор не знает, что задевает его больше — содержимое открытки или тот факт, что Локи хранил ее все это время. Он просто не понимает, почему? Он узнает свой почерк. Он помнит свой сентиментальный крик, но не чувствует стыда за это. Он все еще готов подписаться под каждым сказанным словом. В конце остается только тетрадный лист. Почерк Локи острый, с причудливыми завитками. Его письмо совсем короткое. Лист кажется помятым, и Тор понимает почему, когда смотрит на него сквозь свет. Видимо, это было написано не с первой попытки. У Локи было несколько листов, и он так сильно давил на ручку, что тексты предыдущих черновиков накладывались один на другой и как штамп отпечатывались на странице. Отступать было поздно. «Ты — Тор Одинсон. Родился седьмого мая в США в штате Коннектикут. Учился в Гарварде, прошел курсы режиссуры. Занимался футболом, но бросил после второго курса. У тебя был кот по кличке Пятно. Ты неплохо поешь, хотя не закончил музыкальную школу по классу фортепиано. У тебя шрам под левой лопаткой, потому что однажды ты упал с дерева и наткнулся на сучок. Твой любимый цвет — красный. Я могу перечислить еще много фактов, но это не то, что я действительно знаю о тебе. Прежде всего, я посмотрел твои фильмы. Я не видел ничего более потрясающего за всю свою жизнь. Честно. Каюсь, я добрался до твоего сценария. И я не слепой, чтобы не понять, о ком он. Тор, я не хочу делать хуже. Но быть без тебя невыносимо. Я готов повторять это раз за разом — я люблю тебя. Прости меня. Я не хочу снова причинять тебе боль. Я клянусь, что это последний раз, когда я врываюсь в твою жизнь, если ты этого больше не захочешь. И я бы не стал, если бы не добрался до твоего сценария. Я открыт перед тобой и протягиваю свою руку. Ты можешь принять это или отвергнуть, и это только в твоей власти. Но спроси меня — стоит ли оно того? И я тысячу раз скажу тебе да. Дай нам еще один шанс, и обещаю, ты никогда не пожалеешь, что сделал это. Я бы не делал этого, если бы не верил, что у тебя еще остались ко мне чувства, потому что мои — перед тобой. Я бы не делал этого, если бы не был уверен, что мы предназначены друг для друга. Я не делал бы этого, если бы не был уверен, что ты единственный, кого я могу и хочу делать счастливым. Я пойму, если ты захочешь меня ненавидеть, я приму любое твое решение, мне остается только надеяться, что ты будешь гораздо сильнее меня, что ты не повторишь мою идиотскую ошибку, потому что не проходит и дня, чтобы я не жалел об этом. Всегда твой. Л. P.S. Я так много должен сказать тебе… P.P.S. Можешь отдать это письмо журналистам, если захочешь. Думаю, это стало бы настоящей феерией» Тор сам не знает почему последняя фраза вырывает смешок из его груди. Ему вовсе не смешно. Просто это очень похоже на то, как они говорили несколько лет назад, и Тор совсем забыл, как это — просто нормально, по-человечески разговаривать с Локи. Ему нужно четыре часа, прежде он берет в руки телефон. И еще несколько часов, чтобы узнать, что Локи находится за тысячи километров от него.