От судьбы не убежишь

Самое страшное на свете — это скука. Вот единственный грех, которому нет прощения.

      Главным врагом любого вампира, достаточно старого для того, чтобы уже ничему не удивляться, была скука. Годы шли, мир вокруг менялся, а они сами оставались неподвижными монолитами: потоки времени огибали их, сглаживали острые углы. Каждый из них искал свою «искру жизни» в чем мог и желал: во власти, силе, деньгах, любви…       Данте еще с детства нравились истории, начинающиеся с нелепых случайностей, с судьбы, сводящей двух людей вместе вопреки их желаниям. Просто самое интересное и будоражащее начиналось именно с таких встреч. Обычно, правда, эти истории заканчивались встречей родственной души — человека, чьи цифры идеально подходили твоим. Но не стоило винить писателей в любви к таким концовкам. Мало кто не желал встретить такого человека. Гуэрра было уже за триста, а его «77»*, выведенное готическим шрифтом на запястье, ни с чьим числом сочетаться не хотело.       Когда-то от этого было грустно, а со временем он просто привык к этому. В конце концов, на отношениях и любви жизнь не заканчивалась. А когда ты живешь так долго, то можно было не торопиться с поиском или вообще не волноваться о таких вещах, как соулмейт, потому что он мог уже умереть, а мог и вообще не родиться. Бессмертие, кроме всех своих преимуществ, всё же имело ряд минусов, с которыми ты просто мирился и учился обходить их. Так что кто знает, может, Данте встретит подходящего ему человека не раньше, чем в конце этого столетия. А может, такой человек уже давным-давно мертв, и могила его поросла травой. Гадать он не любил и просто жил, отбиваясь от скуки, как мог.       Молодая девушка врезалась в него неожиданно даже для самого вампира. Он осторожно придержал её за плечи, чтобы она еще и не упала. На ней явно чувствовался запах вампира, который привел её сюда. «Нужно лучше следить за своей едой!» — раздраженно тогда подумал Данте. Девушка подняла на него свои большие карие глаза и потерла ушибленный нос. Это был такой забавный и детский жест, что Гуэрра не удержался и фыркнул. Недовольство прошло так же быстро, как и появилось: его словно смыло теплой волной. Девчушка взмахнула своими густыми черными косами и, нахмурившись, посмотрела на него возмущенно и даже как-то воинственно. Этого Данте выдержать не мог и рассмеялся, не переставая извиняться перед девушкой (воспитание) и наконец представляясь. Тогда он еще не знал, что эта нелепая, прямо как в тех историях, встреча приведет к таким последствиям для размеренной в каком-то смысле жизни Данте.       Поэтому, столкнувшись с Мией в вампирском отеле в Амстердаме, он знатно удивился и позволил любопытству овладеть собой. — Мия? — Данте Гуэрра. Девушка улыбнулась и поправила спадающие смоляными волнами на плечи волосы. Она куталась в красный кардиган крупной вязки. Здесь наверняка было слишком прохладно для человека, привыкшего к калифорнийскому солнцу и теплу. Она уже не напоминала ту наивную и мягкую девчушку со смешным воинственным взглядом, которую он встретил на вечеринки у Бенни, словно что-то заставило её быстро повзрослеть и посмотреть на мир иначе. Но улыбалась она так же легко и мягко. Возможно, именно поэтому (ну ещё из любопытства) он решил помочь ей узнать о пророчестве больше.       Она держалась уверенно и дерзко рядом с Фабьеном, засыпая его вопросами и стараясь не дать опомниться под её напором. Данте это даже позабавило: девочка училась надевать маски и правильно играть роли, пускай ему и пришлось аккуратно сглаживать острые углы, чтобы историк раньше времени не вышел из себя и не послал их к черту.       А потом Фабьена убили, а вину попытались повесить на Мию, и интересная история превратилась в политическую игру с личными мотивами, где по одну сторону стоял древний испанский князь, а по другую юная девушка — человек! — пускай и с достаточно могущественным покровителем за спиной.       Дело резко приняло дурной поворот. И здесь бы лучше и благоразумнее было уйти и больше не вмешиваться, чтобы самому не стать мишенью: Данте не имел привычки недооценивать себя, но Фабьен был старше и опытнее, его это не спасло, так что и переоценивать свои силы итальянец** не желал. Но и в этот раз любопытство толкнуло его вперед. Хотелось проверить свои силы, пощекотать нервы и, конечно, понять мотивы испанского князя. Тогда-то Мия и спросила его легко и равнодушно, словно бы о погоде, но Гуэрра почувствовал, как по комнате разлилось напряжение: — Данте, я вампир? — Конечно нет, я бы почувствовал, — покачал он головой, а девушка печально улыбнулась и поймала его взгляд.       Гуэрра моментально ощутил ментальное вторжение в свой разум; давление, с которым Мия уперлась в его щиты; волю, которую девушка пыталась ему принести и навязать. Она почти сразу отступила, и он неверяще посмотрел на неё. Этого не могло быть. Легенды оживали у него на глазах, и это не несло ничего, кроме проблем. Но он сам хотел удовлетворить своё любопытство, развеять скуку. Это, конечно, проясняло мотивы князя, но… Стоило ли того? — Я обладаю всеми дарами вампиров и не теряю их при свете дня, — продолжила Мия как ни в чем не бывало, вываливая на него сухие факты, как люди обычно забивали гвозди в крышку гроба, — князь послал за мной охотника в Штаты. В Амстердаме для меня безопасно. У всех под носом, но вне зоны влияния испанского князя. — А ты полна сюрпризов, Мия, — тяжело вздохнул Гуэрра, быстро анализируя всю полученную информацию. — Всё еще хочешь поехать в Гальштат? — Я устала от неизвестности, мне нужны ответы, — пожала плечами девушка. — Выезжаем с рассветом. Если в Германии не встанем в пробке возле Кёльна, то часов через десять будем в Австрии, — тогда Данте сказал только это и ушел к себе в номер. Ему нужно было хорошо поразмыслить над этой ситуацией.       На Мии было красивое черно-белое платье китайского фасона с игривым, но не пошлым вырезом на бедре; волосы были собраны в аккуратный пучок; на запястье красовалась выведенная тонким шрифтом «8»***. Она мило улыбалась Йенчу и выглядела настолько безобидной и хрупкой во всем этом амплуа, что ей трудно было в чём-то отказать. Данте снова фыркнул про себя. Её поведение и созданный одеждой образ абсолютно не вязались с её числом. Возможно, будь вампир перед ними чуть старше или внимательнее, он бы заметил это и не повелся на тщательно сыгранную роль.       Гуэрра всегда считал, что внешний вид довольно важен. Он создавал нужное первое впечатление, задавал тон знакомству и позволял примерять любые роли. Поэтому всегда уделял внимание тому, как другие пытались себя подать, как вели и чем привлекали.       Мия выглядела белой овечкой, хотя из белого у неё были только серьги и платье. В действительности своей, Данте был уверен, что, как и многие женщины, юная американка была хищницей, давно понявшей, что к жертве и претензий меньше, и смотрят на неё снисходительнее, не воспринимая зачастую всерьез и больше доверяя, и ничего необычного от неё не ожидают. Так в определенных ситуациях и нужно было быть жертвой: слабой, хрупкой и всецело зависимой от других. Как сказал классик: «Никогда и ничего не просите, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!». Вот Мия и не просила. Она улыбалась, хлопала глазами и ждала, пока сами всё предложат, а если не предлагали, то сама шла и добивалась своего. Если говорить откровенно, Данте тоже попался на эту удочку: сам захотел всё узнать и сам предложил помощь, взяв тем самым на себя определенные обязательства и ответственность. Против женской хитрости мужчины ещё не изобрели средства. Данте улыбнулся своим мыслям и, придерживая Мию за талию, повел вдоль других экспонатов. Не вежливо бы было уйти, не взглянув на них. — Это Босх, «Воз сена»****? Я думала, он в Испании, — Мия перевела удивленный взгляд на Данте. — Мало кто знает, что в музее Прадо копия, а триптих из монастыря Сан-Лоренсо и вовсе был написан последователем художника. Это оригинал, — ответил Петер, легко услышавший вопрос девушки даже из другого зала. Мия лишь покачала головой: — Слишком много всего испанского в последнее время в моей жизни.       «И правда, слишком много, » — думает Данте, катясь по асфальту, пока его машина летит в ущелье. Он успевает бросить взгляд на Мию, прежде чем его атакует несколько вампиров. Новообращенные. Мерзость. Данте бьёт точно, стараясь снести голову, пробить грудную клетку или отбросить в сторону обрыва. У него не остается времени следить за девушкой. Та, впрочем, неплохо справляется сама. Когда он поворачивается к ней, она приказывает вампиру спрыгнуть в ущелье, тяжело дыша и зажимая глубокую рану на плече. Кровь быстро окрашивает платье в алый и капает на землю. Рана регенерирует недостаточно быстро, и девушка всё еще слегка трясет головой, словно пытаясь сбросить последствия чужого гипноза. А мужчина, громко крича, шагает в пропасть, сдаваясь под её волей.       Данте быстро подходит к ней, проверяя на наличие других повреждений и заглядывая в глаза, помогая снять поволоку — последствие мощной ментальной атаки, которое туманило разум и взгляд. Он остается настороженным и ждет, пока наблюдатель выйдет из машины. Так вести себя мог только очень уверенный в себе и сильный или очень глупый вампир. И Гуэрра сомневается, что им повезет и выпадет второй вариант. Скорей он был практически уверен, что перед ними Наёмник, и бой с ним был опасен даже для Данте, что уж говорить о Мии. — Мия, сейчас не спорь со мной. Быстро уходи отсюда, не оглядываясь, я потом найду способ связаться с тобой. Девушка только фыркает и поправляет выбившиеся из прически пряди под пристальным взглядом вышедшего из машины Наёмника. — Я тебя в это втравила, мне и подыхать с тобой, — она скалится и смотрит с вызовом, жаром и бушующем пламенем. У Данте в голове что-то щелкает, но он не успевает разобрать озарившую его сознание догадку — вампир нападает первым быстро, решительно и молча.       К концу боя платье девушки было изодрано и почти потеряло прежние мягкие оттенки белого, прическа окончательно растрепалась и непослушные пряди, кое-где заляпанные в основном её же кровью (хороший удар об асфальт вышел), лезли в глаза. А она стоит, ошалело улыбаясь и хватаясь за Данте, пока глубокая рана её бедре и голени регенерирует. — Впервые встречаю человека с бесконечностью на руке, — хрипло выдыхает мужчина, придерживая Мию еще и за талию, чтобы она не упала. Девушка бросает на него настороженный взгляд.       Человек всегда знает на подсознательном уровне, что написано у него на запястье. Даже если руку оторвало прежде, чем он увидел число, даже если он не умеет считать. Всегда. Нельзя избавиться от этого знания. Оно выжжено где-то глубоко внутри, и ничем его не сведешь.       Мия не могла не знать, что на её руке бесконечность — самое большое из всех возможных чисел. Человек с огромным сердцем, страдающим и жалеющим других; человек с демонами, весело хохочущими и готовящими котлы для всех провинившихся; человек-парадокс, человек-избыток; человек, который чувствует всегда слишком много; ходячая буря, хаос, коллапс — человек-бесконечность. — Это просто перевернутая восьмерка, — тихо отвечает Мия, осторожно опираясь на только что зажившую ногу, словно опасаясь, что бедро опять прострелит болью. — А Виктор Ван Арт — единица, — вспоминает Данте.       Когда живешь столько лет, то некоторые вещи уже невозможно хранить в тайне. В том числе и цифры на запястье. У вампиров эйдетическая память, и итальянец точно помнил, что у партнера Мии — теперь он точно был уверен в серьезности их отношений — гордая и одинокая «1»*****, написанная шрифтом «Elephant».       Единица — самое маленькое натуральное число, полная противоположность бесконечности. Неудивительно, что холодного и властного Ван Арта заинтересовало столь юное создание. Слишком хорошее сочетание цифр. Идеальное, можно сказать. В конце концов, не на пустом же месте возникла математическая философия «ультрабесконечности»: существует бесконечно большое, но конечное число, и если к нему прибавить единицу, получится ноль — отсчет пойдет заново. Возможно и для вечно холодного, судя по воспоминаниям Данте, «мертвого» Ван Арта встреча с Мией запустила отсчет заново, вернуло ощущение жизни — то, что так легко теряется с годами и веками.       В каком-то смысле Гуэрра даже было немного завидно. Он бы тоже не отказался от человека, столь подходящего ему. Но судьба не спешила устраивать их встречу, оттягивая момент снова и снова или и вовсе не позволяя ему случиться. Мия была юна и всё еще наивна. Вряд ли сейчас она понимала, какая это удача — ей удалось встретить Виктора и пробиться сквозь его ледяной фасад, залезть глубоко под кожу. Многие вампиры просто смирялись с тем, что, возможно, никогда не встретят подходящего, идеального, как кусочек пазла, человека. А с годами бессмертия одиночество начинало неизбежно пожирать каждого. Этакая ломка по человеческой жизни, которую нужно было просто пережить. Но не думать об этом хоть иногда было просто невозможно, потому что порой собственные цифры огнем горели на запястье, шепча: «один», «проклят», «лишен света», «недостоин». — Уходи, Мия. И будь осторожна. А я улажу здесь всё, — тяжело вздохнув, сказал вампир. Вещи Мии из машины улетели в пропасть, поэтому он достал наличные из внутреннего кармана пиджака — у него всё равно оставалась кредитка — и протянул их Мии. — Выше по дороге есть небольшой отель и универмаг, — продолжил он, снимая пиджак и укрывая озябшую девушку. К тому же адреналин, судя по всему, начал выветриваться, и наступал отходняк, а соответственно и озноб. — Настоятельно советую воспользоваться гипнозом. А потом максимально быстро вернуться в отель за документами и уехать отсюда на рейсовом автобусе. Там не нужен паспорт, и Ван Арт не сможет сам узнать о твоём турне. Мия кивнула: — Спасибо, Данте, и извини за это, — она окинула взглядом поле даже не боя, а бойни. — Ох, Мия, я же говорил тебе, я взрослый, даже очень, вампир. Никто меня ни к чему не принуждал, я сам решил в это втянуться и удовлетворить своё любопытство, развеять скуку, твоей вины здесь нет, — мужчина покачал головой и мягко улыбнулся. Мия фыркнула, но не смогла не улыбнуться в ответ. Они живы и победили: чем не повод для радости? Девушка слегка потянулась и поцеловала его в щеку, так по-детски и нежно, что у Гуэрра что-то защемило в груди. — Удачи, надеюсь, еще встретимся, но не при таких обстоятельствах, — девушка кивнула на прощанье и быстрым шагом направилась вверх по дороге, не оборачиваясь и не останавливаясь, словно стараясь оставить всё позади, перевернуть очередную главу в опасном приключении.       Данте тяжело вздохнул и прикинул фронт работ. Да, видимо, он забыл еще одно свойство бесконечности: к ней нельзя было остаться равнодушным.