Вера

Этот монастырь высечен в горе. Я брожу по тому, что раньше называлось «кельей», дышу влагой, которую источают стены, наслаждаюсь царящим повсюду мраком. Неожиданно для себя, спотыкаюсь о камень и падаю на колени. — Не вставай! — истошно кричит тётя, — Ты пала на колени перед Ним. Я поднимаю взгляд, и вижу то, что должно называться иконой, нарисованной углем на камне. Он красив — неудивительно, что его изображения хранятся во множестве домов. Будь он горбат или изувечен страшными шрамами, его изображению поклонялись с таким же благоговением? — Сначала молись, проси прощения, и только потом вставай, — и я делаю то, о чем говорит тётя. Мне всего семь, я боюсь и я верю. Много лет я молилась Ему, пока жизнь не занесла меня в военный госпиталь. Голубой передник с красным крестом на груди, накрахмаленный белый колпак. Голубое и белое очень быстро смешалось с багровым. Война — сплошное багровое месиво. Мы провели ампутацию обеих ног уже как три часа назад, но я все сижу перед его койкой. Напротив меня — Дементьич, курит уже третью папиросу, отводит взгляд. Знаю, Дементьич, если бедняга продержится ещё хотя бы два часа, значит выживет, но лихорадка не спадает. Меняю компрессы, колю морфий (благо в достатке), держу за руку. Сегодня он самый тяжёлый. Проходит всего несколько минут, прежде чем бедняга на койке начинает часто дышать, протягивает руку, будто тянется к кому-то, блаженно улыбается…и больше не делает ни вдоха. Я кладу одну руку ему на сердце, в другой уже нервно обвожу края маленькой иконки и читаю молитву. Ему. Чтобы Он помог несчастному на том свете. Дементьич хватает мое запястье, всматривается в иконку, горько усмехается и говорит: — Посмотри вокруг, Шурочка. Его здесь нет, — и уже тише добавляет, — не было никогда. Гляжу на него — красное на белом. Стереть кровь с кожи ничего не стоит, с халатом посложнее, а что делать с тем, что внутри? Можно ли все виданное из памяти смыть? И стоит ли? Я оглядываюсь и понимаю о чем толкует Дементьич. Здесь постоянна лишь одна гостья, и иконы ей не пишут, не украшают ими дома. Она всегда приходит — тихо или с криками, но приходит. Она наша вечная спутница. Он — всего лишь красивая картинка. Она — нежеланна именно потому что имеет над нами власть. Бросаю иконку в костерок — я иду приветствовать Гостью.