Of Blond Hair and Blue Eyes

Санджи вгляделся в окутавший воронье гнездо полумрак, проморгался, чтобы различить сливающийся с тенями силуэт человека, развалившегося на полу во всем его пьяном великолепии. Массируя виски, Санджи побрел к спящему Зоро. У него чертовски кружилась голова из-за дерьмовой выпивки. — Эй, Маримо, — Санджи пнул Зоро по колену. Зоро только что-то неразборчиво простонал, шурша одеждой. Рядом с гирями валялись три пустые бочки из-под саке. Господи, неужели этот ублюдок выдул все сам? Окутанная темными перьями облаков луна заливала комнату жутким темно-синим светом. — Просыпайся. Зоро не отреагировал, и Санджи взорвался. Тупица Усопп плеснул на его любимую голубую рубашку в полоску какой-то мерзкой гадости. И он, блядь, пришел сюда переодеться, а не будить ублюдский газон. — Эй, я сказал, просыпайся, ленивый кусок дерьма! — Санджи методично попинывал Зоро по ноге, — и вообще, ты должен охранять корабль!.. — окончил фразу Санджи удивленным вскриком, потому что Зоро схватил его за лодыжку и резко дернул, отчего Санджи грохнулся на спину, больно впечатавшись лопатками в пол. Из легких выбило воздух. И, прежде, чем Санджи успел что-то осознать, на него всем своим немаленьким телом навалился Зоро, прижал руки к полу, а коленями уперся в его бедра, не давая шелохнуться. — Что за?.. — Санджи уставился в полуприкрытый глаз Зоро. Тот определенно был мертвецки пьян — три бочонка! — Слезай с меня, тупица Маримо, иначе я тебе задницу надеру. Он пытался высвободить запястья, но Зоро с легкостью одной рукой зафиксировал их у Санджи над головой. Определенно, у Зоро было больше грубой физической силы, чем у него. — Не шуми, — проворчал Зоро и наклонился вперед, чтобы завладеть губами Санджи. Санджи замер — глаза едва не вывалились из орбит, особенно когда Зоро начал небрежно шевелить губами. У Санджи почему-то сердце застучало быстрее, а на лицо лег румянец. Зоро ласкал языком его губы, будто умоляя впустить. Санджи не подчинился, и пальцами свободной руки Зоро провел по линии челюсти. Сильнее закружилась голова — от алкоголя ли, или же из-за глупого Маримо, который вытворял черте что? — Б-бля, Зоро, слезь… — и заговорить было большой ошибкой. Санджи открыл рот — и Зоро тут же пальцем зацепился за его нижние зубы, потянул вниз, раскрывая рот шире, и ворвался в него горячим языком. Хрипло глотая ртом воздух, Санджи вжался затылком к холодному полу, сил на сопротивление становилось все меньше, а Зоро не терял времени. Он терся своим языком, вылизывал, пробовал на вкус и вовсю наслаждался, не давая Санджи опомниться и сделать лишний вздох. Зоро был как саке — оставлял горчащий привкус на языке. Санджи пытался отвернуться, в легких покалывало от недостатка кислорода, и тогда Зоро принялся за шею, оставляя влажные следы на пылающей коже — у Санджи по спине от удовольствия побежали мурашки. Зоро, легонько прикусив, втянул в себя кожу, и Санджи выгнулся, насколько ему позволило положение. Руки, все еще зажатые над головой, вспотели, пальцы нервно сжимались и разжимались. Правой рукой Зоро нащупал верхнюю пуговицу рубашки, безо всякой осторожности высвободил ее из петлицы, приступил ко второй — но только на нее у него и хватило терпения. Раздраженно фыркнув, Зоро рванул рубашку вниз, и с треском ткани о пол звякнули оставшиеся пуговицы. Блядь. Его любимая полосатая рубашка! Вот же ублюдок! — Какого хрена-а-а… — возмущенно вскрикнул Санджи, желая высказать Зоро все про порчу его любимых вещей, но Зоро слушать ничего не собирался, губами прижимаясь к обнажившейся груди. Языком вырисовывая круги вокруг одного соска, другой Зоро ласкал пальцем, и Санджи думал, что, блядь, сходит с ума, раз подается вперед под ласковые прикосновения. И стон, вырвавшийся наружу, Санджи возненавидел. Он уже не то что не мог — не хотел сопротивляться. Его тянуло к небрежным ласкам и поцелуям Зоро. У Санджи от желания затуманило глаза. Зоро отпустил его запястья, чтобы раздеться. Санджи захлебывался слюной от вида: крепкая, блестящая от пота грудь в лунном свете, скульптурный пресс с мазками теней у каждой вычерченной линии мышц. Чтобы не застонать, Санджи прикусил губу. Неловко путаясь в пальцах, Зоро нашел пуговицу на штанах, а дальше Санджи просто не понял, что произошло — он уже лежал со спущенными брюками и без белья, почти полностью обнаженный. И это чувство — чувство собственной наготы, — отдавало болезненным стыдом, когда Зоро смотрел на него потемневшим взглядом, полным желания. Возбужденный член Санджи прижимался к животу. Санджи никогда не хотел бы оказаться в подобной ситуации — до этого самого момента. Он хотел Зоро. Ему нужен был Зоро. Зоро развел его ноги и устроился между ними, расстегивая молнию. Картина была великолепной, и Санджи трепетно вздохнул. У Зоро был впечатляющий, сочащийся смазкой член с округлой багровой головкой. Зоро прикрыл глаз — опьянение взяло над ним верх, и он нагнулся, прижимаясь лбом к груди Санджи. Тот вскрикнул, когда ощутил, как в него туго и тяжело проникал член Зоро. — Бля-я-я-дь! — из глаз прыснули слезы, рот распахнулся в немом крике; а Зоро толком не вошел еще. Это было больно, чертовски, блядь, больно! Но Зоро не обращал внимания, напирая со всей своей силой, похотливым животным толкаясь внутрь. Санджи вцепился в плечи Зоро, поджал пальцы на ногах, чтобы чуть-чуть облегчить разрывающую боль в спине. И сделал глубокий, резкий вдох, чтобы успокоить сердце. Никогда еще у него так не болела спина! Мучительно, чертовски мучительно! Зоро прижался щекой к груди Санджи, мягким дыханием рассеивая теплый воздух по коже, и сказал, глядя на него исподлобья: — Туго. Напряженный шепот Санджи выбесил — мохоголовый урод был настолько пьян, что даже не додумался его подготовить. «Гребанная скотина,» — мысленно выплюнул Санджи. Спустя пару мгновений Зоро шевельнул бедрами, выпрямляясь, и продолжил вбиваться в него. Санджи прикусил губу от боли, но издавал мычащие стоны. Зоро придерживался медленного темпа, все еще сонный и расслабленный. Боль в спине начала затихать, и на смену ей пришло чувство наполненности — впервые в жизни. Санджи бредил, что-то нашептывая, а Зоро целовал его шею и наращивал темп, толчки стали быстрее и ритмичнее. Санджи ногтями впился в плечи Зоро, когда его движения начали приносить удовольствие. Ощущение, что распирало Санджи изнутри, утоляло зуд, нараставший с первого поцелуя Зоро. — Зоро… — выдохнул Санджи. Зоро вновь наклонился к нему, вцепился в светлые пряди и чуть повернул голову Санджи, целуя его так, что Санджи просто утопал. Короткие волосы Зоро под ладонями покалывали, Санджи сжимал их, когда Зоро толкался особенно сильно; обхватив его бедра ногами, Санджи будто просил: «Глубже, не останавливайся!» Зоро заворчал и перестроился, столкнув одну ногу Санджи с бедра и перекинув через нее свою. Санджи закричал: они были так восхитительно близко, и Зоро входил в него под тем самым углом; острые разряды удовольствия пронзали всякий раз, когда Зоро попадал по простате. Можно было лишь всхлипывать от удовольствия. — Ах-х, З-зоро, — скулил Санджи под тяжелыми выдохами Зоро. Движения становились все хаотичнее, и Санджи поплыл, становясь бессознательной постанывающей тушей. Зоро трахал его, выжимал из него все соки, и Санджи то краснел, то бледнел, по всему телу вспыхивали жгущие искорки удовольствия. — Черт! Зоро! — Санджи обхватил его за шею и зажмурился; Зоро наполнял его сильными, быстрыми, глубокими толчками. Никогда прежде Санджи ни с кем не спал. Он был тем еще дамским угодником, но никогда не предлагал женщинам разделить с ним постель, и уж тем более не занимался сексом с мужчинами. И эти ощущения были для него совершенно новыми, удовольствие смешалось с болью, отбросив все его здравомыслие, позволяя ему тонуть в собственных постыдных желаниях. Тяжелая, горячая плоть вторгалась в него с пошлыми шлепками и хлюпаньем, и эти мучительно-сладкие движения заставляли его полыхать; внизу живота собрался жар, член болезненно жаждал разрядки. Дрожащее дыхание Зоро тяжело оседало на щеках, Санджи обнимал его крепкую шею изо всех сил. Зоро практически придавил его к полу. — Зоро! Кончу, сейчас кончу… — пробормотал Санджи, и Зоро мощным толчком вжался в простату — Санджи сжал руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Его тело подалось вперед, прогибаясь в спине, их груди соприкоснулись друг с другом. Имя Зоро сорвалось с губ отчаянно, разбилось о стены вороньего гнезда. Еще несколько движений, и Зоро гортанно застонал, вжимаясь бедрами в Санджи и отклонившись корпусом назад. Его тело содрогнулось в оргазме, сжимаемый Санджи член короткими всплесками извергал сперму глубоко внутрь. И Зоро рухнул на него, стукаясь лбом о пол рядом с головой Санджи. Глубоко вздохнув, Санджи старался прийти в себя после охватившей все его естество эйфории. И вскоре услышал храп, черт побери. С раздражением поморщившись, Санджи пытался спихнуть с себя нелегкую тушу Зоро и цыкнул, когда член Зоро вышел из него. От секса, эмоционального и физического истощения, от гребанного алкоголя Санджи чувствовал себя таким уставшим и сонным. Найдя в себе силы запихнуть хозяйство Зоро обратно и застегнуть ему ширинку, Санджи развалился возле Зоро, положив голову ему на плечо — хоть что-то взамен подушки. И, устроившись поудобнее, обхватил высоко вздымавшуюся грудь рукой. Несмотря на все, что произошло, Санджи ощущал странный комфорт, и долго ждать не пришлось: одно за одним чувства выключались, и он, наконец, забылся в спокойном сне.

***

Санджи проснулся с испуганным вскриком. Лоб и шея покрылись потом. Под ним мягко покачивался на волнах корабль. Над его плечом в воздухе висела маленькая изящная ручка, Санджи посмотрел на нее, а после перевел взгляд на ее обладательницу. Перед ним на коленях сидела девчушка, укутанная в серый рваный плащ. — П-простите, сэр, — она одернула руку и сжала одну ладонь в другой. — Я увидела вас здесь, в грузовом отсеке, и подумала, что мы знакомы. Кажется, я где-то видела вас, поэтому… — Вы… — пробормотал Санджи, приподнимаясь и откидывая спину на деревянный ящик. — Вы та юная леди, за которую я заступился на Бартеро, верно? Что вы здесь делаете? — А! — воскликнула девчушка, стукнув кулаком по ладошке, — Это вы меня спасли! Большое спасибо, сэр, — она склонила голову в знак благодарности. — Поднимите голову, маленькая мисс, такой прекрасный ангел, как вы, не должен кланяться кому-то вроде меня. Она подняла голову и сверкнула дружелюбной улыбкой. — Вы держите путь на Банару? Санджи кивнул.  — Да, а вы? Она тоже кивнула. — Угу. Это мой родной остров, я там живу. Санджи был немного удивлен тому, что девчушка тоже плыла на Банару. Когда он покинул Санни, то немедленно направился в магазин доктора Ранпорта и попросил его о помощи. Тот хотел помочь, но опасался, что Санджи постигнет та же участь, что и его сына, если тот останется на Бартеро. Старик рассказал ему об острове под названием Банару, что считался чуть ли не близнецом Бартеро — они были очень похожи по форме и площади. Но, в отличие от Бартеро, Банару был «обыкновенным» по словам старика. «Девственный остров», — говорили о Банару, его еще не тронули ни руки пиратов, ни руки дозорных. Всю свою историю остров держался особняком, на нем приют находили освобожденные рабы и беженцы. Забытый богом остров, к которому Мировое Правительство не проявляло никакого интереса. Через пять дней после того, как Санджи обратился к Ранпорту, к берегам Бартеро причалил грузовой корабль, принимавший пассажиров, которые хотели добраться до Банару. Старик сказал, что судно причаливает раз в месяц, стоит на якоре пару дней в ожидании погрузки, а также пускает на борт пассажиров для того, чтобы заработать лишний белли. — С кем вы живете? — спросил Санджи у девчушки. — С отцом. У нас в городе небольшая пекарня, но в последнее время хлеб плохо продается, у нас заканчиваются припасы. Мы решили обменять пистолет отца на муку, но торговец не согласился. Ох, так вот почему она так хотела купить хотя бы мешок этой чертовой муки. Она была готова встать на колени и умолять, готова была стерпеть удары от того жирного ублюдка ради своего отца и их маленькой лавки. При одном воспоминании о том, как тупой торгаш пытался поднять руку на маленькую невинную девочку, у Санджи кровь закипала от ярости. — А вы, сэр? Зачем вы плывете на Банару? На весь остров у нас от силы с десяток гостей. И то, живут они в основном в городе на берегу. А к нам никогда не заглядывают. Санджи рассмотрел ее поближе. У девчушки был любопытный веснушчатый нос и восторженные зеленые глаза. Из нее вырастет прекрасная леди! — Я… беженец. Скрываюсь от пары людей, — «от всего мира, » — мысленно поправился Санджи. — Неужели?! Вы останетесь в нашем городе? Санджи рассмеялся над ее взволнованным выражением лица. — Ну, поскольку вы единственная, кого я знаю, юная леди, скорее всего, я загляну к вам. — Меня зовут Сора, кстати, — она радостно улыбнулась. — Санджи. — Санджи-сан, — повторила она, не прекращая улыбаться. — Так вот почему вы прячетесь в грузовом отсеке. — Да, как-то так. Мы плывем уже три дня. Скоро причалим? — Ага, ближе к ночи. На самом деле Санджи не прятался. Он по-честному заплатил, чтобы попасть на корабль. Но он не хотел привлекать к себе лишнее внимание, потому что люди, если бы он часто мелькал перед ними, рано или поздно припомнили, что он — известный пират с огромной наградой. — Эм… Санджи-сан? — М? Щечки Соры вспыхнули бледно-розовым, а глаза застенчиво опустились. Она ерзала, сминая в руках край плаща, и тут подняла на него робкий взгляд: — Простите… Я заглянула в ваш разум… — Что? — в замешательстве спросил Санджи. — Что вы имеете в виду? — Видите ли… я съела кио-кио но ми, дьявольский фрукт памяти. Я могу видеть воспоминания человека или вызывать их в нем, если прикоснусь, — она заправила за ухо прядь волос. — Я хотела узнать, видела ли вас на Бартеро, поэтому, когда вы спали, дотронулась до вашего плеча и заглянула в вашу память… но… я случайно наткнулась на другое ваше воспоминание, и оно стало вашим сном. Мне так жаль, Санджи-сан! Я не должна была этого видеть! — она залилась румянцем, и Санджи так захотелось себя пнуть за то, что по его вине юная леди увидела столь ужасное зрелище! — В-все хорошо. Просто забудьте об этом, ладно? — пробормотал Санджи. Сора кивнула. Значит, вот почему память о той ночи была такой яркой. И боль и удовольствие, и то море эмоций — как наяву. Сила Соры оказалась способна вытащить из глубин памяти даже мелкие детали, и все казалось настолько реальным, что у Санджи что-то сжалось в груди. Уже больше недели прошло с тех пор, как Зоро поцеловал его в ответ и попросил, чтобы он не уходил. Санджи не мог выбросить этого из головы: чувствовал ли Зоро по отношению к нему то же? Он любил Санджи, как Санджи любил его? День за днем, по мере того, как в Санджи рос их ребенок, его искренний страх, что все это время рядом не будет Зоро, становился все более болезненным. И Санджи не знал, сколько лет понадобится, чтобы в нем утихла эта боязнь разлуки. Но он должен быть сильным, и у него не было права втягивать в эту заварушку Зоро — не тогда, когда тот чуть ли не убивался на тренировках и ставил свою жизнь на кон ради мечты. — Санджи-сан? Вы в порядке? Вы плачете, — обеспокоенно спросила Сора. — Что? — Санджи моргнул, и оказалось, что он действительно плакал. — Вот дерьмо, — утерев глаза, Санджи проклял это хреново буйство гормонов. — Прошу прощения, просто я кое-что вспомнил. Прежде, чем Сора успела уточнить, о чем он говорил, снаружи грузового отсека раздался звон колокола, стоявшего на палубе. Сора внимательно на него посмотрела, на губах ее появилась улыбка. — Мы прибыли.