Просьба о бинтах

      Эль мирно шёл по очередному коридору. У него не было сейчас никакого поручения, так что сейчас он брёл по своим делам и в свою волю. Лёгкий и глухой стук копыт отзывался эхом от светло-серых стен. Вроде, он хотел попросить у Шизо немного нитей для создания бинтов. Но та личность была не из тех, кого легко найти. Хоть и местность не большая, этот паук всегда знает где лучше спрятаться. Поэтому такая цель может легко растянуться и до очередного приёма пищи. Но и так поймать будет не легче. Каждому приятней есть в одиночестве. Особенно пауку с психическими расстройствами.       Очередная комната, осторожное закрытие за собой двери. Это комната того паука. Довольно тёмная, ведь свечение ламп залеплено паутиной. Да и почти всё тут в паутине: пол, стены, углы. Вроде, на таком светлом фоне найти громадного паучка легко, но этот паучок не любит лишний раз выходить, что создаёт сложность.       Эль знает, что возможно, он сейчас будет общаться с пустотой. Но лишний раз спросить проще, чем наворачивать круги по базе. Не громким голосом спрашивает кличку своего приятеля. Паутина поглощает его слова, не позволяя раздаться эху, но всё равно берёт ощущение пустоты. Постояв ещё несколько секунд, приглядываясь к стенам и углам, он со вздохом поворачивается обратно к двери.       Но тут происходит немного неожиданное. На тело тавра осторожно легло чужое. Немного мохнатенькое, и даже чуть холодное, но тело. Оно оплело тавра своими лапками, что издавали слегка неприятный звук при сгибании суставов, пока опоясывали животный живот, грудь и даже задние ноги. От такого хотелось лягнуть, но тавр был сдержаннее. - Шизо...       С какой-то лаской в голосе сказал рогатый, стараясь, не поворачивая головы, посмотреть на существо с таким прозвищем. Почему не поворачивая? Да потому что его уже успели осторожно обнять, причём в нескольких местах одновременно. Тёмный паук довольно рокотал, чуть вжимаясь в тыльную сторону шеи. Восемь мохнатых ножек уже зафиксировались так, что бы их владелец мог спокойно засесть и не упасть. Плавно, рука бычка прошлась по волосам обнимателя. - Я тоже рад тебе.       С нежной улыбкой немного повернул голову и тут же получим осторожные движения хелицеров по щеке, что приятно царапали своими остриями, не оставляя после себя никаких ран. Застенчивое перемещение лапок по телу и вокруг него давали ощущение некого массажа. Но даже так, было не сильно спокойно. Паутина, что липла к конечностям гостя и странное, любвеобильное поведение настораживали. - У меня тут просто выдались свободные пару часов отдыха. И я бы хотел попросить у тебя немного паутины. Не липкой, пожалуйста. Поможешь?       Стараясь не медлить, но и не торопить приятеля, сообщил тавр. Внимательно выслушав рогатый объект, больной паук что-то старался шепнуть ему. Но получалось лишь неуверенное рокотание и бурчание себе под хелицеры. - Это для бинтов и других верёвок. Я знаю, понадобится время, но я готов ждать.       После паузы, чуть добавлял бычок, желая услышать хоть один из ответов. Паук немного кивнул, но слезать не желал. Такой наездник был чем-то новым для спины, на которой никогда не было даже седла. Соединения для лап интересно ощущались вплотную. Там не росло волосков и они чуть склизко отзывались в звуках, если прислушиваться в полной тишине, что и была в такой обстановке.       Тишина давила на мозг, так же как и бездействие. Паук размышлял, а тавр терпеливо ждал ответа.       Мохнатенькие лапки скользнули повторно, в попытке найти удобство. Эль чуть дёрнулся, его задели в одном месте. Паук это прекрасно понимал. Вроде бы, уют был найден, но задние лапы всё не унимались. Передние не двигались, они хорошо закрепились на грудине и за передними ногами бычка, чуть надавливая на рёбра. Очередное движение и тавр, не выдерживая, обеспокоенно, но осторожно пытается повернуться, чтобы обратиться к наезднику. Небольшие попытки безуспешны. Паук не шевельнулся, но чуть приостановил своё перебирание лапами. - М... Шиз... Пожалуйста, будь аккуратнее там... У меня же должно быть хоть в каком-то месте личное пространство, верно?       С неуверенными и тихими усмешками проговорил бычок, понимая, как жалко он сейчас выглядит. Ещё хуже было осознание того, что простое ёрзанье, что чуть задевало "мешочек" смогло вызвать лёгкое побуждение.       На несколько секунд, паук приблизил хелицеры к уху рогатого. - Чего ты стыдишься, Эль? Мы все тут живые и все тут животные. Почему ты считаешь такое неприемлемым? Всё стараешься придерживаться своей человеческой натуры, верно? Ну, давай придерживайся. Но та часть, что этого хочет - от зверя...       Так тихо прошепча, сообщил больной, всё мягче и больше прощупывая нагревающуюся сквозь ткань плоть. Тавр с каждой секундой продолжения этой сладкой пытки всё больше краснел и даже старался спрятать свой румянец, прислоняясь горячим от напряжения лбом об холодную дверь.       Можно было бы и возобновить попытки, продолжить настаивать на своём и не позволять такого. Но ведь это правда. Всё что сказал этот Паук правда. Противиться нечему. Тем более, может быть, ты бы и отказался, если это всё было простой насмешкой. Но нет. Кажется, сейчас каждый действует добровольно и напрямую. Был бы смысл унижать кого-то один на один? Конечно. Такой шанс всегда имеется. Но ты же знаешь этого клона. Прекрасно знаешь этого паучка с его больной головой. Может это и есть одно из проявлений его болезней? Что бы это ни было - надеешься на лучшее. То, что после - это не обернётся ничем плохим. Наивность и надежда на лучшее - вот то, что сейчас движет простой мыслью.       Пушистые лапки, внутри которых спрятаны коготки, осторожно массировали затвердевающее достоинство. Рогатый старался пыхтеть как можно тише, и по любой возможности не смотреть ни в один из глаз того, кто сверху. Попытки прикрыть рот рукой не давались легко, чуть лишь не каждое движение этой лапки сводили с ума, от чего невольно хотелось бить копытом.       Шальные ручки больного осторожно расстегнули первую пуговицу яркого наряда, от чего рогатый дёрнул ухом. Каждый звук и движение в этой пустой и липкой комнате имеют значение. А бычка особо напрягают. Движение уха было приостановлено хелицерами, что так нежно его потрогали, разминая и проверяя, насколько оно гибко. Это не было больно, даже щекотно. Но из-за тянущихся ощущений снизу, такое лишь побуждало к большему. Ещё через пару пуговиц красный вверх был снят добровольно своим владельцем, немного отводя взгляд в нижний угол двери, под восемь пытливых жёлтых глаз. Красный жакет плавно спустился вниз, по спине, оставляя вверх бычка в одной рубашке. В какие-то секунды всё затихло, но возобновилось, как только по шее прошлись всё те же хелицеры, они были такими гладкими и давали напряжение с мурашками, что так приятно появлялись в этой обстановке.       Весь смущённый, красный в лице и отводящий взгляд тавр, сделал небольшой шаг назад и немного дёрнув основанием хвоста в сторону, давая телом жест, что даёт добро на последующие действия. То, что тёмный паук был рад этому - всё равно что ничего не сказать. Задние лапы стали активней двигаться по мокрому стержню сквозь ткань, что уже казалась такой ненужной. Копытный тихо пыхтел, хотя и мог сорваться на стон. Осторожное движение руки, что так скромно провела по чужим лапкам в сторону к своему тазу, это было лишь просьбой. Просьбой, которую поняли, но не спешили выполнять.       Самые задние лапы больного прошлись по выпирающим косточкам тазовой кости бычка, от чего последний побуждёно вильнул хвостом. Паук довольно и тихо зарокотал, соскользнув конечностями ниже и раздвигая бёдра, вместе с этим натягивая ткань, что теперь показывала чуть ли не каждый изгиб задней части, пусть и так была обтягивающей. Одна из лап, на время освободившись, расстегнула пуговицу над хвостом, что держала конструкцию таких штанов. Постепенно, пришлось занять две пары задних ног, дабы избавить и не запачкать ткань, от которой жёлтоглазый просто сходил с ума. Каждые сутки, когда он наблюдал за этим бычком. Эта облегающая одежда никак не давала покоя. Он так внимательно следил за тем, чтобы не было претендентов на это чудесное тело, которое уже самостоятельно отдаётся ему в ласки. Была бы воля, он бы с лёгкостью взял всё и сразу, но таким образом можно и спугнуть. Бык быком, а с этим индивидом нужно осторожней. Слишком мягок он для своей натуры. Нет, это не хочется менять. Даже радует, ведь именно благодаря всем этим чертам он так понравился пауку. Это всё даже заводит. Но нужно осторожней. Пусть пока почувствует себя хорошо в такой обстановке. Может, после даже сам предложит. Ты ведь со своей паутиной всегда преуспеешь.       Несколько затяжных секунд мучений и низ был снят. Это хорошо, что тут только штаны, а то на трусы бы больному не хватило терпения. Да и самому владельцу ткани тоже. Не хотелось, чтобы те приятные движения сзади прекращались. Лапы вернулись на чужие бёдра, начиная уже грубее сжимать и растягивать их, но не выпуская когтей. Мокрый член просил большего, чего рогатый напомнил партнёру сдержанным мычанием. Не прошло и минуты, как пушистые лапки снова принялись за разгорячённое достоинство, но уже проводя по всей длине, чуть ли не самим доставая из мешочка. Такое упорство немного удивило Тавра, который несколько минут назад наслаждался аккуратным массажем этих лап. Но возбуждения было ничуть не меньше, так что полного размышления эта мысль не достигла. Всё перенеслось через туманный взгляд и мозг, что так отказывался перерабатывать что-нибудь ещё, помимо кайфа и обострения половых функций.       Паук хотел бы ощутить всю теплоту этого быка внутри, но поза слишком неудобна, а когтями лезть к анальному колечку не слишком приятное дело для нижней стороны. Да и что можно ощутить когтями? Ничего. Это доставит лишь неудобства и дискомфорт. Так что отбрось эту идею с массажем когтями как можно дальше. Желательно, даже с концом.       Теряя интерес к разминанию бёдер и то, что таилось под хвостом, самые задние лапки начинают тянуться к более передней паре, что во всю надрачивает мычащему от возбуждения быку. Осторожно проводя пушистой конечностью от дырочки под хвостом к стволу, обводя яички, жёлтоглаз находит ещё более интересную вещь - сосочки.       Эти очень маленькие выпуклости остались, не смотря на то, что могли деформироваться и зарасти. Но ничего из этого. Они остались такими же, что и при рождении. Ненужное, маленькое и одинокое вымя, что из-за различия полов и гормонов не стало полненьким и не даёт молочка.       В какую-то секунду арахнид даже задумался: «Как печально, что это вымя никогда не наполнится молоком и не сможет покормить кого-нибудь…» В какой-то степени даже обидно, что это бык, а не корова. Но даже если бы и тавр был иным, паук никогда не бросил это чудо. Вряд ли пол что-то изменит. Только суть возможного потомства.       Задумчивость остановила лапку на маленьком вымени, от которого даже чувствовалась дрожь и жар тела снизу. Пусть паук не видит, что происходит на заднем плане, и как, что он ласкает, щупая, размазывая. Но догадаться было не сложно. Тем более, пауки определяют всё лапами по большей части. Так можно ли считать эти конечности эрогенной зоной? Вполне вероятно.       Два маленьких и прочных коготка вылезли из пушистой лапки, осторожно зажав меж собою один из сосков, от чего рогатый почти завыл, ощущая эйфорию и побуждёно дёргая хвостом от экстаза происходящего. Умоляющий вид тавра чуть ли не просил делать чего-то лишнего. Это раззадоривало больного, что немного оттянул сосок и переместил зажим из коготков к концу сосочка. Сладкие пытки были проделаны с каждой бусинкой, под шумные вздохи и неслышимый скулёж.       Мычание, немного судорожное переставление копыт, что глухим звуком отдаются от паутинных стен. Пусть пытает. Тавр даже ничуть не против. Только вот шума не надо, это единственное условие. Поворачивает голову, смотрит в эти жёлтые глаза, путаясь, на какие именно смотреть. Забавно, ведь недавно было так стыдно даже поворачивать голову в его сторону. Хочет поцелуй, тянется, вытаскивая и свешивая кончик языка. Его прекрасно понимают, но со сложностью строения пасти партнёра тот боится поранить. Паук невольно подвигал хелицерами, думая, как удобней их поставить. Эль недовольно стукнул копытом, обращая на себя внимание. Паук буркнул, вытягивая их и располагая у чужих щёк. Конечно, поза неровная, под углом. Поэтому одну из ротовых лапок пришлось согнуть. Полностью слиться в поцелуй не получилось, но поделиться слюной ещё как. Когда тебя ласкают и в сосках, и в члене, водопад вполне обеспечен. Как минимум потовой. Но какие ощущения...       Волосатая лапка остановилась на кончике, выпуская закруглённые коготки и сжимая, охватывая его же. Возможно это было пиком, раз сопровождалось побуждённым передвигаем копыт и резким соприкосновением лба рогатого об дверь. Зажим не был сильным, лишь желаемым в какой-то степени. Из ствола стало капать, ощущалось как он пульсирует. Лапка втянула когти, но не оторвалась от занятия. Помогая и разгоняя то, что могло стать детьми. В последние секунды всё же сорвался тихий, но протяжный стон, от чего и сам паук готов был истратить всю свою паутину, за которой пришли. Ну ничего, её всё равно возьмут. Для бинтов вроде, верно? Если задуматься, то осознание того что твою паутину будет трогать сам Торо возбуждает… Но не сейчас, он слишком устал. Тем более, понадобится ещё время всё переосмысление. Так что как-нибудь в другой раз. - Ну т-так... Ты дашь мне свою паутину?...