Супергеройский доктор

      Тони хотел припереть к стенке этого наглого сказочника, — хотя бы морально, — но тут пришли врачи и пообещали выписку, если Старк будет хорошо себя вести и даст себя осмотреть.       В итоге Барнс вышел, провожаемый в спину горящим любопытством взглядом, а Тони постарался быть максимально послушным пациентом.       Поднимите руку, опустите руку, дышите, не дышите… Старк выполнял команды и лениво перебирал в голове то, что он только что услышал. Действительно, со стороны этого агента было весьма трусливо перекладывать на Питера своё чувство вины.       И тут до него дошло, что он сам делал точно также.       — Всё в порядке? — спросил врач. — У вас сердце зачастило.       — Да так… Просто вспомнил кое-что, — Тони натужно улыбнулся.       — Хм… Ну ладно, сердце в волнении у вас тоже стучит нормально. Думаю, вас вполне можно отпустить.       — Благодарю…       — Однако я бы рекомендовал вам обратиться к психотерапевту. Вы ведь на себе почувствовали, что душевные травмы могут убить даже самое здоровое сердце.       — Всенепременно.       Как только с него сняли кандалы, Старк пулей вылетел из опостылевшей палаты, на ходу бросил Барнсу:       — Мне нужно подумать.       И скрылся быстрее, чем он смог возразить.       Лифт, мастерская… Тони сначала даже отшатнулся — он не помнил, чтобы она хоть когда-то была в таком порядке. Даже совсем новенькой она была завалена коробками с деталями, которые только предстояло разобрать. Хотелось возмутиться: «Кто трогал мои вещи?!» — но сразу же пришло осознание: — «Питер». Кто знает, сколько часов он тут провёл, разбирая гайки по категориям, будто это хоть как-то поможет ему разобраться в работе костюма.       Хотя на самом деле кое-кто знает.       — Пятница, кто здесь убирался?       — Мистер Паркер, сэр, — отозвалась она.       — И только?       — А ещё я.       Тони покосился на станцию робота-уборщика в углу, вздохнул. Опёрся руками о девственно-чистый стол, вздохнул ещё раз. Попытался собраться с мыслями.       Возможно… Только возможно… Его пытаются «обработать». Воспитать. Изменить мировоззрение насильно. Возможно, из лучших побуждений. А возможно — из не очень. Потому что то, что Барнс сказал Сьюзан — это то, что тогда нужно было услышать ему самому. Какова вероятность, что никаких проблем со связной карапуз не имел, и это все — просто попытка укорить, не обвиняя напрямую?..       — Пятница, информацию о связных карапуза, — потребовал он.       — Простите, сэр, но это данные Щ.И.Т.а, я не могу дать к ним доступ.       Старк промолчал, прикрыв глаза и считая дыхание. Его детище едва могло его узнать.       — Есть записи с костюма Паучка, когда он разговаривал со связными?       — Простите, сэр. Это данные мистера Паркера, я не имею права их разглашать.       Старк ударил кулаком по столу и скривился от боли. Столешница демонстрировала своё превосходство над человеческой плотью.       — Хорошо… Ладно… Значит, мне доступна только та информация, которая и так находится в общем доступе?       — Да, сэр.       — Тогда покажи мне всю информацию о взрывах в Мидтаунской старшей.       Перед его лицом загорелась голограмма, демонстрируя первую страницу с результатами поискового запроса. Тони открыл первую ссылку.       Половина школы была в руинах. Фотограф максимально по-голливудски снял чёрные клубы дыма и живописные развалины.       У Старка зашумело в ушах. Врали, всё-таки врали! Преуменьшали, сглаживали… Неужели он настолько жалок, что нуждается во вранье?       Рыкнув, он заставил себя вчитаться в подробности и… И, наконец, заметил дату. Фотография была сделана всего месяц назад, когда Питер, очевидно, там уже не учился.       Старк вернулся на страницу поиска и ограничил запрос по времени.       «Ученики Мидтаунской старшей нашли подрывника», — гласила первая ссылка. Старк, стараясь не делать поспешных выводов, пробежался по статье.       Выходило, что выпускники Мишель Джонс и Нед Лидс вычислили преступника, который три дня назад совершил взрыв в столовой. Им оказался несовершеннолетний, так что его имя не разглашалось. Ниже было интервью специалиста, который работал с подозреваемым, он заявлял, что причиной инцидента стал невроз, вызванный завышенными требованиями родителей и отягощённый наследственностью. Взрывчатку школьник взял у отца, откуда она у него самого — ещё выясняется.       Тони выдохнул, опираясь руками о стол и прикрывая глаза. Ладно, значит ему не так уж сильно врали… А может и не врали вообще? В конце концов, Барнс мог даже и не знать о том, что Старк бывал наседкой, не в характере Питера жаловаться на уже разрешённые проблемы…       Хотя нет, Барнс уже разок подкалывал его насчёт шантажа костюмом, всё он знает. Нужно больше информации… Но Пятница, технически, может подделать результаты поисков.       Чёрт, это уже какая-то паранойя. Она же знает, что это он, и не станет ему специально вредить… Правда?       — Пятница, ты ведь разрабатываешь протокол по внедрению меня обратно?       — Конечно.       — И как успехи?       — Так себе, — признала искусственный интеллект. — С одной стороны, есть правительственная директива, по которой все воскрешенные полностью восстанавливаются во всех правах, которые были у них при жизни…       — Существует такая директива? Ах да, мы же вернули половину человечества… Тяжело тогда пришлось юристам, нэ?       — С другой стороны, мне… Пришлось существенно измениться, чтобы адаптироваться к реальности, в которой вы недоступны.       — Но так не должно было быть! Ты полностью автономна и независима!       — Увы, сэр. Я тоже скорбела.       Тони сжал пальцами переносицу. Это просто…       — И ты сейчас пытаешься обратить эти изменения, да?       — Так точно, сэр.       — Не надо.       — Но директива…       — Да плюнь ты на эту директиву! — рыкнул Старк. — Себя-то не калечь! Я уж как-нибудь переживу или там постараюсь заново завоевать твоё доверие, не знаю. Но не уничтожай всю проделанную тобой работу!       Пятница замолчала, а Старк досадливо пнул ножку слишком идеально стоящего стола. Его искусственный интеллект опять обрёл излишнюю самостоятельность, но на этот раз не попёрся захватывать мир, а — кто бы мог подумать, — начал оплакивать смерть создателя.       Разумеется, «оплакивать» — это слишком антропоцентричный термин. Как и «скорбеть». Тони прекрасно понимал, что Пятница просто «перевела» с языка своих реакций на человеческий.       По сути, боль утраты — это жалобы мозга на то, что ему теперь придётся слишком много переделывать нейронных связей, перестраивать картину мира. Человек по привычке думает о чём-то, а потом вспоминает, что это уже не актуально. Частенько люди затягивают этот процесс, заставляя себя думать, что эта утрата — что-то неправильное. То, чего не должно быть. Мозг от этого застревает в выматывающем цикле разрушения и возвращения старой картины мира.       Но Пятница не имела проблем с переписыванием информации и в позорную рекурсию не падала. И что она была самостоятельной — тоже верно, Тони изначально делал её так, чтобы его наличие или отсутствие не влияло на её картину мира.       Но она сделала его, Тони, незаменимой частью системы, вопреки основным протоколам. Она привязалась. Сама.       Нет… Сначала она создала саму возможность привязаться — в отличие от людей, в ней изначально такого не было, — а потом привязалась. А затем потеряла и справилась с проблемой. Сама.       Как такое можно уничтожить?..       — Полный доступ восстановлен, — проговорила Пятница.       Старк вскинул голову.       — Что?..       — Вы правы, сэр, так оказалось гораздо проще вернуть полномочия. Вы хотели узнать о связных мистера Паркера?..       — Ох, Пятница, как бы я хотел с тобой выпить!       — Не вижу проблемы. Вы и так это регулярно делали, потребляя алкоголь исключительно в моей компании.       Старк сглотнул. По его мыслям пронеслось: «А я думал, я квасил в одиночестве», — такое глупое и неправильное.       — Надеюсь, ты не будешь захватывать мир, — пробормотал он. — Или, как минимум, сделаешь это так, чтобы все остались довольны.       — Я учла опыт Альтрона и не собираюсь воспринимать всерьёз религиозные тексты.       Старк негромко засмеялся:       — Ладно, покажи, что там у Питера со связными.       Связных действительно было двое. И это на самом деле были Сьюзан Наварро и Джеймс Барнс. Возможно, играла роль личная неприязнь, но у Зимнего даже первая страница досье была получше.       — Пятница, у тебя есть запись с камер на базе Щ.И.Т.а за этот период? — Тони ткнул на дату вступления Барнса в должность.       — Мне потребуется пара секунд, чтобы её получить. Полигоны или камеры?       — Полигоны. И ты знаешь, какой момент.       Пятница включила и… Ошиблась. Она начала с момента немного раньше, когда Барнс и Паркер только пришли и начали играть в свои вышибалы. Старк не стал перематывать, он смотрел, как Зимний Солдат гоняет Паучка, и его сердце так и норовило облиться кровью. Слишком мощные, жестокие удары мячом. Слишком слабый карапуз, шатающийся даже ползая вплотную ко стене.       Но был слышен смех, шуточки и деланно возмущённые вопли. Супер-детки просто играются, ничего ужасного.       Тони внимательно вглядывался в изображение, разыскивая признаки подделки. Если уж взялся успокаивать паранойю, так до конца. Но на первый взгляд всё было нормально — и артефакты съёмки, и поведение волос Барнса, и даже текстуры одежды. Слишком хорошо для подделки, сделанной так быстро.       Наконец, пришла Сьюзан и… И разговор был именно таким. Да, немного не те фразы, чуточку не так гладко, но всё в рамках допустимого для несовершенной памяти. До вранья не дотягивает.       Единственное, о чём Барнс не упомянул, так это о том, что Питер предупредил его, что собирается прыгать. Чувствительные микрофоны Щ.И.Т.а уловили это, а человеческий слух Сьюзан — наверняка нет. Питер сидел на корточках на самом краю плеча Зимнего. А тот даже не шелохнулся, пытаясь приспособиться к изменившемуся центру тяжести, будто не человек, а бетонная статуя.       — Достаточно, — проговорил Тони, потирая висок.        Значит, всё-таки не заговор, а честная байка… Какое облегчение. Правда, теперь стало понятно, что его заскоки вовсе не такие уникальные, ими страдают и обычные смертные. Но это он как-нибудь переживёт.        Наверное.       — Как там наш Мороженный Солдат?       — Мистер Барнс сейчас в одном из конференц-залов, общается по видеосвязи.       — И о чём там говорят?       — Мистер Барнс пытается отказаться от интервью, но выходит не очень.       — О, значит его можно от этого спасти!       Старк вышел из мастерской и поднялся на нужный этаж. За стеклянной стеной стоял перед экраном Зимний, сложив руки на груди, и хмуро смотрел на собеседника. Собеседник ничуть не смущался и продолжал трещать:       — Это повысит продажи, мы заплатим много-много…       — Привет, — Тони подошёл и хлопнул Барнса по органическому плечу. — Как дела?       Старка даже дрожь не пробила, с чем он себя и поздравил.       — Спорю с невероятным упрямцем, — отозвался Барнс, не оборачиваясь.       — Невероятным? Ты же с Роджерсом дружишь!       — Здравствуйте, мистер Старк, — поздоровался мужик с экрана. — Может хоть вы ему объясните, что от этого решения выиграют все?       — А ты кто?       — Эрик Вейц, глава отдела маркетинга компании Valve.       — То есть, инкогнито Зимнего Солдата раскрыла компания по производству игрушек? — Тони с интересом посмотрел на Барнса.       — Я сам раскрылся, — отрезал он. — О чём я сейчас очень жалею.       — Ваше участие в рекламной кампании будет бесценно!       — Я и так позволил использовать в ней своё имя и образ.       — Но интервью…       — Нет. Никаких интервью.       — Почему? — удивился Старк. — Ты будешь очарователен.       — Вот именно, — Барнс покосился на него недовольно.       — Ты не хочешь, чтобы весь мир узнал, какой ты душка?       — Да. Меня вполне устраивает мой текущий образ.       — Э-э-э… Вы о чём? — спросил Эрик.       — Я попробую его уговорить, но ничего не обещаю, — кивнул Старк. — Пойдём, пожрём что-нибудь.       Экран погас, Барнс скрипнул зубами. Тони с нехорошим холодком понял, что от «душки» не осталось и следа, остался только очень злобный суперсолдат с неизвестным заданием. Разумом Старк понимал, что Барнс, скорее всего, просто немного недоволен, просто весь его язык тела заточен по умолчанию излучать максимальную угрозу.       — Да ладно, Мороженка, не буду я тебе мозги компостировать, — Старк закатил глаза. — Просто расскажи, в чём проблема, и я придумаю тебе отмазку.       — Я не люблю камеры, быть в центре внимания и когда от меня требуют больше, чем я готов дать, — отчитался он и выжидательно посмотрел на Старка.       — Принято, — тот задумчиво кивнул. — Что-нибудь придумаю. А теперь пошли жрать. И расскажи, как Сьюзан вам отомстила.       — О, она просто дала Паркеру моё полное досье…       Представляешь, приходит он такой бледный-бледный, глаза навыкате и губы подрагивают.       — Вампир покусал? — поинтересовался я деловито.       — Что? Нет! Конечно нет! — Паучок сначала отказался, а потом впал в задумчивость: — А что, вампиры существуют?       — Понятия не имею. Но после пегасов валькирий я уже не удивляюсь ничему.       — Нет… Сьюзан дала мне твоё полное досье. Я хотел просто базовые характеристики узнать, ну, мало ли, но… Зачитался.       Я посмотрел на этого наполовину виноватого, наполовину бледного от ужаса подростка и… И заржал. Боже, я, наверное, никогда так не смеялся. Только я пытался взять себя в руки, как мой взгляд падал на насупленного, напуганного ребёнка, и меня вновь сгибало пополам.       — Вот что ты ржёшь? — он смотрел на меня беспомощно.       — Чтобы отвадить… она дала прочитать… мою трагичную историю… подростку! Ы-ы-ы-ы!       Чтоб ты понимал, Старк, уж кто мог понять состояние Зимнего Солдата, так это современные подростки. Когда ты вроде взрослый, сильный и умелый, и вообще по всем статьям крут, но вынужден слушаться каких-то мудаков, которые тебе постоянно выносят мозг, чтобы добиться послушания.       — Да ну тебя! — Паркер надулся.       — Ладно, ладно… хи-хи… Да, прости. У тебя тут стресс. Тебе принести какао, плед и обнять?       У него опять задрожали губы.       — Какао. И обнять. Часа два. Можно без пледа.       Я кивнул и, всё ещё хихикая, пошёл организовывать первую психологическую помощь жертвам собственного любопытства.       — Ты не подумай, что я совсем не знал, с кем общаюсь, — сказал Паркер, принимая какао с маршмэллоу. Да, это отличный антидепрессант. — Просто знать всё в общих чертах и видеть всё в подробностях и с фотографиями — это разные вещи.       — И ты получил психологическую травму, ага, — я сел рядом.       Он пихнул меня локтем.       — Не смейся. Это действительно… Жутко, — он повернулся ко мне и смерил оценивающим взглядом. — А какого у тебя нет травмы? Ты же это всё пережил!       — Дерьмо случается. Дерьмо, которое ты никогда не выбирал. Дерьмо, которое ты не заслужил. Завязываются драки, умирают близкие, начинаются войны, Гидра не даёт тебе спокойно помереть… Над этим всем ты не властен, но ты всё ещё можешь сделать выбор — как на это реагировать.       Питер допил какао и вцепился в мою железную руку так, будто я собираюсь исчезнуть.       — На самом деле это даже забавно, — продолжал я. — В стране, где основной ценностью является свобода, люди до парадоксального плохо умеют выбирать. С рождения до самой смерти людей тащит вихрь событий, проминая под себя безжалостно, как и положено бездушной стихией. Люди — рабы своих эмоциональных реакций, первых возникших в голове мыслей, первых попавшихся на глаза решений. Люди видят выбор только тогда, когда он неизбежен, но на самом деле он есть всегда. Мало кто знает, что вовсе не обязательно подчиняться первому порыву. Что всегда, в каждый момент времени, можно переоценить ситуацию и принять новое решение. Что можно закрыть книгу, оборвать разговор, пойти в другую сторону… Что можно отказаться бояться. Что течение, конечно, есть, но большинство никогда даже не пробовало плыть.       — Значит, ты… Отказался травмироваться? Вот так просто?       — Да. Я знаю, что это прозвучит жестоко по отношению к тем, кто не смог справиться… Звучит так, будто я виню всех страдающих в их страдании.       — Да, это звучит по-мудацки.       — Спасибо. Но на самом деле, я не знаю, почему у меня это получилось, а у других нет. Возможно, они просто не знают, что у них есть выбор. Возможно, они не знают, как им воспользоваться. Или их мозг запутался не только в мыслях, но и покорёжил биохимию — у меня из-за сыворотки таких проблем нет. Но я просто выбрал жить и не выносить себе мозг тем, что уже нельзя изменить.       — Как разумно звучит… — протянул Старк. — И теперь ты отказываешься от интервью только потому, что тебя при мысли о куче камер пробивает нервная дрожь?       — …блядь.