Отрывок из анналов монастыря Чжаохуа Автор: мастер Учэнь
***
— Отчёты обо всех потерях ко мне на стол через два часа! — процедил сквозь зубы Ло Бинхэ, едва обращая внимание на шорох, с которым слуга ринулся выполнять приказ. Вместо этого он с неудовольствием оглядел некогда величественный архитектурный ансамбль дворца Хуаньхуа, который окончательно превратился в мрачный памятник самому себе. Мощёные резными плитами дорожки и пышные сады обратились в пепел, перемешанный с каменной пылью, золотые узоры облетели с испещрённых разрезами стен. Впрочем, не в первый раз. И даже не в трёхсотый. Если быть совсем уж точным — в шестьсот двадцать первый. О, Ло Бинхэ дотошно вёл подсчёты, но увы, предъявить претензии за разрушения школе Цанцюн не мог: вроде как Лю Цингэ действовал по личной инициативе и без согласия на то вышестоящих. С одной стороны, кто бы его удержал? Владыка Байчжаня был официально признан сильнейшим заклинателем, кроме разве что главы школы Юэ — но тот не достанет свой меч из ножен без крайней необходимости, — а потому Лю Цингэ был волен делать всё, что ему вздумается. С другой стороны, орда юных заклинателей, следовавших за Богом войны хвостиком из школы Цанцюн, сама собой образовалась, ага. Конечно-конечно. Ло Бинхэ подчёркнуто ленивым шагом мерил коридоры, утопленные в саже, время от времени привычно заглядывая сквозь пробоины в стенах, чтобы прикинуть, сколько средств необходимо для устранения последствий «свидания» с Лю Цингэ. И всей его ретивой семьёй, конечно. Не то чтобы Ло Бинхэ так уж сильно заботило благополучие Дворца, но как-то не хотелось, чтобы на голову случайно сверзился кусок пробитой крыши. И вообще, мятежные демонические земли и Священный Мавзолей сами себя не завоюют — вот только заявлять об этом на весь мир совершенствования, пожалуй, не очень разумно: терять последний бастион в Царстве Людей не входило в планы Ло Бинхэ. Вот и приходилось танцевать на мечах с Лю Цингэ изо дня в день, шипя от раздражения и едва успевая восстанавливать защиту перед новым набегом: другие ученики Хуаньхуа нуждались в поддержке, чтобы каждый раз отражать атаки Цанцюна. Сам Ло Бинхэ уже настолько привык к этой рутине, что не обращал внимания на жалкие царапины, оставленные смертоносным Чэнлуанем. Залечить их благодаря той же демонической энергии не составляло особого труда. Однажды он даже собирался переключиться на ожидающие его демонические земли, когда узнал: защитные плетения, плохо восстановленные с прошлого наступления школы Цанцюн, лопнули как мыльный пузырь, под давлением нового натиска и… Признать, что испугался, Ло Бинхэ не позволяла гордость. Если бы чёртов Лю Цингэ забрал у него тело учителя и нарушил все его планы… От одной мысли об этом становилось дурно. Ло Бинхэ впервые ощутил, как отчаяние сдавило его сердце змеиными тисками, заставляя хищно стискивать пальцы. С тех пор каждую ночь Ло Бинхэ стал оставаться в ледяной комнате учителя и не выпускал из рук бледную, как нефрит, ладонь, грея и его, и себя потоком ци. Он не потеряет учителя, нет. Он обязательно что-нибудь придумает. Этот недостойный не отдаст Шэнь Цинцю никому! В конце концов, Ло Бинхэ единственный в мире овладел и людским, и демоническим совершенствованием. Ему хватит мощи не просто дать сопернику достойный отпор — а раз за разом побеждать! Если упрямый Лю Цингэ отказался признать поражение после всех бесчисленных сражений, значит, Ло Бинхэ найдёт на него другую управу. «Только вот сколько ещё костей я должен буду переломать, чтобы этот непроходимый упрямец признал наконец всю бессмысленность своих усилий и сдался? У Лю Цингэ, поди, и костей столько нет… А может, он просто скрытый мазохист?» — шальная мысль мелькнула в голове Ло Бинхэ, да так там и застряла.***
Сегодня Ло Бинхэ улыбался, как дорвавшийся до сметаны кот. Улыбался, напитывая тело учителя своей ци. Улыбался на тревожный вой горна, бросая напоследок полный преданности взгляд на Шэнь Цинцю и торопливо направляясь к выходу из дворца. Прибыл он как раз вовремя, чтобы увидеть яркую вспышку Чэнлуаня и белые одежды Лю Цингэ, полоскавшихся на ветру. — Шишу так спешил на встречу со мной, что решил оставить своих учеников? — усмехнулся Ло Бинхэ. — Неужели вы так сильно соскучились по мне? Ученики Хуаньхуа, окружавшие его золотым костром, отпрянули, уступая дорогу своему главе. В груди Ло Бинхэ разлилось удовлетворение, когда взгляд грозовых глаз Лю Цингэ сосредоточился на нём. — Не мели чушь, — нахмурился тот, убирая упавшую на лицо длинную прядь. Не удивительно, что вид он имел слегка растрёпанный: владыка Байчжаня преодолел несколько барьеров и заграждений в своём неповторимом стиле. Судя по гулу стали, первые рубежи обороны яростно взламывали чужие войска — значит, сражение уже совсем скоро докатится сюда. — У меня, вообще-то, были на сегодня планы, — сложил руки на груди Ло Бинхэ. — Может, лучше перенесём нашу встречу как-нибудь на другой раз? — Отдашь тело Цинцю — и тогда разойдёмся, — отчеканил Лю Цингэ с решимостью. Лезвие Чэнлуаня, пока ещё чистое от крови, сверкнуло холодом, опускаясь вниз. — С чего вдруг мне его отдавать? — протянул Ло Бинхэ, с наслаждением смакуя краску, бросившуюся в лицо разгневанного Лю Цингэ. Тот сжал меч с такой силой, что под белой кожей на кулаке отчётливо проступили вены. Перед владыкой Байчжаня вихрем пронеслись воспоминания из злополучного Хуаюэ. О том, как Ло Бинхэ захлёбывался рыданиями над хладным телом Шэнь Цинцю, словно капризный ребёнок, слишком поздно осознавший, что любил сломанную им же игрушку. А может, и не понял, раз до сих пор не даёт Шэнь Цинцю уйти с миром? Но тело — это не игрушка, которую можно с остервенением ломать, а потом собственнически гладить по щеке, орошая слезами бескровные губы. Как глупо. Лицемерно. Лю Цингэ желал вырвать Шэнь Цинцю из недостойных рук. Похоронить так, как он того заслуживает, чтобы его душа наконец обрела если не умиротворение, то хотя бы покой. Кто бы мог подумать, что шиди Шэнь Цинцю в самом деле окажется настолько бесполезным, что не будет способным даже на такую малость? Лю Цингэ стиснул зубы до скрипа. В народе со скоростью пожара разошлась безумная байка о некогда кротком и послушном ученике, который, цепляясь за мёртвое тело учителя, бросил вызов целому миру… О запретной любви, тьфу! Разгневанный Бог войны непременно нашёл бы и разорвал всех сказителей, распускающих сплетни про ученика и учителя, но… Об этом даже думать не хотелось, только вот в глубине души владыка Байчжаня понимал: многое из россказней, что гуляют в народе, должно быть, никакая не выдумка. Ло Бинхэ словно… помешался. Для чего ему постоянно держать при себе мёртвое тело? Ведь если между ним и Шэнь Цинцю действительно был какой-то долг, в Хуаюэ он был оплачен кровью. Неужели жажда мести настолько овладела разумом Ло Бинхэ, что вытеснила окончательно не только уважение к учителю, но и любые моральные заповеди из его сердца? Уловив перемену в настроении хозяина, Чэнлуань снова заискрил духовной энергией — вскинутое остриё указало точно в центр груди Ло Бинхэ. — И ты ещё спрашиваешь? — глухо прошипел Лю Цингэ, сжав губы в тонкую линию. — Прекрати издеваться, неблагодарный ты паршивец! Прояви хоть каплю уважения к учителю, погибшему ради твоей безопасности. Если бы взглядом можно было убивать, то Ло Бинхэ уже бы рухнул без движения. — Я не желал, чтобы всё обернулось так, — прошипел Ло Бинхэ, и метка на лбу отозвалась вспышкой кроваво-алых искр. Синьмо, ощутившего настроение хозяина, потряхивало от предвкушения скорой битвы. Стоило Ло Бинхэ протянуть руку, чтобы взяться за рукоять — меч сам толкнулся ему в ладонь. Кроваво-алая вспышка демонической энергии, сотрясая землю под ногами, вырвалась на свободу раскалённым шаром и ударила в Лю Цингэ. Тот увернулся с привычной проворностью, пропуская огненный поток в локте от своего лица. Удар пришёлся по мостовой. В воздух мигом взлетела каменная крошка, что грозила выколотым глазом любому, кто не успел отпрянуть вовремя. Но даже когда яростная ударная волна улеглась, не нашлось такого смельчака, который рискнул бы войти в облако пыли и грязи, где слышался нескончаемый звон мечей и продолжали смутно мелькать вспышки духовной и демонической энергий. Эта битва — только для сильнейших. Оба противника не на шутку распалились. От резких, взрывных ударов Ло Бинхэ алый от демонической энергии воздух вскипел кровью — стало настолько жарко, что едва на коже выступал горячий пот, он тут же испарялся. Лю Цингэ всё яростнее сжимал рукоять меча, наполненного жаждой убивать. Два вихря энергии скрутились, едва не поднимая ураган. Закусив губу, Ло Бинхэ выругался: руку всё же пронзила вспышка боли, а чёрная мантия стремительно окрасилась алым. Исход битвы вот-вот будет решён, и он оказался в весьма затруднительном положении. Отвлечься, чтобы в срочном порядке залечить хлещущую кровью рану, Ло Бинхэ не мог — на это Лю Цингэ не давал ему даже шанса, продолжая теснить режущими вихрями духовной энергии, от силы которых с треском разрывалась земля. Нет, одной рукой против Бога войны не выстоять даже Ло Бинхэ. Но ему и не придётся — Лю Цингэ сам погубит себя. Ло Бинхэ тряхнул головой и, скрыв волнистой чёлкой блеснувшие нетерпением алые глаза, оскалился. Как бы невольно дёрнулся из-за раненой руки, открываясь для атаки. Лю Цингэ повёлся — мгновенно бросился на противника, чтобы добить в ближнем бою, — и попал в заведомо приготовленную ловушку. На такой скорости от метнувшихся со всех сторон тонких теней не увернуться даже владыке Байчжаня. Красные нити, подвластные чужой воле, вмиг опутали ноги, руки, туловище, затем натянулись и глубоко впились в плоть, едва не подвешивая заклинателя в воздухе. И хотя Лю Цингэ без промедления крутанул запястьем, направляя лезвие Чэнлуаня на сеть, Ло Бинхэ мигом разгадал этот приём и молниеносным движением выбил меч из его руки. Чэнлуань с жалобным звоном ударился оземь. Поток духовной энергии резко побледневшего Лю Цингэ тут же иссяк. Он попался! Ло Бинхэ триумфально улыбнулся, наслаждаясь этим зрелищем. — Я снова победил. — И этот грязный трюк ты называешь победой?! — оскалился Лю Цингэ. — Противник лишён сил — это окончательная и безоговорочная победа, — невозмутимо кивнул Ло Бинхэ. Хотя, признаться, тут он слегка покривил душой. Дело даже не в Синьмо с его неуёмной жаждой крови и смерти. Как можно распробовать сладость победы, если противник горит желанием взять реванш? Лю Цингэ дёрнулся в путах, проверяя вервие на прочность, и глаза его потемнели. Он выплюнул: — Что ещё можно было ожидать от демонического выродка? — Как грубо, — состроил Ло Бинхэ обиженное выражение лица: даже ругательства из уст владыки Байчжаня перестали восприниматься так остро, как раньше. Ло Бинхэ уже, без преувеличения, тысячу раз видел этот сценарий. Он мог сломать ему пару рёбер, притом не испытывая ни капли дурной радости, и, возможно, разбить лицо в кровь — для закрепления урока. И выиграл бы в лучшем случае пару дней передышки. Ну или чуточку больше, при удачном раскладе. Как обычно. Что ж, раз заставить Лю Цингэ сдаться мечом он так и не смог, может, пришло время сменить тактику? И тогда родился его замысел, гениальный и изумительно коварный: после очередной «победоносной» схватки Ло Бинхэ взял вервие бессмертных у Ша Хуалин и надёжно замаскировал во дворе замка, — решительно проигнорировав странный взгляд демоницы, которая удивлённо похлопала ресницами, но так и не дерзнула задать вопрос. И вот сейчас — когда первый пункт плана выполнен и мотылёк прилетел прямо в расставленные сети, не заподозрив уловку до самого последнего момента, — пора переходить ко второму шагу! Ло Бинхэ в предвкушении облизнулся. — К слову, шишу, — начал он лёгким тоном, — я хочу познакомить вас с одной любопытной традицией царства демонов, основанной на доминировании и подчинении. И суть ее состоит в том, что по итогу сражения победитель получает право причислить проигравшего… к своему гарему. В словах Ло Бинхэ не было ни капли лжи, так как сексуальное влечение демонов было основано на могуществе. Привлекательными для индивида являлись исключительно равные или превосходящие его по силе личности, причём вне зависимости от пола и гендера. Понравившегося партнёра демоны неизменно завоёвывали в битве. И если битва обоим придётся по вкусу, то у них непременно возникнет сексуальное возбуждение, которое одного побуждало подчиняться, прогибаться, доставлять наслаждение, а другого — подчинять, брать и наслаждаться. Выдержав драматическую паузу, Ло Бинхэ вдоволь насладился произведённым эффектом. — Ты!.. — выпалил мигом побледневший Лю Цингэ, сбрасывая шоковое оцепенение. — Ты не сделаешь этого. — Поспорим? — Ло Бинхэ приподнял бровь в издёвке и, помедлив, добавил почти невинным голосом: — Хоть мы и не на территории царства демонов, я всё ещё «демонический выродок», почитающий священные законы своего народа. — Чтоб тебя гуй задрал! — выругался Лю Цингэ и начал судорожно, всем телом извиваться в путах. — Развяжи меня! Сейчас же! Полы его верхнего одеяния затрепыхались в воздухе, подобно белоснежным крыльям, и Ло Бинхэ мысленно отметил, что шишу в самом деле напоминал мотылька, угодившего в паучьи сети. И не сказать, что эта картина не выглядела весьма соблазнительно.