На войне все средства хороши

Лю Цингэ стиснул зубы едва ли не до скрипа, ни на секунду не прерывая попытки выбраться из коварной ловушки. Только вот чем яростнее он вырывался, тем сильнее стягивались вервия, буквально врезаясь в кожу. Мало того что тонкие нити полностью остановили поток ци, они ещё и замедлили кровообращение, из-за чего конечности начало покалывать холодом. И Лю Цингэ, словно пойманный за шкирку котёнок, оказался совершенно беспомощным перед Ло Бинхэ без своих духовных сил, а любая попытка высвободиться лишь ещё больше ухудшала его положение. Кто мог подумать, что этот маленький ублюдок окажется настолько хитрым, если не сказать подлым? Хотя в глубине души Лю Цингэ уже понимал, что из ловушки ему не выбраться, он ни на секунду не прерывал попытки. Щёки Бога войны — прежде идеально белые и даже после сражения лишь слегка припорошённые румянцем — теперь пошли багровыми пятнами от гнева. Он оскалился точно загнанный в угол дикий зверь и, выкрикивая проклятья, какие только знал, снова попытался разорвать крепкое плетение. Бесполезно. Больно. Унизительно. Больше собственного бессилия раздражало лишь то, как Ло Бинхэ наблюдал за его метаниями с самодовольным выражением лица. Вот же щенок паршивый, ехидно ухмыляется самыми уголками губ и молча принимает все-все обвинения в свой адрес. Словом, ещё немного — и искры от еле сдерживаемой, убийственной ярости в глазах Лю Цингэ превратились бы в молнии, способные уничтожить на месте любого, если бы выражение лица Ло Бинхэ внезапно не помрачнело. Его взгляд сделался острее льдинки, как если бы терпение вдруг лопнуло, а полы чёрной мантии взметнулись от резкого разворота. Юноша с дьявольски очаровательной усмешкой схватил заклинателя за горло. — Какое право вы имеете осуждать меня, Лю-шишу? — ласковый голос сквозил обидой. Ло Бинхэ ещё не сжал пальцы, лишь ощущая, как под нежной тонкой кожей бьётся трепещущая жилка. Тем не менее от него расползалась настолько зловещая аура, буквально проникающая через касание глубоко внутрь тела, что Лю Цингэ невольно вздрогнул и презрительно скривил губы, словно не мог перенести настолько лёгкого, но отвратительного прикосновения. Взгляды, кроваво-алый и грозовой, скрестились будто два клинка, и Лю Цингэ предупреждающе зарычал. Звук вышел тихим и низким, но разве что глухой мог не услышать в нём неприкрытую угрозу. Нужно было чуть успокоиться и потянуть время. Время сейчас — главное оружие против демона, вокруг которого медленно оседало облако пыли от мостовой, размозжённой во время их смертоносного танца. Где-то за её завесой уже звенели битвы между учениками Цанцюн и Хуаньхуа, совсем близко к месту их с Ло Бинхэ сражения. Минъянь или Ян Исюань наверняка одни из первых прорываются через вражеские ряды, но хватит ли им времени, чтобы окончательно сломать оборону учеников Хуаньхуа и добраться сюда? Получится ли потянуть время до их прихода? Вервия тогда больше не будут помехой. Приняв решение, Лю Цингэ сделал вид, как будто вовсе не прислушивается к металлическому лязгу. Ло Бинхэ же, казалось, никакого внимания не обратил на отзвуки приближающегося сражения. Вместо этого он склонил голову набок, медленно обведя взглядом всё тело, оплетённое тонкими красными нитями — превосходно, нужно сказать, развитое, гибкое тело — прежде чем заговорить: — Лю-шишу, сейчас я предложу вам единственный раз, — в его непривычно мягком шёпоте, соблазняющем хрипловатыми нотками, угадывалась горячая, многолетняя ярость на весь Цанцюн. — Признайте своё поражение и не появляйтесь больше во Дворце Хуанхуа. Сделаете это и я, так уж и быть, притворюсь, что забыл о священных обычаях демонов. Это могло значить только одно: «Встань передо мной на колени и склони голову — тогда, возможно, я и задумаюсь над тем, чтобы пощадить тебя как проигравшего в бесчестном бою». Лю Цингэ пожалел, что его воспитание задавило порыв плюнуть демону-предателю прямо в лицо, — он лишь нахмурился, насилу вернув своему лицу привычно гордое выражение. — Мерзавец! Ты предал свою школу, заставил учителя совершить самоубиение и после этого думаешь, что я поведусь на твою провокацию?! — его полный праведного гнева голос ничуть не дрогнул, даже сохранив налёт высокомерия. Ло Бинхэ скривился, словно Лю Цингэ действительно смог его задеть. А ведь, Бездна его поглоти, смог. И пусть Синьмо буквально требовал выпустить клокочущую внутри ярость, упорно пытаясь спровоцировать Ло Бинхэ к опрометчивости, — тот не собирался идти на поводу демонического клинка. Зачем, когда Бог войны дал ему вполне однозначный ответ? Промелькнула мысль: будет ли шишу Лю молить, дрожа и плача на пике удовольствия? — после чего юноша безжалостно сжал пальцы на податливом горле. Намертво скованный Лю Цингэ вскинулся, пытаясь уйти от захвата, но добился лишь обратного: пальцы мигом сдавили ещё сильнее так неосмотрительно открытое горло. Любые попытки дёрнутся, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, делали только хуже. Со связанными руками и ногами, владыка Байчжаня никак не мог помешать Ло Бинхэ стискивать пальцы всё сильнее и сильнее — из широко открытого рта лишь вырывались приглушённые хрипы. Ло Бинхэ что, всерьёз вознамерился его убить? Ну и пусть. Уж лучше смерть от рук этого демонического отродья, лишь бы не… Лёгкие уже горели от недостатка кислорода, но лишь только перед глазами всё потемнело, как пальцы, сдавливающие его горло, вдруг разжались. На миг чувства ускользнули от заклинателя, и Лю Цингэ не знал, что в это самое мгновение ловушка Ло Бинхэ захлопнулась. Приглушённые звуки, словно из-за толщи воды, коснулись угасшего сознания. Тихое «ш-ш-ш» клокотало в ушах, и понадобился ещё миг, чтобы понять: это совсем не из-за прилива крови к голове. Лю Цингэ мог поклясться, что это был пространственный перенос, — пусть сознание по-прежнему плыло, ускользая от него, мечущегося между бессильным хрипом, царапающим горло, и судорожными попытками вздохнуть. Ощущение туго сковавшего запястья вервия бессмертных, прежде вызывающее лишь вспышки бессильной ярости, теперь, как ни странно, хорошо отвлекало от агонии, пронзающей каждую клеточку тела. Лю Цингэ, отчаянно хватаясь за этот «якорь», упёрся локтями в грудь оказавшегося вдруг сверху Ло Бинхэ. Только вот сбросить его ослабевшими руками не смог: Ло Бинхэ мстительно вдавил его всем своим весом в промёрзлый, внезапно ровный пол, сдавливая рёбра и терзая обжигающими губами ноющую шею, где наверняка оставил красноватый отпечаток собственной ладони. — Отпусти, — просипел Лю Цингэ. — Ты уже перешёл все границы. Собственный тихий голос его почему-то почти оглушал. Или звуки битвы в самом деле куда-то пропали? Ло Бинхэ приподнялся на локтях, оглядывая своего пленника шальным взглядом, и на половину его лица яркой полосой упал оранжевый трепещущий свет. Другая же половина — где зловеще мерцал красный глаз — была скрыта во мраке. — Почему же вы не подумали об этом раньше, когда перешли границу моего дворца? — улыбнулся он уголком губ. — Какое отношение к вашему решению имеет этот недостойный? — Ты уже погубил Шэнь Цинцю, — Лю Цингэ замолчал, поджав губы и свирепо глядя на Ло Бинхэ. — Если… когда на хребте Цанцюн узнают, что ты здесь вытворяешь, от твоего дворца камня на камне не останется. Тот лишь снисходительно осклабился, тихо хмыкнув, или как будто даже посмеялся. — Шишу догадывается, что это за место? — он показательно обвёл взглядом скудно освещённое пространство. Лю Цингэ ощутил гнетущее давление в воздухе, но не рискнул отвести взгляд от чужих глаз. От пола как будто повеяло такой могильной стылостью, точно сама смерть протяжно выдохнула в затылок. Среди мрачных покрытых разводами стен, казалось, гуляет эхо истошного, затерявшегося во времени воя. — Это Водная Тюрьма, — между тем продолжил Ло Бинхэ. — Здесь ваша репутация в абсолютной сохранности: никто ни о чём не догадается. Когда огонь факелов тревожно затрепетал, отбрасывая тусклые мерцающие тени, Лю Цингэ всё же скользнул взглядом по стоявшему неподалёку столу с ремнями, где запросто можно расколоть только последнего труса, как Шан Цинхуа, затем — по острым бамбуковым кольям под сиденьем скамьи. Какому заклинателю это вообще может навредить? Из ручных инструментов на стене обнаружились только щипцы, да иглы, — хах, маловато для арсенала палача. И всё же среди них без труда нашёлся бы инструмент достаточно удобный, что всадить в глотку Ло Бинхэ. Вот только сработало бы это только в том случае, если бы тот совсем потерял бдительность. Пленник перевёл ледяной взгляд обратно на демона, приподнял бровь. «И этим ты собирался меня удивить? Скука». Однако, несмотря на подчёркнуто равнодушное выражение лица, теперь Лю Цингэ до конца осознал: положение у него крайне бедственное. Без духовных сил вряд ли он выберется. Ло Бинхэ усмехнулся. — Видите, какой я заботливый? — заметил он самоупоенно и медленно, с наслаждением скользнул ладонью по изящной шее, где начали проступать отметины в форме пальцев. Осклабившись, Лю Цингэ резко оттолкнул его одними локтями: ноги оказались придавлены к полу весом проклятого демона. Владыка Байчажня поверить не мог в то, что окончательно потерял контроль над ситуацией. Новый ход Ло Бинхэ оказался на редкость гадким и расчётливым. Водная Тюрьма — одна из самых неприступных на континенте, здесь его точно не станут искать и помощи ждать неоткуда: послать сообщение о своём местонахождении без духовных сил он просто не мог. А если вдруг кто-нибудь узнает, что два заклятых врага оказались в стенах Водной Тюрьмы, то уж точно никогда не догадается, чем Ло Бинхэ собрался здесь заниматься — даже Му Цинфан первым делом приготовится вправлять Лю Цингэ суставы после смертоносных орудий пыток, соединять обратно кости и поить целебными снадобьями. И язык самого Лю Цингэ завяжет гордость — или то, что от неё останется. Нет, он должен был сорвать планы маленького ублюдка во что бы то ни стало! Ладони Ло Бинхэ огладили торс Лю Цингэ и нагло, безо всякого стеснения скользнули ниже — пленник, презрев боль, замахнулся стянутыми алой нитью руками. Ло Бинхэ налету перехватил занесённые для удара запястья и легко изменил направление. Затем склонился, удерживая руки Лю Цингэ над его головой, чтобы снова припасть губами к бледному следу на шее и прикусить тонкую кожу над трепещущей жилкой: толком не умея оставлять засосы, Ло Бинхэ мог разве что кусаться в доказательство своей страсти и нетерпения. Подобного унижения Лю Цингэ никогда не испытывал. Его кровь вскипела в жилах, лишая возможности заметить неопытность Ло Бинхэ. Он дёрнулся в сторону из-под демона с новой силой — Ло Бинхэ от неожиданности немного ослабил хватку. Этим шансом Лю Цингэ воспользовался: со всей яростью пнул негодяя по бедру и, когда давление окончательно исчезло, тут же перекатился, отползая к тёмному углу. Подальше от этого мерзавца. Ло Бинхэ же раздражённо потёр ушибленное место и обиженно посмотрел на своего шишу. Какая досадная несговорчивость! Даже связанный и лишённый духовной энергии Лю Цингэ доставлял ему немало хлопот. Хотя тут как раз нечему удивляться. Ведь в отличие от языка любви, языком боли владыка Байчжаня владеет в совершенстве. О, за прошедшие годы Лю-шишу пережил столько опасных сражений, столько чудовищной боли от мечей, насквозь пронзающих тело, от сломанных костей, что Ло Бинхэ не придумает способа удивить его, даже если проведёт следующие года три в Бесконечной Бездне! Раз так, чтобы пока не портить излишней жестокостью их совместное времяпровождение, настало время прибегнуть к ещё одной уловке. Лю Цингэ прищурился, почувствовав неладное. Острым, предельно настороженным взглядом наблюдая, как Ло Бинхэ взял с небольшого столика жутковатого вида воронку. Лю Цингэ никогда не пытал сам, но всё же смутно представлял, как можно воспользоваться этой вещью. Не собирается же Ло Бинхэ в самом деле пытать его водой? Пальцы Ло Бинхэ томно, точно издеваясь, огладили горлышко пузатого кувшина. Демон со странной усмешкой покосился на него, и Лю Цингэ тяжело сглотнул: нет, такая прямолинейность точно не в стиле сумасбродного ученика Шэнь Цинцю. Он, несомненно, понимал, что подобными пытками его, умеющего легко отдалять от себя ощущение боли, не пронять. И наверняка придумал бы массу других вариантов, как провести время, чтобы пленному даже обычные пытки в конце концов показались бережной лаской. В глазах Ло Бинхэ, вопреки невинной улыбке, плясали сеятели. — Шишу Лю страшно? — слегка наклонил голову с усмешкой. — Самонадеянный щенок, — привычно выплюнул Лю Цингэ, чтобы обуздать тревогу. Ло Бинхэ и бровью не повёл. Он приблизился нарочито медленно, шаг за шагом. Его аура источала неизбежную угрозу, простые движения скрывали неистовую силу. Остановившись напротив Лю Цингэ, он выпустил ещё бурлящую после боя демоническую ци, позволяя своему шишу сполна прочувствовать, что его ждёт, если продолжит упрямиться. Так, лишний повод для сговорчивости! — Расслабитесь, и больно не будет, — протянул Ло Бинхэ, а затем добавил, словно размышляя вслух: — Шишу даже получит удовольствие. Нервная усмешка на высеченном из мрамора лице Лю Цингэ выглядела угрожающим оскалом. Он, опустошённый энергетически и скованный в движениях, как никогда остро ощущал собственную уязвимость и не знал, как выйти из этого унизительного положения. — Это, — Ло Бинхэ поднял воронку повыше, привлекая к ней внимание Лю Цингэ, — нам может не понадобиться, если шишу будет покорным. Откройте рот по-хорошему, — его голос прозвучал почти ласково, словно он уговаривал маленького ребёнка.