Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       — Неофициальное письмо, да? — Лигур криво улыбнулся: беззлобно, почти понимающе. Вельзевул, не ответив, царапнула по столу появившимися когтями: происходящее ее, мягко говоря, выводило из себя. Кому в аду можно пожаловаться на ангельский идиотизм?        А действительно, сколько раз после мятежа они с Лигуром разговаривали вот так, с глазу на глаз, и не о работе? То есть, сколько раз поводом было что-то помимо работы? Почему им это никогда в голову не приходило? Привычное демоническое «не лезь не в свое дело». Вернее, не лезь в чужую душу (или что там у падших было). Никаких благих намерений: разве что интриги оправдывали излишнее любопытство. Между прочим, Лигур ни разу ничего дурного в адрес Вельзевул не сказал, хотя именно она позволила отрезать его испорченные и гниющие после удара Михаил крылья. Казалось бы, чем не повод для ненависти? Быть может, это был его шанс исчезнуть, а другого в ближайшее время не представится. Сомнительный подарок: шесть тысяч лет в этом безумии. Пожалуй, сама Вельзевул малодушно предпочла бы смерть.        Да на это она и рассчитывала, когда восставала против Богини вместе с другими. Кто же знал-то…        И вот они здесь. Лорд Преисподней судорожно пытается спрятать записку архангела, получившего повышение за уничтоженные города, и даже обсудить эту записку не с кем. Разве что с другим таким же страдальцем, с не менее занятной историей. А как еще назвать непринужденную болтовню с архангелом, который тебя однажды покалечил?        Вельзевул поджала губы и щелчком пальцев заставила испариться тесемку, крепившую записку. Голубь отчаянно хлопнул крыльями — и порхнул в дальний угол кабинета. Белое пятно, однако, не смогла скрыть даже местная тьма.        Повинуясь жесту Вельзевул, записка пролетела через половину кабинета, с тихим шорохом развернулась и застыла в воздухе на уровне глаз. Не хватало еще брать в руки всякую гадость, от которой буквально несет благодатью. Быть может, Гавриил и в самом деле кретин, способный зашвырнуть в ад голубя с письмом, но в Преисподней стоит быть намного осторожнее. Вельзевул наверху теперь ой как не любят… Нет, не так. Просто сильнее, чем раньше. Особенно один серафим, что по ее вине испачкал руки. Да и Метатрон, пожалуй, вряд ли оценил ее разговоры на суде.        Пернатые только на словах чистые и невинные. Конечно, по части подлости и интриг до Совета Тьмы им невероятно далеко, но напакостить все равно могут.        Вельзевул коротко взглянула на записку, демонстративно откашлялась, поправила ворот балахона и стала читать вслух:.        — «Всеведающая наконец сообщила Ее верным ангелам о своем решении. Все живое будет уничтожено, ибо даже дыхание этих тварей оскорбительно. Мир будет начат заново». О, узнаю милость нашей общей Маменьки, — выплюнула она, перебирая пальцами, и продолжила. — «Нужно встретиться, пока не поздно». Лучше бы у входа в Преисподнюю маячил, в самом деле…        Сминая — и все также не прикасаясь — записку, Вельзевул плюхнулась в кресло и запрокинула голову.        — Это невозможно все, правда, — устало пробормотала она в пустоту. — Что тебе она сказала? Или тоже записку прислала?        Никаких имен. Присутствующим и без того понятно, о ком речь. Хотя если их и подслушивали не полные идиоты, и без имени все ясно. С другой стороны… Формально-то источник не назван. Может, у них Наверху собственные шпионы завелись? А тысячелетние подозрения — лишь подозрения, ничем не подтвержденные.        — Она не пишет записок, — на удивление искренне ответил Лигур. — Даже без имени они — доказательство измены.        — Нет никакой измены, пока Люц не в курсе, ему точно не понравилось бы. Для всех это лишь неофициальные источники информации. Ты действуешь с моего разрешения, только не трепитесь с ней на каждом шагу, — Вельзевул согнала с носа муху. — А Небеса вообще к этому спокойнее относятся. Сколько Азазель среди проклятых и демонов шатался… Дьявол.        От одного имени Вельзевул стало не по себе. Думать сейчас еще и об Азазеле не было никаких сил. К счастью, Лигур все верно понял.        — Я о том и пытался сказать. Не знал, что тебе тоже сообщили. Она была не слишком многословна, — прохрипел он, нервно топнув ногой. — Она спешила. Похоже, там тоже полно работы. Обнулить все сущее и живое, вот что задумано. На всех землях. Всеведающая в ярости. Люди ее рассердили, да и ангелы порядком разочаровали. Никого слышать не желает. Никто и не пытается спорить, готов поклясться.        Недовольно зарычав, Вельзевул принялась вырисовывать в воздухе огненный узор:        — Какого дьявола мы с этими ангелами так… Учтиво, — прозвенела она. — Никакой полезной информации. А ведь головы свои подставляем… Чтоб их.        — Ты не пойдешь? — безразличным тоном поинтересовался Лигур. — Она может чего-то не знать. Зато ему Всеведающая могла что сболтнуть. Он к Ней ближе. Или серафимы проговорились. Он точно беседует с серафимами.        — Нет, — Вельзевул выпрямилась и решительно мотнула головой. — Лишнее внимание. Не хочу подставляться.        — Вдруг это происки Рафаила, — с готовностью подсказал Лигур.        — Именно, — кивнула она и махнула рукой, отгоняя слишком любопытных мух от заметно осмелевшего голубя. — Да и не скажут они ничего. Ни сроков, ни способа… Какой-нибудь запрет строгой Маменьки мешает. Пока пернатые что-то воплощают, мы должны строить козни и ждать, когда нас работой засыпет.        — Им нет смысла нам лгать, так? Они же… Ты поняла, — с какой-то неохотой буркнул Лигур.        — Ага. От этого вранья ничего не изменится, — мысли прыгали: Вельзевул наконец осознала содержимое записки. Нет, конечно, об этом ее предупреждали. Буквально все свидетельствовало, что на носу какая-то катастрофа, но настолько масштабная… Все живое? Серьезно? Вот она, милость Всеведающей, во всей красе. Признаться, Вельзевул рассчитывала лишь на очередной очистительный поход небесного воинства. Грубый, кровавый и избирательный. Но…        — А если напомнить, что ты недавно сделала для… — осторожно начал Лигур.        — Я ничего не сделала, — резко перебила Вельзевул. О долгах напоминать? Серьезно? Гавриил скорее сам себе крылья отгрызет, чем признает, что должен демону. Да и… Ну нет. Ничего он ей не должен. Не хватало еще в должниках ангела держать. Она славно повеселилась, глядя на отчаявшегося Рафаила, до архангелов же Вельзевул не было никакого дела. — К тому же, их сознание иначе работает. Эти просьбы никто не выполнит, на вопросы не ответит. Я знаю наших… информаторов.        Лигур кивнул: на всегда безэмоциональном его лице отразилось что-то неясное. По барьеру царапнул слабый всплеск эмоций. Уважение… Или показалось?        — Как бы то ни было, если сообщают даже нам, времени немного, — тяжело вздохнув, Вельзевул поднялась на ноги. Голубь, крутивший головой, раздражал до невозможности: отвратительный всплеск белого, такого чуждого аду. Мало того, что его сюда как-то переместили, так еще и на мух покушается…        Если птичка вернется к отправителю в виде обугленной тушки, отправитель сильно обидится?        — Мы с Хастуром уплотняем те клетки, что уже есть, — хрипло ответил Лигур, прекрасно понимая, чем обещания скорой расправы над всем живым грозят Преисподней. — Будем строить новые. Но… У нас не хватает рук.        Вельзевул потерла виски: мало ей другой головной боли, так еще и сроки ставят невыносимые. Сколько у них еще времени, неделя? Месяц? Или несколько дней?        — На земле оставьте два десятка демонов, — наконец ответила Вельзевул. — Остальных отзовите. Люди уже нагрешились на уничтожение, главное — не дать им развернуться к свету. Двадцати хватит. Передай приказ Дагон, пусть тоже бросает к чертям отчеты и помогает, не хватало еще все коридоры забить напуганными человеческими душами.        — Нам бы мог помочь Азазель, у него уже должно быть достаточно сил, — прохрипел Лигур, поднимаясь на ноги. — Его… Его раны должны были зарасти, верно?        Интересная вещь — демоническая деликатность. Никакого упоминания Всевидящей как Богини, только по многочисленным лживым титулам. Назвать что-то святым — почти неприлично и недостойно. Ангел — только с насмешливым оттенком. Заговорить о потерянных крыльях — вовсе почти неприлично.        — Азазель сейчас не в лучшей форме, — безжизненно отозвалась Вельзевул. — Мы будем рассчитывать только на свои силы.        — Он тоже теперь часть наших сил, — настойчиво продолжил Лигур, но под суровым взглядом Вельзевул осекся. — Хорошо. Это не мое дело. Раз на то воля Лорда. я соглашаюсь.        Вельзевул благодарно улыбнулась — и вздрогнула, снова услышав шелест крыльев. Чертов голубь.        — Я сам, не трудись, — опасливо поглядывая на разгорающееся в пальцах Вельзевул пламя, Лигур хлопнул в ладоши. Птица, издав невнятный звук, исчезла. — Дьявол знает, сколько в нем было благодати.        В кабинете воцарилась такая родная и приятная взгляду тьма, разбавляемая лишь несколькими отблесками красного. До невозможного спокойно. Да и остатки благостной вони медленно рассеивались…        Вельзевул махнула рукой, и пламя сожрало записку. Некогда наслаждаться тишиной.        — Я сунусь на поверхность, — Вельзевул взъерошила волосы на затылке, направляясь к двери. — Может, сама что выясню.        — Наши полудемоны… Шеду и остальные. С собачьими головами, — Лигур побрел следом, явно спеша по делам. — Они считаются живыми и дышащими?        Да будь же прокляты все эти безумные идеи сбрендившей Всевышней.        Не скрывая эмоций, Вельзевул со вкусом выругалась:        — Я подумаю, что делать, — одно небольшое чудо, и барьеры на дверях снова разомкнуты. — Если что узнаешь из… Из своего источника, ищи меня. Сразу же. Считай это приказом.        Лигур не успел ни ответить, ни выйти из кабинета: двери распахнулись, и на пороге показался взъерошенный, как лучшие времена, Асмодей.        — Вельзевул, я тебя уже второй день найти не могу, — почти угрожающе начал он, одергивая измазанные рукава. — Мне нужен твой полукровка, а вместо этого наш обожаемый герцог Хастур развлекается. Так еще и меня к парню не пускает. Ты же говорила, что полукровки нужны для чего-то большего, чем…        — Хастур слишком занят, чтобы на такое отвлекаться, — вмешался Лигур: Асмодей ответил ему презрительным взглядом, но затих. — Полукровки заперты в отдельном укрепленном секторе, у нас нет времени водить к тебе пленных. На земле крупная заварушка намечается.        Вот только споров им всем сейчас не хватало.        — Лигур, иди, — решительно произнесла Вельзевул, расправляя плечи и жестом обрывая открывшего было рот Асмодея. — Пока мы не разберемся с нашим кризисом, никто у вас пленников не заберет. Просто… Не увлекайтесь, раз уж Саф так заинтересовал герцога. Берегите разум своего пленника.        С деланным почтением склонив голову, Лигур скривил рот в насмешливой улыбке, адресованной Асмодею, и вышел прочь.        — Теперь с тобой. У нас нет времени сейчас на болтовню и изучение всякой второстепенной чепухи, — недовольно зазвенела Вельзевул, повернувшись к Асмодею и тыкая его пальцем в грудь. — Я приказала разобраться с Великим планом. Где результаты?        — Да пойми же, этот полукровка не просто… Ты понимаешь, что он ухитрился убить самого себя на небесах? — торопливо заговорил Асмодей, пытаясь прикрыть за собой двери: верно, рассчитывая на обстоятельный диалог. — Он сбежал из этих облачных клеток. А еще… Черт, я готов поклясться, что он первое время был куда слабее, чем должен. Знаешь, что он мне сказал? Он сумел как-то дотянуться до проклятого города! Он посвятил свою смерть, свою душу той пророчице. Понимаешь, что это значит? Если Хастур увлечется, мы потеряем бесценные сведения…        Да что же такое, почему все в раз. Снова.        — Хастур будет следовать приказу. Ему не до полукровок, — недовольно ответила Вельзевул, скрывая даже проблески интереса, и выпихнула Асмодея из кабинета. — Как только Всевидящая разберется со своим возмездием — я лично влезу в этот вопрос. Инанна мне нужна здесь, а не за пылающими стенами.        Шагнув следом за Асмодеем, Вельзевул снова заперла кабинет и окинула недовольным взглядом коридор. Поразительная избирательность: будто ничего и не происходит, кроме любопытной чепухи с полукровками или вражды князя и герцога. Раньше Асмодея интересовал исключительно Великий План. Ну, и самую малость — вопрос власти. И то — лишь чтобы правящий демон не мешался под ногами. Теперь — стоило только взглянуть, сколько неудобств доставили Небесам полукровки, — Асмодей потянулся к новому развлечению, не иначе. Даже странно, что он не утащил Сафа к себе с самого начала: Лигур понятия не имел, кого занесло к его темницам, а все равно душу даже на время передавать отказывался. Нужно отдать должное и Хастуру: за принадлежавшие Преисподней души и их размещение в клетках тот буквально цеплялся зубами.        Уж кто-кто, а они с Лигуром со своей работой прекрасно справлялись. Случившееся же — вплоть до недостатка клеток — предвидеть было сложно.        — Но разве полукровки не… — воодушевленно принялся возражать Асмодей. Конечно. Теперь он будет ей рассказывать, каким великим войском могли бы стать демоны, если бы в их рядах расхаживали полукровки. И где он только был, когда Астарот пытался на корню загубить эту идею?        Даже немного жаль, что на разговоры и споры нет времени.Задуматься о причастности Сафа к пророческому сну Каина совершенно некогда. Или уж немного покрутиться, убить кого и проверить… Дьявол. О чем она вообще думает. На носу небольшое крушение материального мира, нельзя увлекаться бессмысленной чепухой.        — Приоритеты. Разум, — отчеканила Вельзевул. — Сам возмущался, что я эмоциональна. Не повторяй моих ошибок. Сначала работа — потом остальное. Любопытное, полезное, какое угодно. Души стараниями Небес — наша забота, а устраивать новые переговоры нет смысла. Дьявол свидетель, я бы сейчас всех пернатых ощипала. Сами занимаются чепухой, а нам разбирайся.        Асмодей недовольно поджал губы.        — Э, нет, все не так, — он несогласно замотал головой. — Так не пойдет. Полукровки нам нужны. Души смертных можно загнать на один уровень и запечатать. А за стенами городов горят могущественные создания, их разум вычищает чертово пламя. Мы потеряем время…        — Не потеряем. Найдем способ выкрутиться, — сухо возразила Вельзевул. Мухи шумным роем рванули по коридору. — Если будем сейчас отвлекаться, Преисподняя погрузится в полный хаос.        Засунуть всех на один уровень… Он бы еще предложил даже не пересчитывать души. Дагон бы его за такое голыми руками разорвала, эфирные нити лет двадцать собирать пришлось. Не хватало еще упустить какую-нибудь душу, как Небеса когда-то проглядели дочурку Адама.        — Тебе не хватает рук, — внезапно сменил тон Асмодей. — Азазель мог бы помочь.        Вот только этого не хватало.        — Азазель сейчас с пола подняться не может, — прошипела Вельзевул. — Из него падший — как из меня светлый ангел. Ему нужно осознать, куда он вообще попал…       Глупо прозвучало. Уж свое местонахождение Азазель прекрасно понял.        — И тут мы возвращаемся к моему предложению, — настойчиво продолжил за нее Асмодей. — Никакие внешние повреждения ему не мешают. Лилит решит этот вопрос в одно мгновение. Азазель слишком привязан к Небесам…        Будто бы Вельзевул сама не знала. Черт побери, для Азазеля и правда лучшим выходом была бы казнь. Чертовски жаль, что Рафаил не посмел промахнуться. Отрубил бы голову — и нет оступившегося ангела. Преисподняя бы повозмущалась, может, выменяла под шумок пару полукровок, и дело с концом. А так…        Запертый в одном из кабинетов Азазель заметно осунулся и буквально посерел. Говорить с кем-то он даже не пытался, просто сутками лежал на мокром каменном полу, уставившись в потолок. Обрубки почерневших крыльев, похоже, ему совершенно не мешали. Или же все неудобства казались ему незначительными.        Знать бы, что такого нашептал ему Рафаил. Знать, и запихнуть слова в глотку, чтобы… Проклятые ангелы. Лишь Бездне известно, насколько Вельзевул ненавидела эту святую свору.        Все они — ставшие демонами — тяжело переживали падение. Только у мятежников было хоть какое-то ощущение чужого плеча рядом, Азазель же… Пал один. Других ангелов ждала воистину ужасная участь, и, вне всяких сомнений, чувство вины терзало и Азазеля. Да и не только за тех ангелов, пожалуй. Анак тоже был обречен на вечные мучения. Нескончаемые тысячи лет в очистительном пламени.        Даже через несколько барьеров Вельзевул ощущала до боли знакомое чувство. Он не справился. Он был в ответе за них, и всех подвел.        И Асмодей в самом деле считал, что лучший выход — насильно разобраться с чужими мыслями? Серьезно?        — Я не Астарот, чтобы влезать в головы демонов, — зазвенела от ярости Вельзевул.        — Тебе и не потребуется, — Асмодей перехватил ее плечо. — Слушай, я прослежу, Лилит будет предельно осторожна…        В какой момент он стал так уверен в этой глупой девчонке? Как вообще случилось, что на шестом уровне главной стала Лилит? Почему тот же Молох ей подчиняется? Неужели Астарот смог продумать даже такой вариант… Невозможно.        — Нет. Я сказала свое слово, так и будет, — Вельзевул легко высвободилась. — Никаких внушений или еще чего. Лилит близко не подпускать. Это приказ. Он сам справится.        — Он думает только горящем в проклятом городе сыне, Вельзевул, — раздраженно бросил Асмодей. — С чем он справится? Ему нужно забыть, дистанцироваться… Сам он этого никогда не сделает. Ему нравится страдать, так?        Страдать… Что может знать о страданиях существо, для которого даже падение было чем-то почти запланированным? Иногда казалось, что Асмодей на сторону мятежников встал, чтобы в конце концов вздохнуть свободнее. Кто бы разрешил ему вот так копаться в черновиках Великого Плана, будь они на Небесах?        — Не прошло и трех дней, — прошипела Вельзевул, распуская мух. — Не смей решать за остальных. Занимайся своим делом. Всеведающая решила милостиво уничтожить все живое и заселять землю заново, почему я это узнаю от своих шпионов? Почему я не знаю сроков? Почему о возмездии ничего нет? Ну? Не мешай другим работать, если сам не справляешься…        — Признаю. Не прав, — раздражение исчезло в считанные мгновения, и Асмодей с готовностью выставил ладони вперед. — Но в проекте и плане ничего нет…        — На одном из советов ты говорил о возможности открыть Небеса, — Вельзевул легко перебила его попытки оправдаться. — Может, она решила ее переместить? Сколько ты тогда говорил…        — Полтора тысячелетия, — буркнул Асмодей и нахмурился. — Нет, это другое. Небеса откроются, речь шла о достойнейших…        Снова. Конечно, все формулировки плана же расплывчаты до невозможного. Неужели сложно было писать более определенно?        — Иди. И поищи получше, — Вельзевул устало расправила плечи. — Найди хоть что-то. Там, на поверхности, остаются и наши сторонники. Я не хочу никого подвергать лишней опасности, но пока я не знаю, что за опасность нас…        Мысли в голове гудели громче разжужжавшихся мух. Небеса откроются. Ной строит какую-то внушительную штуку. Собирает зверье…        Гнев Ее придет с неба. Совершенно точно. Только что? Огонь? Вода? Молнии? Ветер? Что сметет с лица земли все живое?        — Вельзевул, — осторожно начал Асмодей, снова мягко прикоснувшись к ее плечу, — в планах нет ничего, пойми. Это внезапная вспышка, даже о проверке ничего внятного в планах не было, и…        Какая милая беседа. Неужели взаимное недовольство позабыто? Как великодушно, особенно для демона. Хвала Люциферу, сейчас Вельзевул не хотела распыляться еще и на споры. Нужно было срочно разбираться с их общей проблемой.        — Проверь, для чего могут отворяться Небеса, — торопливо бросила Вельзевул, устремившись вперед по коридору. — Огонь, вода, гневные вопли, что угодно. Что-то точно подойдет. Поспрашивай демонов… Я быстро вернусь. Найди мне хоть что-то.        Кроули. Он все равно ошивается на земле. Давно пора его самой навестить. Заодно вблизи взглянуть на построенное Ноем нечто. Ответ должен быть безумно простым, только бы… Только бы успеть.